Protect me from what I want to do with myself

POV Brian Molko Я никогда не плачу на людях. И дело не в том, что я парень и вроде как не должен плакать, это все полнейший бред. Просто меня ужасно бесит это «Что случилось?». Как будто кому-то есть до этого дело! Да и потом, я все равно не смогу объяснить, что со мной происходит. Могу просто сказать, что мне ужасно больно. Я уже давно на той стадии, когда душевная боль чувствуется почти физически, и это становится невыносимым. Я ненавижу, когда кто-то видит эту боль. Но сейчас я один и поэтому я просто плачу, слушая свою же собственную песню. Знаю, что вы скажите. Он еще и поет! Да, пою, точнее, пел когда-то давно, пока со мной не произошла вся эта хуйня. У меня была своя группа и пара песен. Думаю, мы могли бы стать популярными, но я все испортил. В общем-то, как и всегда. Я вообще по жизни неудачник. Даже если там, на небесах, вдруг что-то путают, и со мной все-таки случается что-нибудь хорошее, то через какое-то время у меня это мало того, что отбирают, так еще и пинка под зад дают. Хорошего такого пинка. А еще, думаю, для вас это не новость, но я просто ненавижу людей. Всех без исключения, включая себя. Хотя, нет, постойте, я люблю Джерарда, но сейчас не об этом. Спросите, почему я все так ненавижу? Да все просто. Каждый человек на этой гребанной планете, как бы я не был к нему добр, все равно в итоге причинял мне боль. Это невыносимо, но с этим нельзя ничего сделать, это заложено в человеке с самого рождения. Наверное, дело в том, что я слишком слабый. Другим ведь тоже бывает больно, но нормальные люди просто посылают все к чертям и спокойно живут дальше, но я же не нормальный. Я не могу просто взять и успокоиться, не могу забыть все эти слова, которые мне говорили, все те поступки, которые совершали близкие люди по отношению ко мне. Они говорили, что любят меня, говорили, что я им дорог, но они врали. Ну, потому что все врут. Не стоит верить, если вам говорят такое. Слова: «Я тебя люблю» - вообще самые лживые и пустые слова на свете. Даже если они сказаны искренне, то все равно, это не на долго. Невозможно любить вечно. Кстати, именно по этой причине я не буду жалеть, покидая наконец этот чертов мир. Вы ошибаетесь, если думаете, что любовь смогла изменить мое отношение к жизни, я по-прежнему ее ненавижу. Вот только теперь мне страшно. Страшно, что человек, которого я так сильно люблю рано или поздно все равно сделает мне больно, как и все, кого я когда-либо любил. И дело здесь не в нем, а скорее во мне. Думаю, я вообще не должен был рождаться. Я приношу всем одни проблемы и при этом сам не особо-то счастлив. У большинства людей смерть ассоциируется с чем-то темным, ужасным, страшным, но я воспринимаю ее скорее как покой, как избавление от мучений. Я никогда не забуду тот день, когда я в очередной раз хотел покончить с собой. Только представьте, я стою на карнизе, на почти самом краю. Здесь довольно высоко. Ну, по крайней мере достаточно для того, что бы в последствии мои мозги соскребали с асфальта. Внизу уже собралась толпа народа, конечно, всем же так интересно посмотреть, как мое прекрасное тело превратится в кровавое месиво. Если честно, то это просто ужасная смерть. Не красивая и отвратительная, но мне, в сущности, наплевать. Я стою так уже минут десять. Мне не страшно, нет, просто, я хочу насладиться моментом. Это чувство, что вот сейчас я сделаю шаг, и все закончится, вся боль уйдет, и мне больше никогда не придется страдать, оно просто прекрасно. Еще минута. Две. Я начинаю замерзать, тут, между прочем, довольно холодно. Думаю, пора. Перекрестив на удачу средний и указательный пальцы - моя вечная привычка - я кидаю последний безразличный взгляд на ненавистный мной город, последний раз вдыхаю, закрываю глаза и делаю шаг в пустоту. Я говорил, что я неудачник? Так вот я, пожалуй, скажу это еще раз, потому что в следующую же секунду чьи-то сильные, грубые руки обхватили меня сзади, не дав упасть, и потянули в обратную сторону так, что в итоге я упал, сильно ударившись спиной об пол. Гребанный полицейский все-таки успел меня «спасти». И как я только не заметил его? Вот и какого хрена ему вдруг приспичило меня спасать? Он ведь меня даже не знает! Какое ему вообще до меня дело? Нет, я бы, конечно, мог сейчас резко вскочить, разбежаться и прыгнуть, сомневаюсь, что он смог бы мне помешать, но нет. Момент уже потерян. Я не хочу так умирать. Это слишком даже для меня. Ну, думаю, то, что было дальше не настолько интересно, что бы рассказывать об этом. Скажу только, что в итоге я оказался там, где нахожусь до сих пор. Единственное, за что я благодарен этому месту-Джерард. Я люблю его. Действительно люблю. Я не могу сказать, что люблю, например, своих друзей. Мне на них ровным счетом наплевать. Если бы вдруг они исчезли, я бы не особо расстроился. Может, сделал бы вид, что расстроен, но в душе я бы все равно остался равнодушен. Так было в случае с Фрэнком, когда я узнал, что его переводят. Думаете, я действительно расстроился? Ха, да мне было абсолютно наплевать, но меньше всего я хотел, что бы об этом узнали другие, особенно Джерард. Он единственный, кому я никогда не хотел врать, но это была вроде как ложь во спасение. Я ведь предупреждал его. Предупреждал, что я ужасный человек, но он не слушал меня, а зря. Ну что, вы уже начали меня ненавидеть? В общем-то, это нормально, по сути, я и сам себя ненавижу. Кстати я до сих пор плачу, думая обо всем этом. И с каких это пор я стал сентиментальным? Хотя, да, я всегда был таким. Всю жизнь я был гребанным нытиком, ненавидящий себя и весь мир, но при этом требующий, что бы его все любили и заботились о нем. Надо прекращать все это. И чем быстрее, тем лучше. Я почти не чувствовал своего тела, потому что слишком долго пролежал не двигаясь. Не хотелось нарушать это состояние. Почему-то оно мне нравилось. Может я мазохист? Ну, ладно, сейчас не об этом. С трудом я все-таки встал с кровати, чудом не запутавшись в наушниках, которые по-прежнему не собирался снимать. Да мне сегодня везет! На затекших, не гнущихся ногах, я все-таки добрался до ванной и подошел к зеркалу. Я смотрел на свое отражение и с каждой секундой все больше и больше ненавидел себя. Не в силах, больше смотреть в свои собственные опухшие от слез глаза, я вернулся в комнату, и, схватив первое, что попалось мне под руку, со всей своей злостью, запустил этим в ненавистное мной зеркало. Кстати этим чем-то оказалась моя же кружка, которая до этого мирно стояла на тумбочке. Ну, ничего она мне все равно больше не понадобится. Кружка разлетелась на кусочки, зеркало пусть и пострадало куда меньше, но все же теперь я не мог рассмотреть в нем свое отражение. Так намного лучше. Улыбнувшись, я подобрал с пола осколок зеркала и занес его над своей правой рукой. Знаете, единственный, кто мог бы меня сейчас остановить это Джерард. Если бы он вдруг вернулся, как в тот раз, схватил бы меня за руки, а потом просто прижал к себе, я бы, возможно, даже и не пытался бы повторить это все снова. Как бы я хотел увидеть его еще хотя бы раз. Поцеловать его, обнять. Я ведь даже не попрощался с ним. Скоро он вернется, зайдет в комнату и обнаружит меня мертвым. Могу представить, что он будет чувствовать в этот момент, и от этого еще больше ненавижу себя. Сначала, была мысль, что он тоже захочет умереть, но нет. Он не самоубийца. Он не я. Отогнав от себя все лишние мысли, я вытер рукой слезы, которые все никак не хотели останавливаться. Отбросив в сторону плеер с наушниками, звуки из которых рвали мою душу на части, хотя, сомневаюсь, что от нее еще что-то осталось, я сильно, с какой-то ужасной несдерживаемой злостью несколько раз полоснул себя осколком стекла по венам. Я ожидал, что будет ужасно больно, но нет. Может, я просто настолько привык к боли, что уже не чувствую ее? Я едва ли не в мясо изрезал себе обе руки. Столько собственной крови я еще не видел. А знаете, красивое зрелище, пусть и немного не приятное. Никогда бы не подумал, что сделаю это вот так. Мне всегда казалось, что это самый отвратительный и неприятный способ самоубийства, но жизнь непредсказуема, так ведь? С трудом добравшись до душевой кабинки, я включил воду. Не помню, как именно я это сделал. Я уже довольно смутно соображал. Голова кружилась, и я словно проваливался куда-то. Кровь смешивалась с горячей водой, а я вспоминал, как в последний раз занимался здесь сексом с Джерардом, единственным, кого я люблю в этом гребанном мире. Единственным, кто не предал меня и ни разу не сделал мне больно. Может, просто не успел, но разве это важно? Разве вообще хоть что-нибудь сейчас важно? -Я люблю тебя,- прошептал я, чувствуя, что снова проваливаюсь куда-то. И пусть ты этого не услышишь, это тоже уже не важно. Кстати, вы верите в жизнь после смерти? Вот лично я нет. Я просто не хочу в это верить. Это было бы не справедливо по отношению ко мне. Я ведь умираю, что бы убежать от жизни, а тут получается, что от нее не убежишь. Нет уж, я просто хочу покоя. Без боли, без страха, без лжи, без ненависти… Просто хочу заснуть так, что бы никто не смог разбудить меня. Даже ты, Джерард, мой самый близкий и любимый человек. Прости меня. Прости за то, что оставляю тебя. -Прости… Люблю. Люблю. Люблю тебя,- словно в припадке, шепчу я, уже с трудом выговаривая слова. И пусть тебя нет рядом, пусть ты не слышишь меня, но я все равно хочу, что бы ты знал это. Я снова проваливаюсь, срываюсь и падаю куда-то вниз. Я больше не могу оставаться в сознании. Не могу это остановить, да и не пытаюсь. Я сам этого хотел. Темнота, яркий свет и больше ничего… Я знаю, это конец… Но только для меня…