Hell Is Where The Heart Is

Цетрион не скрывает силу — ни сидя на своем троне, ни спустившись с него. Где она идет — через землю пробивается трава, цветы раскрывают свои бутоны; все живое расцветает рядом с ней, наливается силой, потому что Цетрион, Шиннок уверен, не знает, что такое "скрытность" и "скромность". — Мать просила тебя... снова обдумать свое решение, — говорит она и смотрит ему в лицо. На ее голове и плечах сидят бабочки, шевелят крыльями и лапками, и Шиннок почему-то чувствует раздражение. — "Мать", — он кривится. — Сильное слово, но нет. Кроника создала нас, как мы создали младших богов; скажешь, я отец Аргуса? Кошала? Рейдена? Цетрион пожимает плечами. Листья на ее голове и плечах приподнимаются, потом опускаются; Шиннок чувствует водоворот силы под тем, что кажется кристаллами и тонкой кожей — неукротимой, неудержимой жизни, приводящей его в постыдную ярость. Он — пылающее инферно, невыносимый жар, рвущий плоть песок; ураган, подхвативший пламя лесного пожара, оставляющий за собой лишь выжженную пустошь, но Цетрион — и уничтоженный лес, и пробивающиеся на пепелище ростки. Жизнь, что всегда возвращается. Шиннок знает, что не полон без нее, как она не полна без Шиннока; Шиннок думает, что не может ненавидеть кого-то сильнее. — Кстати об этом, — говорит Цетрион медленно, и Шиннок знает, что она хочет сказать. Плохая идея. Плохая пара. Не стоит того. Пожалуйста, обдумай свое решение. Что ты делаешь. Чего ты пытаешься добиться. Дети смертных, родившиеся в одной семье, отбирают друг у друга игрушки. У богов же все куда сложнее. — Нет. Цетрион приподнимает брови — не удивление, совсем нет; разочарование. Угроза. Подумай снова. — Нет? — переспрашивает она. — Нет. Она вздыхает; последние бабочки снимаются с ее плеч, будто чуя опасность. Гнев сочится из-под его маски, собирается в воронку в его груди. Он больше не хочет удерживать облик смертного. — Послушай, брат... — начинает она, и хватит с него Позже, много позже, Рейден спрашивает у него — прикрыв глаза, наполовину лежа в Цзинсей: — Что случилось со всем континентом, лорд Шиннок? Конечно, он имеет в виду "зачем" или "почему ты это сделал"; Шиннок делает вид, что не понимает этого. — Он сгорел, — говорит он и, шагнув вперед, прижимает ладонь к чужой щеке. С тихим вздохом Рейден закрывает глаза. — Он сгорел.