Против ветра

Прошёл всего день после того, как мы отплыли от Панк Хазард. Мы успели передать детей в лапы дозорных, увидели, как Трао разрезал двух наших заложников и они остались живы (причём головы отдельно от тела спокойно разговаривали), а так же провели крайне занимательный разговор с «Минго» по телефону. Не знаю, кто такой, да и знать не хочу. Хотя мне не до него сейчас. Вот уже пару часов я лежу без каких-либо действий и только и могу, что плакать. Даже красавчик Трао на нашем корабле не смог приподнять мне настроение. Осознание моей ситуации ударило в голову слишком резко. В голове включилась вторая сторона моего биполярного расстройства и меня охватили жуткие депры. Когда мы были на том острове, я не задумывалась над обстановкой вокруг. Я не думала, о своих родителях, о своём лучшем друге. И, черт побери, я совершенно не задумывалась о том, где я и почему. Предположим, старый пацан совершил обмен душ (как в чертовом американском кино) и теперь я давно покойная Элиса. Предположим, это правда. А что случилось с той мной? Где настоящая Дива и может ли эта Элиса сейчас разгуливать в моем теле и жить бок о бок с моим мальчиком? Дей сразу заподозрит, что с той мной что-то не так. Мы начали вместе жить, как я стала совершеннолетней, плюс до этого мы были не разлей вода около десяти лет. И… как мне теперь жить? Как привыкнуть ко всему этому? Как смириться с мыслью, что я больше не увижу своих родных? И с тем, что я, настоящая я, возможно… мертва? С этими шрамами на теле Элисы явно не живут. Допустим, она решила покончить с собой, сделала два надреза на руках (не буду думать о том, что это нереально), но старый пацан спас ее. И мне интересно, это она себя так не любила, что смогла себе горло перерезать или её кто-то настолько сильно не любил? И если ей помогли с этим делом, какова вероятность, что они не придут и за мной?! Никому же ещё и не скажет, мол вот, здрасти, я Дива, а че за Элиса в душе не представляю. Я не знаю, сколько пролежала в позе эмбриона. Я все копалась в себе в поисках ответов на свои вопросы. В голову ничего не приходило, а воспоминания лишь душили меня. Я уже давно выросла из-под опеки матери и когда съехала, не часто навещала её. Но я не могу свыкнуться с тем, что теперь её больше не увижу. Не в этом теле. И я сжимаю зубы от этой злости, боли и жалости к себе. Я как была дряной слабачкой, ненавидящей саму себя, так и осталась ей. Некоторые события из моей жизни повторяются по второму кругу. Помню, как я корила себя за свою слабость и ревела ночами в подушку. Хотелось сдохнуть, чтобы не чувствовать эту боль, но я лишь подсела на дурь. И когда меня отпускало, эти мысли вновь появлялись в моей голове. Я никогда не могла их выбить из головы, но я могла забыть о них ненадолго. Вот и сейчас, все эти нагнетающие меня мысли возвращаются. Я живу уже другой жизнью, но проблемы прошлой до сих пор накрывают с головой, а к ним прибавились и проблемы этой. Я не просила о новой жизни. Я хотела освобождения. Хотела стать свободной, забыть все, что было. Но я получила лишь новую порцию боли, за которую даже расписываться не надо. Моя подпись стоит по умолчанию, над каждым новым контрактом с ней. Я не знаю, когда начала реветь от этой боли в голос и кричать в подушку. Я накрываюсь одеялом с головой и прижимаю колени к груди. Подушку держу в руках и зажимаю зубами, чтобы вновь не закричать. А так хочется. Горло уже начинает першить и я, кажется, потеряла голос, но я не могу сдержать эту боль, что вырывается из меня со слезами и криком. Моральная боль, что разъедает, не только душу, но и тело. Ноги ломит, хоть я не встаю из кровати уже несколько часов, а сил подняться, как не было, так и нет. Я давно не чувствовала такого. Я вспомнила какого это, когда мечтаешь умереть изо дня в день. Ко мне приходил Чоппер, давал успокоительные, которые я была не в состоянии выпить. Нами так же пыталась меня успокоить, обнимала и шептала что-то, а от мягкого голоса Робин я только стала тише плакать. Аники, Усопп и Брук впали в панику при моем виде и в разнобой старались утешить меня. Санджи обещал мне приготовить что-нибудь вкусненькое и убежал, скинув меня на Зоро, который молча сидел рядом и один раз протянул мне свою выпивку. Капитан не отходил от меня ни на шаг, но я была не в том состоянии, чтобы оценить его заботу. Он рассказывал мне что-то, громко смеялся и пародировал всех, кого вздумается. Было забавно, но губы никак не хотели напрягаться и строить из себя подобие улыбки. В конце концов, он сдался и состроив утомительное лицо, лег на пол. Я взяла себя в руки. Слезы идти перестали, и я заглянула за край кровати и встретилась глазами с повеселевшим капитаном. Он был крайне счастлив, что его «накама», наконец, обратила на него внимание и перестала вести себя как плакса. Плакс он не любил, как я успела заметить. В то время, когда он меня успокаивал, он, бывало, ворчал на меня. Могу только предположить из-за чего. — Прости, — хрипло вырвалось у меня, и я прокашлялась, возвращая свой голос. — Тебе не обязательно сидеть здесь со мной, — он отрицательно качает головой и начинает высказываться в ответ. — Да нет, ты и так просидел со мной много времени, спасибо. Я сейчас соберусь и выйду ко всем. Я попыталась улыбнуться, и капитан поверил мне. Оставил на меня свою шляпу и я пообещала вернуть её, как только спущусь на палубу. Дверь за ним закрылась и я уронила последние слёзы, сдавленно пискнув в подушку, чтобы мой крик о помощи могла услышать только я. Как же, как же избавиться от этой боли? Черт! Даже мои малыши-сигареты не спасают меня. Через силу поднимаюсь с кровати и прилагаю море усилий, чтобы не завалиться на неё обратно. Поправляю одежду, подхожу к зеркалу. На меня смотрят красные заплаканные глаза с видимыми мешками. Лицо немного опухло и приняло пессимистический вид. Оно так и отображало моё внутреннее состояние. Еле как я сделала шаг по направлению выхода, затем ещё и ещё. Через минуту я уже стояла на свежем воздухе и морской бриз бил в лицо. Он говорил: «очнись, ты в море или где? тебе надо взбодриться!». Мне же, чтобы взбодриться, нужно немного солей для ванн. Выхожу на палубу и оглядываюсь. С камбуза слышны довольные крики ребят, и из всех тех слов, что они говорили, я смогла расслышать своё имя. Толи они меня зовут, толи просто обсуждают. Подхожу к борту и достаю из заднего кармана шорт пачку с сигаретами и зажигалку. Стою курю, и чувствую, как дрожат мои ноги. Выкидываю половину скуренной сигареты за борт и запускаю руку в волосы. Длинные пальцы зажимают между собой белые пряди и тянут их в разные стороны. Ничего не может убить воспоминания… но ведь и вправду, можно забыть о них на время. И решение этой проблемы все время было у меня в руках. Руки дрожат, и я выпускаю газ из зажигалки. Подношу ее ко рту и делаю пару глотков, пока голова не начинает кружиться. Опьянение наступает стремительно быстро и зажигалка как вода утекает меж пальцев. Она теряется в светло-зеленой мягкой траве, и я жмурюсь от ослепительно яркого солнца. Ноги стали ватными и веки словно налились свинцом. Прикрыв глаза, я запрокинула голову назад. Губы расплылись в кривой улыбке, и я тихо засмеялась. Словно через какую-то пелену, я слышу свое имя и направляюсь в камбуз. Пока мои клетки мозга медленно умирали, я добрела до кухни. Все громко болтали, и я морщилась от каждого издаваемого звука. В бредовом состоянии я еле как смогла сесть за стол и чуть не свалилась со скамьи, спасибо Зоро, что смог предотвратить мой шлепок спиной об пол. С третьего раза я смогла взять в руки нож, который на самом деле оказался вилкой, и я придвинула к себе тарелку с омлетом. Во всяком случае, тарелку с чем-то похожим на омлет. Пока я клевала носом и пыталась побороть тошноту, моя еда пропала. Я уже подумала, что снова схватила глюк, как Нами влепила прожорливому капитану не слабый подзатыльник. Затуманенными глазами я посмотрела на нее и встретилась с ее мягким, обеспокоенным взглядом. Она зовет меня тихо-тихо, а я только мычу в ответ и пью чай, чтобы прополоскать горло. Я развернула голову в бок и встретилась с Трао. Криво улыбаюсь ему и его тихий сладкий голос оглушил меня. В ушах зазвенело. Я встала из-за стола и перекинула ногу через скамью, чтобы выйти наружу. Держусь за плечо Зоро и останавливаюсь. — Все, — говорю я, хоть и не чувствую, как движется мой язык, — супер. Было очень вкусно, спасибо. Перекидываю вторую ногу и зацепляюсь носком о край. Я падаю и в последний момент успеваю подставить руки, чтобы не удариться лицом. Все же наша встреча была неизбежна, мой милый деревянный пол. Все повыскакивали со своих мест (капитан так вообще засмеялся, но резко затих), а маленький доктор поспешил осмотреть меня. Санджи, тут как тут, помог мне встать и начал кричать на Зоро, мол, я упала из-за него. Мечник стал возражать в ответ, и Нами успокоила этих двоих. Я выпуталась из чужих рук слишком резко и выбежала на палубу. Дыхание участилось, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди, и я держусь за него рукой, будто могу предотвратить это. За мной выбегает встревоженный Чоппер и зрение поплыло. Все стало размыто и непонятно. Я раньше не часто таким баловалась, но такого у меня ещё не было. У меня паническая атака или я вздохнула слишком много? Чоппер пытался достучаться до меня, спрашивал о моем состоянии, но я махнула рукой. Он тут же увеличился в размерах, и я отпрыгнула от него на три шага назад. — Вот это вставило меня, — говорю я, разинув рот. — Кажись и отпустило даже. Мутить перестало, и я более-менее вернулась в себя. Вот это я понимаю забыть о проблемах. Жаль эффект чертова газа такой быстрый, хотя и на том спасибо: я могла так вообще откинуться здесь. О эти пара минут притворного счастья, как бы я хотела вновь их вернуть. Тем временем Чоппер все продолжал прибывать в странных для меня размерах и стал заводить обратно в камбуз, видимо, хочет завести меня в лазарет. Я ловко выкрутилась и встала перед ним, выставив руки вперёд. Зрачки, наверное, максимально расширены. А все смотрят на меня, как на сумасшедшую и с толикой жалости. Неловко улыбаюсь и снимаю шляпу Луффи со своей головы. — Это все нервное, — говорю я, — Простите за беспокойство, я уже пришла в себя. Все провожают меня взглядом, пока я медленно подхожу к Луффи. Одеваю на него шляпу, и хлопаю по голове как собачку. Он поднимает на меня голову и дарит мне свою широкую улыбку. Говорит что-то, смеётся, как обычно. Я улыбаюсь, и Нами поднимается из-за стола. Она идёт ко мне, вся из себя такая серьезная и я зажмурилась, жопой чуя, что не избежать мне ещё одного удара. Её каблуки затихли возле меня. Я приоткрыла один глаз, и она приняла меня в свои объятия. Глаза широко раскрылись, стоило мне уткнуться носом в её ключицу. Она прижимала свои ладони к моей спине, иногда поглаживала и говорила, и говорила своим очаровательным голоском. Таким успокаивающим, добрым, задушевным. Я чувствую её улыбку и обнимаю её сильнее, чем она меня. Закрываю глаза и сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не уронить пару слез на её нежную кожу. В носу щиплет с каждым разом сильнее от каждого произнесённого ею слова, и мне не нужен переводчик, чтобы понять её. Я чувствую её. Кажется, что я обнимаю саму её суть, её душу и мне становится так приятно, тепло. Мне больше не больно. И я теряюсь. — Дива-а, — плаксиво произносит оленёнок и спешит обнять мои ноги. Тараторит и тараторит, а между этим всхлипывает, что как маленький ребёнок. Нами отпускает меня, и я приседаю на корточки. Поднимаю самого милого врача на свете на руки и прижимаю к груди. Поворачиваюсь к ребятам, прекрасно понимая, что не могу остановить слез и улыбаюсь во весь рот, шмыгая носом. Френки и сам заревел, а Робин вежливо подавала ему салфетки. — Кто ещё хочет объятий? — спрашиваю я, и радостный кок аж взлетел над столом. Зоро фыркнул, Ло отвернулся. Самурай и Момо неожиданно покраснели как один. Брук вновь завёл свою песню про панцу, а Санджи за один миг оббежал весь стол и как верный пес остановился возле меня. Краснеет, смотрит на меня похотливыми и в то же время влюблёнными глазами, тянет ко мне свои руки, но отдёргивает их и драматично встает в угол. Кажется, я видела, как он заплакал. — Я знаю, что ты хочешь меня обнять, Зоро-кун, — кокетливо говорю я, делая специально ударение на приставке к его имени. Он от такого поежился. — Ещё чего! — рявкнул он в мою сторону и отвернулся. Сажаю оленёнка к себе на шею и, тихо смеясь, подхожу к крашенному мечнику. Как только я хотела обнять его со спины, он неожиданно развернулся и начал подниматься, благодаря чему он врезался лицом в мою грудь. — Ой, — говорю я, даже не покраснев. Самурай и Брук покраснели, заваливаясь на спину, а сам Зоро как ошпаренный отлетел от меня, врезаясь боком в стол, и я отпрыгнула на два шага назад. Как мило, его щечки еле заметно покрылись румянцем. Кричит на меня, возмущается, а я довольно улыбаюсь. Надо же, как все интересно получилось. — Маримо, чертов ублюдок, — послышался позади нас загробный голос Санджи, и я отлетела в сторону. Выпад со стороны кока мечник отразил на раз гардой меча. Зоро в состоянии ещё хуже, чем блондин-джентльмен. Он раскраснелся, а его убийственная аура прошлась по всему камбузу. Зеленоволосый вышел из-за стола и стал надвигаться на Санджи. Они столкнулись лбами и взяли друг друга за грудки. Нами их быстренько успокоила, раскидав ребят по разные стороны. Я перевела взгляд на капитана, который, как по мне, должен был самый первый обнять меня. Это чудо уплетало еду за обе щеки, пока вокруг была суматоха. Я закатила глаза к потолку: каков проглот, а! Трао в это время также спокойно ел, стараясь не обращать на нас внимания, но его глаз заметно подрагивал. Тихая, мелодичная музыка донеслась до ушей, и я перевела взгляд туда, откуда исходил источник. Брук играл на скрипке и не громко подпевал. Я села возле Усоппа, и он неловко положил руку мне на плечо. Он мне широко улыбнулся, и я послала ему такую же улыбку. Сняла Чоппера с шеи и усадила на колени. Погладив его по мягкому пузику, мы оба стали наслаждаться музыкой. Френки, слава мне, плакать перестал. Это, конечно, не могло ни умилить: взрослый, рыдающий в голос мужчина. «Ау, сестренка», — говорит он и задирает палец вверх. Я говорю: «супер» — и бьюсь запястьями над головой. Он делает тоже самое только предплечьями, а Робин смеётся над нами. Еды за столом уже не было (спасибо капитану), но у нас была своя идиллия и музыка от Брука. Это было прекрасно, и я смогла духовно наесться на всю свою жизнь. И не нужны никакие стимуляторы.