Начало марта, 1980-й год
Альбус Дамблдор восседал за своим громадным письменным столом, сцепив тонкие длинные пальцы в замок, и задумчиво глядел на пляшущие в камине языки пламени. Огонь отражался в стёклах очков, но даже это не мешало заметить ту глубокую озабоченность, которая таилась во взгляде директора. Он не моргал, кажется, уже несколько минут, и это могло бы даже пугать. Глава Отдела Тайн занимал гостевое кресло напротив стола директора Хогвартса. Хиггс не выглядел расслабленным, но и сиюминутного ответа от своего собеседника не ждал. Развернувшаяся между ними беседа была трудна и наполнена слишком многими деталями, которые в совокупности должны были придать окончательную форму той сети, в которую собирались заманить Риддла. Дамблдор вдруг отчётливо хмыкнул неким своим мыслям и покачал головой. Ощущение непроницаемого купола и молчаливого оцепенения рассыпалось. Оба волшебника синхронно подобрались, возвращаясь из глубокой задумчивости к делам насущным. — Простите за прямоту, Роберт, но то, что вы делаете — это более походит на авантюру. Я всё ещё не изменил своего мнения по поводу того, как Магическая Служба Безопасности распорядилась пророчеством, — жёстко произнёс маг, глядя на своего собеседника поверх очков-половинок. — Провоцировать Тома подобным образом… Я боюсь представить масштаб того террора, который может начаться со дня на день. Директор Отдела Тайн на мгновение крепко стиснул зубы. Он слышал эти слова от Дамблдора столько раз, что это начинало раздражать. Мужчина понимал на какой риск шёл, согласовывая заранее известный сценарий. Но, в этом и было главное преимущество. Магическая Служба Безопасности подошла к этому вопросу не только с максимальной практичностью, но и со всей возможной осторожностью. Зачем изобретать колесо заново, если уже есть протоптанная тропинка? Оставалось только проконтролировать ситуацию и не подвергать бессмысленному риску людей. Правда, некоторых из них неприятности будто находили сами, особенно одного любителя нестандартных путешествий. — Я понимаю ваше беспокойство, Альбус, — ответил Хиггс. — Но, уверяю вас, у МСБ хватит ресурсов, чтобы удержать ситуацию под контролем. В благонадёжности моих подчинённых я не сомневаюсь. Вам же могу посоветовать внимательнее приглядеться к окружающим. — Позвольте, Роберт, — холодно произнёс маг. — Раз уж разговор приобрёл такой тон, будьте добры объясниться. Невыразимец некоторое время молчал, не отрывая от своего собеседника пристального взгляда. — Озаботьтесь защитой тех молодых людей, что так слепо следуют зову борьбы со злом под вашим началом, — ответил мужчина после недолгой паузы. — Вы правы, впереди нелёгкие времена. Уязвимость и банальная трусость могут разрушить даже самую крепкую дружбу. — Назовите мне имя, — напряжённо проговорил директор Хогвартса. Он уже понял, что речь идёт о предательстве. — Я не стану этого делать, — покачал головой Хиггс. — Пока. Но, уверяю вас, если в том будет необходимость, я это сделаю. Оба помолчали, одновременно посмотрев на лежащий на столе предмет, защищенный магическим куполом. Потускневшая серебряная тиара покоилась в специальном контейнере, защищённым многими слоями чар. Рядом лежала глухая крышка, которую, впрочем, не спешили использовать — оба мага любовались древним артефактом, что столько лет пробыл в недостойном его величия месте. — Как жаль, что столь древнее и ценное творение оказалось безнадёжно испорчено из-за самолюбия и тщеславия одного глупого юнца, — печально вдохнул Дамблдор. — Не могу не согласиться, — отрешённо ответил на это невыразимец. Директор Хогвартса бросил в сторону своего визави короткий скептический взгляд. Он искренне был уверен в том, что чужеземец, коим Хиггс являлся, не был в состоянии оценить всего масштаба трагедии. Роберт заметил и этот взгляд, и слегка нахмурившиеся брови, поэтому быстро догадался о том, чего старший волшебник не позволил себе озвучить из вежливости. И глава Отдела Тайн был вынужден признать — Альбус был прав в своём немом упрёке, но лишь отчасти. — Стоит ли мне спрашивать, откуда вам было известно точное местоположение этого крестража? — вопросил вдруг Дамблдор, прищурив глаза. Роберт удивлённо вскинул брови. — Боюсь, я не могу дать вам ответа, — спокойно ответил мужчина, а в его голосе не звучало ни капли сожаления. Альбус на это лишь холодно усмехнулся — он понимал, что получит подобный ответ, но лишь хотел убедиться. — Ах, да… — встрепенулся вдруг старший волшебник. — Помнится, вы как-то настоятельно рекомендовали мне проверить краны в неработающем женском туалете на наличие изображений змей, — елейным тоном продолжил он, хотя взгляд его источал тот же холод, что и до этого. — Очень любопытный совет от человека, который в Хогвартсе дальше этого кабинета никогда не бывал. Роберт, сам того не желая, слегка подобрался, выдав собственное волнение. — Поздравляю, профессор Дамблдор, — с еле заметной усмешкой произнёс он. — Вы нашли вход в Тайную Комнату. Альбус посмотрел на него с нескрываемым подозрением, но говорить что-либо в ответ не спешил. Опыт подсказывал — то, что говорил Хиггс, всегда подтверждалось. И именно это настораживало особенно сильно. И факт наличия гравировки в виде змеи на кране тоже подтвердился. Разумеется, данный феномен для директора Хогвартса не таил в себе никакой мистики — не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить несколько известных факторов: Северус Снейп, его путешествия во времени и, разумеется, служба в Отделе Тайн. А что до Тайной Комнаты — профессор Дамблдор был одним из тех немногих людей, которые понимали, что к любой легенде стоит относиться с уважением, почётом и осторожностью. — Альбус, вашим молчанием можно стены пробивать, вы знаете об этом? — Мужчина улыбнулся, но улыбка в глазах не отразилась нисколько. — Чего стоит ожидать от Тайной Комнаты? — проигнорировав шпильку, строго вопросил профессор. Весь облик старшего волшебника демонстрировал острое напряжение и нерасположение к любым шуткам. — На данный момент — тысячелетнего василиска, впавшего в спячку, — ответил Хиггс. Директор Хогвартса не выглядел удивлённым. — Это многое объясняет, — кивнул он. Внимательно наблюдающий за ним Роберт вдруг открыто усмехнулся собственной догадке. — Как давно вы искали Тайную Комнату, профессор? — с толикой дерзкого веселья спросил он. — Тайную Комнату? — вскинул брови маг. — Никогда. Я искал ответ на то, что произошло с Миртл Уоррен. К слову, сама Миртл мне не спешила в этом помогать — она считала всех вокруг виноватыми в её смерти. Но, несколько лет назад я всё же сумел спросить её, как она умерла, и я даже получил ответ: «большие жёлтые глаза» — вот всё, что она сказала. Тогда я уже не сомневался, что Том приложил к этому руку. Теперь же… Остался только один вопрос — зачем вам понадобился василиск? — Нам понадобится его яд, — незамедлительно ответил глава Отдела Тайн. — Думаю, вы уже догадались, для чего именно. — Для начала, чтобы уничтожить крестражи, — понимающе кивнул Дамблдор. — А дальше? — Дальше? — усмехнулся Роберт. — Профессор, дерзну предположить, что даже вы не можете себе представить, насколько сильно невыразимцы хотят изучить живого василиска. Поверьте, ничего плохого с ним не случится — глупо поступать подобным образом со столь уникальным созданием. И, уверяю вас — никакого вреда законопослушным подданным Её Величества. Альбус лишь покачал головой. Он не собирался как-то комментировать реплики своего собеседника, потому что в этом не было никакого смысла. Хиггс заранее всё знал, и он принял решение. Директор Хогвартса прекрасно понимал, что он не станет препятствием на пути руководителя магической секретной службы. Да и нужно ли это? — Василиск в школе — это, прежде всего, опасность для учеников и преподавателей. — Альбус опустил на мгновение взгляд. — Подозреваю, что в будущем произойдёт новая трагедия из-за него, раз вы озаботились этой проблемой в и без того сложное время. Хиггс некоторое время молчал, не отрывая задумчивого взгляда от собеседника. — Вы правы, — осторожно произнёс мужчина. — Только в будущем виноват будет не сам Риддл, а один из его крестражей. И нет, это не диадема Рейвенкло. Дамблдор подобрался, во всём его обличии вновь сквозило напряжение. Мысли его раз за разом возвращались к той злополучной июньской ночи 43-го года, когда погибла ученица. — Я подозревал, что Том далеко зайдёт, — произнёс маг после длительной паузы. — Подозревал с того самого дня. Откуда он мог узнать о Тайной Комнате? Всего лишь мальчишка, хоть и уже довольно популярный среди сверстников. Откуда в его доступе взялась информация о том, как открыть Комнату? Роберт опустил взгляд на собственные руки и затем тяжело вздохнул. — Для меня это тоже загадка, — ответил он через некоторое время. — Кто знает, быть может всему виной одержимость идеей. Или чья-то неосмотрительность. Дамблдор задумчиво кивнул. Всё это было из области домыслов. Возможно, однажды правильный ответ на этот вопрос найдётся, а пока впереди было ещё много испытаний. — И как же вы собираетесь договариваться с василиском? — спросил вдруг директор Хогвартса. — Вам потребуется змееуст. — Том Риддл едва ли согласится нам помочь, — иронично улыбнулся Хиггс. — Что же насчёт вас, профессор? Альбус внимательно посмотрел на своего собеседника, а в его светлых глазах на мгновение будто полыхнул недобрый огонёк. — Боюсь, моих познаний слишком мало, — спокойно отметил старший волшебник. — Мне в своё время довелось обучиться лишь пониманию змеиного языка, но не владению им . — Как жаль, что вы остановились на полпути, — покачал головой Роберт. Дамблдор, внимательно следивший за его реакцией, заметил, что глава Отдела Тайн никаких реакций, собственно, и не показал. Выходило, что и этот факт из его биографии невыразимец заранее знал от и до. Профессор недовольно поджал губы, а взгляд его стал ещё холоднее, хотя, казалось, это невозможно. — В таком случае, Отдел Тайн был бы вам крайне признателен, если бы вы познакомили нас лично с вашим учителем, — с безукоризненной вежливостью продолжил директор Хиггс. Альбус резко выпрямился в своём кресле. Эта «просьба» его совсем не обрадовала. Много лет назад, будучи ещё молодым человеком, жаждущий всех знаний на свете, он получил возможность лично познакомиться с самим Иеронимом Мораитисом, прямым наследником Герпия Злостного . То, что изначально молодому тогда Дамблдору показалось невероятной удачей, вскоре обернулось для него чем-то совсем иным. Мораитис чтил чистокровность и не стесняясь демонстрировал собственное высокомерие. И он был падок на лесть. Альбус, в свою очередь, сам ненавидел льстить кому бы то ни было, предпочитая вместо этого сухую дипломатичность и вежливость. Должно быть, этим он и привлёк внимание Иеронима. Дамблдор, после прекращения общения с Гриндевальдом, на взгляды нового знакомого смотрел с сомнением, совершенно этого не скрывая. Но, как ни странно, тот на это отвечал лишь снисхождением. Кроме всего прочего, несмотря на то, что этот человек вызывал у него, в основном, отторжение, юноша из Туманного Альбиона не мог не восхищаться его способностями и знаниями. На заре их зарождающейся дружбы Мораитис стал обучать нового знакомого своей потомственной способности — парселтангу. Но, обучение не продвинулось далеко. Очень скоро Мораитис потребовал плату за своё великодушие, но плата деньгами его совсем не интересовала — его волновала только слава. Он посчитал совершенно нормальным присваивать себе наработки и открытия своего ученика — довольно распространённая практика у мастеров. Тогда, со своей неизменной вежливостью, Альбус отступил — гордость и обида оказались сильнее. Он уехал во Францию, ради общего проекта с Николя Фламелем, который предложил работу на равных позициях. С Иеронимом он сохранил былую вежливость в общении — периодически, они обменивались поздравительными письмами или открытками. Но снова видеться с этим человеком Альбус не горел желанием. — Вы не боитесь, что он может потребовать за свою услугу слишком большую цену? — Намекаете на то, что он может заявить какие-либо права на василиска из Тайной Комнаты? — удивился директор Отдела Тайн. — Не сможет, даже если захочет. Змей был выведен Салазаром Слизерином в Хогвартсе. Этот человек сколько угодно может быть прямым потомком Герпия Злостного, но это не отменяет того, что к Салазару Слизерину он не имеет никакого родственного отношения. Кроме того, всё это мероприятие будет носить совершенно секретный характер. Об этом он будет предупреждён, следовательно, обязан дать полный комплекс клятв о неразглашении. Дамблдор ненадолго задумался. — Может, было бы лучше привлечь к этому мероприятию Ньюта Скамандера? Именно он занимался изучением василиска Герпия Злостного и мог бы нам во многом помочь. — Не вижу в этом смысла, — возразил Хиггс. Заметив удивлённый взгляд своего визави, невыразимец продолжил уже мягче: — Я не ставлю под сомнение знания и таланты этого выдающегося волшебника, но не припомню, чтобы он был змееустом. Альбус тяжело вздохнул и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Никто из них не стремился возобновить беседу. Теперь можно было и помолчать.***
Тишину в Литтл-Хэнглтоне уже давно никто не тревожил. По крайней мере, так считали все. Маленькая английская деревенька давно пустовала, за исключением пары домов. Именно поэтому не нашлось достаточно внимательного наблюдателя, который понял бы — в их богом забытом поселении вершится грандиозное дело. Хлопки аппарации раздались в некотором отдалении от полуразрушенной хибары на склоне холма. Шестеро волшебников в серых неприметных мантиях прошли ближе и остановились. — Стандартная проверка, — обернувшись к остальным, приказал старший из всех — Генри Шоу. Засверкали лучи заклинаний, но не прозвучало ни слова — этим мастерам магического искусства не требовалось озвучивать свои намерения. Никто из отряда не беспокоился о Статуте Секретности, потому что в предыдущие визиты они достаточно хорошо позаботились о том, чтобы на скрытую в зарослях тропинку к хижине Гонтов никто не обращал ни малейшего внимания. — Всё чисто, — коротко отрапортовал один из волшебников, когда все необходимые проверяющие и выявляющие заклинания были использованы. — Ну, раз наша стандартная проверка ничего не засекла, значит никого непрошенного здесь не было, — уверенно продекламировал шотландец. — Но, до того, как мы туда зайдём, я хочу всем напомнить, что сегодняшняя задача будет сложнее, чем обычно. Остальные пятеро членов Магического Отряда Правоохранительных Органов внимательно слушали своего командира. Разумеется, все они знали условия задания, на которое были отправлены — приказ директора Отдела Тайн был отдан тем лично. За всё время работы с хижиной Гонтов, никто из Департамента, кроме них шестерых, не был допущен к информации со столь высоким уровнем секретности. Это, в свою очередь, требовало особой тщательности и осторожности в любых действиях. — Я не сомневаюсь, что все вы — хорошие и проверенные парни, — продолжил речь командир. — Но, до этого наша задача ограничивалась лишь наблюдением. Сегодня нам предстоит прямой контакт с тёмным артефактом, который влияет на психику. И если здесь бардак… — Шоу постучал по собственному лбу. — Думаю, дальше объяснять не надо. Даю пять минут на психологическую подготовку. Остальные лишь кивнули и, позволив себе более расслабленные манеры, разошлись в разные стороны — предстоящая быстрая ревизия собственных умственных и ментальных сил требовала больше личного пространства. Сам командир занялся тем же. Он понимал, с чем именно им предстояло столкнуться, к чему прикасаться. Когда отряд впервые явился в полуразрушенный дом, их целью было лишь найти крестраж. Генри Шоу потратил около двух часов, прежде чем сумел определить, откуда именно исходит тёмная энергия. Кроме того, пришлось разрушать множество отталкивающих и отвлекающих барьеров, которые поставил Волдеморт. Но, даже когда преграда была устранена, артефакт не проявил никакой агрессии — эта квази-форма жизни не чувствовала в визитёрах прямой угрозы немедленного уничтожения. Осколок души в кольце был неимоверно силён. Он сумел пробить брешь в защите хорошо обученных окклюментов, чем очень неприятно тех удивил. Вторжение почувствовали сразу, и противостоять ему оказалось не так просто. Но, эфемерная субстанция оказалась недостаточно разумной, чтобы суметь правильно разгадать спрятанные глубже реальные намерения. Дальнейшие визиты отряда Шоу воспринимались артефактом куда спокойнее. Нет, ощутимое давление на рассудок никуда не делось, но примитивная сущность в кольце воспринимала уже знакомые души без прежней опаски — они бывали рядом часто, но больше не потревожили. Пять минут спустя, отряд снова был в сборе. Без лишних слов и вопросов они двинулись в сторону хибары Гонтов. У «порога» были проведены две дополнительные проверки, которые лишь подтвердили, что никто за прошедший месяц не интересовался последним пристанищем потомков Слизерина. — Вот мы и встретились снова, — с усмешкой обратился Шоу к прибитой на дверь почти иссохшей змее. Хлипкая дверь поддалась без лишних уговоров. Том Риддл не слишком беспокоился об её укреплении. Младший из отряда подготовил специальный непроницаемый контейнер, в который совсем скоро предстояло поместить очередной крестраж. Контейнер был цинковым, укреплённый многочисленными дополнительными чарами. В хижине было темно, а от запаха затхлости и застоявшегося воздуха лёгкие будто заполнялись едким газом. Слой пыли на полу был настолько толстым, что носки ботинок утопали в ней, как в уродливой имитации снега. Убрать всю грязь не рискнули — вдруг Риддл пожелает навестить крестраж? Шестеро мужчин прошли в первую комнатёнку. Понять точное назначение этого помещения теперь было затруднительно. Должно быть, это была и гостиная, и кухня, и столовая одновременно. В дальнем углу выделялась чёрная, полностью закоптившаяся каменная печь. На ней когда-то готовили некое подобие еды. Два мага прошли в оставшееся две комнатушки и проверили их, как того требовал регламент. Со времён их последнего визита ничего не изменилось — всё также грязно, пусто и заброшенно. Тёмный артефакт, виновник всего «торжества», был спрятан глубоко в узком дымоходе полуразрушенной маленькой печи. Когда Шоу впервые обнаружил его годом ранее, он долгое время не мог унять грубого сарказма, раз за разом проезжаясь по слишком завышенному самомнению Тома Риддла, который, однако, в заложении тайника проявил удивительную ограниченность. На этот раз, всё было иначе. Они явились не для того, чтобы найти или проверить. Можно спрятать переживания, воспоминания и мысли, но даже окклюменция не может скрыть намерение души. Живому легиллименту нужно достичь высочайшего уровня мастерства, чтобы суметь проникнуть в саму суть человеческой натуры. Но крестраж — это нечто совсем иное. Человеческие эмоции, мысли и воспоминания — это вторичное, первичное — душа. Все шестеро волшебников на мгновение впали в транс, будто не было многолетней подготовки у каждого, не было изнурительных тестов и испытаний. В затуманенных сознаниях первые мгновения не рождалось никаких мыслей. Крестраж заново оценивал их, как источник опасности. Забвение длилось всего несколько минут. Все приёмы и методы, которым их обучали именитые окклюменты, на этот раз оказались бесполезны. Генри Шоу догадывался об этом с самого начала, но всё равно оказался не готов к столь мощной атаке. Внутри будто всё замерло, сжалось в болезненный комок. Острое чувство вины захлестнуло разум волшебника. Ему нужно было вымолить прощение у отца, за все те слова, что когда-то давно он посмел произнести. Он не успел — тянул до последнего. А потом отца не стало. Но теперь… Теперь ему помогут. Это кольцо способно вернуть утраченный шанс… Офицер Шоу медленно ступил на шаг ближе к злополучной печи. Что-то будто сдерживало его изнутри, несмотря на твёрдую уверенность, что спрятанный артефакт ему поможет. Мужчина усилием воли заставил себя оторвать взгляд от закопчённых камней. В это мгновение, с него будто сдёрнули мутную пелену — вернулась ясность мысли и решительность действий. Остальные маги из отряда всё ещё были загипнотизированы крестражем. Шоу молниеносным движением вознёс свою волшебную палочку, а в следующий миг печка рассыпалась в щепки от прилетевшей в неё «Бомбарды». Этого оказалось достаточно — взгляды коллег вновь стали осмысленными, а затем — изумлёнными. Но, на осознание произошедшего времени не было. Не теряя больше ни мгновения, отряд приступил к своим прямым обязанностям. Кольцо тускло поблёскивало в пыли и саже. Выглядело оно очень простым — едва ли хоть один вор заинтересовался бы этой вещицей, если бы не знал, что это такое на самом деле. Через минуту перстень был окружён мощным изолирующим куполом. Что-то невидимое безуспешно пыталось проломить его изнутри. Ещё через несколько мгновений, опасный артефакт оказался надёжно закрыт в специальном контейнере. — Вот и всё, — сипло проговорил Шоу. Ему никто не ответил. Казалось, все присутствующие вновь погрузились в недавнее забвение. Но, это было не так, Генри это знал. В его собственной душе царил хаос — были потревожены те струны, которые он считал давно и глубоко спрятанными. Маг искренне верил в это до сегодняшнего дня.***
Римус выглядел больным, несмотря на то, что до полнолуния было ещё далеко. Лицо молодого человека осунулось и стало сероватым, под глазами залегли тёмные круги. Он никогда не был пышущим здоровьем юношей, но сейчас… Альбус Дамблдор отвёл взгляд, с нарочито высоким интересом рассматривая убранство маленькой гостиной. Люпины жили небогато, но опрятно. Их дом представлял собой некую гармоничную смесь волшебного и маггловского. Рука Хоуп чувствовалась здесь буквально в каждом предмете, в каждой милой фарфоровой фигурке с каминной полки. Тем тяжелее было находиться здесь Римусу. Всего два дня назад её исхудавшее безжизненное тело было предано земле. — Это несправедливо, — тихо проговорил Римус. — Несправедливо, что при всём своём могуществе, мы просто бессильны перед такой болезнью… Несправедливо, что… — Парень запнулся, сглотнув комок в горле. — Несправедливо, что этот… живёт и здравствует. — Он тяжело вздохнул. — Родители долго не хотели рассказывать, кому я обязан своей болезнью. — Не осуждай их, — тихо произнёс Дамблдор. — Они хотели для тебя только счастья. Римус покачал головой и горько усмехнулся. Осуждать родителей он ни за что не хотел. Особенно теперь, когда матери не стало. Из по-настоящему близких людей у него остался только отец и три друга. — Как твои успехи с поиском работы? — после долгого молчания вопросил директор Хогвартса. Люпин вынырнул из собственных мыслей. — Никак, — безэмоционально ответил молодой волшебник. Он принялся с заметным раздражением перебирать какие-то бумажки на небольшом столике, низко опустив голову. Как могли обстоять дела с поиском работы у такого, как он? Никому не сдался оборотень, пусть и отучившийся в Хогвартсе. Неконтролируемая тёмная тварь, которая способна даже собственных родителей растерзать в полнолунье. Никто не хотел рисковать, даже просто наняв его на работу. О волчьем противоядии уже и мечтать не приходилось, это зелье стоило больше, чем отец зарабатывал в Министерстве. А это были единственные деньги, которые у них водились. Дамблдор долго молчал. — Я действительно соболезную твоей утрате, Римус, — заговорил старший волшебник после длительной паузы. — Терять близких — это всегда больно, а потерять мать — это настоящий удар, вне зависимости от возраста. — Профессор, — резковато прервал его молодой человек, а потом поднял извиняющийся взгляд. — Простите… Но, я догадываюсь, что вы хотели поговорить со мной не об этом. Альбус некоторое время пронзительно глядел на своего собеседника, мысленно взвешивая все «за» и «против». — Я понимаю, что это неподходящий момент, — ответил старший маг. — И я хочу, чтобы ты сам мне сказал, готов ли ты сейчас выслушать меня, или мы вернёмся к этой беседе позже. Люпин на некоторое время задумался. Хотел бы он говорить о делах Ордена сейчас? И да, и нет. Но, его и без того не слишком радостная жизнь теперь стала стремительно терять краски, которые в ней ещё остались. Матери не стало, и пусть это не было неожиданностью, как бы цинично это не звучало, всё-таки было больно. Пусть она болела давно и тяжело, пусть они с отцом понимали, что этот момент лишь вопрос времени… Было тяжело. Но, у него была жизнь и помимо этого. Были друзья, была борьба Ордена. Был хоть какой-то смысл. Парень вздохнул и расправил плечи. — Я готов, профессор, — твёрдо произнёс он. — Я буду предельно честен с тобой, Римус, — заговорил директор Хогвартса. — Я всегда ценил в тебе честность, а потому не стану ни о чём умалчивать. — Он на миг прервался и вздохнул, собираясь с силами. — Ордену Феникса нужна помощь… особого характера. В наших рядах есть только один человек, способный помочь. Это ты, Римус. — Дело в волке? — спросил молодой человек. — Именно, — кивнул Альбус. — Впереди непростые времена. И, как ты и сам знаешь, оборотни весьма активно помогают тем силам, которые способствуют наступлению этого. Нам необходимо знать, как, когда, с помощью кого они это делают. Люпин удивлённо вскинул брови. — Шпионаж? — недоверчиво вопросил юноша. — Но, как же… — Он ненадолго задумался. — Обо мне многие знают… — О тебе, но не тебя, — мягко ответил Дамблдор. — Это большая разница, поверь. На некоторое время наступила напряжённая тишина. — А Сивый? — с опаской вопросил Люпин. — Не узнает, если вдруг встретимся? — Едва ли. Тебе было 5 лет, с тех пор ты сильно изменился, — задумчиво произнёс Дамблдор. — Но, Римус… Я хочу, чтобы ты понял меня правильно. Это огромный риск. Ни я, ни кто-либо другой не станет осуждать тебя, если ты откажешься. Выбор только за тобой. Молодой человек надолго задумался. То, что ему предлагали, действительно было опасным. Следовало хорошо взвесить все плюсы и минусы. Но, Римус не был из тех, кто обманывает себя или других. В душе теплело от осознания — он нужен. — Как я могу помочь? — вопросил он. Альбус одобрительно улыбнулся. Он знал, что, невзирая ни на какие трудности, этот юноша был настоящим гриффиндорцем — смелым, честным и преданным. — На севере Шотландии, вблизи озера Лохиндорб, была замечена крупная банда оборотней. Они называют себя «стаей», но «банда» куда более подходящее определение. Достоверно известно, что Пожиратели связывались с ними, но ничего более нам не удалось выяснить. — Дамблдор поднял на собеседника проницательный взгляд. — Эта стая — опасная сила. Если они вступят в схватку на стороне Волдеморта, наступят по-настоящему тёмные времена. Ордену жизненно необходимо знать каждый шаг баденохских оборотней. Римус с ответом не спешил. Ему просто нечего было на это сказать. Свою задачу он понял, и теперь она казалась ему вполне выполнимой — от него не требовали остановить мчавшийся паровоз, а всего лишь вовремя предупредить об его приближении. Пугал лишь масштаб. Об этой стае он слышал и раньше. Профессор Дамблдор был прав — если те решат выступить на стороне Пожирателей, тогда быть беде. Римус Люпин объективно оценивал собственные способности. Пусть он не будет рядом с Джимом, Сириусом и Питером в это непростое время, но то, что ему предстояло сделать, было не менее значимо, чем то, что делали они здесь, на месте. Кто он такой, чтобы отказываться от подобной возможности помочь Ордену Феникса?