Приходите за счастьем вчера

Дикий слитный крик прорезал ночную тишину и тут же смолк. Рывком поднявшись с постели, Элайджа посмотрел рядом с собой – на часах три. Катерина исчезла. Цветисто выразившись, он выскочил в коридор, навстречу бежала жена… Нет, не жена – Елена, выпалившая единым духом: - Кет была у меня… Рванув к спальне, они, едва не выбив дверь, распахнули тёмное нутро комнаты. - Дура… - Чёртов извращенец! Щёлкнул выключатель, яркий свет залил помещение. На полу лежал Кол, с лица то ли из носа, то ли рта, которого капала кровь, с противоположной стороны постели тоже на полу сидела Кетрин, пытавшая натянуть простынь на свою вываливающуюся из полупрозрачной сорочки грудь. - Что у вас?! – рявкнул старший Майклсон, не понимая, кому стоит оказывать помощь, но по итогу поднимая женщину. Елена же предпочла броситься в ванную за мокрым полотенцем. - Этот идиот чуть не трахнул меня, пока я спала. - Да кому ты сдалась?! - На меня половина… - Кет! – предупреждающе взвизгнула из ванной Елена. - Катерина! - У меня шишка, Эл! - Какие шишки - у тебя голова чугунная, дурында. Где тебя носило?! – последние слова младшего Майклсона были адресованы Елене, протянувшей ему полотенце. Но он тут же пожалел о своём рыке, увидев, как она мгновенно подобралась, и услышав в голосе оправдывающиеся нотки: - Я п-пошла за второй простыней, потому что Кет отобрала мою и брыкалась. - Да я не сомневаюсь. – Вставая на ноги, Кол фыркнул. – Спасибо, Елена. - А вот меня очень интересует, что ты делал в спальне… - кивнув мужу, осматривавшему её лоб, что всё в порядке, мстительно начала Кет, но потерпела неудачу. - Это как раз неинтересно, - тоном не обещающим ничего хорошего, прервал брюнетку Элайджа. Внизу захлопали двери, зажёгся свет. – Поживее иди вниз за льдом и аптечкой. И дай отмашку охране и слугам. - Угу, - на мгновение оцепенев от ледяного приказа, но быстро сообразив, кто сейчас будет во всём виноват, Катерина предпочла послушаться. - Ты собираешься демонстрировать прелести персоналу? Благие намерения испарились. - Есть разница кому их демонстрировать? Он промолчал, смерив её тяжёлым взглядом от босых ступней до растрёпанной макушки. Капризно отвернувшись, брюнетка стремительно вышла. Через полчаса, когда всё улеглось, была выполоскана кровь изо рта, к появляющемуся синяку под глазом и шишке на голове приложен лёд, а полуголая женщина облачена в халат плотного шёлка, они скопом перекочевали в гостиную, где постепенно выяснились и детали произошедшего. Интерлюдия. Елена тихо сопела, обняв подушку, и, опустившись рядом на кровать, Кет аккуратно, чтобы не разбудить, погладила сестру по голове. Проснувшись ночью, она обнаружила себя лежащей в постели. Элайджа спал рядом, как всегда зафиксировав её положение, чтобы не слишком пиналась, и навевая своим присутствием не самые целомудренные мысли, приказывавшие его немедленно разбудить. Но будить не позволила совесть – завтра предстоял перелёт, да и кто её заставлял засыпать прямо в гостиной? – но и терпеливо лежать было слишком жестоко, поэтому находя в себе явные склонности нимфоманки Катерина всё же выбралась из постели и в итоге ноги привели её сюда. Сестра теперь пахла её косметикой – забавно даже, - но снилось Елене что-то неприятное. Точнее даже не снилось – ей просто было больно. Взяв ладонь Елены, Кетрин переплела свои пальцы с её. - Боль - не страшно, милая, она проходит, - поцеловав свою копию в лоб, Кет скользнула на кровать и прижалась щекой к щеке: - Бороться всегда больно. Вправду страшно, когда ничего нет. - Ммм… неее… - мычанием выразив протест, девушка во сне стиснула пальцы, пресекая попытку Кетрин высвободить руку и переворачиваясь набок. - Хорошо… Только мне к утру нужно ещё вернуться. – Зевнув, брюнетка сместив простыню натянула кусок на себя. Вздохнула. – Жалко, что нас двое, а такой как у меня в единственном экземпляре. Но он только для меня… Помурлыкав себе под нос что-то ещё и повозившись на подушке, она закрыла глаза. Бесшумно войдя в спальню, Кол пригляделся и едва слышно фыркнул – потревоженная проникшим от сквозняка ветерком девушка, раскинувшаяся звёздочкой на кровати, издала звук сходный с детским гортанным хрипением и плотно завернулась в простынь. Он испытал острый приступ раздражения из-за того, что нужно уезжать. Пока его брат отлавливал свою дичь на дороге, они с Еленой отлично провели пару часов за покорением океанских просторов: плавала девушка как топор, очень смущалась этого, но забывшись плескалась и прыгала по волнам с явным удовольствием. Бросив взгляд на часы, Майклсон выложил ключи и записку на туалетный столик и подошёл к постели, вглядываясь в сумрак – будить жаль, а сама она вряд ли проснётся до его отъезда. Аккуратно устроившись рядом, поморщился – запах розовой воды был не то, чтобы неприятен, нет, но казался слишком сладким и чужим. Понятно, что ей вряд ли сейчас до заботы об обзаведении собственной косметикой… Видимо, он сильно шевельнулся, или сыграл роль прибавившийся вес на кровати, но рука Елены вяло скользнула по плечу, она пробормотала себе под нос то ли вопрос, то ли констатацию: - Не спишь. Не сообразив, что в темноте не видно, он кивнул, однако брюнетке хватило и этого шевеления. В следующее мгновение рот мужчины грубо запечатал поцелуй, по рубашке заскользили пальцы. От удивления симметрично ответив на её страсть, Кол вздрогнул от прыти мгновенно оседлавшей девушки. Это было слишком… активно для просыпающейся Елены, да и как-то... Острые ногти, ощущавшиеся даже сквозь ткань рубашки впились в шею, вкус требовательных губ и волосы в руке… Мысли он не додумал, потому что в то же мгновение ему с силой прокусили губу, пинком ударили в пах и одновременно с падением на пол Кол, человек побывавший не в одной передряге, неожиданно для себя издал вопль ужаса. - Из-за твоей садистки на нас места живого нет! - Вообще-то пострадал только ты, - нахохлившаяся под укоризненным взглядом сестры – мнение Кола её не заботило, а Элайджа сидел, не комментируя и практически не участвуя в беседе, - прошипела брюнетка, откладывая свою салфетку со льдом на столик, - да и с тобой, если бы не шлялся по ночам к моей сестре, всё было бы в порядке. – Она подозрительно прищурилась. - Что-то я не слышала, как ты меня будил, чтобы попрощаться, как говоришь. Или всегда такой полудохлый? - Потому что ты не только слепая, но и глухая, – на голубом глазу соврал Кол, - Только я… а ноги Елены ты видела? – резким движением откинув часть полы халата, он продемонстрировал стремительно желтеющий синяк на голени девушки. - Тебя к живым людям на фарлонг подпускать нельзя! – Вспомнив о причине, по которой собирался уезжать и ожиданиях: собственной распухшей роже на переговорах, неминуемых теперь причитаниях Ребекки, он прибавил: - В клетке запереть… - Прекращай, она очень испугалась спросонья, – Кетрин, хотела было возмутиться, что кричала не от страха, а от отвращения, но, не став вдаваться в экзальтацию, промолчала. Элайджа косо оглядел физиономию Кола, которую не спасал лёд – лоб Катерины и впрямь оказался толоконным и удостоился только совсем маленькой шишки, - пробубнив: - Живой же… Младший Майклсон фыркнул: - Ну да, на твоём фоне, свеж как огурчик. - Как это понимать? – Теперь уже пришёл черёд Кет подозрительно вскинуться. - Если ты ему последний намёк на мозг вынесла, я тут при чём? - Ладно, некоторым, особенно беременным нужно спать, а у кого-то завтра, то есть уже сегодня самолёт, - примирительно возвестил Кол, сообразив, что едва не сболтнул о том, что в спортзале, где они с братом боксировали, на исполосованность спины и шеи женатого Эла одно время делали ставки, пока по объективным причинам эту практику не пришлось свернуть. - Беременным? – Кетрин не сделала попытки подняться с места, сообразив, что деверь хочет остаться наедине с её сестрой. – Я весь день проспала и не испытываю никакого желания продолжать это делать. Однако её планам обломать Колу разговор с Еленой по душам, было не суждено сбыться: кивнув на прощание присутствующим, Элайджа потянул женщину за запястье, вынуждая подняться. Пробормотав что-то вроде: «Добрых снов, милая», - Кет запоздало вспомнила, что именно она стала причиной всех этих разборок и явных бестактностей, что Эл не любит, когда она вылезает из постели среди ночи побродить и вообще… Довольно резво взбежав по лестнице, как только Кол с Еленой исчезли с глаз, женщина уже очень медленно поплелась по коридору к спальне. Меньше всего ей хотелось недовольства в ночь перед отъездом Элайджи. - Прежде чем ты бурно выскажешься на тему лунатизма, - она на носочках покрутилась перед зеркалом, оценивая вкус Элайджи по выбору белья для неё, - замечу, что я жду от тебя понимания и благородства по отношению к слабому существу. Ты сам говорил, что я не девочка в бронелифчике. - Мои слова используются против меня? – сухо поинтересовался мужчина, откидываясь на подушках. - Ну… - Катерина состроила умильное личико отражению. – Не злись. А я…- Она повела плечами, халат горкой лёг у ног, голос насытился властной томностью, - поверь, я собираюсь кардинально улучшить твоё настроение. «И своё…» И тут же услышав позади себя лёгкое хрюканье, обернувшись, увидела, что её муж скорчился в приступе хохота. - Так ты не злишься?! - Я злюсь? Впервые в жизни увидел красную физиономию Кола, пытающегося перевести стрелки на тебя, чтобы не было так очевидно, что он со своими эскадронами из баб безуспешно обхаживает Елену. – Кое-как выдохнув эту длинную фразу, мужчина немного успокоился. – Это было феерично, но всё же… – Приподнял бровь. - Тебе есть за что постараться стать славной девочкой - приняла моего брата за меня. - Только спросонья и то, потому что вы одним одеколоном пахнете! А твой брат… Да ещё немного и он бы меня загрыз со злости, – хмыкнула брюнетка, усаживаясь сверху и потянув за пояс халата. – Поэтому и красный. - Скорее меня, если бы я захохотал сразу. - А что тебя остановило? - Принцессу на горошине жалко стало. - Не поняла. - Елену. Она и вправду вся в синяках. – От души шлёпнув девушку по пятой точке, мужчина заключил: - Крупноватая ей горошина попалась… Давай сюда, пострадавшая сторона. - Лучше уж я синяки наставлю, чем твой братец, - проворчала Кет, подставляя многострадальный лоб под его губы. - Не обижайся, но она влипла по самые уши, и это факт. - Ничего подобного, не думай, что я настолько не понимаю, что несу. Шоковая терапия полезна. - Кетрин неожиданно задумчиво заключила: - Он не осознает, насколько заигрался, будет много проблем. Мне неважно, но ведь и Елене же крови попортит, а после того, что случилось, ей это нужно меньше всего. - Ты считаешь нормальным? – Косой взгляд вниз. - Отвращение к мужчинам? Может ей показаться психоаналитику? - Я не говорила про отвращение к мужчинам в целом, я говорила, что она не захочет иметь ничего общего с Колом. - Ерунда, – отмахнулся Элайджа. Спустил бретельки с плеч брюнетки, избавляя её от сорочки. - Кол её фактически спас, а женская благодарность… - Её не существует. Только в сказках благородные рыцари, самые сильные и смелые, получают нежных принцесс. Эти сказки пишут сами мужчины, а они в большинстве своём не блещут, - надменно сообщила Кетрин, плавно проведя пальцами по груди мужа, и, с удовлетворением отметив реакцию на своё прикосновение, продолжила: - Леди выберут другое. - Почему других? – Он нахмурился. - Не других, а другое. Уж я знаю свою половинку лучше всех. Только давай не будем об этом? – облокотившись на локти, брюнетка наклонилась, чтобы их лица были напротив. Игривость внезапно ушла окончательно. - Я спросила вчера о Елене и ничего не спросила о тебе. Что у тебя случилось? - В каком смысле? – приподняв веки, Элайджа замер. Занятия любовью явно откладывались. - Ты сказал, что вчера было очень нужно мое тело. Почему? - Почти два месяца голодовки по нему как ответ не пройдет? - Нет. – Теперь она была и вовсе то ли очень серьёзна, то ли грустна. - Что бы ты не говорил я знаю, какой ты. Благородный настолько, насколько вообще может быть мужчина твоего статуса в наше время. – Кет приложила палец к губам, отметая его возражения. - В Сальвадоре ты всё же удержался, а здесь – нет, значит, случилось что-то такое, отчего тебе плохо. Это из-за Елены? Так много крови? - Не в этом дело, - он снова поморщился, рывком сев. – Точнее и в этом и не совсем. Сложно объяснить. Брюнетка кивнула, и, поглаживая напряженные мышцы плеч, начала покрывать поцелуями царапины на шее, оставленные ею со вчерашней ночи. - Я попробую понять, - на мгновение высвободившись и потянувшись к тумбочке, она достала своё масло. – Но если не хочешь, то не надо. Попробую расслабить иначе, подожди немного. Прошло уже несколько минут, её пальцы по прежнему порхали по плечам, принося одновременно расслабляющее и полное напряжения удовольствия, когда Элайджа неожиданно для себя самого вывалил: - Я не люблю самоубийц. Кет на секунду остановилась, но после продолжила массировать. - Это всегда выбор. – Картинка сложилась в голове. - Выбор есть всегда, ты сам говорил. Это твой принцип. И если ты его дал дополнительно, это уже ми,.. – шёпот замер на слове, лицемерить сейчас нельзя ни во зло, ни во благо: никак, - пусть и не милосердие, но всё-таки выбор, Эл. Но от этого знания не легче. Он ни на секунду не сомневался в своих действиях, и всё же… Так бывает - давно не встряхивала чья-то смерть как таковая, в том числе не потрясала и насильственная смерть, но в способе, каким ушел из жизни Ману и остальные, кому он дал этот выбор, было что-то исключительно мерзкое. Более мерзкое, чем просто нажать на курок. Заставлявшее внутренности сворачиваться в узел, а зубы скрипеть от отвращения. Снова сев и невольно слишком сильно сжав пальцы, лежащие на коленях женщины, Майклсон уже жалел о своей болтливости - Катерина не навязывалась и больше бы не спросила, не скажи он сам. Игнорируя боль от ногтей Элайджи, Кет сидела в той же неудобной позе, подушечками пальцев мягко очерчивая ямочку на подбородке мужа. Убрав руки, поцеловала. Рано утратившая невинность души и познавшая властное, иссушающее чувство, когда отправляешь человека на смерть, она лучше кого-либо знала, что утешить ничем не может, нужных слов не найти ни в каком бесконечном арсенале аттических солей*, но разделить эту ношу и смягчить впечатления, заставить их спрятаться в самом дальнем уголке сердца и не тревожить его понапрасну, вытеснив другими, тёплыми – да. - Мы тебя любим. – Взяв мужчину за запястья, Кет положила его ладони на свой живот, склонилась к уху: – Но это не всё. Я не просто люблю, а очень верю в тебя, Эл. Всегда верила, – она прижалась крепче, - ты знаешь, женщины всегда это чувствуют на уровне инстинкта и, если нет, уже ничего не изменится, даже если луну с неба достать. С первой встречи я сразу же решила сделать так, чтобы ты захотел меня, а не вежливости с дочкой компаньона. Ты тогда ещё сказал, что я могу быть кем угодно хоть Рузвельтом. - Она смущённо тряхнула волосами в ответ на его смех. - Что-то не так?.. - Твоя память и голова. Франклином, - сгребая брюнетку в охапку, Элайджа откинулся на спину, ощущая вес её тела – материальное подтверждение странному чувству, что у него всего в этой жизни в достатке. - Я тогда сказал - Франклином… - Нет, Рузвельтом**… - упрямо прошептала женщина. А могло бы и не быть? По десятку причин могло. Дурак. Если бы оказались разведены – не страшно, сейчас он не сомневался, что раньше или позже, но вернул бы Катерину в свою жизнь, - а если бы она была хоть чуть слабее, а Рейнолдс жёстче в подходе, и её бы сожрали? Хотя дело не в жёсткости и выносливости – на любую силу найдётся превосходящая… Майклсон на собственном примере знал, как может довести Кет ослиным упрямством и вызовом на фоне сексуальной раскрепощённости красавицы. Сейчас меньше всего хотелось признавать, но ведь и его, взрослого, относительно нормального человека, в своё время раз за разом посещало желание применить силу: ударить, изнасиловать - неважно, взять своё, если не по праву самого умного, то по праву сильного, перед которым нужно склониться. Что-то останавливало, не мораль и благородство - Кетрин играючи умела превращать эти границы в ничто, - это что-то называлось любовью, но краем рационального сознания оценить причины мужской реакции на Катерину, а точнее ту бешеную ненависть от неудовлетворённости и ревности он мог. Но сейчас Элайджа улыбался, он успел ухватить время за хвост - его кареокая дива была с ним, и ни о чём плохом думать и вспоминать не получалось. Всё так же молча он обхватил руками талию, усаживая поудобнее и вслушиваясь в чайный с нотками мускатного вина аромат розового масла, исходящий от рассыпающихся по его груди и плечам каштановых локонов Кет, взгляд заволокло пеленой умиротворения, мужские ладони побежали по узкой спине…. Ведь и впрямь пока всё складывалось неплохо – уже было очевидно, что речь шла об одном из представителей колумбийских наркокартелей. Следовало провести очень аккуратное расследование, постаравшись не оставить «кругов на воде». Развод с Кетрин, а точнее псевдоразвод отлично отводил глаза от его жены, ситуация с Еленой – при качественной работе можно сделать так, что никто и никогда не поймёт, что о девушке беспокоились именно они, а она не просто затерялась по борделям или сбежала – кому нужна Елена Пирс? Никому её судьба не интересна, пропала и чёрт бы с ней. Что Катерина как в воду канула, вряд ли у кого-то вызовет подозрения – обработанный Макнилл доносил своим хозяевам вполне чётко, что бывший муж готов растерзать её за предательство, и девушка сбежала. Спряталась в первую очередь от него, но по совместительству остальные тоже не могли найти – всё логично. Опомнившись, что всё это время Катерина лежит тихо как мышка, закусив губу, и несмотря на выступившие на лбу капельки пота от рассыпавшихся по телу то резких, то ласковых прикосновений, не шевелится, чтобы не спугнуть его мыслей, Элайджа тряхнул головой. Вжав брюнетку в подушку, залюбовался матовым янтарём её плеч и груди. - Ну, наконец-то, - она злорадно показала острые зубки. - Поверь, ты заплатишь за моё ожидание по полной. - Надеюсь, не как мой брат… Ни о каком бизнесе речи уже не шло, Катерина в очередной раз победила, полностью затмив собой и мысли, и чувства, и разум. - На молодых раны быстро заживают, - улыбнулась девушка, приподнимая лицо Кола за подбородок и дуя на синяк. – Не переживай, может и избежишь своей злой и важной сестрёнки. - Ничего, - он и впрямь не видел ничего особенного в случившемся с его лицом, но у Елены были такие нежные пальцы, что отстраняться не особенно хотелось. Но стоило. – Елена, я зашёл к тебе поговорить. - Снова посреди ночи? - Да. – Не скажешь же, что хотелось поймать её первую улыбку следующему дню – дичь. – Я завтра рано улетаю. - Я слушаю тебя, - поплотнее запахнув халат, девушка вернулась на диван. – Это ты принёс ключи и адрес на моём туалетном столике, от чего они? - От квартиры в Лондоне. Вечером за ужином мы обсудили, что ты пока поживёшь с чужим именем и документами здесь, но у меня предположение, точнее предложение, - Он тоже присел. - Возможно, тебе не захочется оставаться в Бразилии надолго после случившегося. Или просто захочешь отдохнуть и пожить где-то ещё, сменить обстановку, а в Мистик Фоллз возвращаться пока не стоит. Если да, то я приглашаю тебя. - Кол, я благодарна, - она помедлила, пристально посмотрела ему в лицо, - но если откровенно: вряд я ли в ближайшем будущем захочу мужчин, поэтому - нет. Щедрое на мимику лицо Кола выразило откровенное недовольство. - Ты не поняла, я не предлагаю добавку в виде своей постели, мы вообще маловероятно, что будем пересекаться – сейчас слишком много работы не в Англии. Это просто предложение места, где ты можешь остановиться и пожить в своё удовольствие, не заботясь о быте или не сталкиваясь с толпами туристов и обслуживающего персонала, как в отелях. Да и безопасность будет на высоте. - Спасибо, - она растерялась, как обычно смутившись. – А вторые для чего? - Домик во Франции. Там уютно, но, думаю, не захочешь остановиться - одиноко. - Понятно. Кол, ещё одно… - Встав из кресла, она замялась. – Твои александриты, они пропали в клубе. Я теперь не могу их тебе отдать. - Мне они не нужны, я уже говорил. – Он подчёркнуто ровно улыбнулся. - Но, конечно, прикажу Перейра тебе их вернуть, не беспокойся. - Он не знает ничего, я их продала за… - девушка отступила. Не скажешь же, что отдала, чтобы избавиться от внимания хоть кого-то из своих посетителей. – Меня не грабили в этом смысле, все вещи целы. - Понятно. Не переживай. Он кивнул, сообразив, что вряд ли ей захочется возвращения этих александритов. Нельзя сказать, чтобы с ними было много связано, и придавать значение каким-то цацкам... Но он и впрямь захотел их подарить именно ей, загадочной и милой одновременно… Подавив прилив ненужной сейчас ярости, Кол, правильно истолковав повисшее молчание, поднялся из кресла. - Ладно, раз выяснили, возьму на себя невежливо быстро закруглить - иди уже спать. Елена аккуратно подала ладонь. – Благодарю тебя за всё и доброго пути, Кол. - Пока. На том и расстались, просто и без прикрас. По пути завернув в библиотеку, где взяла с полки «Север и Юг»***, она вернулась в свою комнату и собралась погрузиться в чтение, но мысли вновь возвращались к сестре и её странным отношениям с мужем. - Хоть бы он уехал уже… Почему Кет становится такой глупышкой рядом с Элайджей? Её обижают раз за разом, а она снова бежит к нему, только помани… И к кому бежит – холодному человеку, который и не обнимет лишний раз и находясь в семье даже улыбается реже, чем положено вежливому человеку в Штатах. Конечно он европеец, но… Своего зятя Елена не то, чтобы побаивалась, скорее робела, однако безмолвная ледяная ирония в адрес сестры и его брата, заставила об этом забыть и бросать откровенно злобные взгляды. И не важно, что Кет не оставалась в долгу – но разве так обращаются с беременной женой? Ласка, нежность, трепетность… Где они? Вместо того, чтобы успокоить и утешить – иди, думай, делай... И это каменное сердце? Автоматически скользя взглядом по строчкам, брюнетка сердито поджала губы, вспоминая. США. Мистик Фоллз. Около пяти лет назад. - Простите, можно? – брюнетка скользнула в зал. - Разумеется, заходите. – Красивая женщина восточной внешности приветливо улыбнулась. - Елена как раз пошла переодеваться. - Каждый раз удивляюсь, что вы в конце уже с реквизитом занимаетесь, - присев на стул, Кет сложила руки на коленях. - Обычно это делают на показательных выступлениях. - Она должна чётко помнить итоговый результат. Твоя сестра достаточно подготовлена физически и отлично знает движения. Иначе… - Иначе бы ты не согласилась со мной работать, Рия. – Выпорхнувшая в студию Елена поправила браслет на предплечье: - Я готова. - Начни с третьего покрывала, первые два у тебя очень хороши. - Всё равно лучше начать сначала. Я разогреюсь. - Давай. - Нет, сестричка. Это ведь не просто танец, - мягко воспротивилась Кетрин. – Рия рассказывала, что это своеобразный обряд для мужчины. Начинай сразу с третьего. - Катерина, ты ведь не понимаешь,.. – раздражённо начала старшая близняшка, невольно включая менторский тон юного профессионала перед обывателем, но поддержка к её сестре пришла откуда не ждали: - Она права. Я же тебе рассказывала, что третий покров – символ юности, но юности уже познавшей страсть. – Рия встала, подходя к проигрывателю. – Твоё настроение сейчас - настроение слияния с первым мужчиной, когда всё для тебя внове, и где непреодолимость первобытной силы сочетается со страхом неизвестности. - И ты должна уметь вспомнить его в любой момент. Даже если проснёшься среди ночи с… – Неожиданно страстно и оттого громко заключила младшая близняшка, сидящая на дальнем стуле, но и сама поняв неуместность своего тона осеклась. - Ну, хорошо. – Елена не противилась, но порой ей становилось смешно. Ладно Рия - та любила выражаться по-восточному настолько замысловато, что смысл едва угадывался, но Кет с её-то лёгкостью подхода к постельным занятиям позабавила. Слияние с первым мужчиной? Что его вспоминать… Правда, благодаря заботе Метта, Елена не испытала никакого смущения или неудобства, приятно, но не более того. Первый раз. Вот первое выступление на большой сцене… По спине прошёл озноб возбуждения и предвкушения. - Избавившись от синего и розового шёлка, девушка прошла по паркету, настраиваясь. Сразу взять ритм «зелёной» пляски ей не удалось, но с четвёртой попытки она закружилась, извиваясь. В её голове за ней наблюдали сотни глаз, и среди них обязательно был он. Тот с кем можно будет гулять по дорожкам, танцевать вальсы, читать стихи или сидеть у камина зимними вечерами… - Отлично. Следующее! – Голос Рии ворвался в сознание резко, что Елена едва не потеряла равновесие, но наработанность движений спасла ситуацию, и зелёное покрывало скользнуло на пол. Золотое позволяло снизить темп, но легче оттого не стало, окрики её преподавателя стали чаще и резче. Как ни старалась Елена ступать легче и изящнее, двигаться плавнее, по вискам тёк пот, но Рия всё равно оставалась недовольна. - Следующее… Тебе руки мешают?!. Бёдра!! – отрывисто командовала женщина. - Где бёдра?!! От бесконечного звона голоса в голове, Елену начало мутить. И ещё от восточных запахов, сплетавшихся с ароматом розового масла Кет, её собственных духов пудровой фиалки и пота заливавшего глаза. Она стала заваливаться с бока на бок. - Не сметь! Елена!! Глаза… Брюнетка послушно вытаращилась, удерживая слёзы на ресницах. - Следующее… Быстрее! Слушай меня - раз-два-три-четыре-пять… Ближе ко мне! Быстрее!! Перекладина… Последнее движение не получилось, и вместо того, чтобы прогнуться под деревянным брусом, ускоряя переступание ступнями, Елена, зацепившись грудью о палку, свалилась на бок да так и осталась лежать. - Плохо, – заключила женщина, подходя и постукивая пальцами о перекладину. - Пока очень плохо. Отдельные движения отработаны, переходы, всё идеально, вместе – плохо. Ты не слышишь, что тебе говорят… Этим кончалась теперь почти каждая репетиция. Как Пирс ни билась, отрабатывая у зеркала, вердикт бывал либо плохо, либо очень плохо. - Вставай, иди в душ, переодевайся и пойдём отдыхать. Рия ушла, Кетрин приблизилась к безуспешно пытающей подняться сестре. Но не помогла – вставать нужно самой. - Сурово. - Я знала, на что иду. – Всё-таки сев, Елена вздохнула: - Тем более в Университете мне говорят о прогрессе, я едва ли не порхаю, но ноги уже устали. Кетрин села рядом, рассматривая стёртые пальцы близняшки. - Да уж. Пойдём. Вместе они поковыляли к душевой. Елена пару раз намылилась, смыла гель, и на том процедуры закончились. - Давай помогу. - Давай. Принеси мне платье и гетры. И эластичный бинт из сумки. - Ты неправильно делаешь, - сидя рядом на табурете, Кет хмуро рассматривала, как сестра бинтует ноги. - Почему? Как раз на мозоли. - Я о танце. Ты не в ту сторону стараешься. - В каком смысле? - Она не требует от тебя лёгкости, а наоборот. Когда танцует Рия, её бёдра кажутся мощными. - Конечно, ведь она и крепче меня и старше. - Нет, дело не в этом. Вы как раз очень схожи по типажу, - подперев голову кулачками, брюнетка уставилась на старшую сестру. – Посмотри, как она танцует вначале: никогда не скажешь, что заземлённо. Её шаг в конце именно аккуратный, но твёрдый - чуть меньше скорость и станет тяжёлым, а твой лёгкий и летящий, но не такой быстрый в конце. И по-моему, ей не нравится, что ты оставляешь платки на полу, а не возвращаешь. - Рия бы мне сказала. – Натянув длинные гетры, девушка принялась шнуровать кроссовки. - Я жду, когда ты догадаешься сама, – раздался над мягкий голос от двери. - Это не имеет отношения к самому рисунку танца, и мне они не нужны, но почему ты никогда не думаешь, что танцуешь для одного зрителя, Елена? И что он твой своеобразный алтарь? Он видит тебя, мы много раз говорили, что ты не должна целенаправленно представлять себя в выгодном положении в его сторону, но как-то обозначить центр своего притяжения стоит. Вы вдвоём, а не ты одна. Впрочем, всему свой черёд. Почему ты так долго одеваешься сегодня, что-то с ногами? - Да, я стёрла пальцы на учёбе. – Елена нырнула головой в спортивное платье и тут же встала с места – кровь в венах застаивалась. - Нужно было сказать сразу. – Женщина сердито оглядела воспитанницу. – Инвалиды мне не нужны. Елену я напою специальным чаем, а Вы что предпочитаете, Кетрин? - Кофе. В небольшой гостиной закинув ножки на пуф, Елена устроилась в кресле, надолго замолчав в оцепенении – организм требовал отдыха, - и предоставила вести беседу сестре. - Вы где-то учились, мисс Пирс? Со своей сестрой? – Женщина улыбнулась. – Вы правильно уловили эстетику и сущность танца, но сами двигаетесь не слишком хорошо. - Нет. – Катерина покачала головой. – Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, что моя сестра не набирает амплитуды во вращении бёдрами. Этот танец для мужчины, а он всегда будет желать усиления и ускорения такта к концу. - Она отпила глоток кофе, чуть насмешливо закончив: – Ничего нового. - Нужно иметь данные, – скорее задумчиво, чем раздражённо, ответила на откровенный выпад девушки Рия. - Елена ведь увлекается европейской программой, а именно в этом танце её привлекает сказочность, жажда прекрасного, а отнюдь не низменная сторона желаний и власть, которую он даёт над желаниями мужчины. И у неё получается, поверьте. А Вы сами почему не хотели научиться танцевать? У Елены явный талант, природные гибкость и выворотность и, полагаю, Ваши способности могли развиться не хуже. - Нет. – Лаконично ответила Кет. – Мне хватает тех умений, что есть со школы, а разучивать танцы для какого-то выдуманного мальчишки – не вижу смысла. - Неужели Вы думаете, что такое древнее искусство, направлено только на похоть? - Да. Разве, к примеру, этот танец не происходит от обычая приносить жертву Великой Матери в виде спермы неподвижной достопочтенной публики, лицезрящей действо? – Девушка откровенно потешалась. - Просто похоть бывает разная, но кто её избежал и ищет холодного тела - не здоров на голову. - Вы неплохо образованы. Чем вы будете заниматься после экзаменов, Кетрин? - Отдыхать на каком-нибудь острове на пляже с коктейлем в руке, - рассмеялась брюнетка. - А не хотите поехать с нами? Елена желает увидеть искусство восточного танца - арабского и индийского, недоступное здесь. - Я предлагала Кет, - наконец, допив чай – её преподавательница всегда заваривала странный напиток, он был очень крепким и не холодным, как принято было у них, а горячим, но невероятно бодрил, - и почувствовав себя гораздо лучше, подала голос Елена, – но она отказалась. - Зря. Вам будет полезно, как и Вашей сестре. - Не улыбается рисковать быть забитой камнями в Иране или жить среди полчищ крыс в Индии, – отставила чашку с кофе Кетрин. – Да и какой смысл, если я не разбираюсь в этих восточных танцах? Или Вы станете нашим гидом и спасёте, Рия? - Не только я. Не могу обещать отдыха, скорее вас ожидает тяжёлый труд, но поверьте – Вы откроете для себя много нового, Кетрин, если и имеющее отношение к танцам, то лишь вкупе с остальным. – И словно увидев, что девушка колеблется, женщина продолжила: - Что не всякому доступно. - А позвольте узнать, каковы причины, что Вы добровольно нагружаете себя обязательствами? - Потому что из Вас выйдет толк. - Это ценно? - Определённый тип женщин стоит благотворительности. Так учит моя вера. - Да? – Елена заинтересованно посмотрела на преподавательницу. – А что такого Вы видите в Кет, Рия? - Я не хочу никого обидеть, - Рия улыбнулась, - но скажу откровенно: таких как твоя сестра у меня на родине называли девушками с каменным сердцем. Она не из тех кто прогадает свою выгоду ради эмоции, и у нас это очень ценится. Елена рассерженно нахмурилась, но лицо её близняшки не отразило никакого оскорблённого достоинства. Допив кофе, Кет вздохнула: - Сомневаюсь в верности этого подхода с благотворительностью, но с удовольствием приму приглашение. Индия. Штат Уттаракханд. - Милое место. – Откинув длинную прядь чёрных волос, пробормотала девушка, вдыхая чистый, невероятно разряженный воздух. – Но болтаться на спине у этого зверя сомнительное удовольствие, и, надеюсь, оно того стоит. В последний раз Кетрин сидела на лошади на прогулке перед смертью Джорджа и теперь, несмотря на еженедельный спортзал, бёдра и ягодицы напоминали о себе болью при каждом шаге. В отличие Елены, передвигавшейся после немаленького пути с лёгкостью горной лани, Кет пожалела, что ради скорости отказалась от повозки. - Не милое, а просто прекрасное. Поэтому здесь нет асфальтированных дорог, и посмотри какие стены… И впрямь восторги старшей близняшки были объяснимы, - каменные колонны с высокой платформы, располагавшейся на небольшом плато, взмывали высоко к небесам, но не напоминали европейских строений наподобие романских или готических замков или тех, что были дома в стиле ампир Капитолия, взявшими наследие Античности. - Что это? - Это и есть школа. И храм Рат Лотос по совместительству. В своё время он был моей alma mater. – Легко спрыгнув с седла, Рия обвела рукой открывшийся простор: - Одно из немногих мест на Земле, где сохранили умение не просто ходить по углям, но и танцевать. Оно было распространено в культуре Месопотамии, и в течении многих лет сохранялись школы, но с приходом сначала христиан, вырезавших большую часть язычников, а потом и ислама сместилось ближе к Индии – экстатические страсти далеки от всех основных мировых религий, даже в индуизме большая часть стремиться к аскезу, и поэтому живут в небольших замкнутых общинах наподобие этой. - Нестинарство, Кет. – Елена собрала волосы в хвост, покосившись на сопровождавшую их охрану, оставшуюся невдалеке от них. – Ты давно не была в Болгарии, но у нас дома в Странжа это есть****. Невероятно красиво. Мне очень хотелось посмотреть различие, и как преломились культуры за сотни миль друг от друга. И на танец со змеёй, конечно. - Но они сохранили не только танцы? - Да, Кетрин. – Рия улыбнулась намёку. – Это целая система обрядов и традиций, танец лишь одна из них, но если на вашей родине смесь православия и язычества, то здесь по сути смешение древнейших языческих верований. Вам покажется менее цивилизованным, что-то просто испугает, но не отвергайте раньше срока – здесь нет жестокости и насилия ради них самих. Хотя, если откровенно, полного понимания всех обрядов и ответов на все вопросы ты не найдёшь ни здесь и уже нигде, они просто утрачены. Люди пытаются хранить традиции, выполнять сами действия, но смыслы их постепенно стираются и даже тем, кого называют избранными, это не подвластно. Девушки переглянулись. Индия им, выросшим среди равноправия и чистоты, не слишком нравилась как ряд сельских её районов, так и города, некоторые обычаи и вовсе ужасали, но молчать мозгов хватало у обеих. - Эти люди или очень богаты, или очень духовны. Глаза львов у входа инкрустированы драгоценностями. - Как посмотреть. Они не нуждаются, но это и не значит, что ведут расточительство или занимаются общей благотворительностью. Проходите к воротам и сразу же снимите обувь, здесь принято ходить босыми. Тяжёлая змея застыла, поднявшись на хвосте, раздражённая «поглаживаниями» девушки по голове и предыдущими неудачами. Немигающие глаза, тёмные, внушающие ужас внимательно разглядывали наглую цель, и наблюдавшие за церемонией американки вытянули шеи, дрожа каждой жилкой. Змей бросился на заклинательницу… - Аа… Промахнулся. Вздрогнув от собственного мычания, Елена зажала рот ладонью, боясь сбить с ритма. И не зря – животное тут же замерло на полдороги и, раскачиваясь из стороны в сторону, начало прислушиваться. Но музыка – пронзительная и одновременно чарующая, как и голос напевавшей, - вернули его к исходному положению. Прошла минута, и, приблизившись, низкорослая брюнетка чуть подпрыгнула на месте, спровоцировав новый бросок. И снова промах. В те доли секунды перед новым броском, показавшиеся Елене вечностью, губы девушки прильнули к пасти змея, и она побежала прочь от мощного мускульного тела, с громоподобным шуршанием бросившегося вслед и тяжело стукнувшегося о лязгнувшие решётки. - Господи Иесусе… - Елена отпрянула. Прижав ладошки к груди с сильно колотящимся сердцем, брюнетка глубоко вздохнула, и, сильно зажмурившись, уткнулась лицом в шею сестры. Но всё равно последний стремительный бросок капающей ядом змеи за заклинательницей запечатлелся в мозгу навсегда. Да и Катерина была потрясена не меньше, и сидела с широко распахнутыми глазами, с восхищением разглядывая нагую девушку внизу, снимавшую пластиковый передник весь залитый вязкой жидкостью. - Отчего у неё такой резкий голос? - неожиданно громко от нервного напряжения спросила Кет. - Разве это усмиряет? А как же флейты? - Вопреки европейским мифам у змей очень слабый слух, но великолепный нюх, зрение, и они улавливают малейшие колебания воздуха. Не всегда возбуждающие и затихающие колебания соответствуют нашей речи, - ответила женщина, сидящая справа. – Поэтому пение не напоминает свист флейты в цирках. - Н-но зачем? – прижимаясь к младшей близняшке, спросила Елена. - То есть, как можно заставить человека делать это? - Никак. Только добровольный выбор служения. - Но ведь эти занятия начинаются с раннего возраста. - Да. - И, Вы хотите сказать, что ребёнок может решиться на такое будущее? – Отстранившись от Кетрин, всё ещё вздрагивающая девушка подняла изумлённые глаза. - Именно дети наиболее бесстрашны и легче относятся к смерти. - Однако риск… Обман… - Девушка сбилась, язык отказывался служить. – Вашей заклинательнице около двадцати. Я хочу сказать, что без понимая ценности жизни, постоянных осторожности и контроля, она бы не смогла дожить до такого срока. - Ты правильно уловила, хотя твой разум отвергает ответ, – улыбнулась женщина. - В этом и заключается одна из сторон гармонии - риск смерти и спокойное к ней отношение сочетаются с искусством и внимательностью к своей жизни. Золотая середина между чувственностью и разумом аскетизма. - Чтобы достигнуть понимания нужен зрелый мозг и гибкое тело, а инстинктивно человек боится. Змея - это смерть так, как можно заставить ребёнка? Что думают об этом их родители? - Этих девушек из низшей касты продали в один из храмов, – начала объяснять одна из тех, кого здесь называли служительницами. - Их обязанность работать с десяти лет в храме, став девадаси*****, поскольку сексуальный контакт единственный случай, когда высшие касты взаимодействуют с неприкасаемыми. По сути они становятся первой утехой любого желающего. Либо они могут заниматься со змеёй, и при этом их жизнь – чистый лист, и возможность досыта есть за общим столом и разговаривать с остальными. Вместе с передником эти девочки получают чувство собственного достоинства, да и гарантий больше, потому что смерть девадаси от разрывов или болезней не считается преступлением для последователя нашей религии и несмотря на светские законы наказывается очень редко, но она гораздо мучительней, чем укус. - Странно брезговать тарелкой женщины при этом занимаясь с ней сексом?! – гнев потрясённой и танцем, и сказанным Елены всё же прорвался, она вскочила с места. – Или высшие касты считают свои члены настолько грязнее рук? А как же ваши рассказы про то, что соитие мужчины и женщины в должной обстановке возвышает их дух, и то, что это запечатлевается на Карме потомства? - Тут не говорят о потомстве. В твоей стране тоже не стеснялись спать с рабынями-негритянками, при этом не признавая детей, хотя религиозных и культурных оснований для этого было куда меньше, чем у нас, – по-прежнему ровно продолжила женщина. - Ты злишься, Елена, но ни в одном обществе никогда не было равноправия, его нет и в твоём. - Но уже не спят, – удержав за руку сестру, миролюбиво возразила Кетрин. – Впрочем, мы недостаточно знаем культурные и религиозные основания для подобного поведения, поэтому никто не спорит. - Я не хотела оскорбить традиции, прошу прощения. – Охолонув, девушка села и, переводя тему, спросила: - Многие умирают прежде, чем достигнут нужного уровня искусности? - Не скажу, что редко – детский организм восприимчив к яду, но и не слишком часто. – Женщина смерила Елену задумчивым взглядом. – Однако мы верим, что в следующей жизни они не будут относиться к касте неприкасаемых, кроме того их меньше, чем девадаси после секса. Уже один их выбор в пользу танца помимо природных физических данных говорит о силе характера и внутреннем достоинстве отобранных девочек, что они желают подняться над земным. Если достигают успеха – они священны, толкуя вашим языком – огромный шанс для бесправной нищенки добиться почёта. - Много мест таких, как ваше? - Нет. Современное общество с одной стороны, близость севера с другой дают о себе знать, на юге Индии кастовые законы жёстче и переход из низшей касты недопустим. Если угодно богам, человек может отказаться от этих традиций, сейчас это вполне распространено и в нашей стране благодаря колонизаторскому прошлому, – это «благодаря» в её устах звучало совсем не положительно. - Однако он и заплатит, потеряв мудрость своего народа. «Что нужного в этой мудрости, если она допускает изнасилование детей? Да и существует ли она вообще? Вот если бы я родилась не дома, а здесь и тоже бы стояла как занятная вещь…» Но вопроса девушка не задала, испугавшись вдруг пришедшей в голову мысли - в этом обычае своеобразное милосердие и шанс этой дикой религии. Елена смотрела вниз, туда, где всё ещё бесилась огромная змея, бросаясь на решётку. Только очень уж жестокое милосердие. Разве оно истинное вообще может быть жестоким? Да и стоит ли того? И что испытывает девушка, «танцующая» со змеёй? Прищурившись, Елена вгляделась. Нет, она не походила на униженную рабыню храма, наоборот – осанке и уверенности могла позавидовать любая женщина. Возможно, она гордится своим искусством, как Елена умением танцевать, и риск смертельного укуса как сбитые ноги после тренировок. Как они говорят – Тантра? Но всё равно. Девушка представила маленьких детей, ждущих отбора и снова себя среди них… Закололо в виске. - Я благодарна вам за увиденное, но прошу извинить меня. - Елена поднялась. - Хочу отдохнуть. - Конечно. Рия тебя проводит. Когда старшая близняшка в сопровождении Рии ушла, на английском женщина обратилась к оставшейся девушке. - А что ты, Кетрин? Ты молчишь. - Я восхищена, как, возможно, никогда в жизни раньше. – Коротко констатировала брюнетка. - Но тебя не потрясает эта традиция, как сестру. - Хм, что уж там… Она-то до сих пор верит, что война Севера и Юга была ради отмены рабства, а не пошлин******, – пробормотала в ответ девушка, но, спохватившись, возвысила голос: - Если откровенно, то мне скорее неприятно, но я предполагала что-то подобное. А с другой стороны справедливо, власть сама по себе драгоценность для человека, а здесь демонстрация природы власти, - она смотрела на свои пальцы. - Но эти женщины уходят из храма с возрастом? Они не могут долго оставаться заклинательницами, с возрастом реакция слабеет. - Если захотят, после двадцати пяти они свободны. Однако таких единицы – в основном занимаются до тридцати, дальше обучают младших. - А те кто ушёл? Какова их судьба? Я сомневаюсь, что они могут найти себя в этом мире. Вернувшаяся Рия присела рядом. - Здесь безжалостны к неумению, но тот, кто хочет научиться, всегда может попытаться шагнуть за грань. Те, кто уходят, обычно выходят замуж, и не могу сказать, что за неспособных и неблагополучных людей. Взять себе в жёны такую девушку большая честь. - Неудивительно. Вы учите женщин идеально угождать мужчинам, – лёгкий оттенок презрения всё же скользнул в спокойной улыбке девушки. - Зависит от женщины и её восприятия мира, – ответила жрица. - Этим грешат как раз ваши религии, они ориентированы исключительно на мужчину и всячески удерживают женскую натуру от развития. - А вы её развиваете? – Кетрин звонко рассмеялась. – Извините меня за веселье, но в увиденном здесь за две недели я не нашла ничего, что не было бы сделано ради господина и повелителя. Женщина всегда выступает в роли жертвы, даже в показанном только что обрядовом танце. - А что ты видела, Кетрин? Только внешнюю сторону, но посмотри на этот танец с другой стороны. Змей повелевает действиями танцовщицы, фактически они с ней играют, но лишь до той минуты, пока она не решит от него ускользнуть. Это уверенность, ты сама сказала – власть над ситуацией. Здесь практикуют поклонение красивой женщине, а не наоборот, учат её демонстрировать свою природную силу. - Это власть над животным, и не стоит приравнивать к нему мужчину. - Мужчина мужчине рознь, но, вероятно, тебе повезло. В мире не всегда так, и очень часто он превращается в животное, которое трудно сдержать, и чем меньше нового и пугающего будет в жизни женщины, тем легче ей справляться с препятствиями на своём пути. - Это звучит несколько пошло, - после кратковременного молчания заключила Кетрин. - Это звучит в первую очередь естественно и гармонично. Культура и обычай человечества, отношения мужчины и женщины берут своё начало именно в сексуальной сфере, и глупо это отрицать. Ты смеёшься, Кетрин, но мы обе понимаем, что это обычный конформизм. - Только мужчины, которые способны думать головой, стоят приложения некоторых усилий. - Этого никто не отрицает, как и различия. Кастовость и иерархия не случайные вещи, люди не могут быть равны по своей природе, ты же сама сказала. Ваша культура с недавних пор напрасно пытается отрицать генетическую связь и чистоту линий, у нас же есть понятие Кармы. Ты думаешь, что всё это могли бы создать глупцы? – спросила Рия. – Кетрин, я не зря привезла тебя сюда вместе с Еленой, ты можешь попробовать. - Танцы со змеёй? Легче шагнуть с небоскрёба. - Конечно, нет, да и ты никогда не достигнешь в танце даже уровня своей сестры – время упущено ещё в детстве. - Тогда почему? - Потому что подходишь под образ женщины, которая может стать впереди мужчины. - Как же? Неприкрытая насмешка. - Внешне и внутренне. - Боюсь разочаровать, но это давно не новость - у нас в большинстве случаев женщина стоит впереди мужчины. Рия искренне улыбнулась. - Ничего подобного, в большинстве случаев ваши женщины стоят впереди обычных неудачников. Мужчина, который может дать многое, всегда требователен к своей избраннице и его вниманием трудно завладеть. Ещё труднее им научиться управлять. - Вы хотите сказать, что я смогу в итоге подчинить любого мужчину своим желаниям, если захочу? - Разумеется, нет, оставим эти идеи женским журналам с картинками. Многое определяют его вкусы и приоритеты, убеждения. Однако у тебя появятся те шансы и умения, которые выделят из толпы, но и ты... Хотя многое зависит и от твоей снисходительности, и того, кто именно и для чего тебе нужен. - Рия помолчала, после чего продолжила. - Я предупреждаю сразу, Кетрин, в то, что я тебе предлагаю, входят сексуальные практики, которые вызовут у тебя откровенный ужас, несмотря на то, что тебе будет полностью разъяснена их суть. И что ты будешь измотана физически и морально куда сильнее, чем Елена после тренировки со мной. Увидев, как мгновенно напряглась испуганная девушка, вторая женщина улыбнулась. - Из тебя никто не собирается делать девадаси, не тревожься. Тебя даже не подпустят к мужчинам, пока ты не научишься владеть своим телом должным образом. - А как же моя сестра? – Вопрос был вновь адресован Рие. - Ей никто ничего не предлагал. Она сама пойдёт за тем, кого полюбит, на край света и будет этим счастлива. Если полюбит, конечно, потому что пока в ней не видно тяги к естественности. Если у тебя чересчур жестокое сердце, то у неё оно слишком нежное для страстей, через которые рано или поздно проходит сильное чувство. - Но даже если я соглашусь, зачем это вам, в чём ваша выгода? - Я уже говорила - красивая женщина всегда выгодна нашим богам. В отличие от вашей религии у нас женщины напрямую используются в качестве божественной воли. - Истории про лаукика, соблазнявших людей, и "божественных" дайвика, для асуров и аскетов*******? – Припомнила рассказанное ей Катерина. - Именно так. Ты либо останешься здесь как большинство по собственной воле, либо, если тебя заинтересует на начальном этапе, принесёшь доход иначе, в том числе деньгами, либо уедешь. Насчёт второго – это не секта, но хорошее обучение всегда стоило дорого. Тебе объяснят вводную теорию, а практика зависит уже от твоего желания. Больше пока не задавай вопросов, но в любой момент ты можешь отказаться. Мы можем осмотреть тебя? Согласно кивнув, заинтригованная Кетрин поднялась с места и по знаку руки индианки последовала за ней. Они вошли в небольшую комнату, где сидела ещё одна женщина, которой Кетрин дала бы около сорока лет. Невысокая, темноволосая, в богато украшенных одеждах, звеня широкими золотыми ручными и ножными браслетами с крошечными колокольчиками, она встала с места, окинула внимательным взглядом Кет и задала какой-то вопрос женщине, сопровождавшей их к танцу с змеёй. - Разденься. - В раздражении приподняв брови, но раз подписалась – нужно идти до конца, - брюнетка сняла сарафанчик. - Полностью. Поколебавшись, девушка стянула и трусики, застыв с каменным выражением лица. Хозяйка комнаты вновь что-то бросила им, в тоне не было ни одобрения, ни противоположного чувства. Увидев, что её протеже нервничает, Рия обернулась. - Я переведу тебе. У тебя очень хорошее сочленение бёдер и туловища, высоко поднятые ягодицы, правильное строение рёбер и шеи, коленей, но маленькая грудь, слишком высокий рост и тонкие ноги. Ладно грудь, но с каких пор высокий рост (да и разве пять футов и шесть дюймов считается уже высокий?) и стройные ноги некрасивы?! Но Кетрин решила пока воздержаться от вопросов и возражений и, коротко кивнув, вновь приняла вид отрешённый и равнодушный. Всё происходящее казалось ей слишком наигранным и фантасмагоричным, но с другой стороны за эти две недели она поняла, что в этом месте многое таково и при этом несёт смысловую нагрузку. Женщины тихо переговаривались уже долгое время, однако, когда Рия подошла и хотела прикоснуться к груди, девушка отступила, гневно сверкнув глазами. - Я хочу продемонстрировать, что твоя грудь всё же подходит. – Жёсткие пальцы крепко ухватили сосок, Кет скрипнула зубами от боли. - У неё очень правильная сферическая форма и полнота и, хотя объёмной не станет, но, во-первых, ты ещё недостаточна развита физически, мышцы под подушкой молочных желез не тренированы, а во-вторых, ни разу не рожала. Пара прикосновений холодных пальцев и в итоге согласный кивок от «экзаменаторши». - Напряги икры. Что важного было в её икрах, Кетрин тоже не поняла, но на сей раз беспокойства не выказала, и их в итоге одобрили. - Можешь одеваться. Рост не изменится, но он не так важен. У тебя редкий тип внешности, то, о чём я говорила – сочетание восточной выраженности талии и бёдер, с определёнными чертами лица. - Как и у тебя, - заметила Рие Кет, застёгивая пряжки сарафана. – Или как у неё. - Кивок в сторону служительницы. - Я заметила, ещё когда вы с Еленой тренировались, что вы схожи в строении фигуры, а, значит, и со мной. И ещё у вас всех европейские черты. - Да, но не совсем. Здесь ты увидишь девушек из самых разных уголков Земного шара. Это просто основной типаж. - Но я не считаюсь невероятной красавицей у себя на родине, - с сомнением сказала Кет. - Красота и сексуальность вовсе не одно и то же. Попрощавшись со служительницами, Кетрин и Рия вышли из комнатки и пошли по длинному коридору. - Меня заинтересовало предложение, Рия, но пока всё слишком туманно, а выяснять - я на сегодня очень устала и хочу отдохнуть. От меня больше ничего не ожидают? - Нет. Никто не говорит тебе спешить. - Тогда доброго дня. Четыре месяца спустя. - Я ничего не поняла, милая. Я забрала твои документы из колледжа, как ты просила, но папа расстроен, да и я… Как же карьера? - вновь вернувшаяся в храм Елена ещё больше загорела со времени их с Кет последнего свидания. – Но сначала – как ты сама? Мне снятся ужасные вещи. - Со мной всё в порядке, - Кет пожала плечами, садясь рядом. – Вроде бы не изменилась. - Изменилась, - откинувшись на скамейке, находящейся во внутреннем дворике, вздохнула старшая близняшка. Взяв в ладони лицо, словно отражение её собственного, она вгляделась в выражение глаз и черты. Они утратили всё мальчишеское, раньше столь явно присущее им: и задор, и хитрость теперь смотрелись иначе, смягчённые женственностью. Эта женственность была земной, но на удивление равнодушной и далёкой, и глаза... Словно пластинки сукцинита********, не отражали ничего из переживаний, в том числе и радости от встречи с сестрой, только тёмное упорство. Елена испугалась. – Очень изменилась. Кет, я за тобой. Поехали со мной в Штаты. - Пока нет, ещё пару месяцев побуду здесь. - Но зачем?! – Вскочив с места, выкрикнула девушка с неожиданными слезами в голосе. – Это ужасное место, ты же не хотела ехать сюда! Тебя здесь чем-то опоили, или это гипноз, или ещё какая-то дрянь. Вернись к нам. Пожалуйста. - Я же сказала – через пару месяцев. И не нужно уподобляться мистик фоллзским клушам и говорить обо мне ерунду, Елена, – сухо бросила младшая близняшка, вставая и потягиваясь. – Я вообще не понимаю, почему ты приехала и отвлекаешь меня от работы. Елена молча моргала, неверяще глядя на сестру. Та смотрела внимательно, но как и прежде сквозь свою гостью, чуть прищурив нижние веки, и, наконец, старшая близняшка как обычно откровенно расплакалась. - Что значит, отвлекаю? Чем ты занимаешься здесь? - Я не могу рассказать, - Кет улыбнулась. – Но всё нормально, сестрёнка. Просто поверь. - Ты, кажется, запамятовала кое-что. - Елена уже перешла из стадии тоскливых слёз к яростным. Схватив лямки сарафана Кетрин, она с силой сдёрнула их с плеч. - Я твоя близняшка, и чувствую многое из того, что с тобой происходит… Что это? - Мне жаль, что ты испытываешь боль. Это пройдёт через пару дней, - смутившись, Кетрин вернула ткань на место, прикрывая небольшие синяки и царапины, усеявшие тело. – Необходимость. Давай выясним сразу, меня никто ни к чему не принуждал. - Это ты больна на голову. - Хорошо. – Кет разозлилась, глаза вспыхнули недобрым огоньком. - Слушай меня внимательно. Ты можешь сколько угодно думать о своих принцах на взмыленных конях, но секс бывает разным. В том числе и достаточно жёстким, таким когда больно, именно им я и занималась последнюю неделю. - Так ты влюбилась, и поэтому здесь? – Растерянно кивнула Елена. – Он садист? - Я видела его раз в жизни и говорила тебе о сексе, а не о любви. Старшая близняшка несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь. - Я не буду причитать как клуша, но зачем это тебе? К примеру, это так привлекательно – терпеть боль? - В чём-то да. – Кет неожиданно устало улыбнулась. – Кажущаяся привлекательность порочности и униженности рано или поздно захватывает любую женщину, как и возможность ощутить себя жертвой. Это природная склонность большинства представительниц нашего пола. Через неё нужно пройти и преодолеть, опустившись на дно первобытных инстинктов, чтобы суметь не стать их рабом, если это случиться в действительности. – Кет вновь опустилась на скамью, между бровями залегла тонкая морщинка задумчивости, пальцы уцепились за край доски. – По крайней мере в моём случае так, но не во всех – есть много женщин, которые не испытывают ярче удовольствия, чем жертвуя и подчиняясь. Плётки и прочее вовсе необязательно, я не о них сейчас. Только не думай, что верно то, что диктует нам мода, и что-то плохо, а что-то хорошо. Вот чтобы понять, что настоящее желание, а что твоё сиюминутное представление о предмете, нужно попробовать всё предложенное и желательно в безопасности. Это как миссис Беннет говорила мне, что впервые пробовать разный алкоголь стоит дома. - Вроде бы ты не была с этим согласна. - Я была глуповата. Но тот же принцип действует и здесь. - А что же ты решила в твоём случае? - Я ничего не решила, - звонко рассмеялась Кет, и Елена нутром почувствовала, что это неискренний ответ, - но всё равно - это очень хорошая закалка для тела и духа. - Нет, я тебя совсем не понимаю. - Слишком много пафоса в моих словах? - Да. - Мне сначала тоже так казалось, но выходит, что проще не скажешь. Здесь я учусь многому, а секс выступает в части моментов как живая иллюстрация к психологическим приёмам, чтобы суметь не только прочитать, но и опробовать на себе. Есть и многое другое - например, я теперь знаю, как по своему желанию расслабиться или наоборот сосредоточиться, несмотря на то, что происходит снаружи, какие травы как применять, и из того, что я не могу рассказать даже тебе – это нужно пережить. Посмотри на меня. Ты говоришь, я изменилась, а теперь скажи похорошела или подурнела? Если убрать мелочи. - Я не знаю. – Елена вытерла мокрые щёки платком и, вздохнув, оценила. – Точнее ты не стала красивее на мой вкус – слишком много чувственности и чего-то другого... - Но на мне не видно следов плохого обращения? - Нет, не видно, – пришлось признать старшей близняшке. Про себя она скорее отметила, что Кет выглядит лучше, чем в Ричмонде – волосы, кожа, округлые щёки и непривычно сочные по цвету губы, всё это носило отпечаток цветущего организма. И энергичная пластичность. Её девушка могла оценить. - Тогда к чему была эта истерика? - Потому что моё мнение не изменилось - ты рушишь свою жизнь, теряя время. И ещё потому что у папы был микроинфаркт. - Когда? – Кет резко вскинулась. – Почему ты не сообщила? - Месяц назад. Я не смогла до тебя дозвониться или как-то связаться, сейчас всё в относительном порядке. - Я… - Кет заметалась взглядом по дворику. Что у неё было месяц назад? Ах да, обряд слияния с корнями… Решение было принято мгновенно. – Останься здесь до завтра, пока я соберу вещи. - Хорошо. - Склонившись, Елена сделала вид что поправляет платье, чтобы скрыть радостную улыбку. Маленькая, но её победа. - Кетрин, вам нельзя уезжать сейчас. Ты не прошла полный курс обучения. - Мне хватит того, что я знаю, Окара. – Обхватив себя руками, девушка прошла к окну. Голос ожесточился. – Я знаю, чего ты ждёшь, но - нет. Я никогда не приму ни вашей культуры, ни вашей веры и не стану одной из посвящённых, как вы их называете. Я выросла в другом мире, и как ни притворяйся, но то, что было во мне посеяно в детстве, не исчезнет. Но мне было очень полезно соприкоснуться с жизнью в этом храме и испытать себя даже на низших ступенях вашего посвящения. В практических целях. - Вот именно, ты видишь только одну рациональную сторону жизни, а это всегда ошибка – человеческие поступки редко подвластны разумной оценке. Останься хотя бы на полгода, и твоя жизнь станет безопаснее. - Мне более чем достаточно этой стороны. – Кетрин холодно усмехнулась: - Разве я не прошла все испытания доказывающие, что я не способна потерять голову от любви? - Да. – твёрдости голосу Окары было не занимать. - И твоё спокойное отношение, именно то, что позволило тебе оказаться здесь. Но тем более – тебе скоро наскучит то, что могут предложить тебе мужчины, Кетрин. - Так или иначе, но это уже мои заботы. Я не одна, у меня есть близняшка и отец. Всё решено, но мне не хотелось бы прощаться просто так. – Кет улыбнулась и, подхватив с окна шкатулку с фероньерой, браслетами и цепочку с впаянными в звенья янтарём, передала предметы женщине. – Возьми. Здесь понимали толк в драгоценностях не хуже ювелиров, и Окара с восхищением вглядывалась в подвески. Особенно кордильер. - Это очень дорогие вещи, откуда они? - Это подарок близкого мне человека. Я думаю, она была бы рада узнать, что они здесь. – Вздохнув, девушка расцеловала женщину в щёки. – Всё, милая. Долгие прощания до добра не доводят. Лихве уже ждёт меня? - Да, она хотела тебе передать кое-какие вещи. И, Кет, - впервые Окара использовала сокращённое имя-прозвище, заставив девушку испытать прилив напряжения. – Не используй знание полученное здесь, чтобы унизить или манипулировать. Это всегда заканчивалось плохо, боги одаривают своими талантами и благами ради наслаждения либо совершенствования. - У меня всего один Бог, и вряд ли ему есть дело до таких мелких неурядиц. А если и есть, то нам достаточно причастия, - улыбнулась Кетрин и вышла. Настоящее. Бразилия, штат Рио де Жанейро. Щёлкнув ночником, Елена резко стянула халат и захлопнула книгу. Вот Кет и не прогадала выгоду… Майкл Стемптон, конечно, был отнюдь не идеалом мужчины, но всё же рядом с ним Кет не превращалась в мартовскую кошку и уж точно никогда не плакала. Стоило же появиться на горизонте Майклсону, и проще было сосчитать дни, когда её близняшка не поджимала губы, сдерживая слёзы. Мазохистка она что ли? Положив роман на тумбочку, Елена устроилась на подушке поудобнее. Личная жизнь сестры – не её дело, главное, что Кет счастлива, если ей нужен этот англичанин, то что же… А уж она сама найдёт себе нормального. Но в её спальне неуловимо пахло одеколоном Кола, и Елене отчего-то захотелось заплакать самой. Они уже не раз отдали свою дань любовным объятиям, когда женщина сквозь сон услышала бархатно-тихое «Спасибо». Катерина радостно, как-то совсем по-детски хихикнула в ответ, и, поставив подбородок мужчине на грудь, приподняла голову: - Как говорил твой дядя – если женщина вовремя получает драгоценности, всё о’кей. - Я не позаботился, когда сообщил о разводе. Забыл, что люди без чека платят за обед или… ну, ты понимаешь. Она недоуменно закусила губу, наконец сообразив: - Те дни в гостинице что ли? – Устало прикрыв глаза, девушка прижалась разгорячённой щекой к груди. - Что у нас случилось в эти месяцы - теперь неважно. - О чём ты подумала? - О том, что как бы мы не начинали, в итоге я всегда снизу. Это несправедливо. - Это как раз естественно, моя маленькая кошечка, – хмыкнув, не согласился Элайджа и, помолчав, лениво пробормотал: - Катерина, мне долго ждать? Я слишком хочу спать, чтобы пререкаться. - Просто тебе не стоило приводить её в наш дом, - надувшись, что не удалось отвертеться, пробормотала женщина. – И этот момент не стоит сейчас вспоминать. - Стоит, раз ты вспоминаешь. Кого? - Ту блондиночку. - Я не знаю, о ком речь. - Секретаря твоего, - громко с явной обидой бросила она и отвернулась. Беременность в очередной раз дала о себе знать, мирный настрой мгновенно сменился поиском врага, - я понимаю, что ты мужчина, что твои потребности не слишком скромные, а со зла… Но дом - это дом, можно было хотя бы номер в отеле снять. И мы тогда не были разведены. Да мы с тобой вообще никогда не были разведены, и тем более эту!.. Повисло молчание. - Боже, определись хотя бы из-за потребностей или со зла. Вспомнить об этом сейчас... – Он наконец сделал над собой усилие и открыл глаза. – Не мой секретарь, Дика, а мои потребности – лестно слышать, но явно не таковы, чтобы не продержаться месяц. – Элайджа зевнул, сонно и немного сердито закончив: - Вспомни астронавтов. – Но они же не видят столько самочек, а у тебя там очередь к дивану - только пальцем пома… Прервавшись, она замерла с приоткрытым ртом, после скосила взгляд на их в очередной раз «убитую» постель. – Исключение из правил, - отреагировал на невысказанный вопрос Майклсон, - семилетней выдержки. Хотя подростковый спермотоксикоз и ледяной душ по утрам имели место до вчерашнего дня, если тебя так волнуют проблемы жизнеобеспечения мужского организма. А теперь, когда мы всё выяснили, я собираюсь поспать хоть час. - Но это… Эл!.. – лицо Катерины, извечно хранящее печать насмешливой искушенности, зажглось совершенно бесхитростной радостью. Брюнетка снова обвила его руками и ногами. – Ты меня все-таки ждал… Меня, да? Но ты же не знал, что я останусь с тобой, что я ничего не сделала… И все равно ждал... «Нужно быть терпеливым. Видимо, беременная женщина и сама реагирует по-детски…» Оказывается, его жена умела ворковать. Правда, это смотрелось нелепо, но Элайджа не оценивал эротизм момента. Смежив налитые свинцом веки, Майклсон слушал, как она лопочет то ли ему, то ли себе какую-то чепуху, и запоминал выражение бесконечного обожания, которое увидел на её лице. Он столько всего ей дарил и дорогого, и не очень, но до этого Катерина ни разу ни на что не смотрела с таким восторгом… Пожалуй, этот момент и впрямь стоит верности. Эта женщина стоит мира у своих ног… В голове произносимые ею звуки сливались в плавный затихающий гул. - Всегда было интересно, это фетиш и желание ощутить себя самцом с острой железкой в руке или просто негибкость мужского ума? - Это практицизм, кошечка, потому что она лучше бреет. - Ерунда. Как будто тебя будет кто-то ощупывать за подбородок, а завтра всё равно снова бриться. Взяв опасную бритву, о которой шла речь, он уставился на отражение брюнетки, примостившейся на краешке ванны неподалёку. Сказать, что Катерина мешала – ничего не сказать, - но Майклсон не возражал, жена явно боролась с токсикозом и пыталась отвлечься, тем более что, видимо, этой ночью и вовсе не спала. - Я же не говорю, что кто-то, снимая даже кольцо, по утрам бежит к весам, а потом дорвавшись до торта, прячет их и делает вид, что потерял? Кольцо… Ни с того, ни с сего вспомнив, что он не носит её кольца, она сердито отвернулась, начав подпиливать ноготь, но через несколько минут снова с интересом стала наблюдать за процессом. Как ни странно, но несмотря на огромное количество мужчин в её жизни, он был для неё нов, а проснуться раньше Элайджи пока не удавалось. До беременности, разумеется. Стараясь сдержать смех, Майклсон продолжил бритьё, но отпущенный на сон час сказался на твёрдости руки – к концу его лицо украшал порез. - Кстати, два вопроса, - он включил воду, смывая остатки пены, - насчёт бумаг, которые я нашёл у тебя на столе позавчера. Это доклад Макнилла? - Дожили. А мою электронную почту проверить не жаждешь или СМСки почитать? Да, он. - Зачем он тебе вообще нужен? Там правдивые факты. - Тебе кажется. Там не слишком много бреда, но он есть. Или шотландец не сказал? - Кхм… - он подхватил полотенце, - а если поконкретнее? - Мелочи. К примеру – звонки. Рейнолдс и впрямь мне несколько раз звонил, но звонки не прошли, а в твоих бумагах – да, при проверке изменилась только одна колонка. Или описание нашей встречи на набережной – мы не уходили вместе, не поднимались к нему в номер, когда я присылала вещественные материалы… Всё было, но не так. Много нюансов, формирующих искажённую картину. А что такого в моём интересе? - Ничего, он естественный. – Подойдя, Элайджа опустился на корточки, разглядывая ноги брюнетки. - Почему ты сразу не сказала? - Судя по количеству охраны в доме Рика и Дженны тебе не требовалось информации от меня. - Но оправдывало тебя. По фирменному взмаху ресниц, впитавшему опыт двадцати пяти лет коротенькой, но насыщенной жизни, он мгновенно понял, что сморозил глупость. - Я не собиралась перед тобой оправдываться, - холодно сообщила Кет. – Просто подумала, что если в твоих мыслях предательница я, то могут быть неприятные последствия для отца моего ребёнка. - Предпочитаешь чувство долга? - Предпочитаю. - Хорошо. – Подавив ребяческий порыв покружить её в ответ на это ледяное «предпочитаю», за которым прятался страх за него, Элайджа кивнул. – Но всё же, откуда они у тебя? - Не скажу. И не нужно диктата в семье. - Замечу, что я не спросил, каким образом ты прошла дактилоскопию с документами Елены Пирс, потому что предполагаю единственный вариант, и как хороший муж должен выдрать за такие фортеля. - Как хороший муж ты должен меня целовать и обнимать за ум и сообразительность. – Поднявшись, она сделала пару шагов. - Всё прошло нормально, миллион мексиканцев в год подтвердят. - Ну, если нет ничего естественнее беременной женщины, незаконно пересекающей границу. - Ничего подобного. Всего лишь перепутала паспорта с сестрой, не пролистнув документы… - Сложив ладошки на груди и склонив голову, Катерина пугливо моргнула: - Вышла прогуляться, заблудилась. Тоже мне преступление века. Прислонившись к краю ванны, Элайджа, глядя из-под ресниц снизу вверх, оценивал невинность позы. - Врёшь как воспитанница католического монастыря. - Точно не хуже, - просияла улыбкой девушка от такой щедрой похвалы сомнительным достоинствам и, подхватив с полки футляр с бритвой и решив сунуть туда носик, повернулась спиной. – Кстати, о вранье… Почему ты мне ничего не сказал о запросе на развод полгода назад? - Прости? - Наши бумаги на развод, - удивлённо вскинула бровь девушка. – Разве Клиссен не сообщил тебе или Колу об интересе чиновников? - Мы тогда не придали этому значения. Вероятно. - А я, поскольку у меня не было словоохотливых шотландцев и бразильцев по подвалам, да. Правда, успела узнать только имена и сферу деятельности, – вздохнув, она обернулась. – Забавно, но они… - Я не довёл!.. Но было уже поздно. Уронив на пол футляр и бритву, Кетрин положила раненую ладонь в раковину и, глядя как стекают по прозрачному стеклу алые струйки, продолжила: - чиновники невысокого ранга из Форин-офиса. Учитывая, что я американка, вполне по теме. - Пришлёшь информацию по почте. – Он распахнул ближайший шкафчик в поисках аптечки. - Я положила её наверх. - Но всё же, откуда у тебя досье? - Я свои источники не сдаю. - А так? – На мгновение отвлекшись от поисков ватных тампонов и обеззараживающего, Элайджа запечатлел на губах девушки крепкий поцелуй. - Ну, если так… - губы заскользили по его лицу, прикоснувшись к ранке, Кет мягко зализала её, подлечивая. – Если так… А это будет моя маленькая женская тайна, - показав кончик языка, хмыкнула она в итоге. - Кетрин! - Если я говорю нет, то это нет, и не надо этого гадкого «Кетрин!», – смешливо сморщив нос, передразнила брюнетка. И тут же зашипела – спиртовой раствор соприкоснулся с раной, - из глаз полились крупные капли. - Ну тише, уже прошло. Давай сюда… - Вот в данный момент я могу с успехом подать на вас в суд, - улыбаясь сквозь слёзы, фыркнула брюнетка, глядя, как Элайджа бинтует руку. - Колу угрожает больший состав. – Хмыкнул Майклсон. - Порез за шишку, а вот плечо… - Ничего подобного. – Здоровой рукой Катерина чуть приподняла подол сорочки до бёдер, демонстрируя синяк на ягодице. – Твоя работа. Никому из братьев не дам обскакать друг друга в размере компенсации. Только ноздря в ноздрю! - Не будь как мать природа, Катерина. Тебе не идёт. - Почему это… - ротик округлился, стоило Кет понять двойной смысл: - Да ты пошляк, Майклсон! - Ну не всё же тебе уши в трубочки скручивать… - подняв сиротливо валяющуюся на полу бритву, Элайджа вздохнул – не стоит ждать милостей от природы. Лезвие зазубрилось и искривилось. – Как ни берёг, а всё равно твой любопытный нос сгубил эксклюзивную вещь, кошечка. Плати теперь. - Подумаешь… - она передёрнула плечами. - Новую куплю. - Я к этой привык, она, можно сказать, раритетная. - О’кей. Обескураживающе лёгкий поцелуй в щёку. - Это всё?! - Конечно, – округлила глаза брюнетка, поражаясь его недоверчивости. – Посуди сам. Если я спалю наш особняк в Йоркшире, то по полной программе, этот домик – вполовину цены от домашнего, разобью Мазератти неделю отрабатывать. А бритва… - Катерина уже предельно аккуратно подцепила пальцами лезвие, - никак на большее не тянет. - Тогда просто подними настроение, – заглянув в бархатные глаза, предложил Майклсон. – Бесплатно. - Это другой вопрос. – Она склонила голову набок. - Как именно, мой лорд? - К несчастью, - он взглянул на часы, - осталось две минуты, поэтому мне можно рассчитывать только на поцелуй. - Ужасно, а я не сомневаюсь - ты так мечтал о партии в криббедж… - Наше время уже истекло? – прошептала Кет, прижавшись щекой к вздымающейся груди мужчины и чувствуя, как суматошно бьётся пульс. - Да. Сегодня. Кивнув, женщина отстранилась, но тут же крепко обхватила за шею. Низкий шёпот звучал грубо. - Ты обязан к нам вернуться. - Я знаю. - Отлично. До свидания, Эл. Я пойду посплю. Неверной походкой Катерина поковыляла в спальню. Когда Майклсон вышел из ванной, она и впрямь крепко спала. На туалетном столике по-прежнему валялись документы со вчерашнего дня. Подумав мгновение, он положил их во внутренний карман пиджака. Элайджа уже собрал вещи, позавтракал, и машина стояла у подъезда, когда понял, что она не собиралась его провожать или же просто заспалась – не суть. Ни к чему будить женщину с ребёнком… Не став больше подниматься наверх, он пожал ледяную ладошку Елены – та была привычно ровна, идеально дав понять, что членом семьи его воспринимают меньше, чем когда-либо, - и, попрощавшись с Валерио и бросив взгляд на играющее бликами на солнце окно спальни на втором этаже, уехал. Неожиданно для себя вспомнив, как на удачу в дорогу напевала миссис Беннет либийский заговор, и повторив, потом перекрестив – когда невесело все средства сойдут, - Катерина отступила от портьеры и пошла вниз к Елене. Ничего хорошего, но представить себе как провожает стоя на порожках, подставляет губы под прощальный поцелуй и тем более улыбается, не слишком получалось. Нынешнее состояние лишало любой достойной выдержки и доходило до того, что порой на Кет накатывало желание расплакаться от умиления даже при виде каких-нибудь симпатичных цветочков. А расхныкаться как маленькому ребёнку и закатить истерику, к чему была близка – только этого Элу и не хватало для счастливого напутствия… Они ни разу не зацепили темы о том, угрожает ли что-то ему самому: по тому, что никто не собирался выпускать отсюда, Кетрин всё сама поняла и впрямь боялась до слёз. Италия. Сицилия. Провинция Агридженто. - Спасибо, Вы не представляете, как я благодарна… Я понимаю, что занимаю ваше время и две девочки – не одна, да и получилось всё спешно, - теребя светлый кончик косы, благодарила женщина. – Но Алекс обещал, что пока я в отъезде, тоже будет заниматься ими по вечерам. - Я подозреваю, что у вас глобальные проблемы, - Лиз вздохнула. – Керолайн как всегда настроила кучу предположений одно другого ужаснее, но и впрямь за те годы, что я знаю Вашего брата, я не предполагала, что он уедет так надолго, когда у неё уже восьмой месяц. Для этого должны быть веские причины, поэтому не стоит благодарностей. - Спасибо, - проигнорировав недовольство Ником в голосе миссис Форбс, Ребекка вышла на балкон и улыбнулась. С кухни по двору разливались запахи оливкового масла, лука, жареного мяса и кофе, заставлявшие живот заурчать в ожидании обеда. - Зато у меня есть вот! – Темноволосая девочка, распустив кудрявый хвост, продемонстрировала красивую заколку для волос с шариками лунного камня искусно заключёнными в скрещённые одно в другое кольца синеватого нефрита. - А у меня… - другая малышка поменьше, чьи светлые волосы были заплетены в аккуратные косы, подбежала к плетёному креслу и схватила модель Ауди купе. Прелесть состояла в том, что машина была совершенно как настоящая, могла ездить, только уменьшенная, не больше двух футов. – Вот. - Зато я умею букотини есть как итальянка. Без ложки, меня Алекс научил, - гордо заключила Даниэлла, сообразив, что в платьях, игрушках и красивых штучках они друг друга не победят. – А ты маленькая и вилку держать не можешь. - У меня… у меня… - Несса приготовилась удариться в слёзы, даже села на корточки, но неожиданная мысль прервала это начинание: – У меня Дейв есть! У тебя никого нет. - Дейв, он… он маленький, - Дени, конечно, страшно завидовала наличию старшего брата у Ванессы, но не показывала, поскольку имела козырь в рукаве не меньший, а по её мнению даже больший. Правда, он почти всегда кроме вечера был на работе, но ведь и Дэвид учился в школе: - Зато у тебя только папа с мамой, а у меня папа, мама, - она загнула пальчики, - и ещё Алекс. Он со мной в футбол играет и рисует тоже. - Мама мне скоро ещё одного Дейва принесёт. Когда пионы отцветут. Она мне говорила. – Ванесса округлила глаза и засунула палец в рот, не зная больше у неё бонусов или столько же – считать она пока не умела и, когда отцветают пионы, тоже не знала, но очень их ждала. – И Крис. Кот, по её мнению, решил дело, поэтому, подхватив чудо-Ауди, девочка потеряла всякий интерес к спору и независимо пошла к фонтанчику, в то время как проигравшая сестрёнка беспомощно смотрела ей вслед блестящими от слёз глазами. Грезившая уже полгода о настоящем большом коте, таком как Крис или Мартин, которого можно будет таскать за хвост и играть, а не всяких малявках, которых предлагала мать, или о ещё каком-нибудь ребёнке, как у Ванессы, Даниэлла разревелась. В ярости догнав кузину, она интуитивно изобразила удушающий захват локтем сзади за шею и начала заваливать Ванессу на пол. Несса визжа от неожиданности начала отбиваться Ауди, кусая за пальцы на плече, но силы были очевидно неравны, и совсем скоро старшая взгромоздившись на младшую отвешивала той тумаки один за другим. - Дева Мария! – Выбежавшая на детский крик кухарка, забыв про соус, начала отцеплять взбесившуюся малышку от кузины, но не тут-то было, Даниэлла вцепилась намертво. - Что… Дени, отпусти её!! Несса, - прибежавшая с балкона Ребекка в свою очередь потащила на себя золотоволосую девочку, которая, разъярившись, тоже не хотела теперь отступать и драла что есть сил пушистые локоны кузины. Только при помощи Лиз разведя ревущих и пинающихся детей по разным этажам, женщины тяжело вздохнули. С тех пор как Ребекка предложила невестке взять Ванессу пока к себе, чтобы беременной Керолайн было полегче справляться с домашними заботами, покоя в доме не было. Теперь же благодаря инициативам братца уезжала и сама Бекс. Счастье, что Лиз оказалась настолько доброй, что согласилась бросить всё и прилететь. Поднявшись на второй этаж, женщина нажала на дверную ручку. Даниэлла лежала на постели лицом вниз и ревела, болтая ногами, но стоило появиться матери, как девочка бросилась к ней и уткнулась в колени. - Ну, успокаивайся. Разве плачут такие большие девочки? - Я не х-хочу большооой… - Даниэлла отодвинулась. - Но ты помнёшь и заляпаешь платье. - Неудача. Пройдясь по комнате и выудив из большой корзины с игрушками ежонка, Ребекка одела его на руку, – вот смотри, Ричи тоже совсем не нравится всё это. Фу-фу-фу… - Повинуясь пальцам блондинки, ёж обхватил девочку а шею, прошёлся длинным носом и мягкими лапками по щекам и защекотал её. – Какая она некрасивая. Лохматая, сопливая… Фу, не хочу видеть. Я от неё возьму и уйду к красивой девочке. Ежонок ощерился иголками и очень медленно покатился по постели. Никакой реакции. Ёжик нырнул за спинку дивана, скрывшись из глаз, и постукивая лапками пополз по паркету. - Нет, - всё ещё плача, но вытерев рукавом слёзы, Даниэлла возвратила игрушку и развернула её к себе носом. – Он не может уйти, он мой. Мне его Алекс купил в магазине. - Но как же он узнает тебя? – Бекка водрузила ежа на место и вновь начала перебирать лапками. – Алекс покупал его настоящей леди, а ты… Ты её узнаёшь, Ричи? – спросила она ежонка. - Нет, нет, нет, - тонко запищал тот в ответ. – Это чужая девочка. Уйду от неё далеко-далеко. - Нет, он мой! Мой, мой. - Бросившись на игрушку, Даниэлла прижала руку Ребекки своим весом. – А это не он говорит, это ты говоришь… - Сдёрнув ежа с ладони матери, малышка водрузила его на свои колени бежевым животиком кверху. – Ты хочешь уйти отсюда, ёжик? - Не хочу, ик... Я голодный, я кушать хочу. - А что ты хочешь кушать? - Мороженого, три шарика. И большую шоколадку. Мне совсем грустно. - Ну вот видишь, - Даниэлла подняла на мать всё ещё мокрые, но хитрые глаза. – Ты обманывала. Он совсем не хочет уходить, а хочет мороженого. - Ему нельзя, он ещё не обедал. - А давай, он потом пообедает? Иначе он обидится и тогда точно захочет уйти к красивой девочке. И Алекс рассердится на нас, что мы не покормили его пореже. - Протеже. Но если он съест много мороженого, то заболеет и ему будет очень, очень плохо… - Ричи у меня совсем здоровый. Смотри. – Ёж и девочка быстро запрыгали по комнате. – Видишь? - Нет, он недостаточно здоровый. Он не сможет вставать из постельки и играть, и в парк не пойдёт, а Алекс заберёт туда только Ванессу, ведь тебе придётся остаться и лечить ёжика. – Даниэлла надулась. - Давай мы заменим мороженое и шоколадку на одно большое пирожное… – режим трещал по швам, но Бекка считала, что покой важнее. - Давай. А какое? - Безе. - А шоколадка? - А шоколадку вечером. Иначе, - ёжик свернулся в клубочек и чахло заскулил. Ребекка погладила по носику дочь и, когда зверёк перестал плакать, сказала: - У него будет болеть животик. Зато безе будет очень вкусное. - Давай. Пойдём на кухню. - Только сначала нужно вытереть глазки и заплести косички. - Нет, я Ричи покормлю, а ты меня запе… заплётывай. Ну, вот это делай. В руках Ребекки остались две красные резинки для волос, а Даниэлла уже умчалась вниз. С сопением поглощавшая пирожное девочка дёрнула головой, чтобы мать не так сильно тянула волосы. Рядом сидел усыпанный крошками безе ёж. - Даниэлла, - быстро сплетая тёмные прядки, отвлекла Ребекка. – Зачем ты ударила Ванессу? Она младше тебя, а драться с маленькими нельзя. - Можно. Она плохая девочка. – Дени отвернулась, и сделав вид, что очень занята, сунула в нос ежу очередную порцию безе и, хорошенько повозив им по игрушке, отправила себе в рот. - Плохих девочек не бывает. Ванесса хорошая и добрая. Ты первая её ударила. Зачем? - Ням-ням-ням, кушай, Ричи… - Ты у меня тоже хорошая девочка, заинька. Нужно пойти мириться и больше никогда так не делать. Если я тебя ударю, то будет больно, и ей тоже больно, когда ты её бьёшь. Игнорируя мать, Даниэлла увлечённо кормила ежа. - Дени, а что скажет папа, когда узнает, что ты так плохо себя ведёшь? Он рассердится на тебя. - Нет. Он на меня никогда не сердится, а только ты. - Потому что ты раньше не била маленьких. А теперь я ему расскажу и прямо сейчас. - Рассказывай, - девочка вскинула голову, вырвав недоплетеную косичку из пальцев Бекс. – И я расскажу ему, что ты плохая мама! - П-почему? – от нежданной агрессии растерянно спросила Ребекка, вместо того чтобы дать отпор вконец обнаглевшей дочери. - У меня нет ничего, а у Нессы всё есть! – Ежонок кубарем полетел через стол вместе с пирожным. – Её мама купила ей Дейва. И Криса. И Несса получит ещё одного. У неё хорошая мама, а ты плохая. Разревевшись, Дени со злостью шлёпнула Ребекку по колену. - Нельзя так делать больше, – голос Бекс приобрёл грозные нотки. - Иначе я тоже шлёпну тебя по попе. - А я буду! Буду!! Ты плохая!!! Теперь удар пришёлся женщине по груди, но обещанный шлепок по мягкому месту остановил малышку, и от исполнения наказания она завизжала на высокой ноте. - Мне больно. Если хочешь драться, то оставайся одна, - развернувшись, женщина вышла из столовой. - Мама… - икнув, девочка припустила вслед. - Что ты плачешь? Ты меня ударила, и мне больно. – Бекка начала подниматься по лестнице. – Раз я плохая мама, то найду тебе другую. Новую и хорошую. - Не надо! – Спотыкаясь, Даниэлла с рёвом пошла за блондинкой. – Мама!! Добравшись до своей комнаты, красная от волнения, Ребекка села на кровать и трясущимися руками принялась разглаживать бахрому на платье. - М-ма… М-мааа… - через несколько минут в дверях показалась Даниэлла. Но не став залезать на кровать, она остановилась в шаге, рыдая и кулаками размазывая слёзы по щекам. Не выдержав этого зрелища, Бекс подхватила дочку и, усадив на колени, начала баюкать. Спустя несколько минут слёзы уже утихли, и девочка засопела, уткнувшись в шею и по привычке забравшись ладошками в декольте Ребекке. - Не делай так больше, заинька. Мне очень плохо от этого. Хорошо? - Да. - Если бы я сказала, что ты плохая дочка, ты бы обиделась. - Я не буду. - Вот и хорошо. – Они помолчали, и Бекс нараспев начала рассказывать. - Мы обязательно заведём кота. Я ездила к сеньоре, у которой их покупают, и она сказала, что наш уже совсем скоро родится. - Он не такой будет, он маленький. Я не хочу маленького. - Но ты у нас с папой тоже родилась маленькая. – Положив Даниэллу на кровать, блондинка легла рядом с ней нос к носу. - А потом выросла в большую. - Это долго ждать. Несса маленькая, и у неё уже есть большой Крис. - Но она младше всех. А когда был Дейв, то Крис был очень маленьким котиком, - взяв ручку дочери, Ребекка раскрыла сжатые пальчики, - вот как твоя ладошка. А ты у меня тоже старшая, как Дэвид, и поэтому будет маленький котёнок. Зато ты сможешь его научить всему, чему захочешь, а когда у тебя родятся братик или сестричка, то наш котик уже станет совсем большой. - Значит, ты мне купишь такую как Несса?! – Даниэлла села на кровати. - Деток не покупают, они растут у мамы в животике. Ложись, - вновь устроив дочку на постели, Ребекка улыбнулась. – Но у нас с тобой обязательно будут ещё малыши, я так хочу. Только это секрет, который никому нельзя говорить. - Даже Нессе? - Да, даже Ванессе. - Жалко… - завозилась девочка, уже представившая, как утрёт нос кузине. Потом вспомнила о драке у басссейна. - Мы подарим ей радио вертолёт и помиримся, да? - Да. - Ты не уезжай, когда я проснусь. «Откуда она знает?» - Я совсем ненадолго, милая. - Нет. – Дени вновь засопела, думая и шаря ладонями по светлым волосам и полной груди Бекс. – Бекка? Возьми меня с собой. - Ты можешь остаться с Алексом. Хочешь к нему? - Да, - зевнув, Даниэлла прижалась щекой к подушке, серьёзно глядя на мать. – Но он на работе всегда. А папа тоже. Я не хочу с Лиз, я хочу с тобой. Я буду тихая. - Посмотрим… Спи давай. Но дочка не хотела засыпать, то затихая, то снова ворочаясь. - Мама, а ведь папа у нас красивый и добрый. - Очень, милая. - И Алекс тоже. - Да. – Ребекка вздохнула, приготовившись выслушать вопрос, почему они не живут все вместе. Она понимала, что раньше или позже дочка его поднимет. Но Дени давно уже задавшая его отцу и получившая обтекаемый ответ, что он не может жить в Римини, потому что путешествует далеко и надолго, интересовалась другим. - Я могу выйти за него замуж? От неожиданности Бекс вытаращилась на дочь. - За кого? - За Алекса, – зажав длинную светлую прядь в ладошке, ответила девочка. - Нет, потому что… - она попыталась сообразить и в итоге нашла причину, ляпнув: - Он ведь уже женат на мне. - За женатых нельзя? - Эм… нет, нельзя. - Совсем? А за папу? - Тоже нет. - Почему? - За родных не выходят замуж. Это правило. - Никогда? Дядя Кол тоже не женат, и он мой родной? И Дейв… – Расстроившись в ответ на согласный кивок, Дени свела брови. – Какое-то неправильное это твоё правило – ни за кого нельзя. Мне больше никто сильно не нравится. А когда я спросила, то бабушка Лиз сказала мне и Нессе, что замуж выходят только за тех, кто очень сильно нравится, и с кем хочется играть больше всего. «Какие странные мысли у детей… Бедная Лиз». - Ты ещё маленькая. Когда вырастешь, тогда и найдёшь себе мужа. - Как ты Алекса? - Да. Как я Алекса. - Всё-таки жалко, что ты заняла Алекса и папу сразу, да? – зевнув, малышка обняла мать за шею засыпая. – Почему-то большие часто поступают совсем нечестно. Вот и Кетрин… У неё дядя Эл и Мартин, а у Кер ещё больше… а у меня никого, потому что я маленькая? - Наверное, да. Спи. - Я сплю. Ты только не уходи. Не забудь меня дома. Вздохнув, Ребекка замерла на кровати. Даниэлла спала днём очень редко и чутко, поэтому надежды подняться с постели и впрямь не было, и блондинка плавно погрузилась в дремотные воспоминания. Около пяти лет назад. Италия. Сицилия. Провинция Агридженто. - Кончита, сколько повторять - лук золотистый, а этого цвета только лёгкие твоего отца, - чуть полноватая, но несмотря на это очень грациозная и поворотливая женщина сновала по кухне. – Переделывай свои горелки. Mio sole*********, передай мне базилик. - Сейчас… Выполнив просьбу, Бекс, сидевшая рядом на стуле, с интересом и лёгким удивлением наблюдала за суетой. У неё была очень английская семья, и даже несмотря на появление Керолайн всё же не достигавшая такого хаоса. Точнее, хаос, может, и был, но по дому невестка предпочитала хлопотать самостоятельно, максимум в компании ещё одного-двух – чаще всего обязанность падала на Кола, - а вот пятеро человек на кухне как здесь – в этом было мало нормального. Тем более постоянно кто-то заглядывал, дети или мужчины, норовящие стянуть со стола и, попав под горячую руку хозяйки, в итоге оставались, привлечённые выполнять всякие мелкие поручения. Пожалуй, из всех домочадцев только хозяину дома и его отцу позволялось оставаться на коне постоянно, но Ребекка и не представляла себе их в хлопотах. Хотя девушка освоилась и уже не так смущалась как в первые дни, и всё же не могла отделаться от впечатления, что попала в какое-то кино. Очень вкусное и весёлое. Когда Кол привёз её сюда, она испугалась и занервничала – то, что Ребекка слышала об итальянцах, не предполагало доброго отношения к беременной женщине, сбежавшей от мужа из-за интрижки. По сути так оно и было – семейство Синеджа придерживалось скорее консервативных правил, хотя до махрового ханжества всё же не доходило. Но мужчины легко и просто согласились видеть её за общим столом без слов и расспросов, приняв как данность её деликатное положение, а сеньоре Альде девушка довольно быстро приглянулась – гостья была очень тихая, даже печальная, хотя и не желала казаться таковой, и попросту красивая девушка с настоящими золотыми волосами и светло-серыми глазами. Но в первую очередь - сестра Кола, умудрившегося ещё будучи на первых курсах LSE завоевать расположение сеньоры Синеджа преподнесением в подарок редких левкоев, до которых не менее любящая садоводство Керолайн была также большая охотница. О другом Бекс ничего не знала, а если и догадывалась, то предпочитала не думать. Как бы там ни было а данный момент сеньора Альда страстно мечтала выдать за её брата одну из дочерей, чего от урождённой сицилийки и католички по отношению к англичанину сомнительных моральных устоев ожидать можно было меньше всего. В первый же вечер, устраивая девушку на ночлег, эта властная дама каким-то образом сумела вытянуть из миссис Сальваторе историю замужества, и несмотря на то, что не была согласна с логикой девушки, считая всё ребячеством и максимализмом, о чём и сообщила, но стремилась всячески оберегать и заботиться. Вот и теперь настал очередной момент… - Ты в порядке, дорогая? – Отложив тесто на спагетти на доску, Альда поморгала и смахнула рукой муку с передника. – Беги отсюда на улицу или в дом, сейчас будем жарить мясо – чад пойдёт. - На улицу посмотрю, - встав, блондинка отряхнула сарафан от всё той же вездесущей муки. – Солнце вроде не печёт. - Тогда, пожалуйста, купи мне шоколадку за углом, кончились. С орешками. - Кончита! Твоё за углом – ей километр идти. Полон дом слуг-бездельников, скажи – привезут... - Но мама… - А я не против прогуляться, - Ребекка аккуратно сняла кружевную косынку. – Срок небольшой, телефон при мне, да и свежим воздухом дышать полезно. - Хорошо, - согласилась женщина. Улыбнулась. – Если хочешь остановить движение - иди. - В таком виде я никого не остановлю, - рассмеялась преувеличению девушка. И впрямь - остановить она никого не остановила, да и останавливать было некого – в районе жили явно занятые люди, уезжавшие на работу или трудившиеся дома – её немало удивляла и забавляла привычка итальянцев несмотря на наличие обслуживающего персонала так трепетно заниматься своей землёй и хозяйством. Эл с Ником, к примеру, вряд ли и сейчас умели что-то большее чем яичница, если не считать гриль, печёную рыбу и другие специфические блюда походного типа. Кол, конечно, благодаря Керолайн имел больший прогресс, но всё же Бекка с трудом представляла, чтобы они сажали, поливали или прибирали при наличии нанятых людей, как делали на этом острове… Деймон был человеком иного склада, но нюансы тоже имели место – он умел обустроиться в любом неблагодатном месте наилучшим из возможных способов: в лесу под корягой, в горах, в пустыне с ним было не пропасть, и можно было оставаться твёрдо уверенной, что будешь сыта, в безопасности ловить эстетические оргазмы от видов природы, и даже комарьё искусает по минимуму, но для квартиры или коттеджа был совершенно не приспособлен, и при этом не терпел наличие посторонних хозяйствующих в его доме. Хотя, конечно, эти люди, которые в свои глубоко за тридцать ждут каждой новой серии «Пеппа Пиг»********** и успевают просмотреть её даже раньше Дейва, не могут быть показателем адекватных английских мужчин, но и сама она, если и умела хозяйствовать – постольку поскольку, и искренне радовалась наличию у Керолайн умений по этой части… Не потому что они были снобы, а просто не откуда было взяться времени, привычке и поэтому не возникало желания. Да и Джордж не разделял такого подхода… В общем, выглядела она неважно, и таким образом весь интерес к персоне незнакомки ограничивался долгими взглядами и хихиканьем ребятишек вслед. Благополучно дойдя до небольшого магазинчика сладостей и попросив взвесить полкило шоколада с орешками, Бекка лениво оглядывала улицу, принюхиваясь к ароматам какого-то неизвестного ей цветка. Она уже свыклась, что почти всегда грустно, но что бы ни говорила сеньора Синеджа, явно повидавшая жизнь гораздо больше, вернуться к Деймону… Слишком его любила. Оказывается, бывает вот так – слишком. Было бы чуть поменьше – простила бы, поплакала и успокоилась. Хотя, нет. Должна же в женщине быть гордость… У неё была только одна невестка, но ведь Ник никогда не изменял Керолайн! И папа матери, и Джордж тёте Маргарит. Весь опыт жизни девушки, её примеры счастливых браков, были против. Она-то любит, но её муж, - исправилась – бывший муж, - выходит, нет. Тогда какой смысл в его словах?.. Расплатившись и подхватив бумажный пакет, блондинка толкнула соседнюю дверь флористического магазинчика – захотела всё-таки узнать, что же за цветок так пахнет: как порой бывает у беременных, он оказался тем ароматом, который она готова была вдыхать даже во сне. Продавец смерила блондинку пренебрежительным взглядом – очень уж непрезентабельный вид был у девушки: рубашка, завязанная под грудью, чтобы не обгорели плечи, поверх длинного сарафана, сандалии, отсутствие макияжа и причёски явно не соответствовали району, где располагались дома влиятельнейших людей острова, - но неожиданно расплылась в ослепительной улыбке. Бекс даже вздрогнула, не успев ничего спросить от удивления. Потом поняла – улыбка адресовалась не ей, а красивому высокому мужчине, которого узнали несмотря на тёмные очки. - Сеньор Сантини. Добрый день. - Здравствуйте, сеньора Розеда. – Вошедший оглядел спину Бекки, - сеньорита, Вы уже определились? Если нет, то не будете против, если отвлеку продавца – очень тороплюсь. - О, нет, - девушка отступила, жадно принюхиваясь. – Я не за букетом. Никак не прокомментировав это сомнительное заявление, он перешёл к делу, а Ребекка принялась искать источник чудо-запаха. Тот обнаружился в дальнем углу - это были какие-то душистые колокольчики. Рот наполнился слюной – Ребекке захотелось хоть немножко попробовать, каковы они на вкус, но, разумеется, предварительно следовало заплатить. Однако мужчина как назло не мог определиться с букетами, выбирая между маками и орхидеями. Подобравшись к колокольчикам снова, блондинка начала медленно откручивать один, когда раздался резкий голос: - А Вы как думаете, сеньорита? Подпрыгнув от неожиданности, пойманная за порчей товара Ребекка выронила шоколад, не сразу сообразив, что обращаются к ней. - Что? - Вы бы что предпочли маки или орхидеи? Подняв свой пакет и обернувшись, она оглядела букеты. - А для кого Вы хотите выбрать? – Но ответа не последовало и девушка объяснила: - Для мамы – одно, для жены совсем другое подходит. – Молчание затянулось, Ребекка начала сердиться. – Эм, Вы совсем не знаете, что она любит? Или это он? – Она оглядела букеты. – Деловой партнёр или любовник опять же… - Она. – Отрезал мужчина, и девушка запоздало вспомнила, что их свободные нравы в сельском регионе Италии не слишком приветствуются. По крайней мере, не всеми. - Сестра. Младше на девять лет, восемнадцать. - Тогда почему же маки и орхидеи? Она их любит больше всего? - Не знаю, - вздохнул брюнет. – Но не ромашки же или розы - очень банально. - Оо, - девушка закатила глаза, - мужчины очень предсказуемы. А интересно, чем Вам не по душе розы? Она когда-нибудь говорила, что ей не нравятся эти цветы? - Вроде бы, нет, - мужчина подошёл на шаг ближе. - Вы дарили ей когда-нибудь розы? - Нет, она же маленькая, - он явно не понимал, чего от него хотят, но сделал ещё один шаг вперёд. – Ромашки, маки, фиалки… - Так что же вы не даёте ей почувствовать себя взрослой леди? – Удивилась Ребекка. – Я к чему веду - у меня самой трое старших братьев, и ни один, ни разу не подарил самую хилую розочку. А ведь большинству девушек хочется этого банального великолепия, показывающего, что она уже не малышка, а гранд-дама. Ну, если она не ненавистница роз, конечно. - Вы думаете, розы? - Да. Даже если она не очень любит эти цветы, но вы подчеркнёте, что воспринимаете как взрослого человека. «Ну, что за глупый, помимо того что нетолерантный мужик, а я ведь так хочу колокольчиков…» - Пожалуйста, розы, - кивнул мужчина продавцу. - Подождите, - Ребекка попыталась быстро произнести, колокольчик - «il cipollaccio» - но вышла абракадабра, и она показала пальцем. - Продайте пожалуйста это, упаковывать ничего не нужно – просто одну веточку. - Впишите в счёт роз, - сказал мужчина. - Спасибо, - решив не препираться, блондинка устремилась к ветке, достав её, оторвала соцветие, отправила в рот и с наслаждением принялась жевать. - Если вы любите розы, то не поможете собрать букет? На свой вкус. - Я… - девушка хотела сообщить про стремительно тающий шоколад, но в салоне было вполне прохладно и, положив свёрток, она кивнула: - Давайте - от жизни нужно получать удовольствие… Только я не знаю, как называются цвета роз по-итальянски. Сколько Вам нужно? - Сколько Вам покажется достаточным. С азартом устремившись к вазонам, девушка с головой окунулась в составление композиций, совершенно не заметив, что мужчина отступил на пару шагов. Дамские дела она любила, языком цветов владела – Джордж учил, и сейчас получала истинное наслаждение от процесса, экспериментируя с оттенками, коих в салоне было предостаточно на любой вкус и цвет, и украшениями-веточками. Художественный талант, щедро проявившийся в способностях Клауса, частично передался и ей, но преломился по-другому, отмерив идеальное чувство стиля и, когда она закончила, продавец уже взглянула с уважением, и одновременно оценив непринуждённость посетительницы, поняла, что девушка отнюдь не замухрышка, а просто не очень состоятельна. - Вот так, – довольно объявила Ребекка, и отведя руку с букетом подальше, с разных ракурсов посмотрела на цветы. – Поверьте - это красиво. - Я вижу. Будьте добры сделайте такой же, Резеда. - Если очень нравится, попросите записать, какой к чему… - рассмеялась девушка, жуя очередной колокольчик. – Незачем тратить лишние деньги. Точнее столько лишних денег. - Нравится, но он Ваш. - Я… - сообразив, что он мог воспринять происходящее за кокетство, и что всё это время смотрел на её лицо, а не на цветы, она вспыхнула, отчеканив: – Я не имею видов на этот букет. Извините. - Стойте, сеньорита. – За руку он не удержал, но дверь на выход успел захлопнуть, и теперь девушка должна была сама скинуть его руку с дверной рамы и только потом уйти. Это было невозможно, и она ещё раз прокляла местные обычаи. - Почему Вы так обиделись? Мне показалось, что Вам он понравился, и я предложил его. Не вижу проблемы. Ребекка обернулась. - Давайте честно. Если бы я была старушка с носом крючком – Вы бы предложили его мне? Мужчина моргал минуту и искренне рассмеялся. - Что Вас так развеселило?! - Вы. Какая разница, что я отвечу, если мы не знаем друг друга, чтобы Вы мне могли поверить, сеньорита? Вы ведь не старушка с носом крючком, что бы я не сказал. – Помолчав, он убрал руку с дверной ручки, и Ребекка сразу почувствовала себя уверенней. Не то, чтобы он был мощным, скорее худощавым, как и большинство итальянцев, но замкнутое пространство нервировало. – Как Вас зовут? - Ребекка. – Она и вправду почувствовала себя истинной блондинкой. - Александр Сантини. – Всё ещё усмехаясь её наивности, уточнил: – Но если Вам свойственно верить первым встречным на слово - мне приятно думать, что да, предложил бы. Понравилось Ваше искреннее участие к незнакомому человеку. Энтузиазм, если хотите. Возьмите букет. - Извините, спасибо. – Испытывая неловкость, она подошла к прилавку и подхватила цветы. Но тут взгляд упал на стекло, и Ребекка в свою очередь начала от души хохотать. - Что такое? - Ничего, спасибо. - Привыкнув к статусу одной из самых красивых студенток потока в Университете, да и с младых ногтей окружением считаясь маленькой принцессой, Бекка только сейчас сообразила, что выглядит, мягко выражаясь, непрезентабельно, и воображать о себе, что этот мужчина готов пасть ниц и дарить цветы за красоту... Цаца выискалась! Забрав свой шоколад, девушка кивнула: – Я просто так. Удачи с сестрой и прощайте. - Подождите, где Вы работаете? - Это неважно. Мы вряд ли снова встретимся, я не из этих мест. Пожав плечами, она вышла и только идя обратно в дом Синеджа сообразила, что всё же понравилась этому Александру – он ведь изначально спешил и при этом так задержался из-за неё. Это не имело никакого значения по сути, но настроение девушки чуть улучшилось, да и розы пахли прекрасно. ____________________________________________________________________________________ Аттическая соль*(от лат. Sal Atticus) - здесь перен. тонкая шутка, которой особенно славились афиняне. ** Рузвельт Франклин Делано – 32-ой президент США, единственный находившийся у власти более двух сроков. На годы его президентства пришлись Великая Депрессия и Вторая Мировая война. Франклин Бенджамин – полит. деятель США. Единственный из отцов-основателей, скрепивший своей подписью все три важнейших исторических документа, что лежат в основе образования Соединенных Штатов Америки как независимого государства: Декларацию независимости США, Конституцию США и Версальский мирный договор 1783 года (Второй Парижский мирный договор), формально завершивший войну за независимость тринадцати британских колоний в Северной Америке от Великобритании. Попавшая впросак Кетрин схитрила, выкрутившись тем, что Рузвельта тоже звали Франклин, хотя Элайджа имел ввиду фамилию. «Север и Юг»*** - классический роман Элизабет Гаскелл, 1855г.. Нестинарство**** - совокупность религиозных и культурных традиций, характерный для исторической области Болгарии Фракия с центром на юго-востоке страны в Странжа. Главная уникальность нестинарства — обрядовый танец на раскаленных углях. Нестинарство ведёт историю от смешения древних языческих и православных традиций. Девадаси***** - индийское название храмовых танцовщиц-проституток. ****** Кетрин имеет ввиду одно из основных событий в истории США, Гражданскую войну 1861—1865 годов, придерживаясь основной причины как отсутствии компромисса между Северными Штатами и Южными в экономике и налоговой политике, а не права и свободы негритянского населения. Лаукика и Дайвика******* - мирские и божественные апсары. Апсара играет примерно ту же роль в индийской мифологии, что и греческие нимфы. Сукцинит******** – название балтийского янтаря. Mio sole********* - моё солнце. «Пеппа Пиг» (от. англ. «Peppa Pig»)********** – знаменитый английский многосерийный мультик длительностью в 5 минут, транслируемый с 2004г. для детей около трех лет.