Kaihou

Здесь вечная тьма и промозглый холод, сырой запах ледяных подземных рек и затхлая вонь сточных канав. Чадят тусклые факелы, мечутся тонкие тени в прозрачном призрачном танце на всех площадях и мостах. Здесь вечные тёмные реки катят холодные быстрые воды. Они, эти воды, из чёрного шёлка и огненного янтаря — то ли в ответ неверному свету оранжевых факелов, то ли в память о том, что раз в тысячу лет они видят солнце. Здесь высоко поднимается каменный свод, заменяющий небо, но неба не знавший. И всё-таки, даже на нём загораются звёзды. Ярко-зелёные — откуда же знают земля и камень, как выглядит звёздное небо? Здесь узки кривые улочки, выбиты окна в домах и пепельной пылью покрыт белый мрамор забытых статуй. Но всё-таки, бродят фонарщики. Всё-таки, если ты возвращаешься, нет ничего теплее жёлтого света-сияния за мутными стёклами, где кто-то тебя ждёт. Не выходи на улицу ночью один, слышишь? Тут слишком опасно. Слишком уж часто случается так, что факелы гаснут. И кто же увидит, кто же поймёт, что шёлк и янтарь тёмных рек отливает алым? Не выходи на улицу ночью один, помни. Ты можешь уже не найти дороги домой, ты можешь уже не вернуться назад. И если поднимешь голову вверх, поймёшь, что тебя обманули те ярко-зелёные звёзды. Не выходи ночью один, здесь ночи длиною в сто лет. Дым небеса заволок, никто не дождётся утра... Хрипловатый монотонный голос постепенно сходит на нет, пока совсем не замолкает. Выпустив последний звук, последний вздох, тонкие бледные губы медленно смыкаются. Пустые глаза смотрят сквозь пряди тёмных волос — вверх, туда, где в каменном своде провал, из которого льётся настоящий, дневной свет. - Вчера ты говорила по-другому, - с мягкой усмешкой отмечает другой голос. - Ты говорила, что каменное небо не зажигает звёзд. И всё-таки, почему так безнадёжно? Даже здесь бывает утро. Иначе бы ты не сидела и не ждала каждый день, когда взойдёт солнце. Услышав этот голос, темноволосая девушка не вздрагивает и не отводит от провала пустого взгляда. Будто бы вовсе не слышит. - Ты ведь спустилась оттуда? - Её собеседник показывает пальцем вверх, хотя она и не видит его жеста. Девушка снова ничего не говорит. Но медленно кивает. - Так и думал. Уже неделю тебя слушаю. Знаешь, от твоих речей как-то легче становится. Я-то ведь, - судя по голосу, он улыбается шире, - я-то ведь даже и не знал, в каком чудном месте живу. Сначала думал, ты сумасшедшая. А потом решил притвориться, что вижу всё это впервые. И увидел. И шёлк, и янтарь, и тени, и зелёные звёзды. И тут же всё понял Он встаёт и выходит под лучи света. У него короткие светлые волосы, а на губах играет всё та же мягкая усмешка. - Я всё видел, - сообщает он. - Я знаю, как ты выживаешь. Девушка равнодушно пожимает костлявыми плечами. - Довольно подлые приёмчики в драке используешь. Появляешься каждый раз — как будто из воздуха. И исчезаешь как будто в никуда. - Убьёшь меня? - безучастно спрашивает она. Светловолосый качает головой. - Как тебя зовут? - Рин, - отвечает она, чуть быстрее, чем стоило бы. Как будто заранее ждала вопроса. - Врёшь, - спокойно констатирует светловолосый. - Никакая ты не Рин. - Если тебе надо как-то ко мне обращаться, я буду отзываться на «Рин», - поясняет девушка. - Или не буду отзываться совсем. Светловолосый вздыхает. - Ладно. Запишем как обязательное условие. - Условие чего? - неожиданно зло спрашивает Рин. - Ты, умник, который так хорошо складывает два и два, неужели ты ещё не понял, что тебе тут не рады? - Не злись, - примирительно поднимает руки светловолосый. - Я к тебе по делу. Банду, видишь ли, сколачиваю помаленьку. Точнее, это даже не банда. Что-то вроде команды для экспедиции в один конец. - Куда? Светловолосый отвечает не сразу, словно ждёт, когда затихнет отзвук голоса Рин. Чтобы в чистой тишине прозвучало короткое слово-выдох: - Наверх. Рин молчит. - Пойдёшь со мной? - Да с чего бы? - Рин наконец-то смотрит на него, и глаза её раздражённо сужаются. - С того, что ты нам нужна, - очень серьёзно говорит он. - А мы — тебе. Нет, я знаю, что ты прекрасно можешь выжить одна. Но ты не из тех людей, кому достаточно просто крыши над головой и набитого брюха. - Да уж, - едко усмехается Рин. - Крыши над головой тут для меня даже многовато. Но с чего ты взял, что мне для счастья не хватает тебя? - Ты уже четыре дня знаешь, что я тебя слушаю. И говоришь чуть громче. - Я сумасшедшая, - вновь пожимает плечами Рин. Она сообщает об этом спокойно. Так спокойно она могла бы сказать: «У меня чёрные волосы». - Есть немного, - соглашается светловолосый. - Но ещё немного — и свихнёшься совсем. - С людьми ещё раньше свихнусь, - безнадёжно отмахивается Рин. - Ценю твою заботу, но шёл бы ты отсюда. - Не-а. - Вышло по-мальчишески беспечно. - Ещё чего. Хочешь от меня избавиться — можешь уйти сама. Во взгляде Рин слабо загорается удивление. Рот светловолосого разъежается чуть ли не до ушей в ехидной улыбке. - Да-да. Я первый придумал тут сидеть. И, словно желая наглядно подтвердить свою правоту и серьёзность намерений, он растягивается на земле, сложив руки под головой. Мечтательно смотрит в провал. - Эй... - тихо говорит он, - а как это — жить наверху? И Рин прорывает. Она говорит о ветрах и закатах. О небе, что никогда не бывает серым, сколько бы миль облаков ни было до него. О травах, шумящих в степях и прорастающих сквозь мостовые. О листьях, что рождаются светло-зелёными, а умирают — красными. Светловолосый слушает. И медленно гаснет в его глазах всякая насмешка, сменяясь той же тоской, что звенит в голосе Рин. Когда Рин смолкает на полуслове, он тоже долго молчит. А потом говорит, отчего-то шёпотом: - Потому-то я и хочу наверх. Я знал, ты поймёшь. Она не отвечает: «Я пойду за тобой». Она спрашивает: - Как тебя зовут? Он снова улыбается: - Фарлан. Фарлан Чёрч. Даже фамилия есть, прикинь, какая роскошь. - Ну, и зачем мы это сделали? - хмуро спросил Ливай, наверное, в двадцатый раз за неделю. - Сделали что? - наивно удивился Фарлан. Только в четырнадцатый раз. Остальные пять вопросов Ливая были адресованы потолку их дома или каменному своду подземелья. Ещё один он пробормотал в ладони, которыми закрывал лицо. И если Ливай ещё сохранял способность мрачнеть, то Фарлан уже понемногу выдыхался с изображением наивного удивления. Но после этого Ливай обычно тихо бесился, и это придавало Фарлану сил. - Не прикидывайся. - Ливай обличающе ткнул в него пальцем. - Я отлично помню историю о том, как ты закадрил Рин. Но это я ещё могу понять. Она хотя бы пользу приносит. - Так. А чего ты понять не можешь? - Вот это! За окном была улица. По улице на одной ножке прыгала девчонка. Тощая, рыжая и отчаянно лохматая. Судя по всему, она старалась проложить свой маршрут так, чтобы не наступать на разломы и трещины. - Смотри. В трещинах живут чудовища, - ровным голосом сказал Ливай, - если наступить, то трещина расширится, нога застрянет и чудовище... - Откусит ногу? - предположил Фарлан. - Если бы, - вздохнул Ливай. - Они питаются только обувью. А что такое ноги — они не знают. Поэтому обнюхивают их, пока ты не умрёшь от хохота, потому что это очень щекотно. - Как странно, - задумчиво сказал Фарлан, - а когда ты умираешь, они перестают обнюхивать ногу? - Не знаю, - чуть раздражённо отозвался Ливай. - А если ботинок очень крепко зашнурован? Они просто объедают обувь вокруг ноги? Или перегрызают шнурки? Или откусывают только подошвы? - Не знаю. - А может, всё это вообще не так? Скажем, они прекрасно знают, что такое ноги, просто это у них такой наркотик... - Фарлан! - ...Чудовища-токсикоманы. В комнате повисло тяжкое молчание. - Это вы — чудовища-токсикоманы, - наконец очень мрачно сообщил Ливай. - Ты и банда твоя. Такое впечатление, что вы по ночам где-нибудь собираетесь. И ходите потом весь день... счастливые. На кой я только к вам присоединился? - Чтобы возглавить и направить. - Эту психушку? Ты меня переоцениваешь. Если кому вами и верховодить, так это ей, - Ливай махнул большим пальцем в сторону окна, - а я для вас слишком нормальный. - А теперь посмотри мне в глаза и скажи это ещё раз. Ливай утомлённо потёр лоб. Снова посмотрел в окно — сквозь пальцы. - Между прочим, это ты разрешил ей тут жить, - напомнил Фарлан. - Временное помутнение. - Детские травмы? - сочувственно предположил Фарлан. - Я читал об этом. Ты можешь даже не помнить, но в какой-то момент твоя голова просто срабатывает определённым образом. - Какой же ты умный, - протянул Ливай, задумчиво глядя на Фарлана. - Может, тогда придумаешь, что нам с этим теперь делать? - А что нам делать? - Взгляд у Фарлана вдруг стал холодно-отрешённым. - Самое лучшее, что ты можешь сделать — не вести себя, как типичная синская графинька. Ты, конечно, тоже проживаешь за Синой. Но для такого поведения ты, извини уж, староват. Не говоря уже о том, что ты казался мне мудрее и человечнее, чем синские графиньки. - При чём тут синские графиньки? - А они тоже тащат в дом всё больное и хилое. Пушистый котик не должен умирать на улице, думают они. Такие хорошие. А потом котик — извини, просто они действительно так делают — нажрётся шерсти и блеванёт на ковёр ручной работы. Или на шторку залезет. Или оставит отметку «мне нравится» на какой-нибудь из любимых вещиц. И всё. Шаблоны порваны, сострадание убито, котики изгнаны с позором. - Прикрой пасть, пока не поздно, - посоветовал Ливай. - Я в жизни никому не помогал из жалости. Но если уж ты предлагаешь поговорить о котиках, то давай поговорим о котиках. Блевануть на ковёр — это худшее, что они могут сделать. Скрыться в тумане со всей твоей наличкой они не способны. В отличие от приблудных девчонок-сорвиголов. Фарлан присмотрелся к нему повнимательнее. А потом хлопнул себя по колену: - Так вот в чём дело! Я и думаю — что ж ты злобный-то такой и жрёшь, как не в себя? А ты, оказывается, четвёртые сутки не спишь, стережёшь нашу заначку от ужасного врага с рыжими хвостиками. От Изабель Магнолии. - Фарлан, ты башкой думаешь? - спокойно поинтересовался Ливай. - Или другим каким местом? Вообще — думаешь? - Периодически, - согласился Фарлан - Тогда почему ты не просчитываешь этот вариант? Или в катакомбах тебе встречались исключительно котики? - Нет. Но ты параноик. - Это не паранойя. - А что тогда? Чуйка? - А хоть бы и так, - Ливай начинал понемногу закипать, - хоть бы и чуйка. Сколько раз за всё это время она подводила тебя, меня и всю твою банду? - Ни разу, - неохотно признал Фарлан. - Но мне кажется, ты переоцениваешь Изабель. Она две мысли в голове удержать не способна. И всё это время ходит такая счастливая, что аж завидно. Это же насколько коварной скотиной надо быть, чтобы так притворяться? Извини, но мне легче поверить в глупую восторженную девчонку. - И в монстров-токсикоманов. Фарлан широко улыбнулся. - Что? - недовольно спросил Ливай. - Неделю назад ты начал перешагивать трещины в мостовой.