Червь

Меня разбудил приглушённый звук радио, доносившийся из ванной. Дотянувшись до будильника, я повернула его к себе. 6:28. Как будто сегодня самый обычный день. Мой будильник выставлен на шесть тридцать, но я им почти никогда не пользовалась, так как мой отец всегда принимал душ в одно и то же время. Наши привычки — это и есть мы. Когда на меня накатила волна усталости, я подумала, что, возможно, заболела. Некоторое время я тупо пялилась в потолок, прежде чем вспомнила, что произошло ночью. Неудивительно, что я чувствую себя такой разбитой. Я пришла домой, пробралась внутрь и легла спать примерно в три тридцать, всего три часа назад. После всего, что случилось, я спала даже меньше этих трёх часов. Я заставила себя встать с постели. Я не могла нарушить свой распорядок. Преодолев слабость, я переоделась в спортивный костюм и спустилась на кухню, к раковине, чтобы умыться и прогнать сон. Я сидела за кухонным столом, натягивая кроссовки, когда спустился отец, одетый в халат. Моего отца трудно назвать привлекательным мужчиной. Тощий как жердь, слабо очерчен подбородок, редкие тёмные волосы (по всей видимости, он лысеет), большие глаза и очки, которые их дополнительно увеличивают. Войдя в кухню и увидев меня, он, казалось, удивился. Именно так мой папа всегда выглядел: на его лице постоянно было выражение недоумения с примесью горечи поражения. — Доброе утро, малышка, — сказал он, входя в кухню, и наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку. — Привет, папа. Он уже шагнул к холодильнику, когда я ответила. Он посмотрел на меня через плечо: — Ты сегодня в плохом настроении? — Хм? — Твой голос звучит слабее, чем обычно, — заметил он. Я покачала головой: — Просто усталость. Я плохо спала. Раздался шлепок бекона о сковородку. Бекон уже зашипел, когда отец произнёс: — Знаешь, ты могла бы вернуться в кровать и поспать ещё хотя бы часок. Не обязательно идти на пробежку. Я улыбнулась. Нелюбовь отца к моим тренировкам одновременно и раздражала, и умиляла. Он беспокоился прежде всего о моей безопасности и при любой возможности намекал, что лучше бы я их прекратила, или записалась в тренажёрный зал. Не уверена, стал бы он беспокоиться больше или меньше, расскажи я ему о своих суперспособностях. — Ты же знаешь, что я всё равно пойду, папа. Если пропустить хотя бы один день занятий, то на следующий день будет намного сложнее проснуться пораньше и продолжать тренировки. — У тебя же есть этот самый... — Перцовый аэрозоль у меня в кармане, — сказала я. Он утвердительно кивнул. Только несколько секунд спустя я осознала, что солгала. Перцовый аэрозоль остался вместе с моим костюмом в угольном лотке в подвале. Мне стало стыдно за эту случайную ложь. — Сок? — спросил он. — Я возьму, — ответила я, направляясь к холодильнику за апельсиновым соком. Вместе с ним я прихватила яблочное пюре. Когда я вернулась за стол, папа уже начал поджаривать на сковородке несколько французских тостов к бекону. Помещение заполнилось аппетитными запахами. Я положила себе порцию яблочного пюре. — Ты знаешь Джерри? — спросил отец. Я пожала плечами. — Ты должна была его видеть один или два раза, когда приходила ко мне на работу. Такой здоровый, крепкий, тёмный ирландец? Снова пожав плечами, я откусила кусочек французского тоста. Мой отец принадлежал к ассоциации работников доков, исполнял роль их представителя и вёл переговоры с работодателями. Принимая во внимание плачевное состояние доков, это означало, что ему приходилось день за днём говорить всем, что работы нет и не предвидится. — Ходят слухи, что он нашёл работу. Угадай, какую? — Не знаю, — ответила я, продолжая жевать. — Он планирует вступить в команду Убера и Элита. Я удивлённо подняла брови. Убер и Элит — на редкость неумелые местные злодеи, двинутые на теме видеоигр. Но, по крайней мере, им пока удавалось избежать тюрьмы. Они едва дотягивали до списка B. — Они заставят его носить форму? С яркими полосами, как в “Троне”? — Возможно, — ухмыльнулся папа. — Сегодня на уроке мы будем говорить о суперсилах, и о том, как они влияют на нашу жизнь. Возможно, я упомяну этот случай. В течение минуты или двух мы ели в тишине. — Я слышал, как ты поздно вернулась вчера ночью, — сказал он. Я всего лишь слегка кивнула и откусила ещё кусочек тоста, несмотря на то, что моё сердце забилось втрое чаще, а разум искал подходящее объяснение. — Как я уже говорила, — я наконец открыла рот, глядя в свою тарелку, — я не могла уснуть. Не получалось привести мысли в порядок. Я встала и попыталась успокоить себя ходьбой по комнате, но это не помогло, так что я вышла на улицу и прогулялась по окрестностям, — это была не совсем ложь. У меня были такие беспокойные ночи. Вот только прошлая ночь не была одной из них, но я действительно гуляла по окрестностям, хотя и не совсем так, как можно было подумать. — Господи, Тейлор, — ответил отец. — В нашем районе не стоит бродить по ночам. — У меня был перцовый аэрозоль, — неубедительно возразила я. Хотя бы это было правдой. — Что ты будешь делать, если тебя застанут врасплох? Если у напавшего будет нож или пистолет? — спросил отец. Или пирокинез и способность покрываться броней и отращивать когти? У меня засосало под ложечкой, ведь у отца были основания беспокоиться. Ощущение становилось сильнее, поскольку он был прав. Вчера я чуть не погибла. — У тебя что-то происходит, поэтому ты не можешь нормально спать? — спросил он. — Школа, — я сглотнула комок в горле. — У меня нет друзей. — Лучше не стало? — спросил он, старательно избегая висящую в воздухе тему издевательств. Если бы ситуация улучшилась, у меня бы не было проблем, не так ли? Я коротко пожала плечами и вновь заставила себя откусить кусочек тоста. Моё плечо немного ныло — после вчерашнего наверняка там остались синяки. Аппетита не было, но я знала, что если я сейчас не поем, то мой живот будет урчать до обеда. Так бывало даже без моих утренних пробежек, что уж говорить о вчерашних эскападах. Когда папа понял, что я не собираюсь ему отвечать, то продолжил есть. Проглотив один кусок, он снова со звоном положил вилку на тарелку. — Больше не уходи посреди ночи, — заметил он. — Иначе я повешу колокольчик на дверь. Он правда мог так сделать. Я кивнула и пообещала себе, что стану осторожней. Когда я вчера пришла, я была такой уставшей и не подумала, что могу выдать себя щелчком двери, стуком замка или скрипом старых половиц. — Хорошо, — сказала я, затем добавила. — Прошу прощения, — даже после этого меня терзало чувство вины, я понимала, что мне не раз придется нарушить это обещание. Это было неправильно. Своей ответной улыбкой он как будто сказал: «Мне тоже жаль». Я доела свою порцию и встала, чтобы помыть тарелку. — Идёшь на пробежку? — Да, — сказала я, укладывая свою посуду в старую посудомойку. По пути к двери я наклонилась, чтобы обнять отца. — Тейлор, ты курила? Я отрицательно помотала головой. — Твои волосы... они обгорели. Вот тут, на кончиках. Я вспомнила о событиях ночи. Одна из волн пламени Луна ударила мне в спину. Пожав плечами, я придумала отговорку: — Должно быть, это из-за плиты. — Береги себя, — произнёс отец, подчёркивая каждое слово. Я восприняла его слова как приказ к действию, вышла в боковую дверь и бросилась бежать изо всех сил, как только вышла за ворота своего дома.