Агент или человек

      Сорок седьмого не было все утро. Сегодня вечером должно было состояться их «первое нападение на Агентство», как это называла Катя. И он всецело был занят своими секретными приготовлениями, которые, скорее всего, не включали ее в список участников. Она злилась и, находясь в одиночестве в четырех стенах, откровенно скучала.       Катя вышла на улицу, прогуляться, лениво рассматривая витрины антикварных магазинов, лавок стеклодувов и модных бутиков. Кондитерские привлекали ее особое внимание. Раз они наконец-то вновь были в Европе, пусть даже в одной из самых южных ее точек, она надеялась отыскать швейцарский шоколад или польский марципан, которые так любила с детства. Но в разгар карнавального сезона здесь вряд ли можно было найти хоть что-то импортное, потому что едва ли не каждое местное заведение, вплоть до самых маленьких кафе, предлагали туристам огромный выбор выпечки и шоколада исключительно ручной работы. В конце концов, она все же согласилась на что-то похожее на козинак, называемые здесь «Мандорлато» и несколько видов печенья, с названиями, заканчивающимся на «…тти». Маленькие улочки были заполнены фигурами в помпезных пестрых костюмах, мелькающими тут и там, а также зеваками с мерцающими фотоаппаратами. Венеция была лабиринтом тесных улиц, зажатых невысокими старыми кирпичными домами, чей фундамент был покрыт водорослями и какой-то серо-коричневой жижей. Под многочисленными мостиками скользили блестящие черные лодочки с гондольерами в своей традиционной форме и соломенных шляпках. Здесь было легко потеряться и начать ходить по кругу, при этом каждый раз узнавая что-то новое и не вспоминая, что ты уже здесь не раз проходил.       Привыкшая к улицам и чувствуя себя более чем уютно в незнакомых местах, Катя отыскивала брошенные, непривлекательные тупики и пустующие проулки, изучая узоры водорослей на сырых причалах у подъездов домов. Искала воображаемые фигуры на стенах, где обсыпавшаяся грунтовка обнажила ярко-оранжевую кирпичную кладку. Наблюдала за местными жителями, бездомными кошками, цветами на маленьких балкончиках. Быстро уничтожая остатки печенья, она не заметила, как вновь оказалась на подступе к главной площади, где прохаживались люди и летали стаи голубей, привлеченные щедрыми горстями орешков на ладонях туристов, которые хотели с ними сфотографироваться. И среди этого нескончаемого движения цветастых образов на фоне серой брусчатки и белых колонн зданий взгляд Кати моментально наткнулся на высокую фигуру в безупречном черном костюме. И со штрих-кодом на затылке.       Девушка мгновенно замерла, лишь с небольшим облегчением осознавая, что все еще не вышла из-под прикрытия стен проулка и мельтешащих в узком пространстве людей, спешивших скорее выбраться на площадь или же, наоборот, уйти с нее.       В самую первую секунду ее сознание потянуло ее вперед, соотнеся общие черты с привычными и приняв его за Сорок седьмого. Следующие несколько секунд были отданы неконтролируемой панике, потому что она еще не успела сориентироваться, а единственным агентом на ее памяти, который так тщательно брил голову, был Сорок восьмой. Но потом ее инстинкты, более разумная их часть, взяли верх, усмиряя ее чувства и концентрируя сознание, чтобы она могла увидеть ожоги, идущие от воротника и дальше по правой стороне головы через ухо до виска. Штрих код почти полностью терялся в набухших старых рубцах, но цифры под ним, очевидно, были набиты заново: 28-01-1956 01-03-12.       Не смотря на испуг, ее природное любопытство ее не оставило, хотя нужно было срочно выбираться отсюда и по возможности незаметно, иначе ее ждали бы крайне серьезные неприятности. Запоздало она вспомнила, что да, Сорок семь несколько раз напомнил ей о том, чтобы она не мельтешила перед окнами и на балконе, потому, что весь этот городишко на ближайшие 24 часа был местом слета почти всего Агентства и их клиентов. Конечно, здесь мог оказаться этот Двенадцатый, а также все остальные из тех, кто еще был жив, вплоть до Восемьдесят девятого (вот уж у кому точно не повезло с именем).       Он мог обернуться в любой момент. Оставалось только надеяться, что у агентов третьего класса не такое прекрасное зрение, как у нее. Просто побежать отсюда – казалось глупым, но и сражаться она не могла. А стоя на месте в толпе, она хотя бы была в относительной безопасности, потому, что все, что мог бы сделать с ней агент – усыпить ее или что еще в этом духе, но уж точно не вступать в открытую борьбу. Но, опять же, и оставаться здесь дольше было нельзя. Хотя, идея о том, что придется все же решиться рискнуть и уйти с многолюдно места куда-то в очередной тесный проулок, где ее могли легко загнать в угол, была ужасно пугающей.       Да, она многому научилась на тренировках с Сорок седьмым и уже примерно знала, что ей нужно сделать, чтобы превратить свои слабости в преимущества. Она приучилась стрелять с двух рук, чтобы компенсировать свою неопытность и повысить точность, и зачастую даже не забывала держать глаза открытыми. В борьбе она не шла напролом, уяснив, что единственный способ для нее победить – надеяться на ловкость и скорость, но никак не на силу. Все же, борьба с хорошо обученным противником, который дрался насмерть, сильно отличалась от привычных ей уличных потасовок. Но когда перед ней был клон, а не обычный наемник из Агентства…. нужно было поскорее испаряться отсюда, потому что никакие ростки силы, которой она еще не научилась управлять, не могли помочь ей остаться в живых после такой встречи. Со всей своей настырностью и упорством, порой она была крайне нерешительной.       Сорок семь взял ее за руку в тот момент, когда она уже видела его в видении. Потому, вместо того, чтобы подскочить на месте от испуга, она наклонила голову и развернулась спиной к площади, позволяя его руке вальяжно обнять ее за плечи, тем самым скрывая ее в черных складках его длинного маскарадного плаща. Она обняла его за торс, прижавшись щекой к его груди, чтобы спрятать свое лицо, и они затерялись в толпе на улицах, идя настолько быстро, насколько позволял им образ мило воркующей влюбленной парочки.       Катя зажмурилась, полностью полагаясь на мужчину, пытаясь подготовится к тому, что ей должно было крепко попасть при первой же возможности, как они окажутся в глухой части улиц. Знание будущего, даже смутное, делало все, пожалуй, только хуже. Ей хотелось провалиться сквозь землю, и сейчас она была уверена в том, что с удовольствием бы променяла дар предвидения на плащ-невидимку. На телепорт. Черт, даже на платяной шкаф, чтобы на время залечь на дно в Нарнии.       Выйдя через мост к портовым улицам, они оставили шумную толпу позади.       - Хватит, мне больно, - девушка вырвалась и отскочила от него. Она узнавала этот район, а, значит, они были недалеко от их гостиницы. – Как ты нашел меня? – проворчала она, не желая дожидаться того, когда он начнет ее отчитывать. А он непременно бы это сделал в своей излюбленной занудной манере. Нападение действительно было лучшей защитой в ее случае.       - Зачем ты вообще выходила?       - Незачем. Просто погулять.       Вопрос, который он даже не удосужился сформировать, просто застыл на его суровом лице. Катя чувствовала себя дурой под этим взглядом. Сорок семь разочарованно покачал головой, вновь пряча от нее все свои эмоции, и направляясь быстрым шагом к гостинице.       На мгновение на нее обрушилось гадкое чувство от того, что она вновь подвела его ожидания, вновь повела себя так глупо, как только можно было. А самым неприятным было то, что он вновь не опустился до того, чтобы дать волю чувствам и повысить голос. Это молчаливое разочарование и порицание, которое исходило от него, было сильнее и гаже всего на свете.       - Да что с тобой?! Не помню, чтобы я подписывалась на то, чтобы сидеть целыми днями, как в тюрьме, - быстро и легко отступать было просто не в ее характере, независимо от того, что она к нему испытывала и какой бы хорошей хотела казаться в его глазах.       - Я велел тебе ждать. А не искать приключения, - спокойно ответил он, не взглянув на нее - так, будто бы ничего не происходило. К этому сухому и ничего не выражающему тону было совершенно невозможно придраться.       - А не пойти бы тебе куда подальше? Я взрослый человек и думаю, что вполне способна решать за себя куда и когда мне ходить, - она остановилась, упрямо вздернув подбородок в своей манере, гадая, сколько ему потребуется времени, чтобы наконец-то понять, что она уже не следует за ним как собачка.       - Катя, - мужчина остановился метров в десяти от нее, вздохнув, и повернулся. – Сейчас. Не время. Для игр.       - А я и не играю. И никуда с тобой не пойду, пока ты ведешь себя так, будто я пустое место.       - Катя.       - Да? – она невозмутимо повела бровью.       - Это глупо.       - Я знаю, - девушка упрямо скрестила руки на груди.       - Твоя безопасность – моя первостепенная задача. Я не могу за это ручаться, когда ты так себя ведешь. Или нарочно попадаешь в опасные ситуации.       Катя резко выдохнула свое возмущение, уговаривая себя игнорировать последнее предложение и, в особенности, слово «нарочно». Ей удалось лишь сделать свой тон чуть более ровным, но он все так же оставался напрочь лишенным спокойствия и контроля.       - Ты больше не работаешь на Агентство, и пора бы выбросить из головы всю эту бредятину насчет текущих целей и приоритетных объектов. Мы вляпались в это вместе, а значит должны действовать как партнеры. Как я должна, по-твоему, себя вести, если я абсолютно ничего не знаю о твоих планах?!       Кате казалось, что ее претензии вполне логичны и обоснованы. Так же, как и Сорок семь был уверен в том, что он не может перечеркнуть разом все, чем он был до этого. Хотя оба были единогласны в том, что она грубо пересекала черту. И в том, что оба хотели стереть эту границу. Но, когда вмешивались эмоции, все было намного сложнее.       Ну вот, - подумала Катя, побоявшись, что он снова отгородится от нее. Но в его взгляде было что-то не совсем нейтральное, как бы он не старался скрыть это. Или уже не пытался… Какое-то тяжелое выражение, которое можно было принять за… досаду?... Раздражение?... Чем бы это ни было, он был решителен. Сорок семь вздохнул сквозь зубы, его челюсть было плотно сжата, делая его отточенные скулы еще резче.       Катя невольно сделала шаг, потом еще несколько, когда он размашистым шагом направился обратно к ней, с явным намерением силой увести ее в номер.       На этот раз угроза была реальной, и ее программа сработала моментально, удерживая ее от того, чтобы бездумно рвануть от него со всех ног с дикими криками. Спасибо папе, - отвлеченно подумала Катя, ощущая в себе искусственный покой и уверенность.       Катя быстрым движением вытерла взмокшие ладони о джинсы, сосредоточив свое внимание на руках мужчины, и переведя свои вес на носки. Его холодные глаза были сосредоточены на ней, тело напряжено, но ни одной эмоции на лице. Уже это могло заставить кровь застыть в жилах, даже не взяв в расчет его крепкое телосложение и рост весьма-таки выше среднего.       В момент, когда он собирался ее схватить, она сделала обманное движение в сторону, а потом, опираясь обеими руками на его плечо, перескочила через его руку и, оказавшись позади него, толкнула его в спину, попытавшись тут же отскочить назад на безопасное расстояние. Сорок семь почти моментально восстановил равновесие и сделал попытку поймать ее за руку.       Девушка, переключив все свое внимание на это и отбившись от него, забыла про свою вторую руку, которую ему удалось перехватить выше локтя. Ни о чем не думая, в порыве она ударила его кулаком в шею, заставляя слегка отступить. Его внимание, так же как и ее, переключилось на ее новую попытку нанести удар, но он намного лучше ориентировался в схватке, в то время, как она терялась в пространстве. Он остановил ее второй удар, заламывая ее руку. Катя вскрикнула, но все равно попыталась вырваться, игнорируя боль. Сорок семь развернул ее спиной к себе, скрещивая обе ее руки у нее на груди, как в смирительной рубашке. Ей едва удалось сдвинуть свою ладонь чуть выше, но этого было достаточно, чтобы мертвой хваткой ухватиться за ткань его пиджака на плече и сделать почти идеальный бросок, потому что на этот раз она была очень зла, очень уверена в своей правоте, а потому быстрее его. Она подсекла его колени, лишая равновесия, слегка присела и резко выпрямилась, перебрасывая его через себя.       Пытаясь хоть как-то блокировать последствия ее маневра и не дать ей занять преимущественную позицию, он потянул ее за собой, и, когда они оба оказались на земле, он снова обездвижил ее. И на этот раз девушка ничего не могла сделать против простого факта, что он был крупнее и тяжелее ее. Наверно именно для таких случаев он и не учил ее, как избавляться от такого захвата. Катя зарычала от негодования: это был уже второй раз, когда он вот так просто усмирял ее.       Девушка продолжала, как казалось, бессмысленно сопротивляться, пока агент пытался прижать ее руки под ее же телом. Но ее упорство в кое-то веки воздалось ей: Катя сумела успеть перехватить пистолет из его наплечной кобуры. И хоть ее локти были прижаты по швам, ей хватило лишь небольшого движения запястья, чтобы вжать дуло пистолета в его бок.       Они оба остановились, глубоко дыша и прожигая друг друга взглядом.       - Полагаю, это можно засчитать как доказательство того, что я могу постоять за себя, - спокойно – видимо научившись у него – лишь с небольшим недовольством произнесла она. Злость куда-то схлынула, уступив место какому-то скучающему сердитому ворчанию на загвостках сознания.       - Я мог, по крайней мере, трижды тебя убить. Задушив или ударив затылком о брусчатку.       - Но им-то я нужна живой, - возразила Катя, снова вздернув свой подбородок и испытывающее смотря в его холодные глаза.       - Всем, кроме Дианы.       Катя, как бы между прочим, чуть сильнее вжала пистолет в его каменные мышцы.       - Я еще раз повторяю, что могу постоять за себя. Я не спорю, что проигрываю по многим пунктам. Но, по крайней мере, ты мог бы оставить все это супер-агентское дерьмо и сменить этот тон. Я хочу знать, что моя жизнь все еще принадлежит мне. Ни Агентству, ни каким-то психопатам, ни твоим указаниям. Ты мог бы хоть чуточку доверять мне, - Катя глубоко вздохнула, внезапно ощущая усталость и чувствуя вес всего этого мира на своих плечах. Выражение его лица немного смягчилось.       - Я доверяю тебе больше, чем ты думаешь. И больше, чем нужно.       - Ах, извини, - Катя зло взглянула на него, кусая свои губы, и удивляясь его способности вывести ее из себя даже тогда, когда она уже была готова помириться и рассуждать здраво, без лишних эмоций. В ее глазах появились злые слезы, и она повернула голову, пытаясь совладать с собой, разрываясь между гневом и обидой. Она глубоко дышит, зная, что ее молчание беспокоило его.       - Поговори со мной, - просит он, с предательской ноткой беспомощности в четко выверенном тоне.       - Катись к черту, - убирая пистолет обратно в его кобуру, ворчит она хриплым шепотом, но потом снова овладевает своим голосом и возвращает себе более-менее ровный тон. – Я собираюсь запереться в номере и ждать как курица-наседка, пока ты не нагеройствуешься. Надеюсь, хоть тогда ты будешь доволен мной.       - Ты прекрасно знаешь, почему я делаю это. Я должен обеспечить твою безопасность.       - Так сдай меня в банковскую ячейку под проценты. Авось я не просто сохранюсь - еще и преумножусь, - в разговорах друг с другом они часто переходили с одного языка на другой, совершенно не замечая того. Хотя, если дело доходило до повышенных тонов, Катя использовала преимущественно немецкий, добавляя в него простонародные словечки из разных диалектов.       - Катя…       - Послушай меня, - она накрыла его рот рукой, смотря в его глаза, стараясь быть настолько мягче и убедительней, насколько позволяли ей ее взвинченные нервы. Ей не нравилось растягивать это спор и хотелось поскорее все прояснить. – Мне нужно только, чтобы ты перестал держать меня в стороне. И принимать за беззащитную дамочку. Я могу помочь больше, чем ты мне позволяешь, - она отняла ладонь от его губ, и, когда он не ответил, переместила на его плечо, нервно теребя пальцами ворот его рубашки.       - Это нечестно, - устало произносит он, закрывая глаза и неосознанно ластясь к ее руке. – Ты не можешь просто прикоснуться ко мне или заплакать, и этим все решить.       - Ты вообще лежишь на мне! – возмутилась Катя.       Сорок семь вздохнул, поднимаясь, и протягивая руку, чтобы помочь ей. Катя не отскочила от него, как он ожидал, и даже все еще продолжала крепко держать его руку, угрожая вцепиться в нее когтями, если ему вздумается уйти от ее вопроса.       - Так мы договорились? – прямо и твердо спросила она, не давая ему и шанса избежать ответа.       Его взгляд выражал его сомнение, опасение давать это обещание, ведь ему пришлось бы довериться ей настолько, чтобы признать, что со всей своей неопытностью, рассеянностью, эмоциями и сиюминутными порывами ей можно было доверить ее жизнь. Это было тяжелое решение.       Сорок семь едва заметно кивнул, продолжая смотреть на нее оценивающе и с сомнением, борясь с ощущением, что совершает огромную ошибку.       - Серьезно???       - Да, - обреченно ответил он.       Катя счастливо улыбнулась, на пару секунд прижавшись к нему, обнимая, и уже в следующее мгновение радостно направляясь в сторону гостиницы. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.       - Прости, что наставила на тебя пистолет, - произнесла она. Раскаяние лишь на секунду промелькнуло на ее лице, снова сменившись веселостью.       - Не в первой, - ответил он, припоминая тот случай на крыше Синдиката.       - Хотя нет, не извини. Это был единственный способ заставить тебя выслушать меня, - она полушутливо стукнула его в плечо, когда они поравнялись. Он пытался вернуть себе безучастное выражение, но что-то тянуло его улыбнуться. Катя снова излучала жизнерадостность.       -Постарайся относиться ко всем заданиям с должной серьезностью, - предупредил Сорок семь, открывая для нее дверь гостиницы и пропуская вперед.       - Угу, - все, что она ответила, беспечно пританцовывая и нажимая кнопку лифта.       - Мне понадобится все твое внимание и собранность. Мы почти у цели.       Они зашли в кабину, и только сейчас она взглянула на него, более-менее внимательная к его словам.       - А что потом? – растерянно спросила девушка. Отвлеченные образы свободы и относительной безопасности заполнили ее сознание, но она не могла в них разобраться.       - Все, что хочешь. Будут некоторые ограничения, но не думаю, что ты их заметишь после той сумбурной жизни, которую вела.       - А что хочешь ты? – задала она внезапный вопрос, очевидно застигнув его врасплох.       - Я не привык строить планы, - отвлеченно произнес Сорок семь, слегка нахмурившись. Катя кивнула и опустила голову, продолжая тайком его разглядывать. Задумчивая и неестественно тихая, особенно после той вспышки веселости, которая была у нее всего несколько минут назад.       - Спрашивай. Ты же сейчас лопнешь, если не спросишь, - поддел ее Сорок семь, поглядывая на нее уголком глаз, слегка улыбаясь. Появилось странное желание приободрить ее, вывести ее из этого состояния. Видеть ее веселой и счастливой было куда приятнее. Но его попытка, к его удивлению, провалилась.       - Я не знаю, как спросить, - пробормотала Катя, всеми силами избегая его взгляда и торопливо выходя - почти вылетая - из лифта.