***
По всем этим причинам темноглазый красавец - пират по имени Джек Воробей, капитан легендарной «Чёрной жемчужины», чувствовал себя на развесёлом острове как дома и считал Тортугу самым замечательным местом на земле. - Что делают такие красавицы на грязной улице этого богомерзкого городка?! О, цыпы, вы так умопомрачительно, сногсшибательно прекрасны! Будьте же милосердны к несчастному, ослеплённому вашей красотой: протяните ему свои очаровательные ручки, пока он не врезался в ближайшую стену! А ещё лучше, не только ручки, смекаете? - Джек!! Это что ещё за драные кошки?!! - Жизель… - !!! - Я же не заслужил! Да, Джек любил женщин. Никогда не скрывал этого и не старался казаться равнодушным, если на горизонте вырисовывался какой-нибудь заманчивый вариант. А сразу разворачивал боевые действия по всем фронтам. Он любил женщин, и они, извечным женским инстинктом чувствуя эту любовь, платили ему тем же. От горящего, томного взора пронзительных чёрных глаз многочисленные мисси млели и моментально переставали связно соображать. А привычка галантно обходиться с любой, даже самой непривлекательной и нетрезвой «леди» приводила к тому, что Джеку, чаще всего, вообще не приходилось платить за утехи. Дамочки и сами рады - радёшеньки были оказаться в нежных и гостеприимных объятьях удалого пирата. Так что хозяева и хозяйки многочисленных «заведений», завидев издали приближающегося своей развязной походкой Джека Воробья, от всей души молились, чтобы тот прошёл мимо, а не отнимал понапрасну у девушек рабочее время. Однако отказать знаменитому на всю Торгуту пирату не могли. И, мысленно желая тому спьяну утонуть в ближайшей канаве, вынуждены были любезно принимать его, подавать ром, употреблять который Джек мог в неограниченных количествах, а затем с тоской наблюдать, как все девицы в заведении, словно бабочки к огню, слетаются к смуглому черноглазому красавцу. Как изо всех сил стараются привлечь его внимание, ревниво переругиваясь между собой и гадая, которой же из них посчастливится на этот раз. Да, капитан Джек Воробей просто обожал женщин! Справедливо считал их самым важным в жизни, после моря, рома и «Жемчужины», разумеется, и в любой, даже самой заурядной и непривлекательной, умел разглядеть что-то особенное. Никогда не позволил бы он себе ударить или оскорбить представительницу прекрасного пола, а также прибегнуть к насилию. И ненавидел, когда что-либо подобное происходило в его присутствии. Горячая испанская кровь мгновенно вспыхивала факелом, и в юности Джек нередко ходил с подбитым глазом и помятыми рёбрами, получая всю эту красоту в драке за оскорблённое достоинство очередной мисси. Но со временем необходимость решать проблему столь радикальным способом отпала. Несдержанные на руку и язык молодчики, как на Тортуге, так и на других многочисленных островах, разбросанных по всему Карибскому морю, зная горячий нрав капитана Воробья, старались в его присутствии не распускать ни то, ни другое. Лишь одной женщине, а в недавнем прошлом - девице, стоило, по мнению Джека, надрать хорошенький зад. А в придачу ещё и изящные ушки. Уж такой-то малости она точно заслуживала! Только одна смогла так… впечатлить терпеливого и снисходительного к женским выходкам капитана и заставить того раз за разом прокручивать в голове упоительные планы мести. А именно: Её Величество Королева пиратов, в прошлом - благовоспитанная дочка губернатора Ямайки и невеста коммодора Норрингтона, а ныне - законная супруга самого Морского Дьявола. Элизабет Тёрнер, в девичестве - Суонн. Лиззи… Английская леди, очень быстро переставшая быть таковой, попав в пиратскую среду. Целомудренная невеста этого евнуха Уилла, так любящая порассуждать о чести, совести и морали, и при этом на протяжении нескольких месяцев крутившая у Джека перед носом своим хорошеньким личиком и ладной фигуркой, превратившись в сладкий, желанный, но, увы, недосягаемый соблазн. Маленькая, хитрая сучка, сумевшая втереться к нему в доверие, а потом подло скормившая Кракену и даже не извинившаяся за это. Глупая девчонка, впопыхах, в пылу сражения, согласившаяся стать женой Уилла и теперь обречённая всю свою жизнь ждать его возвращения на берегу маленького островка. Юная, гибкая и изящная, как кошка, золотоволосая, кареглазая, своенравная красавица, словно тонкая игла, впившаяся в суровое, закалённое пиратское сердце и оставшаяся там навсегда. На протяжении двух лет Джек честно старался забыть. Искал утешения в выпивке, сражениях, пьяных драках и, разумеется, в женских постелях. Сколько преданных жён с его помощью наставили рога своим благоверным, сколько невинных девиц перестали быть таковыми, а уж сколько менее порядочных барышень насладились сполна его обществом – этого он просто не смог бы сосчитать. Даже верный Гиббс, привыкший к неутомимому женолюбию капитана, и тот качал седой башкой и ворчал себе под нос, что пора, дескать, немного сбавить обороты, в вашем-то, кэп, возрасте… Джеку было мало, ибо он, действуя согласно старинной поговорке, пытался вылечить подобное подобным. Вот только помогало слабо. В конце - концов, он просто махнул рукой, мудро рассудив, что ничто не может длиться вечно, и всё когда-нибудь пройдёт. Он не станет думать о ней. Не станет вспоминать. Кувыркаясь в постели с очередной цыпочкой, не будет без конца представлять Элизабет на её месте. Не будет пытаться угадать, какова на ощупь и на вкус её нежная кожа, какое выражение появляется на очаровательном полудетском личике, когда она занимается любовью. И как будет смотреться по-юношески лёгкая и изящная фигурка Лиззи, если развернуть её спиной… Он никогда больше её не увидит. И, рано или поздно, тонкая игла, терзающая его сердце, исчезнет, оставив о себе лишь неприятные воспоминания. Либо уж добьёт его окончательно.***
Тот вечер начался как обычно. Джек посиживал в своей самой любимой на Тортуге таверне «Золотая арфа» и наслаждался отличным ужином и прекрасным ямайским ромом. Хорошенькая смешливая прислужница исправно наполняла его кружку и всё время норовила оказаться поближе. А бросаемые на Джека недвусмысленные взгляды определённо обещали вдобавок к ужину не менее роскошный «десерт». Но Воробья пока не тянуло на подвиги. Он находился в том умиротворённо-расслабленном состоянии, когда настолько хорошо, что больше ничего не хочется. Да, выпивка была отменная. Джека хорошо здесь знали, и благодаря дружбе с хозяином заведения – толстым добродушным Гарри и его милой жёнушкой Розалиной, для него всегда находилась бутылочка-другая настоящего добротного ямайского рома, а не того дешёвого пойла, которым нередко потчевали других, менее любимых клиентов. А так как ни сам Джек, ни кто-либо из его команды или гостей никогда не затевали драк и дебошей, всегда исправно платили, а многочисленные тёмные делишки, какие всегда найдутся у пиратов, обделывали тихо и не привлекая внимания прочих посетителей, у хозяина и хозяйки «Золотой арфы» не было причин не любить Воробья и в чём-то ему отказывать. И они, подобно многим собратьям по цеху, закрывали глаза на резкое снижение прибыли от содержавшихся при таверне барышень в те вечера, когда лихой капитан заглядывал на огонёк. Отследить хитрого и охочего до женской ласки пирата было невозможно. То и дело какая-нибудь из девиц под благовидным предлогом потихоньку исчезала из общей залы. А пока её не было, остальные мисси на все голоса излагали нахмуренному Гарри причины её отсутствия: от прихватившего живота, до внезапно нагрянувшего с родственным визитом троюродного дядюшки из Сингапура. Через некоторое время девушка возвращалась, сияющая и довольная, а чуть погодя, появлялся и сам коварный соблазнитель, похожий на объевшегося сметаной довольного кота. Пират усаживался за стол, громко требовал ещё рома и, как ни в чём не бывало, снова погружался в дружескую или деловую беседу со своими подельниками. А его иссиня-чёрные, подведённые сурьмой глаза подыскивали, тем временем, новую жертву. В конце - концов, Гарри махнул рукой на эти досадные неприятности, так как заметил, что после каких-нибудь двадцати минут, проведённых с Джеком Воробьём, девицы с таким рвением принимались за работу, что в последующие ночи умудрялись обслужить больше клиентов, чем обычно. И те уходили такие довольные, что, можно было не сомневаться – вернутся снова, так что прибыль гарантирована. «Да, видать умеет этот чертяка с бабами обращаться, не зря липнут к нему, как мухи к… мёду», - довольно ворчал про себя Гарри, пересчитывая ночную выручку и втайне вздыхая о своей прошедшей молодости. - Ага, а вот и наш красавчик – Джек! – раздался на всю таверну громкий и бестолковый от принятого спиртного голос Гиббса. - Кому красавчик, а кому и капитан! – буркнул про себя Воробей, окидывая хмурым взором подзагулявшего старпома. - Ты где это так нализался, старина, и по какому поводу? - Повод был, - резко тряхнул седой головой Гиббс, усаживаясь за стол. - Эй, милая, - ухватил он за руку проходящую мимо официантку, - плесни-ка старине Гиббсу чего-нибудь крепкого в кружечку! Девушка вопросительно взглянула на Джека, тот кивнул. - Так что за повод, Гиббс? – у Джека не хватило терпения дожидаться, пока старпом, кряхтя и отдуваясь, опустошит полную кружку. - Угадай, Джек, кого я встретил сегодня буквально в двух шагах от «Жемчужины»? - Кого же? Ну не томи, старый ты осёл! – Джек уже просто умирал от любопытства. - Гектора Барбоссу собственной персоной! – торжествующе выпалил Гиббс. - Бе, - скривился пират, - вот уж нашёл, кому радоваться! И что этот старый пройдоха забыл на Тортуге, да ещё и в двух шагах от моего корабля? - Этого он мне не сказал, - таинственным голосом изрёк Гиббс, - но намекнул, что у него есть кое-какая вещица, которая может очень тебя заинтересовать. - Что же у него может быть такого, что покажется мне интересным? Новая мартышка? - Кое-что получше, Джек! – раздался сверху знакомый голос. Джек и Гиббс одновременно подняли головы, возле их столика стоял Барбосса. Старый пират совершенно не изменился за время своей полугодовой отлучки по каким-то, только ему ведомым, делам. Та же широкая шляпа, та же всклокоченная рыжая борода, тот же неприятный пронизывающий взор желтоватых глаз. И та же неугомонная мартышка на плече, при виде которой Джек тут же схватился за оружие. - Я сейчас убью это тварь! - А я - эту, - спокойно произнёс Гектор, направив пистолет прямо в лицо Воробья. - Ладно, ладно, джентльмены, предлагаю всем успокоиться, - миролюбиво изрёк Гиббс, взмахом руки подзывая официантку. Девушка, кивнув, тут же скрылась на кухне, откуда появилась, сгибаясь под тяжестью подноса, уставленного бутылками с ромом. - Итак, за встречу! – Барбосса бесцеремонно уселся за стол и поднял чарку, чокаясь по очереди с Джеком и Гиббсом. - Не сказать, чтобы особо приятную, - вставил Воробей. - Джек, ну что за юношеский максимализм? Когда ты перестанешь на меня дуться из-за того случая с «Жемчужиной»? Уже столько времени прошло. - А что за старческий маразм? Увести корабль – это то же, что увести женщину, и я никогда не перестану на тебя за это «дуться». - Значит, того, что мы все вместе отправились к чёрту на рога и вытащили тебя из Тайника не достаточно? - Хм… полагаю, если бы речь шла только о тебе, я бы и по сю пору был там? - Возможно… если бы не договорённость с Дальмой… Но ты прав: больше всего о твоём спасении радели Гиббс и мисс Суонн. - Да уж, - горько усмехнулся Джек, - у мисс Суонн на это были особые причины. Если учесть, что она меня туда и упрятала… - К сожалению, никто не может жить вечно, - подытожил Гиббс. – Так не лучше ли нам забыть все старые обиды и наслаждаться сегодняшним днём? - Отлично сказано, дружище! – повеселевший Джек так крепко чокнулся со старпомом, что жалобно звякнуло стекло. - Какая трогательная сцена! - умилился Барбосса, - может ещё поднимемся наверх, прихватив трёх крошек попышнее и помиримся окончательно? Все вместе, так сказать? - Ну, уж нет, - отрицательно покачал головой Джек, - девочки, это, конечно, прекрасно, но в вашем, дорогой, бывший старпом, присутствии у меня в жизни ничего не встанет. А я дорожу своей репутацией. Как справедливо заметил Джошами, вечной жизни не даровано никому, и я не желаю, чтобы на протяжении всего оставшегося мне времени, надо мной хохотала вся Тортуга. - А вот насчёт вечной жизни ты как раз и ошибаешься! - пропустив колкость мимо ушей, таинственным голосом изрёк Барбосса. Джек медленно отставил бутылку и во все глаза воззрился на старого пирата: - Продолжай. - Я, Джек, словно любящая, преданная жена, знаю твоё самое заветное желание, - усмехнулся Гектор. – Ты ведь мечтаешь жить вечно. Не стариться и не умирать. Нормальные мужики с этой же целью в усиленном темпе строгают детишек и находят в них своё продолжение и своё бессмертие, но ты не нормальный. Ты страстно желаешь увековечить именно свою неотразимую персону. С «Голландцем» у тебя ничего не вышло, но я, пожалуй, нашёл другой способ решить твою проблему. - Да неужели? - прищурился Джек, крайне задетый покровительственным тоном, которым Барбосса произнёс свою маленькую речь. - Что ты, старый, наполовину выживший из ума пират, мятежник, вор и бывший покойник можешь знать о моих мечтах? «Тем более, что с некоторых пор приоритеты слегка изменились», - мелькнула непрошеная грустная мысль. - А ну повтори ещё раз, как ты меня назвал, мерзкий ощипанный цыплёнок! – взревел Гектор, выхватывая саблю. - Я назвал тебя вором, мятежником и бывшим покойником. Кстати, очень жаль, что бывшим! – парировал Джек, в свою очередь хватаясь за оружие. - Господа, господа! Прошу вас соблюдать порядок! – тут же подлетел к их столику дюжий вышибала, следом за которым вовсю поспешал встревоженный хозяин заведения. - Что это на вас нашло, мистер Воробей?! - укоризненно покачал головой Гарри. – Мы вас знаем как порядочного, солидного клиента, а вы устраиваете из приличного заведения портовый кабак! Несколько секунд Джек и Барбосса буравили друг друга ненавидящими взглядами, наконец, Джек первым убрал саблю в ножны. - Хозяин прав, - кивнул он, - мы ведём себя, как юнцы, спорящие из-за девчонки. В нашем-то возрасте. Прошу прощения, - повернулся он к Гарри, лучезарно улыбаясь, - мы с моим старым э… приятелем вспомнили былую молодость и слегка разгорячились. - Хорошо, - кивнул Гарри, - сейчас прикажу подать ещё рома, надеюсь, он охладит ваш пыл, господа. - Прекрасная мысль! - воскликнул Джек. И хозяин величественно удалился в направлении кухни. - Итак, - бодро проговорил Гиббс, пытаясь разрядить обстановку и направить беседу в мирное русло, - что ты там говорил по поводу вечной жизни, Барбосса? - Для тебя я капитан Барбосса, - ворчливо откликнулся тот. - Честное слово, после такой «тёплой» встречи у меня как-то пропало желание во что-либо вас посвящать. - Ну, всё-таки, - пересиливая неприязнь к бывшему врагу, попросил Джек, - расскажи уж, раз начал. - Есть один источник, - перешёл на таинственный шёпот Барбосса. - Он так и называется Источник Вечной Молодости. Говорят, тот, кто хлебнёт тамошней водички, не умрёт и не состарится ни на день. - Брехня! – отрезал Джек. - Да, а вот на это ты что скажешь, Фома неверующий? – Барбосса запустил руку за пазуху и извлёк оттуда довольно длинный свёрток. У Гиббса и Джека алчно разгорелись глаза – похоже было на карту. Сдвинув в сторону стоящие на столе чарки, кружки и бутылки, пираты осторожно развернули тонкий пергамент. Да, это была карта, вне всяких сомнений. - Ну, и как ей пользоваться? - Гиббс наклонил голову, пытаясь разобраться в хитросплетениях многочисленных линий, стрелок, рисунков и иероглифов. Джек, протянув руку, осторожно двумя пальцами повернул находящийся в центре круг, и рисунки пришли в движение. Покрутив и так и эдак, пират добился их полного совпадения друг с другом. - Ага, - Барбосса ещё ниже склонился к карте, - дьявол меня задери, ну и где же это? - Куда Макар телят не пас! - отозвался Джек. - Кто-кто? - Не важно. Итак, господа, у нас есть карта, и это хорошо! - Поправочка, - осклабился старый пират, - у меня есть карта. И я вовсе не собираюсь тебе её дарить. - Хм, - понимающе усмехнулся Джек, - а показал ты мне её по одной исключительной причине: у меня есть корабль. Верно? Барбосса не ответил. - И ты на полном серьёзе полагаешь, что я, как последний кретин и недоносок, снова позволю тебе ступить на палубу моей «Жемчужины»? Чтобы ты опять устроил бунт и высадил меня на более-менее подходящем островке, а то и просто дал веслом по башке и выкинул в море? Джек медленно встал из-за стола, Барбосса поднялся следом за ним. - Гектор, - Джек спокойно протянул ему руку, - приятно было с тобой пообщаться, но я не люблю, когда меня считают полным идиотом, тем более, что таковым не являюсь. Удачи и, надеюсь, до нескорых встреч. - Ты уверен, Джек? – Барбосса прищурился, не спеша отвечать на рукопожатие. – Отказываешься от вечной жизни? - Не всякая жизнь стоит того, чтобы растягивать её на целую вечность. - Не узнаю тебя, Воробей, - усмехнулся Барбосса, - как подменили, честное слово. - Может, и так. - Ну, как знаешь! На нет и суда нет. Старый пират неторопливо свернул карту, убрал её обратно под камзол и, хватив напоследок ещё чарку рома, направился к выходу из таверны. - Чёрт бы тебя побрал, Джек! – накинулся на капитана Гиббс, как только Барбосса скрылся из вида, - ты просто меня поражаешь! Отказаться от такого предложения и всё из-за боязни потерять корабль? Что-то ты больно пуглив стал, капитан Джек Воробей! Я говорил, надо меньше по бабам шляться – скоро начнёшь при виде таракана в обморок падать. - Заткнись, Гиббс! Собственный голос прозвучал гораздо резче, чем бы ему хотелось. Джек тут же устыдился и быстро налил в знак примирения полную чарку и Джошами и себе. - Я не потому отказался, - произнёс пират, медленно и сосредоточенно наблюдая за переливами тёмно-золотой жидкости. - А почему же тогда? - Просто мне это уже не нужно. - А что нужно, кэп? - Не знаю… Повисла напряжённая, изматывающая тишина. То есть, повисла она за столиком Джека и Гиббса, в самой же таверне становилось всё более многолюдно и шумно. То и дело заходили новые посетители, вваливались целые компании уже успевших где-то основательно принять моряков. Приковылял на деревянной ноге старик с абсолютно лысым черепом и строгим, пронзительным взглядом. Явно пират, так что Джек и Гиббс кивнули ему как своему. Появились и первые девицы лёгкого поведения. Большинство тут же рассредоточились по залу, выискивая и приманивая клиентов, пока те ещё не спустили все деньги на выпивку и хоть как-то держались на ногах. Две хорошенькие блондинки подошли к их столику, заманчиво улыбаясь и призывно покачивая бёдрами, но Джек отрицательно покачал головой. - Да, – глубокомысленно заключил Гиббс, - что-то вы, кэп, сегодня совсем не в духе. - Не вернуться ли нам на «Жемчужину»? Я имею в виду, раз Барбосса на Тортуге… мало ли… - Пожалуй, - согласился Джек. Они поднялись из-за стола, и в этот момент раздался ужасный грохот, а затем со всех сторон грянул оглушительный смех вдрызг пьяной матросни. Джек обернулся, пытаясь выяснить причину шума. Оказалось, ничего особенного. Просто одна из кабацких мисси, спускаясь по лестнице, ведущей на второй этаж, неловко наступила на подол длинного платья и кубарем полетела вниз. Растянувшись на грязном дощатом полу, девушка тщетно пыталась подняться на ноги, но только ещё больше путалась в бесчисленных оборках. К тому же ей совершенно загораживали обзор выбившиеся из причёски светлые волосы. Никто не пытался помочь бедняжке, все только громче и громче смеялись над ней. - А ты, милая, задери платьишко прям здесь, да и работай себе потихоньку! И вставать не надо! - подбодрил её кто-то пропитым голосом. Стоящий вокруг народ просто зашёлся от хохота. Джек вздохнул и решительно развернулся. Подошёл к мисси, смерил окружившую её толпу уничижительным взглядом, а затем легко подхватил девчонку под локотки, помогая подняться. - Осторожнее в следующий раз, цыпа, - он усмехнулся, отводя в сторону закрывающие лицо золотистые волосы, - так все ножки переломаешь! И обомлел. «Всё! - пронеслось у Джека в голове, - вот ты и допился, приятель!» Потому что на него смотрела Элизабет.