Одна ночь

Уф, ну и ветрило! - Марджери зябко передёрнула плечами и поплотнее запахнула накинутую на плечи цветастую шаль. Проторчав второй день и вечер на пристани и вдоволь надышавшись свежим морским воздухом, молодая женщина поняла, что несмотря на жаркую, даже душную погоду, её всё сильнее пробирает крайне неприятный озноб. Так и разболеться недолго, этого б ещё не доставало! Хотя, вполне возможно, виновата была вовсе не погода, а постоянное напряжение, усталость и всё сильнее охватывающее разочарование. Снова целый день коту под хвост, а толку никакого! А ведь помимо временно исполняемых дневных обязанностей, у неё имелись и, более постоянные, ночные. Пусть и сокращённые добряком Гарри вполовину, но до конца не отменённые. Уже второй день подряд, в то время, как её более удачливые товарки отсыпались после ночной смены, бедняжка Мардж, продремав не более шести часов, отправлялась в порт и стаптывала туфельки на скользких досках распроклятой пристани, напряжённо всматриваясь в лица и фигуры прибывающих на Тортугу девушек и женщин. Порученное ей хозяином ответственное задание: подыскать замену бедняжке Хельге, преставившейся на днях после неудачного аборта (упокой Господь её душу!), требовало внимания и полной сосредоточенности. Ошибка была чревата различными неприятностями. От мелких – вроде обслуживания проклятых извращенцев, требующих с бедной девушки исполнения всяких мерзостей, до более крупных, например, удержания из жалования. Так было, когда одна из рекомендованных ею девушек, оказалась, сердешная, повёрнутой на всю башку, и чуть не прибила клиента подсвечником в ответ на вполне безобидную просьбу показать титьки. Или когда другая, с виду вполне нормальная и даже приличная барышня, аккуратно и исполнительно отработав положенное время, на следующее утро потихоньку смылась из таверны, прихватив с собой все заработанные за ночь деньги, а также обчистив карманы последнего незадачливого клиента. Но такие провалы, к счастью, случались редко, не более трёх-четырёх раз за всю её многолетнюю практику. Ибо Марджери обладала очень ценным даром: умела с первого же брошенного мимоходом взгляда, определить, годится ли представший пред её зеленоватые, со светлыми, почти незаметными ресницами очи вариант для вполне определённой работы. Важную роль здесь играла не столько внешность, хотя, конечно, дурнушек Мардж выбраковывала сразу, а некая неприкаянность во взоре. Какая-то еле заметная, спрятанная под внешней бравадой и независимостью, либо наоборот, нескрываемая, обречённая «ничейность». Как у бездомной кошки, вроде бы гордо идущей по своим делам и готовой свирепо зашипеть и расцарапать любого, вздумавшего протянуть к ней руку, и вместе с тем согласной неторопливо и словно бы нехотя двинуться бесшумной походкой вслед за смельчаком, всё-таки не побоявшимся её приласкать. С собаками Мардж не сравнивала женщин никогда, потому, что женщин-собак не бывает. Собака - это мужчина. И место собаки во дворе, на цепи, перед миской с помоями. Рыжеволосая молодка твёрдо придерживалась этого мнения, пылко ненавидела всех мужчин без разбора и про себя (и в разговорах с другими женщинами) иначе как «кобелями погаными» не называла. А дело-то, между прочим, было дрянь… За эти два дня не менее трёх десятков женщин, как на параде, продефилировали мимо стоящей в сторонке Мардж, были придирчиво осмотрены ею с головы до ног, и безжалостно отвергнуты. Тощие, что твои цыплята, щенявые малолетки от двенадцати до шестнадцати или, наоборот, толстенные, краснорожие бабищи, с грубыми, почти мужскими голосами и волосатыми руками, не годились. Для любителей подобных прелестей существовали свои заведения, а «Золотая арфа», в которой работала Марджери, отличалась более традиционными взглядами. Хозяин таверны Гарри слыл человеком предприимчивым и оборотистым. Он понимал, что упускает некоторый процент прибыли, но оставался в данном вопросе непоколебим, как скала. По этой же причине у них не работали мальчики. Разнесчастные рыбачки и служанки, с изъеденными щёлоком мозолистыми руками и простыми, как грубые серые чепцы на их головах, честными лицами, тоже не подходили. Сразу было видно, что не по этой части. Пару раз девушки подходящего возраста и внешности привлекли цепкое внимание Мардж: полненькая, сдобная блондиночка, лет восемнадцати-двадцати, с дивной бело-розовой кожей и лукавыми быстрыми глазками, и совершенно очаровательная смуглянка, с густыми, тёмно-русыми волосами и тонкой, прямо - таки, осиной талией. Мардж уже «встала в нужную позу», как она, посмеиваясь, называла это про себя. То есть впилась в облюбованную жертву пристальным взглядом светло-зелёных глаз и собралась подкатить с невинной девичьей беседой, но, вглядевшись повнимательнее, разочарованно вздохнула и чуть не плюнула с досады. Ни у первой, ни у второй не было того особенного «ничейного» взгляда. А это означало, что женщина занята. И не важно, кто она: верная, любящая жена, либо та же проститутка, работающая в другом заведении. Мардж пригорюнилась. Выходило, что и этот день прошёл впустую - вон уж смеркаться начинает. Придётся возвращаться в таверну не солоно хлебавши, терпеть насмешки, подначки и тычки. Сердитое сопение хозяина и укоризненный взгляд хозяйки, вместе с обещаниями надрать задницу за нерадивость. Она уж собралась развернуться и отправиться восвояси, когда, внезапно, на пристани появилась невысокая хрупкая женская фигура. Похоже, причалила, на ночь глядя, какая-то припозднившаяся посудина. Девушка сошла со скользких досок на пыльную дорогу и остановилась, беспомощно озираясь вокруг, и нервно сжимая в тонких руках небольшой узелок, видать, с пожитками. Марджери прищурилась, силясь в неверном свете воткнутых в землю факелов, разглядеть незнакомку. Тааак, молодая это хорошо. Светлая кожа и волосы при больших, тёмных с поволокой глазах - вообще замечательно! Худенькая, конечно, но это дело поправимое, к тому же, и на таких «петиток» находятся любители. Тут Мардж внимательно вгляделась в лицо девушки и чуть не подпрыгнула от радости: взгляд! Тот самый, какой и нужен, не может быть никаких сомнений! Ну, слава те, Господи, ты всё-таки не оставил свою блудную дочь без помощи и поддержки! И она мысленно вознесла короткую благодарственную молитву, ибо, несмотря на греховную жизнь, была ярой католичкой и доброй христианкой, как и подобает ирландке. Затем небрежным движением поправила причёску и, решительно приподняв одной рукой юбки, уже собралась сделать шаг в направлении незнакомки, так и продолжавшей торчать посреди улицы. Как вдруг грубая, волосатая рука обхватила её поперёк талии, вторая бесцеремонно облапала за грудь, и сиплый пропитой голос, дыхнув в ухо позавчерашним перегаром и гнилыми зубами, поинтересовался, гнусаво растягивая слова: - Работаешь, крошка? Как насчёт заглянуть со мной и моим корешком в ближайший переулок? Только ты учти, мы с Джонни всё привыкли делать вместе. С самого детства - просто не разлей вода! Так что и обслужить тебе придётся обоих зараз, да с обеих сторон, усекла? Раздался визгливый пьяный хохот в унисон с другим - басовитым и хриплым. Потенциальный «клиент» был не один. - А ну, убери руки, слюнявый кретин! – раздражённо дёрнула плечом Мардж, - я не по этой части. Ошибся, милок! Кровь просто закипела от ярости. С таким трудом отыскала она, наконец, подходящую кандидатуру, и на тебе! Если сейчас девчонка исчезнет из вида, всё - пиши пропало! В многочисленных тёмных закоулках Тортуги её уже не отыскать. - Так уж и не по этой? - стоящий сзади резко развернул её к себе, - а я вот думаю, как раз по этой! И Джонни тоже так думает, верно, приятель? Мардж брезгливо оглядела парочку в дымину пьяных пиратов. Упомянутый Джонни оказался рослым бугаём с лицом, заросшим неряшливой чёрной бородой, а его подельник - плюгавеньким лысым мужичонкой с замаслившимися глазками и проваленным носом. От обоих исходила такая вонь, словно они, минимум неделю, спали в обнимку со свиньями. Никогда, даже в краткую пору работы на улице, не польстилась бы хорошенькая Мардж на двух таких гнусных кобелей и уродов. Да ещё и полудурков к тому же, раз слов не понимают! - Я тебе уже сказала, мразь поганая, я не по этой части! - яростно прошипела она, резко выворачиваясь из корявых, грязных пальцев и незаметным движением запуская руку под передник, - даю тебе и твоему дружку секунду, чтобы убраться отсюда. Раз вы привыкли всё делать вместе, советую отправляться в ближайшую подворотню и там отсосать друг дружке. Уверяю, останетесь довольны! - Что ты сказала, курва?! - сдавленно прохрипел верзила Джонни, - да я тебя сейчас… И замахнулся, намереваясь увесистым кулачищем расквасить рыжеволосой стерве всю её ехидную лисью мордашку. - Что слышал, милок! – невозмутимо ответила Мардж, молниеносно выхватывая из-под передника пистолет и целясь тому прямо в перекошенную от злобы, гнусную физиономию. – Учти, стреляю я метко! Ляжете «валетиком» прям посреди дороги. И повела рукой, переводя дуло пистолета с одного прилипчивого кавалера на другого. Пираты несколько секунд опасливо следили за маленькой, круглой, чёрной дыркой, медленно проплывающей у них перед глазами, затем взглянули друг на друга, одновременно смачно плюнули на землю и, резко развернувшись, ретировались с места проигранного сражения. - Бог в помощь, голубки! Надеюсь, последуете моему совету, так что, удачи. Не захлебнитесь там! - проорала им вслед торжествующая Мардж, одновременно сгибая руку в крайне непристойном жесте. Затем, спохватившись, обернулась назад и мысленно ещё раз возблагодарила Господа. Девчонка никуда не делась, только прижалась к стене дома, пропуская прущую прямо посреди дороги ватагу в стельку пьяных и орущих дурацкую песенку моряков с повисшими на них не менее пьяными уличными девками. Мардж брезгливо передёрнулась, дождалась, пока развесёлая компания скроется за ближайшим углом, и быстрым, лёгким шагом подошла к незнакомке. - Что-то ищете, мисс? Девушка испуганно вздрогнула и обернулась, но, увидев перед собой женщину, к тому же, весьма скромно и прилично одетую, как и следовало ожидать, облегчённо перевела дух и робко улыбнулась. - Да, я ищу… где переночевать. А ещё мне нужна… - Работа? - Да, - кивнула незнакомка. Мардж теперь уже вблизи повнимательнее разглядела молодую женщину, а может и девицу, так сразу не разберёшь… Да, хороша, ничего не скажешь! Нежная белая кожа, густые золотистые волосы, сейчас упрятанные в тугой пучок, но наверняка длинные и шелковистые на ощупь. Немного влажные, мерцающие, золотисто-карие глаза в обрамлении чёрных ресниц. Тонкая шейка, хрупкие плечи, небольшая, но явно упругая грудь… Марджери сглотнула и на секунду опустила глаза, чтобы те предательским хищным зелёным блеском не спугнули такую лакомую добычу. А затем проворковала своим тихим, мягким, немного хриплым голосом с обаятельнейшим ирландским акцентом, словно густые сливки льются из глиняного кувшинчика: - Послушайте, мисс…? - Элизабет. Элизабет Тёрнер. - Послушайте, мисс Элизабет Тёрнер, меня зовут Марджери, можно просто Мардж. Я вижу, вы девушка честная и вот, что я вам скажу: не дело такой скромной, милой и привлекательной леди, как вы, торчать на грязной улице, да ещё после наступления темноты. Это неприлично и небезопасно. Вон сколько пьяного сброда шныряет. Элизабет встревожено огляделась, полностью согласная со своей новой знакомой. Чем темнее становилось вокруг, тем окружающие улицы и переулки всё больше начинали напоминать густые, непролазные джунгли, полные всякого хищного зверья. Да и раздающиеся, казалось, со всех сторон пьяные вопли и взрывы грубого хохота всё меньше походили на человеческие. Мардж, удостоверившись, что девчонка достаточно впечатлена и напугана, продолжила, незаметно переходя на «ты»: - Поэтому, идём со мной, Элизабет. Здесь рядом есть небольшое уютное заведение, где порядочных девушек не посмеют обидеть и завсегда примут со всем уважением. Там и поговорим. Если и вправду ищешь работу, думаю, я смогу тебе кое-чем помочь. Элизабет на секунду задумалась. И тут же снова испуганно прижалась к стене, всматриваясь в жуткие, звероподобные рожи проходящих мимо шатающейся походкой вусмерть пьяных мужиков, и замечая, что некоторые из них недвусмысленно улыбаются и подмигивают, понемногу замедляя шаг возле двух прилично одетых молодых женщин. - Элизабет, ну давай же скорее, пока нас за гулящих не приняли! – нервно прошипела Мардж, тоже начиная не на шутку волноваться. И на всякий случай, запустив руку под передник, крепко стиснула рукоять пистолета. - Хорошо, - согласно кивнула Элизабет. Эта молодая рыжеволосая женщина, пусть и со вспыхивающей то и дело непонятной искоркой в светло-зелёных глазах, всё же внушала ей меньше опасения, чем пьяный, оборванный сброд, всё гуще и гуще заполняющий окрестные улицы. Спустя четверть часа, новые знакомые уже сидели за отдельным столиком в маленьком портовом кабачке под названием «Синий якорь» и отогревались горячим грогом. Элизабет сперва наотрез отказалась пить что-либо спиртное, но Мардж заливисто расхохоталась и уверила её, что алкоголя тут не хватит, чтобы и тараканишке упиться. Касаемо грога Элизабет это было сущей правдой, а вот самой Мардж хорошо знающий её хозяин приготовил напиток покрепче. Собственно, в кружке рыженькой любительницы доброго рома, а ещё лучше - доброго виски, плескался, скорее, чай, щедро разбавленный ромом, а не наоборот. - Ну-с, Элизабет, - проворковала Марджери, когда атмосфера за столом достигла того необходимого градуса доверия и дружелюбия, ради которого всё и затевалось, - расскажи, откуда ты, и что привело тебя на этот паршивый остров? - Я… неважно, откуда я, - Элизабет горько вздохнула и опустила голову. – Мне нужна работа. Это всё. - Понятно. А у вас там с работёнкой, видать, туговато? Согласный кивок. - И кем бы ты хотела здесь работать? Ты, должно быть, кухарка или, может, портниха? Или горничная? Молчаливое пожатие плечами. «Да что ж ты такая неразговорчивая, милая?! – с досадой подумала Мардж, - каждое слово как клещами тянуть приходится!» Крепко, видать, прижало эту молчаливую крошку. Явно хлебнула в жизни всякого… неприятного. С такими вот: сломленными каким-нибудь приключившимся несчастьем, не надеющимися ни на что хорошее, и не знающими, куда податься, не было резона долго ходить вокруг да около. Это Мардж очень хорошо знала. Оставалась последняя пара уточняющих вопросов. - Ну, а что твой муженёк? Неужто, не может обеспечить такую красотку-жену? Ох, и лентяй он у тебя, видать! - У меня нет мужа («На ближайшие восемь лет» – добавила про себя Элизабет). Зато есть больной ребёнок и куча долгов. - А мамаша с папашей, как Бог свят, преставились? Элизабет почувствовала, что начинает терять терпение. Ей были неприятны задаваемые притворно-участливым голоском, откровенные, настойчивые вопросы этой рыжеволосой незнакомки. Сама-то она, поначалу, приняла Мардж за обычную торговку или рыбачку. Но в той, чем дальше, тем больше, проглядывало что-то непонятное и небезопасное. Элизабет уже собиралась подняться из-за стола, но… ей было некуда идти. И кроме не внушавшей особого доверия Марджери, на Тортуге она больше никого не знала. - Послушай, - Элизабет устало откинула со лба прядь светлых волос, выбившуюся из причёски, - ты сказала, что можешь помочь мне с работой. Если это действительно так, будь добра, помоги. Или хотя бы подскажи, к кому обратиться. Мардж, внутренне ликуя и испытывая самую настоящую гордость за себя – разумницу, не ошибшуюся в своих расчётах ни на дюйм, медленно допила свой грог, а затем, подавшись вперёд, как бы невзначай накрыла холодную руку Элизабет своей маленькой, но крепкой ладошкой. - Да, милочка, у меня найдётся для тебя работа. И хорошая работа, поверь, далеко не каждой так везёт. Я предлагаю тебе поработать в таверне у моего хозяина. И откинулась назад, наблюдая искреннюю радость, преждевременно озарившую хорошенькое личико блондинки. - Ах, Мардж, неужели! Неужто у твоего хозяина найдётся место специально для меня? О, спасибо, спасибо тебе, дорогая! - Элизабет в восторге так крепко сжала ирландке руку, что та поморщилась. - А что за работа? Я много чего умею. Могу убираться, шить, ухаживать за ребёнком. Могу быть прачкой, судомойкой, да кем угодно! Вот только готовить… - Лиз, голубка, сбавь обороты! - усмехнулась Мардж. - Хорошо, что ты всё это умеешь, возможно, когда-нибудь и пригодится. Вот только я говорю не о том. Не о такой работе, понимаешь? Нет, Элизабет не понимала. - Нам, душечка, нужна славная, милая, приличная девушка для обслуживания клиентов. Мужчин, - уточнила Мардж, и, судя по моментально сошедшимся к переносице тёмным бровям и засверкавшим праведным гневом карим глазам Элизабет, до той дошло, наконец, какую именно работу ей предлагают. - Да ты… ты… - задохнулась девушка, не веря собственным ушам и явно стараясь подобрать слова пообиднее. – Ах ты, рыжая стерва! Да ты за кого меня принимаешь? Ты вообще знаешь, с кем говоришь?! - Знаю! - спокойно ответила Мардж, повидавшая на своём веку немало подобных взрывов благородного негодования и знающая, чем это обычно заканчивается. - С нищей матерью-одиночкой, которой позарез нужна работа. Ну же, деточка, не упрямься и не буравь меня таким взглядом, а то на мне уже скоро дыра появится, - снова перешла она на мягкий, дружеский тон. – Ты же не дура, сама посуди, зачем тебе, такой миленькой и хорошенькой, работать прачкой, горничной или судомойкой? Ей богу, грех нагружать такие прелестные ручки тяжёлой работой, пусть этим занимаются крестьянские девки, как им на роду написано! При этом Мардж, конечно, не стала упоминать, что и сама далеко не из аристократов, и всё детство и большую часть юности провела, стоя по колени в навозе, как и все девчонки в их маленькой ирландской деревушке. - Ты ведь умничка, Лиз, неужели тебе понравится день-деньской оттирать полы, перемывать горы посуды, колоть дрова, и чтобы при этом, любой шустрый посетитель, я уж не говорю о хозяине, мог запросто отодрать тебя в любом тёмном углу, причём, за бесплатно? Когда можно в тепле, сухости и безопасности заниматься тем же самым за деньги? И за хорошие деньги. Уж поверь мне, пара-тройка удачных клиентов, и заработаешь за ночь столько же, сколько та же поломойка за два месяца. - Неужели, Мардж? - Богом клянусь! - пылко перекрестилась ирландка, сделав мысленную пометку не забыть упомянуть о маленьком грешке на ближайшей исповеди. - Да и наш хозяин Гарри - просто душка! Никогда зазря девушку не обидит, а будешь исправно трудиться, так ещё и сверх заработанного чего-нибудь подкинет на булавки. Представляешь, сколько денег сможешь каждый месяц посылать родным? Столько тебе ни на одной кухне не заработать! Марджери видела, что глупенькая блондинка, собственно, уже согласна. Для последнего шага не хватало только одного… - К тому же ты всегда сможешь уйти из заведения, если не понравится. Никто тебя силой держать не станет. Да на твоё место мигом очередь выстроится! Хитрая рыжуха прекрасно понимала, что Элизабет просто не может знать об обычаях и порядках, царящих в этом тяжёлом, кровавом, насквозь преступном, полном боли, страха и слёз, мире. Войти в который, как и в гостеприимно распахнутые двери борделя, легко, а вот выйти практически невозможно. Женщина - товар, который покупают и продают, на котором делают большие деньги. Поэтому, становясь на этот путь, она автоматически попадала в кабалу, навсегда отсекая себя от прежней жизни и в скором времени начисто забывая о ней, словно её и не существовало. Собственно, было всего два способа для проститутки покинуть заведение. Первый: вперёд ногами и вниз, в яму с негашёной известью на городской окраине. И второй: на улицу. Будучи выкинутой, как рваная грязная тряпка, из-за склочного характера, непопулярности у клиентов, либо подхваченной у этих же клиентов дурной болезни. Правда, существовал ещё и третий способ, но он, скорее, входил, в состав мифов и легенд, которыми в свободные дневные часы тешились кабацкие мисси, греясь на жарком карибском солнышке. За всё время существования Тортуги, было всего два случая, когда бордельную девицу выкупили у хозяина заведения и навсегда увезли с проклятого острова. В первый раз усердно трудившуюся в одной из дешёвеньких портовых таверн крошку с огромным трудом отыскал отец, оказавшийся человеком достаточно состоятельным и, видно, по-настоящему чадолюбивым, раз не пожалел кругленькой суммы за свою изрядно потрёпанную, да к тому же, успевшую сызнова забеременеть, невесть от кого, дочурку. Про второй случай все проститутки Тортуги: от самых дешёвых портовых шлюх, до вполне респектабельных «барышень», приписанных к определённым заведениям, рассказывали не иначе, как вздыхая и томно закатывая глаза. Ибо в нём говорилось о молодом мужчине, который потерял голову от девицы лёгкого поведения настолько, что вместо того, чтобы, как все остальные клиенты, периодически заглядывать к ней на огонёк, продал всё имущество и, оставшись, фактически, нищим, всё-таки сумел вырвать драгоценную возлюбленную из гнезда порока и разврата. И вместе с ней умчаться вдаль, к лазоревым морям и бескрайнему горизонту. Правда, ходят слухи, что ушлая мисси, обнаружив, что у пылкого спасителя нет ни гроша, вскорости бросила его и вернулась обратно. Но это уже всё досужие вымыслы и сплетни злобных завистниц, в жизни которых, конечно, никогда не произойдёт ничего подобного. - Мардж? Мардж, эй! - А? Что? - Марджери так крепко задумалась, что и позабыла про свой, так удачно перехваченный на пристани, золотоволосый трофей. - Мардж, хорошо… я согласна. Рыжая проститутка слегка улыбнулась и прикрыла глаза. Почему-то в гомоне наполнявшей помещение толпы и ленивых вздохах волн за окном ей почудился щелчок захлопнувшегося замка.