***
Дождавшись, пока за Джеком Воробьём закроется дверь, Гарри снова довольно взвесил на ладони увесистый мешочек с деньгами. Горестно вздохнул при мысли об упущенной двойной, а то и тройной выгоде. Ведь как всё могло бы замечательно сложиться! Слегка припугнуть девчонку, пообещав, к примеру, отдать её на пару дней Митчу и Томми. Здоровяков - вышибал все девчонки в таверне боятся до дрожи в коленках. К тому же, они ребята общительные и дружелюбные, и всегда не прочь поделиться с многочисленными корешами всем, чем располагают сами на данный момент. Шлюхой в том числе. Так что подружки во всех подробностях расписали бы этой дурёхе, что именно её ждёт. Ну, а дальше - дело техники. Элизабет работает наравне с остальными, а её не в меру пылкий и впечатлительный первый клиент исправно раскошеливается. Якобы, на содержание своей зазнобы. Все в таверне и в радиусе нескольких миль держат язык за зубами, уж об этом он, Гарри, позаботится лично, и всё шито-крыто! Все довольны и счастливы. Но умудрённый опытом и прожитыми годами хозяин «Золотой арфы» понимал, что, как не велик соблазн, но лучше удержаться. Ссориться с Джеком Воробьём - значит, наживать себе большие неприятности. Да, порой тот производит впечатление, если не полного придурка, то эдакого «доброго малого», предпочитающего не лезть на рожон и решать все вопросы мирным путём. Иногда дерзкого, заносчивого, вспыльчивого и, безусловно, знающего, с какой стороны браться за саблю, но, в общем, неопасного. Однако, большинство народа, как на Тортуге, так и за её пределами, хорошо знали: за то, что Джек Воробей полагает принадлежащим себе, он вцепляется в горло мёртвой хваткой и держит до последнего, пока не сдохнешь. А в том, что этот ненормальный отныне считает странноватую, худющую, неразговорчивую Элизабет своей, нет никаких сомнений. И что он только в ней нашёл? Уж верно, так хороша в постели, что лучше просто некуда! Ну да ладно, не нашего ума дело. - Эй, Мэрри! - окликнул Гарри проходящую мимо служанку, - снеси-ка завтрак этой новенькой - Элизабет. А потом попроси её спуститься вниз. Скажешь, хочу с ней переговорить.***
Над Карибским морем сияла луна. Её призрачный холодный свет создавал чётко очерченную на плавно изгибающихся волнах дорожку - необыкновенный красоты коридор, по которому невесомой тенью скользил чёрный корабль под чёрными парусами. Джек, стоящий за штурвалом, наслаждался столь редкими моментами покоя и безмятежности. Позади, за кормой остались шум, суета и яркие огни Тортуги, а впереди простиралось огромное пространство, соединяющее в себе бескрайнюю гладь ночного моря с необозримым куполом ночного неба, усеянного бриллиантовой россыпью сверкающих звёзд. Да, звёзды… Кто-то когда-то сказал ему, что это души умерших. Светлые души, отправившиеся прямиком на небеса и теперь глядящие оттуда на всех несчастных, оставшихся на грешной, суетной земле. Звёзды указывают путь кораблю без карт и без компаса. Звёзды светят так ярко… совсем, как её глаза в темноте… - Зараза! - Джек досадливо тряхнул головой. Не о чем жалеть. Он всё сделал правильно. Море - для мужчин, а женщине место на суше. Но откуда тогда эта глухая, разъедающая тоска, сжимающая сердце так, что впору разворачивать корабль и на всех парусах мчаться обратно? Может, всё же стоило?… Нет, не стоило. Он вернётся на Тортугу не позже, чем через месяц. Дольше просто не выдержит. А Лиззи подождёт. Такова участь всех женщин - ждать на берегу. Капитан горестно вздохнул, слегка поворачивая штурвал и в задумчивости разглядывая палубу у себя под ногами. И в этот момент все печальные мысли разом его покинули. Потому что произошло одновременно два события: неожиданным порывом свежего ветра «Жемчужину» слегка качнуло вправо, так что наверху захлопал потревоженный парус. А когда Джек поднял голову к мачтам, проверяя, всё ли в порядке, на его плечо внезапно опустилась лёгкая рука, а горло обожгло острым холодом металла. - Значит, баба на корабле - к беде? Так, Джек Воробей? - шепнул прямо в ухо нежный, насмешливый голосок. - Капитан Джек Воробей, цыпа! - улыбнулся пират, глядя смеющимися чёрными глазами на ставшую вдруг различимой в лунном свете, далёкую линию горизонта. - О да, конечно… - Элизабет усмехнулась, в её голосе отчётливо послышались какие-то хищные нотки. - Ну, капитан Джек Воробей, вы можете назвать мне хоть одну причину, по которой я не должна сию же секунду отправить вашу чёрствую, мнительную душонку прямиком к морскому дьяволу? Кстати, уверена, он будет рад встрече! - Вся команда в зюзю, а ты в одиночку с кораблём не справишься! - не моргнув, соврал Джек. И тут же, молниеносным движением выбросив руку за спину, прижал девушку к себе, слегка морщась от боли - кинжал она так и не убрала. - Так что, может, повременишь с моим истреблением? Ты знаешь, как мне дорога «Жемчужина», не хотелось бы потопить её со всем экипажем, из-за того, что одной настырной дамочке вздумалось прокатиться по ночному морю! За спиной послышался тихий смешок, клинок быстро и осторожно исчез с его шеи. На смену ему пришли горячие губы. От лёгкого, но упоительно - нежного прикосновения Джек мгновенно вздрогнул. Его будто прошило картечью. - Лиззи… Вокруг тела обвились ласковые руки. Одна тут же нырнула в вырез рубашки, поглаживая грудь, другая скользнула вниз и медленно прошлась по бедру. - Детка, я вообще-то управляю кораблём, - хрипло прошептал Джек. Горячий влажный язычок пробежал снизу-вверх по шее, острые зубки чуть прикусили мочку уха. - Я знаю… Элизабет появилась, наконец, из-за спины, мигом поднырнула под его руки и оказалась между ним и штурвалом. - Итак, Джек, - продолжила она, как ни в чём не бывало, - Гарри передал мне твои слова и, должна признаться, они меня очень расстроили. Прямо-таки ранили в самое сердце, так что извиняться тебе придётся долго. Даже не представляю, как подобный бред вообще мог прийти в твою дурную башку! Вы что все сговорились: бросать меня одну на берегу?! Ну да ладно, - добавила она более миролюбивым тоном, - спишем это на неумеренные возлияния и головокружительные впечатления от прошедшей ночи, идёт? Пират не ответил, с лёгким прищуром разглядывая Элизабет, которая, даже не одеждой и причёской, а неким спокойным, уверенным и немного опасным выражением лица поразительно отличалась от той растерянной и испуганной девчонки, которую он подцепил вчера вечером в таверне. Только взгляд больших карих глаз остался прежним: нежным и немного встревоженным. - И ещё, Гарри просил передать тебе вот это! - К ногам Джека полетел знакомый кошелёк. - Можешь не пересчитывать, когда он мне его отдавал, ручонки у бедняги тряслись, словно у параличного, вряд ли он осмелился прикарманить хоть пенни. Джек медленно усмехнулся, хорошо представив себе состоявшуюся между трактирщиком и разъярённой Элизабет милую «беседу». - Он вообще жив? - Жив и здоров. Почти. Правда, раздавать оплеухи несчастным мисси не сможет ещё долго. Пока сломанные пальцы не заживут. Джек, продолжая одной рукой сжимать штурвал, второй медленно обнял Элизабет за талию, привлекая к себе: - Итак, цыпа, я достаточно впечатлён. Что дальше? - Дальше? Элизабет подняла руку, и он с удивлением уставился на собственный компас, уютно расположившийся на узкой ладони. Щёлкнула откинутая крышечка, стрелка немедленно пришла в движение и резко остановилась, указывая в направлении юго-востока. - Дальше, мы идём этим курсом около двух дней. И берём на борт ещё одного пассажира. - Нда? - Джек насмешливо вскинул чёрную бровь, - это кого же? - Его зовут Уильям и ему чуть больше года. Пират на мгновение задержал дыхание и медленно прикрыл глаза. Ах, вот в чём дело… «Я здесь… Ну, в общем, я…» «А мне счастливой быть не с чего, Джек!…» «Как ты можешь? После всего, что мы пережили вместе…» «Мне было не до этих глупостей!…» Все части головоломки встали на свои места. Джек, выпустив штурвал, порывисто прижал Элизабет к себе, заключая в крепкие объятья. - Прости, милая… Затем, медленно наклонившись к её лицу, согрел замёрзшие, дрожащие губы своими: настойчивыми, уверенными и горячими. Она на секунду замерла в его руках, но тут же, со страстью и желанием ответила на поцелуй. Последней мыслью в закружившейся от сладкого дурмана голове, была мысль о Барбоссе. Что он там говорил насчёт того, как нормальные мужики обеспечивают себе бессмертие? Пожалуй, стоит попробовать… И начать можно прямо сейчас.***
В эти дневные часы в «Золотой арфе» всё дышало миром и покоем. Выпивохи, надравшиеся вчера до невменяемого состояния и уснувшие прямо в зале, пробудились от беспокойного сна и, похмелившись прямо на месте, если нашлось, на что, расползлись восвояси. Те, кто желал позавтракать, уже позавтракали, а до обеда было ещё далековато. Так что большая общая зала была абсолютно пуста. Не считая хозяина, который, сидя за столом в гордом одиночестве, опрокидывал чарку за чаркой, то и дело вздрагивая и испуганно озираясь по сторонам, словно опасаясь увидеть в одном из тёмных углов нечто страшное. Например, растрёпанную светловолосую девушку с горящими, как угли, почерневшими от ненависти глазами, бледными губами, растянутыми в зловещем подобии улыбки, и небольшим, но острым ножом, зажатым в тонких пальцах. Но, к счастью для Гарри, никто не появлялся. И больше не появится. Это всё игра воображения и расшатанные нервы. Не удивительно, после такого… И хозяин, поморщившись от боли в трёх сломанных пальцах, залпом опрокинул ещё чарку.***
Наверху, в комнатах мисси тоже было тихо. Большинство девиц сладко отсыпались после очередной весёлой ночки. Лишь из-за одной двери доносились приглушённые голоса, то и дело прерывающиеся негромким женским смехом. Рыжая Марджери, лёжа на спине, крепко прижимала к себе совсем ещё молоденькую Джулию, нежно и неторопливо перебирая её мягкие каштановые волосы. Новенькая, голубоглазая шатенка с ещё совсем детским светлым пушком на розовых щёчках, доверчиво прильнула к тёплой, ласковой Мардж и, приоткрыв от удивления пухлые губки, с упоением слушала её неторопливый рассказ. Рассказ о некой девушке, храброй и красивой, но из-за ужасных напастей, выпавших на её долю, вынужденной устроиться работать в публичный дом. И об отважном пирате, в первую же ночь, проведённую с красавицей, полюбившем её настолько, что, не убоявшись многочисленных опасностей, выкрал девушку из борделя и навсегда увёз с Тортуги на своём прекрасном корабле. - С белыми, как снег, парусами? - в восхищении прошептала крошка Джулия, утирая маленькой ладошкой восторженные слёзы. - По правде-то сказать, с чёрными, - хмыкнула Мардж. - Хотя, какая разница, верно, голубка? - шепнула она, склонившись к заманчиво приоткрытым розовым губкам, - хоть с зелёными! Главное, что с тех пор они всегда были вместе. - И они поженились? - Джулия в изнеможении откинулась на постели, выгибаясь и тихо постанывая под ласковыми, но настойчивыми прикосновениями. - Этого я не знаю, - честно созналась Мардж, на мгновение, оторвавшись от маленькой упругой груди, чтобы тут же прильнуть к нежной шейке, - должно, поженились. Чего бы им не пожениться? И детишек наплодили целый корабль, так, что счастливому папаше пришлось вскорости обзаводиться ещё одним. Про то, что взбалмошную девицу никто и не думал похищать… Что она сбежала сама, при этом чуть не разгромив половину таверны и нанеся довольно чувствительный урон бедняге Гарри и… не только ему. Что никто, даже дюжие вышибалы, не смогли ей помешать, так как светловолосая тихоня, как оказалось, прекрасно владеет оружием. И про то, как она, держа весь испуганный персонал на мушке реквизированного у одного из вышибал пистолета, торжественно пообещала, если хоть кто-то попробует задержать её на улице или в порту, вернуться и спалить к чертям собачьим и их заведение, и парочку соседних в придачу… Про всё это Марджери благоразумно решила промолчать. - А как её звали, ту девушку? Ну, Мааардж, - Джулия слегка потянула подругу за растрепавшиеся рыжие волосы, - скажи, ты ведь знаешь… - Ничего я не знаю! - та поморщилась и машинально потёрла не до конца зажившие глубокие царапины на щеке. - Ягнёночек мой, ты будешь лежать спокойно, или тебя связать? - Не надо, - Джулия, лукаво улыбнувшись, мигом развернулась и, оказавшись сверху, потёрлась нежными губками о напрягшуюся грудь ирландки, прекрасно зная, что ей это нравится больше всего. - Итак, её звали… - маленькая хитрюга не собиралась отступать. Марджери застонала, прижимая к себе кудрявую головку. - Эту девушку звали… - остренькие зубки осторожно прикусили затвердевший сосок. - Её звали Элизабет! Всё, птенчик, ты попалась! И Джулия, взвизгнув, исчезла вместе с Мардж под одеялом. В тот день на Тортуге родилась ещё одна романтическая легенда.