Судьба жестока...

      Ближе к ночи у меня снова поднялась температура и нещадно разболелась голова. Всё тело ломило от жара, перед глазами плавали разноцветные круги и мошки, сознание же заволокло белесым туманом. Смутно помню, как бредил, пил лекарства и снова проваливался в сон...       Я шёл по ночному лесу в пижаме и босиком, но мне было абсолютно не холодно. Наоборот, очень тепло, а на душе покойно*. В воздухе витал терпкий аромат мускуса и древесины, от которого приятно кружило голову, делая её пустой и легкой. Никаких тебе мыслей, никаких тебе переживаний. Только ты, деревья и тишина леса.       Повсюду возвышались могучие стволы, сплошь поросшие мхом, под ногами шуршала опавшая листва, а растущие вдоль тропы папоротники не давали сбиться с пути.       Я шёл вперёд, наслаждаясь тишиной и умиротворением. Лёгкий ветерок ласково теребил мои волосы, нашептывая на ухо свои многовековые тайны, но спустя мгновение пейзаж вокруг меня содрогнулся и пошёл рябью…       Приоткрыв глаза, я с удивлением обнаружил, что лежу не на любимой подушке, а на волосатой груди альфы, умопомрачительно пахнущей тем самым лесом, по которому я гулял всего пару секунд назад.       «Значит, запах мне не приснился…» — отстраненно подумал я, всё сильнее возбуждаясь от аромата и близости желанного мужчины. Потерявшись в этих ощущениях, я неосознанно начал выводить на груди Марка узоры. Затем обрисовал пальцами его пупок и контуры пресса, потом огладил волосатую грудь альфы и, по очереди очертив ореолы его сосков, жадно приник к одному из них губами, игриво теребя затвердевшую горошену языком...       — Дэмиан, что ты творишь? — хриплым голосом произнёс Марк, выдернув меня из эротического дурмана. Стряхнув наваждение, я испуганно дернулся, понятия не имея куда себя деть от обрушевшегося на меня стыда и смущения.       — Я… Я… Прости, — покаянно залепетал я, уронив голову на грудь. — Я не знаю, что на меня нашло.       — Как ты себя чувствуешь? — решив не заострять внимание на случившемся, перевел тему альфа.       — Уже лучше, — признался в ответ я, боясь посмотреть Марку в глаза и увидеть там недовольство и раздражение.       «Но я же не виноват, что он так вкусно пахнет!» — мысленно негодовал я, чувствуя, как стремительно нарастает, словно снежный ком, горечь обиды и разочарования.       —Отлично, тогда вставай и иди в ванную, а я пока разогрею тебе завтрак и сделаю чай с мёдом, — с некой долей холодности отозвался альфа, тут же поднимаясь со скрепучего дивана.       Проводив взглядом красивое тело любимого, я не смог не заметить красноречиво выпирающий на его брюках бугор. Непроизвольно облизнувшись, я уставился в него неморгая, до одури желая растегнуть молнию и выпустить на свободу, жаждущие внимание и ласки, естесиво альфы... Провести по большому и мощному члену рукой... Приласкать мошенку... Обрисовать каждую венку языком и губами... Пососать головку...       — Боже, Дэмиан, может хватит уже испытывать меня на прочность? — вымученно произнёс Марк, порывисто проведя рукой по волосам.       Вздрогнув всем телом, я в очередной раз залился краской смущения, но, попытавшись справиться с клокочущими внутри меня эмоциями, потерпел сокрушительное фиаско, неожиданно выпалив:       — Я совсем тебя не превлекаю, да?       — Что? Не превлекаешь? — прищурившись переспросил альфа, грозно сверкнув в мою сторону потемневшими глазами. — А это, по-твоему, как называется? — прошипел он, схватившись рукой за вздыбленную ширинку. — Ты… Ты… — запустив руку в волосы, Марк громко выдохнул. — Ты даже представить себе не можешь, как сильно я тебя хочу…       Услышав эти слова меня окатила огенная волна возбуждения, глаза же удивленно распахнулись. Усевшись попой между разведённых ступней, я снова попытался заговорить, но альфа меня опередил:       — Дэмиан, прошу тебя, давай мы не будем продолжа...       — Но почему? — воскликнул я, перебивая Марка на полуслове. Я был растерян, обескуражен и совершенно не мог понять, почему он меня отталкивает, когда хочет совсем не этого?       — Да потому, что ни к чему хорошему это не приведёт! — возмущённо отозвался мужчина, вплотную подойдя к дивану. — Я не тот, кто тебе нужен.       — Да откуда тебе это знать? — парировал в ответ я, вставая перед Марком на колени. Непробиваемость любимого разозлила меня окончательно.       Сравнявшись в росте, мы буравили друг друга глазами, выплескивая друг на друга плещущие через край эмоции.       — Знаю, омежка, — глухо отозвался мужчина, проведя ладонью по моей щеке, отчего она загорелась румянцем в ту же секунду. — Я моральный калека, урод, который не способен кого-либо осчастл...       — Неправда! — громко возразил я, в порыве эмоций затыкая рот Марка ладонью. — Просто тебе нужно перестать жить прошлым.       — Не смей указывать мне, что делать! — тут же ощетинился Марк, резко отведя мою руку в сорону. — У тебя нет на это права. И вообще, я не хочу продолжать этот бессмысленный разговор.       Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он направился вон из комнаты. Понимая, что друго шанса может уже не и представиться, я решил действовать до конца.       — Терять близких всегда больно, но ты должен найти в себе силы, чтобы жить дальше, — словно смертник, шагающий по краю обрыва, тихо, но твёрдо прошептал я.       Громко выругавшись, альфа в мгновение ока преодолел разделяющее нас пространство и снова нависнув надо мной прорычал:       — Да что ты можешь знать о боли, омежка?! — яростно выплюнул он, болезненно сжав в мои плечи руками.       — Что я могу знать о боли? — с тоской в голосе переспросил я, посмотрев на любимого сквозь призму слёз. — Ну конечно, что я могу знать о боли, потеряв в одночасье отца и брата по вине пьяного водителя. Что я могу знать о боли… видя, как страдает и мучается мой… папочка, потерявший свою истинную пару и сына. Что я могу знать о боли, лишившись брата, которого любил всем… сердцем… — уже не говорил, а рыдал я, сопровождая каждое своё слово хаотичными ударами кулаков по волосатой груди альфы.       — Дэмиан...       — ...поэтому не смей мне говорить... о боли...       — Дэмиан, прошу тебя…       — ...с которой я живу… вот уже третий год...       Заключив мою тушку в объятия, Марк медленно, словно маятник, стал раскачиваться из стороны в сторону, успокаивающе поглаживая меня по спине. Уткнувшись носом в его шею, я постепенно начал успокаиваться, судорожно вздыхая и всхлипывая от нахлынувших воспоминаний.       — Прости, Дэмиан, — виновато прошептал Марк, продолжая убаюкивать меня в своих крепких объятиях. — Я не знал… Мне очень жаль… Я такой дурак... Прости меня...       — Ты не дурак, — осипшим от рыданий голосом прошептал я, слегка повернувшись к нему лицом, — а заложник своего прошлого…       — Ну и зачем я тебе такой нужен? — с нескрываемой грустью в голсе отозвался альфа, проходясь большим пальцем по щеке.       — Чтобы освободить тебя, — не задумываясь, произнёс я, уже порядком разомлев от столь ласкового прикосновения к своему лицу.       Замерев, Марк пристально на меня посмотрел и спросил:       — Даже если я не останусь с тобой после этого?       — Да, — выдавил из себя я, изо всех сил стараясь не показать мужчине той боли, что причинили мне его слова.       — Я не достоин тебя, Дэмиан, — с горечью произнёс альфа и накрыл мои губы своими.       Почувствовав его тёплый язык у себя во рту, я толкнулся ему навстречу и стал с упоением его посасывать, урча от удовольствия, словно проголодавшийся кот. Прижавшись друг к другу телами, мы целовались, как сумасшедшие, постоянно стукаясь зубами и прикусывая друг другу губы. Очнулись лишь только тогда, когда запылали огнём лёгкие и стало солёно во рту. Опрокинув меня на кровать, Марк с остервенением начал вылизывать мою шею и плечи, нисколько не стесняясь оставлять на них бодрово-красные метки. Зарывшись руками ему в волосы, я уже вовсю стонал и поскуливал, изо всех сил стараясь вжаться в его тело как можно сильнее.       — Боже, Дэмиан, ты так одуряюще пахнешь, — севшим от возбуждения голосом прошептал альфа, ненадолго оторвавшись от жаркого вылизывания моего уха, — ещё немного и уже не остановлюсь...       — И не надо, — без единого колебания отозвался я, приглашающе приоткрыв рот для очередного головокружительного поцелуя, который не заставил себя долго ждать. Набросившись на меня, словно дикий зверь, Марк неистово стал вылизывать его изнутри, с жадностью покусывая губы и язык. Он нежил моё тело руками, проходясь по нему горячими ладонями. Покусывал плечи и ключицы, пальцами мял ягодицы и снова целовал. И это была феерия... Девятая симфония Моцарта... Мой личный рай... Из которого я не хотел возвращаться.       Впервые в жизни я занимался любовью с альфой, отдавшись ему целиком и без остатка.       Я прогибался под ним, словно мартовский кот, и стонал так громко, что меня, наверное, слышали все соседи. Я возносился всё выше и выше, каждой клеточкой своего тела ощущая, как стремительно приближается ко мне оргазм. И собравшись уже было соскользнуть в этот головокружительный полёт, я услышал то, отчего моё переполненное любовью сердце на долю секунды остановилось и камнем ухнуло вниз.       — Адам… Мальчик мой... Люблю тебя... — потерявшись в экстазе, громко и протяжно выстонал в мои приоткрытые губы Марк, особенно яростно став вбиваться в судорожно сжимающийся анус.       — И я... люблю... тебя, Марк... — эхом отозвался я, излившись себе на грудь густой спермой. Горячие слёзы струйками потекли по вискам вниз, скрываясь за кромкой волос.       «Больно… Как же больно», — про себя рыдал я, в очередной раз собирая осколки своего глупого сердца, чтобы в очередной раз склеить его обратно. Сколько ещё боли я смогу вынести, перед тем как окончательно умереть?       Не дожидаясь сцепки, Марк вышел из моего пульсирующего ануса и, спеленав дрожащее тело руками, сразу же засопел, уткнувшись носом в затылок.       Спустя пару минут я и сам провалился в липкий и тяжёлый сон, сплошь наполненный ощущением безысходности на фоне мрачной картины будущего. Проснувшись через несколько часов, обнаружил, что Марка в квартире нет, и только лишь слипшаяся от спермы попа да пропахшая альфой постель свидетельствовали о произошедшей между нами близости.       Отчаянно не хотелось верить, что меня поимели и бросили, не оставив после себя даже записки, но, к сожалению, именно так всё и выглядело. Горечь и обида затопили меня по самую макушку. Уйдя в ванную, я проплакал там не один час, костеря Марка на все известные мне лады, но легче от всего этого гнева не стало. Умом я понимал, что никаких обещаний альфа мне не давал и в вечной любви не клялся, но уязвленное самолюбие и раненая гордость не хотели прислушиваться к доводам разума.       Ближе к полудню живот стало подводить голодными судорогами. Не чувствуя вкуса, я запихнул в себя остатки творога, залил сверху чаем и проглотил положенные таблетки. Вернувшись в комнату, решил было поспать, но упасть в объятия Морфея в таких растрепанных чувствах не представлялось возможным. В голову лезли обрывки нашего с Марком разговора, жаркие сцены близости и сказанные им в порыве страсти слова.       Ворочаясь с боку на бок, я проигрывал все эти воспоминания снова и снова, но былого гнева, раздирающего мне душу несколько часов назад, больше не осталось. На смену злости пришла запоздалая рассудительность и здравый смысл.       Да, услышать от возлюбленного слова любви, адресованные не тебе — самая настоящая пытка, но как быть с теми, кто никогда уже не сможет их сказать дорогому им человеку? Разве для них это не пытка?       Никогда не забуду тот страшный день, когда полицецские сообщили нам об аварии.Так громко и отчаянно мой папочка не кричал и не плакал ни разу в жизни. Это было ужасно. Его безудержные рыдания выворачивали мне душу и разрывали сердце намного болезненней, чем осознание того факта, что отца и брата больше нет. А дальше всё как в тумане. Два закрытых гроба, плач, слёзы, бесконечные соболезнования, боль утраты и пустота. Но самым сложным оказалось не дать моему о-родителю свести счёты с жизнью из-за потери своей истинной пары. Его тоска по мужу была настолько разрушительной, что диагноз «невротическая депрессия» никого не удивил. Как следствие — больница и долгие месяцы реабилитации. Как я всё это пережил — сам не знаю, но у меня и выбора не было. Либо бороться за жизнь близкого мне человека, либо позволить ему умереть. Вспоминая всё это, я могу с уверенностью сказать, что понимаю Марка, как никто другой, но обида та ещё паскуда. Если уж пробралась тебе под кожу, то будет пожирать твои внутренности, пока ты сам не вытровишь ее из своего тела.       Именно этим я и занимался последующие несколько часов, пока неожиданно не пришёл домоправитель Марка, о существовании которого я понятия не имел. Нагруженный провизией, пухленький бета с копной черных, как смоль, кудряшек несколько минут с упоением рассказывал мне в каком контейнере что находится и какие продукты с чем сочетать. Повара они такие, неприемлят неуважения в своему творению. Во всём должна быть последовательность и порядок.       Когда улыбчивый Этьен покинул мою квартиру, я уселся за стол и стал приготовленные им блюда, которых здесь было великое множество. С аппетитом уплетая нежнейшую утку под кисло-сладким соусом, я жмурился от удовольствия, радуясь и тому факту, что Марк обо мне, всё-таки позаботился. Ну, не сам же Этьен проявил инициативу по приготовлению еды для неизвестного ему омеги.       Наевшись до отвала, снова принял лекарства и пошёл укладываться в постель. Пусть температура и не зашкаливала, но слабость во всём теле давала о себе знать. Включив ноутбук, решил посмотреть какую-нибудь романтическую комедию, но на телефон прилетело новое сообщение.       «Привет, как ты себя чувствуешь?» — всего один вопрос, и моё глупое счастливо сердце подпрыгнуло до небес, совершив там тройное сальто.       Грусть, тоска, обида — всё куда-то выветрилось мгновенно, оставив после себя одну единственную мысль: «Он обо мне думает, беспокоится!»       «Привет. Уже лучше. Спасибо за ужин», — отбив текст и поставив в конец улыбающийся смайлик, принялся ждать ответа, гипнотизируя взглядом диалоговое окно.       «На здоровье, Дэмиан. Я очень рад, что тебе полегчало», — высветились на дисплее долгожданные слова. Радостно засмеявшись, я упал головой на подушку, до сих пор пахнущую мускусом и лествой. Вдохнув поглубже, я лихорадочно стал обдумывать, что бы ещё написать. Уж больно не хотелось упускать эту минутку близости, так неожиданно свалившуюся мне на голову.       «Передай Этьену, что его утка — просто объедение. И ещё раз, спасибо за заботу», — от волнения руки тряслись настолько сильно, что телефон так и норовил выскользнуть из одеревеневших пальцев. Кусая губы, я ежесекундно поглядывал на экран, но ответа пришлось ждать не меньше часа.       «Обязательно передам. Уверен, он будет счастлив это услышать. Спокойной ночи, Дэмиан».       «И тебе спокойной ночи, Марк», — отправив сообщение, я расплылся в блаженной улыбке, как ребёнок, радуясь таким простым и обыденным, по сути, словам. Прижав телефон к груди, я и не заметил, как провалился в глубокий сон, сплошь наполненный веселящимися на лужайке детьми, очень похожих на меня и Марка...

***

      До Рождества остался всего один день, но я больше не мог усидеть дома, в давящих на меня четырёх стенках. До мурашек хотелось увидеть Марка, который ежедневно справлялся о моём самочувствии по телефону, что необычайно меня радовало. Я чувствовал себя особенным.       Летя на работу, словно подхваченное ветром перышко, я грезил о несбыточном. О счастливой улыбке любимого, о его крепких объятиях, о страстном поцелуе, о сильных руках на моей за... Кхм, что-то меня не в ту степь понесло.       — О, Дэмиан, привет! Как ты себя чувствуешь? — радостно заголосил Эдриан, едва увидев меня около лифта в фойе.       — Привет, Эдриан. Уже лучше, спасибо, — поприветствовал я омегу, так же искренне улыбаясь тому в ответ.       — Ты как будто на курорте побывал, а не на больничном. Такой прям сияющий весь и... — неожиданно споткнувшись на полуслове и понизив голос до полушёпота, парень продолжил: — Слушай, а ты, часом, не влюбился, а?       Поразившись его проницательности или уж скорее моей собственной неосторожности, я смущённо отвёл глаза в сторону, давая понять, что не хочу отвечать на этот вопрос, но Эдриана был не приклонен.       — Дэ-э-эм, ну что за секреты? Или ты мне не доверяшь? — обиженно заканючил приятель, прекрасно зная на какие точки надавливать, чтобы меня разжалобить или, как в данном случае, расколоть.       — Да нет у меня никаких секретов, успокойся, — отмахнулся я от друга, размашисто шагая в сторону кабинета.       — Эй, Дэм, я так просто от тебя не отстану, даже не надейся… — поравнявшись со мной, Эдриан полностью перешёл в контрнаступление, тараторя со скопостью автомата, но я его уже не слышал. Все моё внимание было приковано к статной фигуре Марка, только что вышедшего из юридического отдела.       Как и всегда, альфа выглядел просто великолепно. Привычный костюм-тройка, волосы в творческом беспорядке, недельная небритость на щеках и уверенная походка хищника по своему прайду. Залюбовавшись своим личным божеством, я потерялся во времени, напрочь позабыв, где я вообще нахожусь.       — Твоего же папочку… — обескураженно протянул Эдриан, продолжая идти со мною рядом. — Дэмиан, если ты не хочешь, чтобы весь офис узнал о твоей влюблённости в Марка, то прекрати на него пялится так откровенно, — сквозь стиснутые зубы прорычал омега, сразу же отрезвив меня этим замечанием.       Ужаснувшись столь опрометчивому поведению, я смущённо покраснел и вперился взглядом в пол, мечтая лишь об одном — провалиться сквозь землю и как можно скорее, только бы не чувствовать себя пойманным за руку преступником.       — Доброе утро, мистер Росси, — бодро поприветствовал генерального директора Эдриан, не севем деликатно толкнув меня локтем в бок.       — Д-доброе… ут-тро, — выдавил из себя я, продолжая отчаянно краснеть и разглядывать свои ботинки.       «Ну вот как можно было так не вовремя потерять над собой контроль?» — мысленно вопрошал я, но подсознание молчало.       — Доброе утро. Вижу, вы уже в полном порядке, мистер Оуэн? — холодно и отстранённо проговорил Марк, от чего я посмотрел на него в ту же секунду.       Заглянув в практически чёрные глаза любимого, я не увидел там ничего, кроме скучающего безразличия, с которым он смотрел на большинство своих сотрудников. Стало больно. Потом обидно. После чего пришла злость и негодование.       — Да, вы правы, мистер Росси. Со мной всё в полном порядке, спасибо, — уже более уверенно отчеканил я, слегка приосанившись и вздернув подбородок.       — Кхм… Что ж, тогда идите работайте, до конца года осталось совсем немного, — чопорно произнёс Марк, после чего развернулся и зашагал в сторону лифта.       — В туалет! Живо! — грозно сверкнув глазами, процедил друг.       Обречённо вздохнув, я поплелся в сторону уборной, понятия не имея, нужно ли рассказывать Эдриану про нас с Марком или же все-таки не стоит. В итоге, выложил ему всё, не сумев противостоять натиску омеги, который умел душу вынуть своей настойчивостью. Да и мне самому не терпелось выговориться, уж больно я устал от всего этого груза.       — Ну, чего ты молчишь? — обеспокоенно спросил я у Эдриана, который пребывал в глубокой задумчивости вот уже больше пяти минут.       — Дэм, я… Просто не знаю, что тебе на это ответить, — растерянно пролепетал омега, пытаясь скрыть от меня смущенный, если не сказать виноватый, взгляд. Это насторажило меня ещё сильнее.       — Эдриан, в чём дело?       — …       — Эдриан, чёрт тебя подери!       — Марк спит с Оливером, — нехотя сообщил парнишка, сочувственно положив руку мне на плечо.       — Да знаю я. Сам же только рассказал тебе об этом, зачем повторяешься? — с некоторой долей раздражения спросил я, нутром чуя подвох. Сердце испугано замерло в ожидании ответа.       — Прости, Дэми, но… Тот случай не единственный, — сведя брови у переносицы, ответил парнишка. — Да и Олли трепеться о потрахушках с Мраком на право и на лево...       Весь мир как-то неожиданно накренился и пошёл рабью. Пошатнувшись, я часто и глубоко задышал, но подступившая к горлу тошнота подталкнула меня к унитазу, где меня жёстко вырвало: до желчи, до боли, до спазмов во всём теле, после чего я отключился, тупо потеряв сознание.