Охота, покорившая зверя

– М-м... Ай... Ай-ай... АЙ! – Дернешься еще раз – я тебе хвост отрежу. – Больно! – зарычала зверь, слегка повернув голову назад, пытаясь увидеть мужчину, но новая волна боли заставила ее сжать руками подушку и вгрызться в нее зубами, крепко-крепко зажмурившись. Крид ничего не ответил, продолжая спокойно и молча снимать швы. Третий день подходил к концу, вечерело. Весь день шел сильный дождь, Вова видела такое всего несколько раз за всю жизнь, когда гром грохочет так, что закладывает уши, а капли дождя бьют в окна с ужасающей силой, грозясь разбить стекло. На улицу ее никто не выгонял, но все равно было страшно. Громкие резкие звуки до сих пор иногда пугали, даже зверя, которая слабости показывать не привыкла. На следующий день после пробуждения, ослабевшая и истощенная девушка медленно ползала по дому, разглядывая и проверяя каждую дверь и едва ли не каждый ящик и комод, будто бы не веря, что это действительно дом Саблезубого, и пыталась понять, где находится. Виктор, застав ее за этим делом, рыкнул, чтобы она не совала свой пронырливый хвост куда не следует, на что зверь, рявкнув на него в ответ, ползком по стеночке двинулась в свою, на данное время, комнату, закуталась в одеяло и уснула, бурча на блондина и периодически ругаясь. Тем днем из спальни она больше не выходила. Утром девушка проснулась от тошноты. Желудок был пустой, и Вова даже не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Моросил дождь, иногда прекращаясь, а потом снова накрапывал, давая понять, что место солнышку не уступит. Не желая выползать из одеяла, она прямо в нем выкатилась в коридор и, парадируя этакую хвостатую гусеничку, медленно посеменила в поисках чего-нибудь съестного. Жанна уже встала и что-то готовила на кухне, тихо напевая известную только ей мелодию. Зевая, Вова терла глаза, спускаясь по лестнице, как вдруг наткнулась на что-то большое. Отшатнувшись, почти упала, но Виктор не дал ей навернуться, схватив за руку. Одеяло упало на пол, открывая обнаженную грудь девушки и широкие фиолетовые шорты, в которых она вчера уснула. Завизжав, заматерившись, зверь куснула Саблезубого за руку, и прежде, чем он успел очухаться, испарилась на втором этаже, прихватив одеяло. До вечера из комнаты выходить она отказалась, обзывая хозяина дома старым белобрысым извращенцем. Однако ближе к вечеру чувство голода стало просто душить, но выходить хвостатая отказалась, гаркнув на попытку Виктора вытащить ее, что лучше помрет от голода. Мужчина, в общем и целом, не возражал, а вот экономка не могла позволить девочке голодать. Специально приготовив для нее картошку с тушеным мясом, несколько кусочков домашнего хлеба, а так же большую кружку сладкого зеленого чая, она отнесла все это к девочке в комнату. Та заупрямилась, хотела было отказаться, но Жанна не настаивала и просто оставила все на столе. Перед тем, как ложиться спать, женщина заглянула в комнату к подопечной. Тарелка была пустая, а сама девочка мирно посапывала на кровати. Наутро третьего дня начался настоящий ливень. Зверь, закутавшись в одеяло, пообещала себе из него не вылазить в ближайшие сутки, и вообще притвориться атрибутом мебели. Правда, все планы сломал Виктор, появившись на пороге комнаты. Выслушав пару ласковых в свой адрес, он скрутил девчонку и поволок на живот, осматривая ее спину. Швы не загноились, воспаления не было, поэтому смело можно было снимать швы, но краснота не внушала ничего хорошего. Из-за истощенности организма, раны затягиваются медленно, поэтому для хвостатой сейчас самое лучшее находиться в тепле, нормально есть и спать. Подумав, он принес необходимые инструменты и, не особо церемонясь, переволок брыкающуюся девушку, которая вела себя так исключительно из принципа и упрямства, на живот, и заявил, что если она дернится – он с нее скальп снимет. Проверять правдивость его слов не хотелось, тем более, что сказаны они были далеко не шуткой, поэтому Вова затихла, сжимая руками подушку, да тихонько бурча себе под нос. – Откуда остальные шрамы? – закончив, спросил Саблезубый, рукой проведя по оголенному острому плечику девушки, кое-где исполосованном в старых белых шрамах. Девушка поморщилась, поджав губы. – Не твое дело. – Ты сейчас совсем не в том положении, чтобы грубить, тем более мне, - на удивление спокойно сказал мужчина, вставая с постели, убирая ножницы и бинты. Зверь, сглотнув, сильнее обняла подушку руками. Как бы там ни было, но слова были правдивые – сейчас она в безвыходном положении, уйти не в силах, потому что едва стоит на ногах, поэтому полностью зависит от Виктора. И его терпения. – Это подарок, - наконец, ответила хвостатая, не глядя на блондина, продолжая вглядываться черными глазами в стену, - от Оружия Икс. – Пытки? – Травля. – Над тобой измывались просто ради забавы, чтобы развеселиться? – по голосу Крида сложно было определить, верит ли он сказанному или нет. Но зверю было плевать, она лишь отвечала на задаваемые вопросы, а врать, в данном случае, ей никакой выгоды не было. Жалости она не ждала и не хотела. – Иногда ради забавы, а чаще всего в целях профилактики, - с ненавистью выдохнула девушка, сжимая тонкими пальцами края подушки. Вспоминать свое прошлое было слишком противно и больно, куда больнее, чем точно так же лежать на койке в своей камере с распоротой спиной. Сейчас разница была лишь в том, что здесь есть люди, которые заботятся о ней, там же, в Оружии Икс, таких людей не было, наколют антибиотиками, чтобы заражения не было, и лежи, загибайся в приступах боли. Никто не подойдет. - Лучшей наградой за прожитый день для меня было – это не получить кнутом по спине. Но такая удача выпадала далеко не всегда. Она поджала губы, всем своим видом показывая, что говорить на данную тему больше не хочет. Шрамы – это вечное напоминание о том, что она была просто игрушкой в руках ненавистной организации, созданная и выращенная исключительно для военных целей. Аддерли никогда не говорил этого, однако Вова все равно знала, что к своему физическому восемнадцатилетию проект В.О.В.А. должны были подвергнуть удалению ненужных воспоминаний, оставив только необходимые знания и кровавое правило того, что за не послушание последует жестокое наказание. Девушка часто думала о том, что было бы, если бы Ромул не обратил внимания на скачки напряжения на заброшенном полигоне, и если бы так и не проверил старую лабораторию?.. Наверное, из хвостатой действительно сделали бы просто оружие, проворное и послушное, не имеющее никакой собственной воли. Саблезубый не стал больше ничего спрашивать, то ли поняв, что данная тема явно не приносит девчонке радости, то ли просто решив, что дальше слушать про «тяжкую жизнь в стенах Оружия Икс» ему без надобности, ведь он на собственной шкуре, причем не один раз, ощутил, какого это. Зверь ответа не знала, робко подняла глаза на мужчину и, столкнувшись с хмурым янтарным взглядом, поспешно отвернулась, услышав тихое фырчанье мужчины. – Жанна ждет тебя к обеду. Одевайся и спускайся, - вдруг сказал мужчина. Хвостатая, состроив недовольное лицо, вновь подняла голову, как бы говоря, что никуда не пойдет. Судя по всему, Виктор это понял, поэтому и добавил: – Уясни, хвостатая, мне плевать, сдохнешь ты от голода или нет, но нарушать хрупкое душевное равновесие моей экономки, которая питает слабость к таким, как ты, я не позволю. Зверь тихонько вздохнула. Хоть за эти дни она почти и не сталкивалась с женщиной, но расстраивать ее не хотелось. Жанна напоминала Вове маму, которая всегда выслушает и поймет, защитит и позаботиться. По спине побежали противные мурашки, когда перед глазами возникло лицо Талии в тот последний день. Она зашла к ней перед сном, словно предчувствуя нехорошие перемены, но не могла объяснить свое предчувствие. Тогда Вове снова пришлось врать. В тот день она впервые соврала матери, из-за чего чувствовала вину, стыд и отвращение пожирали изнутри, и даже зверь, которая в принципе такие чувства не привыкла испытывать, признавала, что виновата. – Хорошо, - сдалась девушка, не смотря на мужчину, - я спущусь через пару минут... Виктор ничего не ответил, просто молча вышел из комнаты. Хмурясь из-за ноющей боли в спине, вновь давшей о себе знать после того, как потревожили раны, она с горем пополам надела на себя футболку, которая, по совести сказать, была ей очень велика - увы, размера девочки Жанна не знала, поэтому шила примерно на глаз, - и стала неуверенно, цепляясь руками за перила, спускаться вниз. С кухни доносились аппетитные запахи чего-то жаренного и печеного. Сглатывая сладкую слюнку, хвостатая, буквально повиснув на двери, оглядела кухню. Жанна хлопотала у плиты, что-то поджаривая на сковородке, а Виктора тут и вовсе не было. Заглянув за дверь, будто думая, что он может стоять там, девушка прикусила нижнюю губу и сделала шаг вперед. Споткнулась об ковер, просто невероятным усилием не запахала носиком пол. – Осторожно, - покачала головой экономка, выключая плиту. Зверь, порыкивая сама на себя за неуклюжесть, потирала неловко поставленную, потому и отбитую, ногу. – Потерпи еще пару минут, обед скоро будет готов. – А... Виктор?.. – О, он обычно ест один, - отмахнулась Жанна, улыбнувшись, из-за чего правая часть ее лица приобрела какое-то воистину жуткое выражение. Ненавязчиво отвернувшись, Вова все же успела заметить, что правый глаз женщины бледнее левого, вероятней всего, она им почти ничего не видит. Делая вид, что не замечает перемены в поведении подопечной, женщина продолжила: - Теперь хотя бы мне не будет так скучно. Мистер Крид, знаешь ли, не особо разговорчив, да и общительностью не отличается. – Да... Я заметила. Честно говоря, из меня тоже не наилучший собеседник, - призналась хвостатая, присаживаясь на стул, стараясь не облокачиваться на него раненной спиной. Жанна понимающе кивнула. – Понимаю. Я не навязываюсь, - она снова улыбнулась, так тепло и душевно. - Скажи, - решила она сменить тему, - ты давно знакома с Виктором? Раньше я о тебе не слышала. Конечно, я вообще почти ничего не слышала о его знакомых, но человек, которого он принял решение привезти в свой дом, о котором никто не знает, много для него значит. Поверь мне. Вова промолчала. Она не знала, что ответить. С Саблезубым они не обзавелись взаимной любовью или хотя бы теплой симпатией, а что переспали два раза, причем ровно половину - без добровольного согласия с одной из сторон, - ничего не значит. И, тем не менее, решение мужчины оставалось загадкой даже для нее, не говоря уже о Жанне. Пока экономка заканчивала готовить, они поговорили на совершенно отрешенные темы, вроде любимых блюд или книг. Вова предпочла не спрашивать о прошлом женщины, ибо поняла, что шрамы на ее лице не от счастливой жизни. Жанна же, в свою очередь, не спрашивала ничего про прошлое хвостатой, придерживаясь той же заповеди, что и с Виктором: «Захочет – сама все расскажет». Сегодня на обед женщина решила не морочить себе голову и приготовила овощное рагу с курицей. Запах был настолько сладкий, что хвостатая, едва тарелка оказалась перед ней, схватилась за ложку, зачерпнула ей довольно большой кусочек мяса с картошкой и, даже не подув, отправила все это к себе в рот. Громко застонав, она раскрыла рот, резкими глубокими вдохами пытаясь остудить горячую еду, припалив до жгучей боли себе язык и нёбо. Мгновенно среагировав, Жанна налила в кружку прохладной воды и протянула ее девочке. – А я говорил, что ее с ложки кормить нужно, потому что она давится всем, что к ней в рот попадает, - прокомментировал Саблезубый, бесшумной тенью появившись в кухне. Вова, припав к кружке, зло зыркнула черно-серыми глазами на мужчину, но ничего не стала говорить, про себя лишь подумала, что не стоит тратить нервы на ворчливую белобрысую тушку. – Неправда, - тихо ответила хвостатая, ссутулившись, хоть, на самом деле, в бо́льшей степени, блондин был прав. Вдруг она резко вздрогнула, распахнув глаза, когда Саблезубый, растянув губы в ухмылке, будто скалясь, засмеялся. Часто моргая, девушка глядела на Крида и не могла поверить своим ушам, потому что впервые слышала его смех, такой странный и заразительный одновременно. – Сделай лицо попроще, хвостатая, - отсмеявшись, выдавил из себя Виктор, но немного погодя добавил уже без смеха, а вполне серьезно, словно три секунды назад не хохотал, как подросток: - Жанна, проследи, чтобы она не померла при попытке пообедать. Я слишком много сил вложил, вытаскивая с того света этот шилопопный хвост на ножках. Женщина скованно кивнула, провожая взглядом мужчину, а затем повернулась к ошарашенной Вове. Та, несколько раз глупо моргнув, отпила воду из кружки и, вдохнув, поперхнулась, громко закашлявшись. Жанна покачала головой, краем сознания отметив, что стоит прислушаться к словам Виктора.