Психея

Давка — страшная вещь. Особенно если люди поддаются панике. А эти пьяные, напуганные подростки даже не смотрят под ноги. Они наступают на тела тех, кто хочет подняться, девушки каблуками давят, парни мощными шагами. Карин не может встать. Она пытается вытащить ноги из-под крупного парня, который навалился на нее без сознания. Девушка стонет от боли, когда ее задевают ногой по больному плечу. Поднимает глаза. Ее не видят. У Карин практически выходит спихнуть с себя человека, как он внезапно приходит в чувства, с лицом, полным ужаса, осмотрев толпу, что толкается вокруг него в сторону выхода. — Нет, стой… — Карин начинает просить, но парень не обращает внимания. Каждый сам за себя. Он встает, пройдясь по ногам девушки, которая мычит, руками поджав колени к груди. Ее пинают, пихают. Она чувствует себя насекомым среди безумных диких зверей, что бегут от огня, спасая свои шкуры. Пока ее старались обходить, ступая по тем людям, что продолжают лежать без сознания, но тут особо одаренный парень прорывается прямо по ней, буквально затоптав ногами. И как только Карин вновь оказывается в лежащем положении, все стремятся вперед, наступая на нее. ОʼБрайен прикрывает руками голову, все же вскрикнув, когда девушка на шпильках наступает ей на бок. «Господи», — шепчет губами, сжав веки, укутывает себя темнотой, впитывая крики и голоса вокруг. Так что вздрагивает, когда чувствует, как наступивший на нее человек резко отскакивает в сторону. Тяжесть с тела пропадает. Карин распахивает веки, тут же перехватив руку Кристиана, который носится уже минут пятнадцать в поисках девушки. Ему повезло найти ее так скоро. Парень с болью смотрит на затоптанную девушку, которая не поступает, как «всегда». Она не принимает гордый, непоколебимый вид, не вскидывает голову, уверенно встав на ноги. Карин ОʼБрайен шмыгает носом, пальцами стиснув куртку парня, прижимается к его груди, боясь, что вновь останется одна в этом хаосе. — Все хорошо, — Коди приглаживает ее волосы, нисколько не удивляясь тому, как девушка буквально лезет на него. Обхватывает руками, продолжая гладить по голове, и оглядывается по сторонам. Его пихают из стороны в сторону. Взглядом ищет Тайлера и Джейн. Идет против толпы, чтобы встать у сцены. Карин тяжело дышит ему в шею, не разжимает веки, ладонями закрывает уши. Ей стоит собраться, иначе все полетит к черту. Джейн «повезло». Она лежит на полу, набок уложены ее колени. Никто не наступает, обходит стороной. Девушка моргает, чувствуя боль в висках. Пальцами трет лоб, приподняв голову. Плохо понимает, что происходит, пока не привстает на локтях, взглянув на Пози, который сидит на ее согнутых ногах, силой отталкивая руками тех, кто собирается пробежать по ним, позабыв о человечности. Рид со страхом оглядывается, схватив парня за локоть, и Тайлер опускает на неё встревоженный взгляд: — Ты в порядке? — берет её за кисть, слезая с ног, и помогает присесть на колени. Джейн кивает головой, хмуро смотрит на людей, что несутся прочь, и дергается, когда один из парней наступает ей на ладонь, которой упирается на пол. Прижимает пальцы к груди, с непониманием провожая обидчика взглядом. — Лучше части своего тела держать при себе, — пытается пошутить Пози, но Рид не реагирует, смутно припоминая, что произошло: — Где Карин и Коди? — Давай, отойдем к сцене, там безопаснее. Позвонишь Карин, — Тайлер поднимается, потянув Джейн за руки, и та сжимает его ладони, переплетая пальцы. Парень идет к сцене, расталкивая людей, а Джейн продолжает оглядываться по сторонам. Безумие. «Я знаю, теперь ты слышишь меня». Девушка делает шаг назад, пальцы Питерсона сжимают воздух перед ее лицом, которое выражает страх за человека, что находит в себе силы встать на ноги. Дилан бледен. Он одной рукой сжимает кухонный нож, что пронзает его живот, другой держится за дверь. Шатается, смотря на мужчину, ведь тоже слышит Ее. Психею. Добрев вздрагивает, наконец, осознав, что Питерсон подбирается к ней слишком близко, поэтому начинает отступать назад, прижимая сжатые кулаки к груди. Ее руки заметно трясутся, а от боязни моргнуть и на секунду поместить сознание в темноту ее глаза начинают болеть, слезиться. «Впусти меня», — голос звучит повсюду, словно с ней говорят стены дома. Ронни смотрит на мужчину, чувствуя ту отвратительную вонь. Запах мертвого тела. Спиной врезается в спинку дивана, не справляясь со стрессом, и боль между ног берет вверх. Девушка медленно стекает вниз, прижимая колени к груди. Ладони по-прежнему сжаты в кулаки. «Впусти меня», — грубый голос сдавливает голову. — Нет, — Ронни шепчет, начиная ронять слезы, ведь в дверях показывается Дилан. Он временно задерживает дыхание, ведь от него рана начинает болеть сильнее. Ему стоит выдернуть нож и использовать его в качестве оружия? Нет. Посторонние предметы нельзя извлекать из тела. — Ронни, иди в ванную и запрись там! — ОʼБрайен не может держаться на ногах. От болевого шока у него темнеет перед глазами. Парень боится отключиться. Оставить девушку, которая не может уйти и спрятаться по его вине, так как смотрит на него. Видит. Ронни качает головой. Не оставит. Питерсон пальцами сжимает волосы Добрев, отчего она стискивает зубы, вцепившись в его запястье. Не издает писка боли, терпит, когда мужчина начинает бить ее затылком о свою полусогнутую коленку. — Черт, оставь ее! — Дилан хрипит, хлопнув по двери гостиной кулаком. «Впусти меня», — Ронни сжимает веки, борясь с голосом внутри себя. Нет, она не впустит. Если она сделает это, Они одержат победу. «Впусти меня!» — Питерсон вдруг заставляет девушку вскинуть голову. Ронни распахивает веки, взглянув в лицо мужчины, один глаз которого раскрывается. Красный белок, налитый кровью, гнойные подтеки у края опухших век, бледный зрачок, врезавшийся взглядом в ее сознание. Добрев начинает ерзать ногами по полу, громко мыча, ведь чувствует, как ее горло начинает разрывать от боли. Горячая жидкость с привкусом металла рвется наружу через ноздри, и через секунду девушка плюет кровью, давясь. Кашляет, хрипло всасывая воздух через распахнутый рот, а мужчина продолжает смотреть на нее. Голос в голове кричит: «Впусти!» — Не впускай! — Дилан просит громче, садясь на пол. Прижимается к двери, перехватывая взгляд Ронни, которая роняет слезы, смешивающиеся с кровью на губах. — Я больше не могу, — она шепчет настолько болезненно и хрипло, что парень понимает. Добрев сдается. Еще немного и Психея займет ее тело, тогда все будет кончено. Дилан затылком бьется о дверь, его кожа мокрая от холодного пота, комната перед глазами качается, будто он находится в лодке на воде. Он думает. Он должен что-то предпринять. Хмуро смотрит в сторону Ронни, которая с ужасом кричит, пытаясь разжать ладони, которыми Питерсон сжимает ей шею, лишая воздуха. «Впусти меня». ОʼБрайен прикусывает губу, трясется всем телом, громко вдыхая, и дрожащей рукой берется за рукоятку ножа. Впустить Ее? Она не сможет отказать. При любых обстоятельствах нельзя позволить Ронни сдаться. У нее должно быть время. Дилан стонет от боли, медленно поворачивая нож, торчащий из его живота. Молнией боль проносится по всему телу, бьет по вискам, и парень громко мычит, шмыгнув носом. Вновь смотрит мокрыми глазами на Добрев, что уставилась в ужасе на него, качая головой: «Нет», — мотает, как безумная, моля: — Не надо… ОʼБрайен хмурит брови, стиснув зубы, и сжимает дрожащие губы, крепче обхватив пальцами нож, и прикрывает веки, запрокинув голову. Громко и хрипло дышит, все мускулы лица дергаются от боли. Он должен. Должен отдать Ей свое тело, чтобы у Ронни появилось время. — Давай, давай… — Шепчет, набираясь сил. «Впусти меня!» ОʼБрайен резко поворачивает нож, вонзает его глубже, в ту же секунду его рука падает на пол, голова опускается, а пальцы Питерсона разжимаются. Бездыханное тело с грохотом падает на пол в неестественной позе. Вокруг образовывается тишина. Никакого шепота, только звук сквозного ветра. Ронни рвано дышит, потирая больную шею, и переводит взгляд на парня, чувствуя, как теряет способность говорить. Вскакивает с места, с опаской мчась мимо тела мужчины с распахнутым глазом, падает на колени возле Дилана, схватив обеими руками его за шею: — Эй, — шепчет, тыльной стороной ладони стирая кровь с губ. — Эй, — тянет, шмыгая носом. Трет ладонями мокрые бледные щеки парня, который не открывает глаз, не держит головы. На его лице остаются алые пятна. — Боже, — Добрев плачет, громко всхлипывая, и резко дает себе пощечину, чтобы привести в чувства. Смотрит на ОʼБрайена, на его рану, нервно кусая губы: — Я помогу, — шепчет, вдруг поднявшись, — я помогу, — повторяет, оглядываясь по сторонам. Телефоны, они остались в ванной комнате. Ронни должна позвонить Карин. Должна вызвать скорую, но она понятия не имеет, где находится, поэтому первым делом нужно успокоиться. Неверно. В первую очередь необходимо зафиксировать нож. Ронни вскакивает, бежит вверх, в ванной находит телефон, который лежал на полу, сразу же набирает номер Карин. Не тормозит, несясь в комнату, чтобы взять длинную простыню, которую можно будет разорвать. Гудки без остановки бьют по ушам. Девушка вбегает в комнату Дилана, стягивая рывками простынь, и замирает, когда гудки вовсе обрываются. — Черт, — что-то явно произошло. Карин никогда не игнорирует звонки. Ронни плюет кровью, сунув телефон в карман джинсов, и стаскивает в охапку простынь, обернувшись. Застывает. В горле застревает писк. В шаге от нее стоит Дилан.

***

Машина кое-как ковыляет по занесенной снегом дороге через лес. За окном темный вечер. Карин прижимает ватку с разбитой губе Коди, что сидит за рулем, но парень только отдергивает голову, грубо прося её прекратить. Джейн смогла дозвониться до Хлои. Оказалось, она не выдержала давления и попросила отца забрать её. Черт возьми, по её вине ребята попали в эпицентр хаоса, пока эта особа просиживала задницу в теплой ванне. Рид злилась на неё. Злится, ведь её друзья пострадали. «Но я ведь тоже твой друг. И всё-таки близкий, нежели они все», — вот, что ответила Хлоя, на что Джейн прошипела яростное: «Уже нет», — и бросила трубку. Уже нет. Всё. Довольно. Пусть живет, как хочет, занимается, чем пожелает. Рид больше не будет думать о ней. Впервые мысли обо всем, что связано с прошлым не вызывают чувство ностальгии, а наоборот приносят отвращение. Джейн не интересует то, что кануло, пропало. И теперь она уверена в этом. Девушка посматривает на Тайлера, который уставился в окно, задумчивым взглядом провожая стволы деревьев. Обычно выражение его лица демонстрирует простоту характера Пози, но порой перед Рид сидит иной человек. Серьезный. Джейн наклоняет голову, открыто разглядывая его в профиль, и не думает отвести взгляд даже тогда, когда Тайлер поворачивает голову, вопросительно кивнув: — Что? — Ничего, — без смущения отвечает девушка. Наоборот хмурит брови, продолжая сверлить его взглядом. И Тайлер улыбается, вздохнув, качает головой, вновь уставившись в окно. Пускай смотрит. Сверлит в нем дыры. Такое внимание со стороны Рид ему приятно. Кристиан напряженно кусает губу, сдерживает еще большую злость на девчонку, по вине которой им пришлось пройти через подобное. Парень не хочет смотреть на усыпанное мелкими синяками лицо Карин. Сильнее, чем на Хлою, парень гневается на себя за то, что не смог удержать ее. Удержать за руку девушку, которую обязан беречь. Ему стыдно за свою оплошность, поэтому не может смотреть на Карин, которая тревожится за его состояние, стараясь остановить кровь из губы. Но Кристиан то и делает, что отпирается, ругаясь шепотом: — Не трогай меня, — сжимает руль. Карин медленно опускает руки на колени, изводит парня взглядом, а себя непониманием. Подобное отношение с его стороны необычно. Отворачивается, смотря перед собой на освещаемый фарами путь. Вот уже виден особняк. Сейчас он не выглядит привлекательным для тех, кто не против прилечь и немного передохнуть. Джейн совершенно отсутствует, отрывает свое сознание от реального мира, набираясь смелости с трудом: — Спасибо, — шепчет, тут же отвернувшись, чтобы не пересечься взглядом с парнем, который переводит свое внимание на девушку. Рид неловко. Она складывает на груди руки, стараясь не смотреть даже в окно, ведь в стекле отражается лицо Пози, который сдержанно улыбается и опять отворачивает голову. Машина внезапно тормозит. Кристиан жмет на тормоз резко, думая, что ему кажется. Карин, как и все остальные в салоне с интересом вглядываются перед собой, и «интерес» сменяется иными эмоциями. Дверь дома распахнута. Свет по-прежнему горит. — Почему… — Кристиан собирается разрушить молчание, но дверь автомобиля уже хлопает. Коди быстро отстегивается, как и Джейн с Тайлером. — Карин! — Кристиан выскакивает из салона, вынув оружие, мчится за девушкой, которая вытягивает руки перед собой, держа пистолет и переступая порог. Карин сердито осматривает коридор, проходя дальше: — Дилан? — Зовет. Ответа нет. — Черт, — ругается, побежав на второй этаж. Коди входит в дом. Он опускает руки, ведь не чувствует чужого присутствуя в доме. Рид хочет вбежать следующей в коридор, но Тайлер старается не грубо оттянуть ее обратно, и входит первым, оглядевшись. — Окно в гостиной открыто, — Джейн тяжело дышит. Бегать на морозе не для ее организма. Кристиан хочет подняться за Карин, но его тормозит голос Тайлера: — Смотри, — с каким-то неприятным комком в горле произносит, смотря в сторону гостиной комнаты. Коди, не ожидая, шагает к ее порогу, остановившись только тогда, когда в поле зрения попадает тело мужчины, лежащее в странной позе на полу. Питерсон. Рид с тошнотой затыкает нос, чувствуя неприятный запах, и отворачивается, не желая вновь прогонять в сознании недавние события. Во лбу Питерсона рана от пули. — Что он здесь делает? — Пози смотрит на Коди, игнорируя запыхавшуюся Карин, что возвращается к ним: — Их нет, — застывает на месте, опустив глаза на тело мертвого напарника. Кристиан оглядывается на девушку. Они поняли друг друга. — Последователи Психеи не могли зайти сюда, да и самой Психее нужно было бы физическое тело, чтобы проникнуть внутрь, — Коди нервно стучит оружием по своей ладони. — Меня это не волнует, — сурово заявляет Карин, ругаясь. — Куда, черт, делись эти двое? — Если тело, которым управляла Психея, лежит здесь, — Кристиан говорит спокойно, чтобы не ухудшить напряженную ситуацию. — Выходит, она заняла чье-то другое. — Если это тело Ронни, то… — Джейн начинает, но Пози имеет дурную привычку перебивать ее: — Вот именно, что это не Ронни, — задумчиво смотрит на тело Питерсона. — Дилан знал, что нельзя позволить Психее завладеть телом Носителя, поэтому… — Хмурит брови, прикусив язык, и исподлобья смотрит на Карин. — Скорее всего, он впустил Ее. От лица Ронни. Запах сырости. Он врезается в ноздри вместе с пылью, что глотаю ртом, начиная обильно кашлять. Веки каким-то образом удается распахнуть. Серый потолок с какой-то старой мерцающей лампочкой. Бледно-желтый свет давит на глаза, поэтому морщусь, сжимая веки, и отворачиваю голову, дергая тяжелыми руками. Хрипло дышу, вновь разжав веки. Картинка смазана, так что приходится приподнять руку, пальцами потереть лицо. Вижу четче. В сером помещении с плиточным полом стоит полумрак. Взгляд изучает решетку. Камера? Хмурю брови, чувствуя под собой ледяную поверхность. По телу пробегает дрожь. Мурашки строем покрывают кожу, когда понимаю, что трещание лампы — не единственный шум в помещении. Эхом звучит шепот, и слов мне не разобрать. Кое-как переворачиваюсь на больной живот, ноги сгибаю в коленях. Все тело трясется от дикого холода, охватившего меня. Одежда мокрая. Волосы липнут к лицу. Запах сырости смешивается с вонью от чего-то давно стухшего. Хочется зажать нос, но руки и без того слабые, так что трачу силы на то, чтобы приподняться. В голове обрывки воспоминаний. Моргаю, всматриваясь в сторону решетки, видя, что тяжелая железная дверь не заперта, поэтому встаю на ноги, покачиваясь из стороны в сторону. Руками обнимаю живот, с ужасом глотая грязный, застывший воздух. За решеткой узкий коридор, по стенам которого протянуто множество темных труб с капающей на бетонный пол водой. Небольшие лампы у самого потолка не способны полностью осветить мне путь, поэтому с напряжением касаюсь пальцами двери, что больше меня в несколько раз, и давлю на нее сначала одной рукой, затем двумя. Еле сдвигаю с места, протискиваясь в коридор. Топчусь на месте, обнимая себя руками. Что это за место? В концах коридора царит мрак, но, если приглядеться, то можно увидеть поворот в сторону. Путь есть, но не знаю, куда идти. Дилан. Хмурю брови, сжав стучащие от страха и холода зубы. Шепот не прекращает звучать над головой. Он здесь вместо ветра. Сомнений нет. Я в убежище Охотниц. И Дилан тоже здесь. Он ранен. Слышу подобие женского крика, что больше напоминает визг колес при торможении, и оглядываюсь, сжав руками тело. Медленно иду в неизвестном направлении, исподлобья с жалким страхом смотрю вперед. Пар облаками льется изо рта. Нашептываю холодными губами имя парня, словно надеюсь дозваться до него. От каждого шороха меня передергивает, любой звук за спиной вынуждает оборачиваться, с безумием всматриваясь в темноту. Ничего. Продолжаю идти, медлю возле поворота, касаясь ладонью холодных труб. С осторожностью ступаю босиком по небольшим лужам, выглядывая. Впереди темнота. Лампы мерцают, редко загораясь, так что не могу разглядеть, что впереди. С нехорошим предчувствием ступаю по полу, выходя из-за угла, продолжая руками держаться за склизкие трубы. Не успеваю набраться сил и сделать еще пару шагов в темноту, как во мраке начинает всплывать силуэт. Медленно. Приоткрываю губы, когда могу видеть темную, тощую фигуру, что словно парит в воздухе, выходя из темноты. Не жду, быстро отступая назад, корчась от боли в стопах, когда в кожу безжалостно вонзаются камни. Возвращаюсь за угол, оборачиваясь, и бегу в другую сторону, оглядываясь. Тихо дышу, но быстро. Поскальзываюсь на повороте, сворачивая, и врезаюсь в грудь человека, который не отступает, так что отскакиваю назад сама, вскинув голову. Напуганный взгляд замирает на бледном, покрытым потом лице парня, темные карие глаза которого с отвратительным спокойствием смотрят на меня. Круги под глазами. Мятая мокрая футболка и торчащий из живота нож. Черное пятно на животе твердеет. Мои губы предательски дрожат, как и голос, когда шепчу непонятное слово, сделав шаг назад. Дилан с каким-то удовольствием смотрит на меня, впитывая мой страх: — В чем дело, Добрев? — Слышу его голос, но вместе с ним говорит и Психея в моей голове. Одновременно, словно она шепчет его устами. Прокусываю губу до крови, сжав пальцами ткань своей футболки: — Что тебе нужно от него? — Смотрю на рану Дилана, еле сдерживая слезы. — Он же ранен. — Боишься за него? — ОʼБрайен улыбается, делая шаги ко мне. — Хочешь помочь ему? — Ускоряется, и я поспешно отступаю назад, хватаясь рукой за трубы, чтобы не упасть на ноги. Парень грубо хватает меня за плечо, развернув, и пихает к стене, так что бьюсь спиной, сжавшись. Дилан встает напротив, продолжая с таким же наслаждением шептать: — Хочешь… Помочь? — Его голос дрожит. Психея высасывает из него силы, которых у парня и без того мало. Он же ранен. Не морщусь, но слезы все равно выступают на глазах. Хмуро, со злостью смотрю ему в глаза, испытывая ненависть к Психее и боясь за жизнь ОʼБрайена, который понятия не имеет, что происходит. Его сознание спит. — Чего ты хочешь от него? — Рычу от злости, не моргая, и Дилан ухмыляется, ладонями скользнув по моим рукам к пальцам. Меня прошибает знакомое тепло, но отдергиваю себя, пытаясь избавиться от хватки. Корчусь, опустив голову: — Что ты… — Задыхаюсь, когда Дилан хрипло смеется, направляя мои руки к ножу. — Нет, стой, — шепчу, умоляя, и парень сжимает мои ладони, которыми насильно заставляет обхватить железную рукоятку. — Пожалуйста, — шмыгаю носом, рвано вдохнув, когда он давит, вонзая нож глубже, и я срываюсь на плач, пытаясь тянуть в противоположную сторону. — Стой! Прекрати! — Дилан кряхтит от боли, но продолжает улыбаться, кашляя: — Боишься? Выдергиваю свои руки, выскакивая в сторону, и бегу обратно, в неизвестном направлении, оглядываясь. — Почему ты бежишь от него? — Дилан медленно шагает за мной, шаркая босыми ногами по полу. — Ты боишься Дилана? — вновь поскальзываюсь, падая на колени, и хлопаю ладонями по лужам, вдруг ощутив, как что-то жесткое давит в кармане джинсов. Телефон. Это, мать вашу, телефон. Дилана. Мне нужно позвонить Карин. Они смогут отследить сигнал. Наверняка она уже успела пробить местоположение абонента. Вскакиваю, вынимая мобильный аппарат, и хромаю, набирая номер. Нет связи. Черт. — Ронни, не трать силы, — Психея говорит со мной через парня, который идет за мной, но по ее велению не может ускориться, ведь содрогается от потери крови. — Хватит! — Кричу, идя спиной вперед. — Остановись! — Она убивает его. Прижимаю телефон к уху, повторно набирая. Нет связи. Бегу дальше, сворачиваю за угол, видя впереди лестницу наверх. Терплю боль в ногах и животе, спеша к ней, и забираюсь на несколько ступенек вверх, хлопнув ладонью по люку. Тяжелый. Значок связи начинает мерцать, и я нервно улыбаюсь, прижимая телефон к уху. Гудки. Это гребаные грудки. Сердце бешено колотится в груди. Губами начинаю шептать без остановки: «Возьми трубку, возьми, возьми, возьми…» Грубая хватка. Сжимаю рот, чтобы не закричать, когда Дилан резко дергает меня, буквально отрывая от лестницы, и бросает на пол. Успеваю поставить руки, но все равно бьюсь подбородком, жалобно простонав от боли. Телефон отлетает в сторону, и я набираюсь сил, чтобы подняться на колени, правда рвануть к аппарату не выходит. Парень наклоняется, сжав руками мои предплечья, и заставляет встать на ноги. — Не напрягайся, черт возьми! — Пихаюсь, пытаясь освободиться. Если Дилан будет прилагать столько усилий, поднимать тяжелое, то его состояние только ухудшится. Дергаю руками, разворачиваясь, и вонзаю пальцы в плечи ОʼБрайена, взглянув ему в глаза с мольбой: — Приди в себя, Дилан, приди в себя, — начинаю шептать, касаясь ладонями его щек, пока парень стоит без движения, с прежней наглостью смотря в ответ. — Пожалуйста, — заикаюсь, с тревогой хмуря брови. — Пожалуйста, приди в себя… ОʼБрайен смеется. Психея смеется. Он грубо хватает меня под руку, ведя за собой. Я не могу сопротивляться. Именно этого Она и хочет. Дилан умрет, если будет так напрягаться. Оглядываюсь, с судорожными вздохами смотря на телефон, что продолжает лежать на полу. Дерьмо. Дерьмо! — Дилан, — продолжаю попытки достучаться до него. — Дилан! — Но он даже не опускает голову. — Борись с ней, Дилан! Рывок в сторону. Бьюсь головой о трубы, вскрикнув, когда парень сжимает губы, сжав мою шею пальцами. И повторяет. Удар о стену. Еще. И еще. Перед глазами темнеет от боли. Хнычу, сжав губы, и прикрываю веки. Парень берет меня за затылок, вонзая пальцы в волосы, и вновь ведет за собой, отчего мои ноги подкашиваются. Вижу, как кровь с новой силой начинает стекать по ткани, и роняю слезы, умоляя: — Оставь его, — хмурюсь. — Прошу, он же умирает. Психея мне не отвечает. ОʼБрайен подходит к камере, из которой я вышла, одним движением распахивает железную дверь, и в ту же секунду содрогается, сгибаясь от боли. Хрипит, еле удержавшись на ногах. Я невольно поддерживаю его руками, боясь, что это станет его последней каплей. Но мое действие вызывает улыбку у Психеи, поэтому Дилан неприятно усмехается, рывком бросив меня внутрь камеры. — Что за забота, — смеется, когда я разворачиваюсь, с яростью бросившись обратно к нему, но парень закрывает дверь, двигая огромную железную, давно заржавевшую вставку. Дергаю дверь. Не поддается. Поднимаю злой взгляд, смотря на парня через решетку: — Я убью тебя, — рычу, начиная колотить дверь. Обращаюсь к Психее, и лицо Дилана внезапно становится серьезным, поэтому повторяю для него: — Приди в себя, — протягиваю руку через решетку, хватая его за ткань футболки. — Давай же, — дергаю, проглотив злость, так что в глазах вновь блестят слезы. — Давай, — мой голос обрывается, когда парень, сохраняя равнодушие, касается пальцами ножа. — Что ты делаешь? — Глотаю воду во рту, с ужасом наблюдая за тем, как Дилан сжимает рукоятку, резко выдернув острый предмет из живота. Смотрю на кровавое острие, качая головой: — Не смей… Дилан улыбается краем губ. И с такой же силой вонзает обратно. Еще глубже. Мой рот широко распахивается, как и глаза, с губ срывается скованный вздох. Слезы, собравшиеся в краях век, медленно скользят по щекам. В горле терзает боль, от которой стенки сжимаются, вызывая тошноту. Поднимаю взгляд на парня, который внезапно меняется в лице. Он сжимает веки, согнувшись, прижимается лбом в решетке, схватившись за нее руками, ноги сгибаются в коленях. Я стискиваю пальцами ткань его футболки, стараясь помочь ему держаться. — Боже, — шепчу, шмыгая носом. Мой взгляд мечется в панике. — Дилан, — ладонями пытаюсь приподнять его голову. — Эй… Его трясет. Болевой шок. Это мой шанс. — Дилан? — Потираю его мокрые щеки. — Открой глаза — прошу, лбом прижимаясь к решетке. — Пожалуйста, посмотри на меня. Давай. ОʼБрайен стонет от боли, грубо хватает мое запястье одной рукой, сжимает пальцами кожу, с трудом справляясь с дыханием. — Давай, давай, давай… — Шепчу, с надеждой смотрю на него, но вдруг слышу смех. Дилан просовывает сквозь решетку руку, схватив меня за шею, и дергает на себя, отчего бьюсь щекой о железную дверь, молча справляясь с болью. Парень еле поднимается на ноги, а вот я опускаюсь на колени, пытаясь разжать его пальцы. Он довольно ухмыляется. Нет, Психея смеется. Это все она. Моргаю, смотря ему, ей в глаза, шепча: — Я уничтожу тебя. — А смысл? — Хрипло спрашивает, наклонившись лицом к решетке. — Он все равно сдохнет к тому времени, — улыбается, отпуская мое горло. Не шевелюсь, застыв в сидячем положении. Смотрю в спину парня, который уходит в темноту, еле перебирая ногами. Мои руки опускаются на колени, нервно дергая ткань футболки. Начинаю быстро моргать, сжимая дрожащие губы. Оно лезет наружу. Оно — это эмоции. Ладонью прикрываю рот, который не могу больше держать закрытым. Слезы без конца текут по щекам. Внутренности выворачиваются, просясь наружу через глотку, и меня тошнит. Кашляю, плюясь какой-то мутной водой. У меня болит горло. Кажется, температура вновь подскочила. Кожа лица горит. Голова идет кругом. Кое-как отползаю от двери, чувствуя, как руки слабнут. Валюсь на пол, прижимаясь щекой к грязному бетону. С мокрых губ срывается сухой кашель. Тело дергается от холода. Стресс. Он лишает меня сил. Мне остается надеяться, что Карин сможет найти Дилана. Она точно найдет. Она сможет. Она… Щурю веки, когда перед глазами все начинает плыть. Слипаются. Вижу, как тени спокойно парят мимо моей камеры. Вновь слышу Их шепот. Ровно дышу. И сжимаю веки, погружаясь во мрак. *** Ему еле удается идти, перешагивать крупные трубы, держать равновесие. А Психее гораздо сложнее управлять столь слабым телом, когда у самой силы на исходе. Ронни Добрев не поддается, она не пропускает в себя ведьму даже под давлением шантажа, и у Психеи нет возможности искать новое тело, новый вакуум, чтобы продлить себе жизнь. Как бы, черт возьми, этого не хотелось, но Ей придется сохранить это тело, а для этого требуется… Дилан опускает голову, остановившись. Под его ногами лежит телефон. На горящем экране оповещение о пропущенных звонках. Парень прижимает ладонь к ране, пачкая пальцы в крови, со злостью топнув по мобильному аппарату ногой. Они уже едут сюда. Она, Психея, чувствует это. Она чувствует жертв. ОʼБрайен сохраняет равнодушие на лице. В его темных глазах не отражается свет от мерцающих ламп. Чтобы тело дольше приносило пользу, стоит позаботиться о нем. До поры до времени. Момент придет, и Психея сломает Носителя. Шепот окружает. Он растет, становясь громче, и из темноты начинают выплывать силуэты в темных мантиях. Женщины-охотницы мычат, напевая что-то под нос, шепчут, говоря на своем, особенном языке. Языке Психеи. Они приближаются, двигаются, подчиняясь приказам и командам. Их голоса громче бьются о стены, эхом разлетаясь по всем коридорам убежище, поверхность луж начинают дрожать, с потолка осыпаться грязь, пыль подниматься с пола, хаотично паря в воздухе. Дилан поднимает мокрую от холодного пота ладонь к ножу, обхватывая рукоятку. Исподлобья смотрит на приближающиеся тени с бледными неживыми лицами. Сжимает пальцами железо, тело парня дергается, мускулы лица заметно дрожат, голова потрясывается. С каждой секундой взгляд мрачнее, по коже катятся ледяные капли. Они уже окружают. Они выполняют волю Психеи. Встают вокруг ОʼБрайена, продолжая шептать, и ждут сигнала. Дилан с ледяным спокойствием наклоняет голову к плечу, выдернув острое оружие, — и Они бросаются на него, широко раскрыв рот, и безумно вопя, словно стараясь оглушить. Но главная задача в ином. Они заталкивают сознание Дилана глубже. Дальше в сон. И Он впитывает Их, позволяет темноте пройти сквозь себя. Белки глаз чернеют, принимая нечеловеческий оттенок. Ему не выбраться.

***

Теплая кухня. Горит свет. За окном приятный осенний вечер. Черное небо усыпано яркими звездами. В помещении пахнет свежей выпечкой, чайник с согретой водой стоит на столе, женщина с круглым животиком ходит по помещению в фартуке, стараясь успеть приготовить ужин к приезду мужа. Она напевает знакомую с детства песенку под нос, борясь с тянущей болью в пояснице. Беременность — тяжелое время, но она чувствует себя по-настоящему счастливой. Женщина создает домашний уют, греет дом своим душевным спокойствием. Заваривает чай. Она предпочитает зеленый, но все в семье пьют черный, так что приходится уступать. Ей это не в тягость. — Мама? — его прошибает током. Стоит в дверях кухни, смотря на веселую женщину с вечной улыбкой на лице. Дилан не может пошевелиться, не способен отвести от неё взгляд. Нервно облизывает треснувшие губы, повторяя попытку дозваться, но ничего не происходит. Она не оборачивается. Не слышит. — Мам, — шепчет, чувствуя, как комок встает поперек глотки, ведь он так давно не слышал её голос, пускай даже такой тихий. Его мать здесь. Она рядом. Так близко. Но парень не может коснуться её. — Мам, — проглатывает дрожь, что вынуждает коленки трястись. Женщина стоит лицом к окну, режет на доске овощи, сочиняя про них песенку. Она часто так делала. Человек «пою о том, что вижу». ОʼБрайен моргает, чувствуя, как глупая улыбка лезет на лицо, как в носу начинает колоть неприятная боль, что отдается в груди, как горят его глаза. Он не может плакать. Не имеет права. Вдруг атмосфера меняется. В одно мгновение теплота пропадает, и парень выдыхает из себя пар. Он щурит веки, словно хуже видит, хотя свет, хоть и тускнеет, но может позволить разглядеть все детально. Женщина не оборачивается. Она прекращает резать овощи, стоит спиной к Дилану, смотрит в окно перед собой. Парень напряженно сглатывает, оглядываясь. Во всем доме царит мрак. Освещена лишь кухня. Дилан оборачивается обратно, замерев, ибо теперь, позади его матери стоит мужчина в капюшоне. Он медленно проводит рукой по ладони женщины, что мотает головой, шепча: — Не делай этого… Но незнакомец уже сжимает нож, что она держит в руках. Отбирает, повернув острием к животу, в котором мирно развивается младенец. Дилан хочет сделать шаг к ним, хочет закричать, но не может. Ни звука с губ, ни дрогнуть телом. Он не ощущает себя, словно в одну секунду сам растворился в темноте. Стал мраком. Незнакомец встает ближе к женщине, обеими руками сжимает нож, резко вонзая его в живот беременной, которая вздрагивает, распахнув рот от боли. Но не кричит. Дилан слышит только её громкие вздохи, и испытывает странное ощущение пустоты. И пустота кричит в его голове. Тишина ломает кости. Парень покачивается на ногах, теряясь в пространстве, когда незнакомец хватает одной рукой его мать за шею, а другой подносит нож к горлу. Нет. Не смотри. Дилан сжимает мокрые веки, стискивает зубы с такой силой, что они скрипят. Неприятный чмоканье рта, заполняющегося кровью, отвратительный звук рвущихся костей — и обезглавленное тело падает на пол. «Открой глаза», — этот голос… Психея говорит с ним. «Нет», — ОʼБрайен шепчет губами в ответ, отворачивая голову в сторону. «Открой!» — крик над ухом, и парень вздрагивает, распахнув веки. Красные глаза быстро находят в полумраке незнакомца, который стоит к нему спиной, в одной руке сжимая нож, а в другой за волосы держит голову его матери. Дилан задыхается. Он пятится назад, врезаясь в стену, и понимает, что вот-вот уйдет глубже. Это кошмар. Очнись. Очнись. Но не выходит. Ведь Дилан знает этого парня. Человек оборачивается, взглянув карими глазами на Дилана, что смотрит в ответ, приоткрывая губы от ужаса. Он смотрит на себя.

Создавалось под: Hans Zimmer — Interstellar: Main Theme

Резко. Внезапно. В одно мгновение. Мои тяжелые веки распахиваются, не сжимаясь от яркого бледного света. С болью в глазах смотрю перед собой. Капельница, игла в моей руке. Тумбочка. Несколько оранжевых баночек с таблетками-капсулами. Кружка с водой. Мягкая холодная подушка, одеяло скрывает тело по плечи. Слышу короткие гудки, пищание какого-то аппарата, что следит за моим давлением и биением сердца. Мое горло разрывается от боли, голова кружится от ударов в висках. Медленно моргаю, зрачками изучая палату больницы. Запах этих стен уже знаком мне. Все тело охвачено странной, но привычной болью, которая вовсе не мешает мне присесть, что я делаю довольно резко, так что головокружение только усиливается. Смотрю по сторонам. За окном бледно-серое небо. Грязный снег лежит у асфальтированной дороги, по которой мчатся автомобили. Тихо дышу, нервно дергая заусенцы на пальцах. Стучу зубами, но вовсе не от холода, и не оглядываюсь, когда дверь в палату открывается. Не обращаю внимания на Джейн, что медлит на пороге, только через пару секунд решая пройти дальше: — Хэй, привет, — её голос такой слабый. Девушка потирает ладони, сложив руки на груди, и садится на край моей кровати, пытаясь заглянуть в лицо. — Как ты? Врач сказал, что у тебя бронхит, — откашливается. — Как… Как ты себя чувствуешь? «Где Дилан?» — шепчу губами. Не могу говорить. Рид мнется. Она понимает меня без слов, поэтому опускает голову, начиная нервно дергать пальцами ткань своей кофты: — Ронн, понимаешь… — прикрывает веки, набираясь моральной отваги. — Карин специально вызвала подмогу, чтобы обыскать все подземелье, — вот, как она это называет? — Но… Мы нашли только тебя, Ронни, — моргаю быстро, чувствуя, как в больных глазах скапливаются слезы. — Дилана там не было, — не меняюсь в лице, продолжая равнодушно смотреть в окно. Джейн наклоняется ко мне, подсаживаясь ближе, и ладонью касается моего плеча, рвано вдохнув: — Это Их убежище. И больше Они не смогут там скрываться, потому что благодаря тебе мы нашли его, — она пытается похвалить меня, тем самым подбодрить, но меня не прошибает от восторга. Единственное, о чем я просила, — найти Дилана, ведь именно ему нужна помощь. А вместо этого я занимаю эту чертову палату в больнице, сижу в отвратительном тепле, и от этих мыслей мне хочется кричать, хочется метаться по комнате, бить себя по лицу, ведь я не смогла… Я не справилась. Я чувствую, как проигрываю. Рид поглаживает кожу моей ладони, но не прекращаю терзать заусенцы, ковыряя до крови. Мускулы моего лица остаются без движения. Выражение не меняется. — Мы найдем его, — Джейн сжимает губы, моргая. — Карин, Коди, Тайлер, я и ты — мы все вместе, помнишь? Мы команда. И мы нашли тебя. Мы справимся, — твердо уверяет, но продолжаю игнорировать, уже хмуря брови. Меня начинает трясти, когда в палату входит Тайлер. Он остается стоять в дверях, прижимаясь к стене спиной. Молчит. Уверена, что он смотрит на меня, чувствую это, чувствую его тревогу, ведь мы связаны кулоном. Его эмоции и ощущения — мои. Мои — его. И Тайлеру Пози сейчас так же больно, как и мне. Я не хочу сидеть здесь. Мне плевать на болезнь, на мое здоровье. Мне не справится с этим чувством пустоты. Обязана победить страх. И должна найти его.