Ты слышишь «холодный» шепот? Верно. За твоей спиной.
[флешбэк]
Они не кричали. Они старались быть тише, пытались остаться незамеченными. Но девочка уже стояла у двери на кухню. Она уже смотрела в маленькую щель. Она уже слушала. Внимательно. Впитывала, как губка. Родители не хотят, чтобы дочь знала о разногласиях. Они, по-своему, заботятся о ней. Ссоры — это отпечаток. Дети наблюдают за отношениями между взрослыми, за их общением. Они всё «славливают» на лету. И сейчас, стоя у двери и вслушиваясь в слова родителей, девочка в который раз понимает, что ранний брак, ранние чувства — это ложь. А главное, что у «взрослых детей» не может быть детей.[конец флешбэка]
Глубокая ночь. Темнота ложится, покрывая кусты, деревья, крыши домов, словно пыль. Единственное, чего я бы хотела в данный момент, — это спокойно уснуть. Но нет. Мое горло быстро сохнет, даже если дышу носом, поэтому наличие стакана с водой у моей кровати — это необходимость, правило. Но, вырвав себя из сна, поняла, что кружки нет на тумбочке. Хлопаю раз ладонью по ней. Второй. Заставляю себя приоткрыть глаз. Один. Пытаюсь разглядеть что-нибудь в темноте. Шторы в комнате закрыты, следовательно, свет с улицы не проникает. Хотя, у нашего дома, во дворе, есть всего один фонарный столб — и тот дедушка выключает на ночь. Недовольно выдыхаю, ведь злюсь на себя. Как могла забыть поставить стакан с водой? Хотя, помню отчетливо, как лениво спускалась вниз, наливала в кружку. Странно. Лишний раз идти куда-то? Неохота никому, но есть такое слово, как «надо». Так говорила моя бабушка. Человек всю жизнь будет сталкиваться с подобным принуждением самого себя. И это меня расстраивает. И пускай сейчас речь идет об обычном походе за водой, но и это для меня целый подвиг, ведь нужно подняться с кровати, накинуть кофту, ориентироваться в темноте. Это не по мне. Тяжелый выдох слетает с моих губ. Заставляю себя открыть веки полностью. Моргаю, переворачиваясь на спину. Рука падает на лоб. Горячий. В комнате душно. Мотивирую себя тем, что после того, как спущусь за водой, смогу спокойно продолжить спать, сажусь на кровати, сутулясь. Глаза начинают различать предметы в темноте. Уже неплохо. Стоило одеялу упасть с моих плеч, так холод тут же начал царапать кожу. Но воздуха по-прежнему не хватает. Хмурюсь, надувая распухшие щеки. Вынуждаю себя развернуться. Спускаю одну ногу на пол, затем вторую. Пол «дружески» обжигает. Паркет ледяной. Делаю шаг, качнувшись, поэтому развожу руки в стороны, переводя дух. Прикрываю глаза, игнорируя лезущие в лицо локоны волос. Глубокий вдох и выдох. Открываю глаза, наклоняясь. Хватаю тонкую кофту с тумбочки и шаркаю ногами в сторону двери, но перед тем, чтобы выйти, хлопаю ладонью по стене, чтобы найти выключатель. Нащупала, но после тихого щелчка свет не загорелся. Оборачиваюсь, осматриваясь с легким непониманием. Неужели, старик всё электричество в доме отрубает на ночь? В чем логика? Что ж, каждый со своими тараканами. Качаю головой, натягивая кофту. Открываю дверь, остановившись. Ударивший в лицо прохладный ветерок, что спокойно гулял по коридору, тихо выл, эхом разносясь по длинному помещению. Я моргаю. Не складываю руки на груди, ведь не чувствую себя неуютно. Холодный сквозняк — это обычное явление, особенно если дед любит проветривать дом ночью. Хотя, помню, когда мы с родителями оставались здесь, то старики запрещали нам держать окна открытыми. Особенно ночью. Спокойно выхожу в коридор, не закрывая за собой дверь. Руки свободно болтаются вдоль тела, пока перебираю ногами. Мои шаги эхом распространяются по коридору. Босые ноги замерзают, но я слишком ленивая, чтобы искать носки. Стены по бокам кажутся уже, чем днем. Здесь нет окон, поэтому весь коридор походит на длинный туннель. Дневной свет никогда не заглядывает сюда, поэтому воздух стоит густой, нелегкий. Душно, но при этом ладони потеют. И это холодный пот. В темноте время идет медленнее. Тебе кажется, что ты идешь уже несколько часов. Господи, чтобы я ещё раз забыла налить себе воды на ночь. Наконец, рассматриваю перила лестницы. Касаюсь их рукой, чтобы не навернуться. Делаю аккуратные шаги, но первая ступень громко скрипит подо мной, поэтому замираю, нервно закусываю нижнюю губу. Не хочется будить дедушку. Ещё шажок. Скрип не утихает. Скованно двигаюсь, спускаюсь. Но какой-то момент меня посещает странная мысль. Точнее ощущение, словно ступени скрипят не подо мной. Я слышу скрип глухо и где-то… Где-то позади. Возможно, это из-за того, что стены узкие. Я плохо знаю физику, поэтому не могу объяснить, как именно звуковые волны могут отражаться. Качнула головой. Всяких теорем мне ещё сейчас не хватало. Внизу буквально застыл ночной холод. Я могу коснуться его языком, просто приоткрыв рот. Кажется, мое тело отказывается подчиняться, ибо ноги еле сгибаются. Выпрямляюсь, опуская руки. Отхожу от лестницы, смотря по сторонам. Дверь в гостиную справа и на кухню — слева. Впереди, напротив, огромные входные двери, которые я с трудом открывала в детстве. Хотя и сейчас это стоит больших усилий. Скрип. Я слышала его так отчетливо, но не моргнула глазом. Стою ровно, спиной к лестнице, ступени которой скрипнули под давлением. Смотрю перед собой, чувствуя, как холодный ветер проникает сквозь ткань кофты. Руки невольно дрогнули, но держу их ровно, не сгибаю. Лишь пальцы сжимаю и разжимаю. Тишина вокруг. Впитываю её в себя, ровно дыша через нос. Скрип эхом долетает до ушей. За спиной. За моей спиной. Зрачки медленно скользят по стене, когда с той же скоростью поворачиваю голову. Легкое касание, будто кто-то осторожно подул мне в район ладони. В волосах что-то зашевелилось, а от резкого пробуждения голова всё еще болит. Мне не хочется тянуть резину, поэтому резко разворачиваюсь всем телом, чувствуя, как давление бьёт по ушам и глазам, которые я сильно выпучила, вглядываясь в кромешную темноту лестницы. Зрачки мечутся по ступенькам, но никого не находят. Стоп. А кого я ищу? Отворачиваюсь, хватаясь ладонью за лоб. Мне определенно нужен сон. Направляюсь в сторону кухни, но уже невольно быстрее перебираю вялыми ногами. Толкаю дверь рукой, впуская холодный ветер в просторное помещение, сделанное в каштановых тонах. Подхожу к холодильнику, но останавливаю себя. Если электричество не работает, то и открывать его нельзя, чтобы холод не вышел. Что ж, дедушка очень экономный. Я люблю ледяную воду, но придется обойтись кипячённой. Поворачиваюсь к длинному столу, хватая небольшой чайник. Ставлю кружку и наливаю воду, зевая, поэтому немного проливаю на руку. Хлопок. Я поднимаю глаза. Резко. Поворачиваю голову, смотря в сторону двери. Видимо, та под давлением ветра, гуляющего по дому, прикрылась. Но хлопок повторился, а дверь осталась неподвижной. Мои пальцы сжали стекло стакана. Опускаю чайник на стол, хмуря брови. Прислушиваюсь. Может, с улицы? Хлопок. Пытаюсь уловить этот звук, чтобы распознать. Хлопок. Легкий, словно пальчики еле касаются поверхности стекла. Стекла. Перевожу глаза, а голову оставляю неподвижной. Сквозь мрак мало что увидишь, но ночное небо светлее той непроглядной темноты, что стоит в доме, поэтому щурю глаза, улавливая движение. Кажется, всё моё сознание рушится, взрывается, покидая голову, когда я отчетливо вижу пару маленьких, тоненьких пальчиков, которые легонько хлопают по оконному стеклу, после чего вновь исчезают. Будто кто-то слишком низок, чтобы достать до подоконника, поэтому он поднимается на носки, стуча, после чего вновь опускается. Начинаю тише дышать, не двигаюсь, словно это поможет мне слиться с темнотой. Мой взгляд прикован к окну. Вновь вижу кончики пальчиков. Они касаются стекла, после чего постукивают, опять резко опустившись ниже подоконника. Сомнений не осталось. Кто-то с той стороны нагло стучит по стеклу. Я разворачиваюсь всем телом к окну. Кому в такой час не спится? Медленно перебираю ногами, хотя те не хотят помогать мне. Тело сковало, но игнорирую ощущение паники. Каждый здравомыслящий человек в подобной ситуации сразу же начнет искать логическое объяснение происходящему. То же делаю я. Иду к окну, обходя стол, а мысленно сражаюсь сама с собой и своими предположениями. Повторюсь, я не смотрю телевизоры, не трачу время на хождение в кинотеатры, но в сознании всё равно всплывают разные картинки, которые походят на кадры из фильмов ужасов. Крепко держу стакан, сжимая губы в тонкую полоску. Не замечаю, как начинаю тяжело дышать через нос. Глаза становятся шире, когда подхожу ближе к подоконнику. Поднимаюсь на носки, чтобы хоть что-то разглядеть. Биение сердца отдается в висках, а пальцы ног вот-вот сведет от напряжения. Кажется, стакан скоро треснет. Поворачиваюсь боком. Свободной рукой опираюсь на подоконник, выпрямляясь насколько это возможно. Наклоняюсь, поддаюсь вперед, чувствуя, как холодный пот спокойно скользит по коже спины. Сердце готово остановиться, а дыхание оборваться, но ничего. Там лишь темнота. Неровно подстриженный газон. Желтая, сухая трава еле покачивается на ветру. Медленно, успокаиваясь, закатываю глаза, прикрывая их. Возвращаюсь в нормальное положение, накрываю лицо рукой. Тру веки, качая головой. С ума сошла, да? Опускаю руку, поднося стакан к губам, вновь смотря в окно, и давлюсь. Кашляю, прикрывая рот ладонью. Смотрю перед собой, на улицу, в сторону черного дуба, что криво стоял возле дома. Горло першит, поэтому опираюсь на стол рукой, но не отвожу глаза. Силуэты. Небольшие. Их трое или четверо. Дети? Не могу разглядеть их лиц, они стоят в тени, выглядывают, смотрят на меня. Они знают, что я здесь, что я вижу их. И они смотрят в ответ. Хмурю брови, сжимая губы, чтобы прекратить кашлять. Дети в легкой для этой погоды одежде начали двигаться. Они словно переглянулись, после чего сорвались с места, убегая в сторону высоких деревьев, что стояли по краям нашего участка. Неужели, соседские? Черт. Люди пускают слухи и сплетни об этом доме, вот теперь он что-то вроде дома с привидениями. Теперь сюда ходят подростки, чтобы проверить, да? Отхожу от подоконника, качая головой. Дедушка рассказывал, что на Хеллоуин тут вообще черт знает, что происходит. Вздыхаю, отворачиваясь от окна. Чувствую, мне осталось недолго нежиться в кровати, так что нужно поскорее туда вернуться. Черт, а ведь напугали меня.***
*** — Ты в порядке? — Тайлер вряд ли смог бы промолчать. Бледный, хмурый, озирающийся по сторонам — всё это было таким обыденным для Дилана, но сейчас Тайлер чувствовал, что его друг напряжен. Он молчалив. Слова не проронил с их встречи. Лишь оглядывается, гневно реагируя на любой раздражающий его звук. А что мог сказать Дилан? Парень до сих пор не понял, что именно видел вчера. И винит во всем выкуренные сигареты новой фирмы, которую решил попробовать, мол, экзотики захотелось. Дилан опять же оглядывается по сторонам, в особенности всматривается в людей, что идут позади них. — В норме, а что? — шмыгает носом, подняв глаза на Тайлера. — Ты из-за вчерашнего? — тот не отстает, думая, что Дилан ведет себя странно из-за очередного происшествия: отрезанные головы животных, пропажи детей. Мысленно Тайлер не хочет связывать эти события с другом. Дилан оттягивает ремни рюкзака, сутулясь. Он всегда горбит спину, когда чувствует себя подавленным, ощущает, что находится «не в своей» тарелке. Тайлер понимает это, поэтому хлопает парня по спине, заставляя того усмехнуться. Небо над головами бугрится, облака темнеют, сгущаются, образуя черный навес над городом. Грядет непогода. Повезет, если дождь начнется после окончания занятий. Неестественно темно для утра. Автомобили едут с включёнными фарами, чтобы видеть дорогу. Тайлер вдруг чувствует странное жжение в спине. Будто на коже образовалось раздражение. Хочется почесаться, но вместо этого парень оборачивается, касаясь рукой плеча. Смотрит в идущую навстречу толпу. Приглядывается к лицам, ловя себя на мысли, что его одолевает неприятное ощущение. Будто кто-то смотрит. Тайлера передергивает. Он отворачивается, продолжая идти за другом, который не заметил его странного поведения. А толпы подростков уткнулись в телефоны, разговаривают, смеются, не опуская глаз. Никто не заметит маленькие силуэты, никто не почувствует их прикосновения при перемещении. Они стоят на месте, скользят в толпу, чтобы затеряться. Их не видят, ведь они не хотят этого. «Маленький человечек» стоит ровно, немного наклонившись. Смотрит на уходящих парней, один из которых секунду назад почувствовал его прикосновение. Тайлер раздраженно ворчит, поднимает руку, пытается почесать спину. Неприятное ощущение колит между лопатками. Расправляет плечи, наклоняет голову разные стороны, чтобы шея хрустнула. Попытки избавиться от раздражающего зуда не увенчались успехом, ведь на него до сих пор смотрели. *** Легкая кофта не спасает от холодного ветра, что бьет в лицо, нагло путая мои волосы, которые еще с трудом укладывала после сна. К слову, тревожного сна. Скорее, я вынуждала себя уснуть. Иначе провалялась бы всю ночь с открытыми глазами, размышляя о бытие и вселенной. Вечерняя апатия — это нечто обыденное для многих людей, особенно эмоциональных подростков. Может, внешне по мне не скажешь, но я тоже отношусь к их числу. Просто, не вижу смысла проявлять эмоции, рассказывать о своих чувствах всем вокруг, ведь никому толком не интересно. Мир эгоистов? Нет, просто, каждого заботят свои проблемы. Быстро перебираю ногами, чтобы скорее оказаться в стенах кирпичного здания. Черт, здесь настолько длинная аллея, что было бы неплохо сделать у ворот автобусную остановку. И этот транспорт шел бы прямо к ступенькам широкой лестницы школы. А пока доберешься до нее, можно и переохладиться. Поднимаюсь по ступенькам, практически бегу, ибо нос холодный и красный. Но легкое касание заставляет притормозить. Мне не показалось. Кто-то коснулся моей ладони. Хмуро оборачиваюсь, смотря на позади идущую толпу. Не сдерживаюсь, вздрагивая, ведь табун мурашек прошел по спине. Неприятное ощущение осело в горле, и мне захотелось пить. Щурясь, осматриваюсь, но ничего толком не нахожу. Может, из-за этой ночи я стала нервной? Возможно. Убираю локоны волос за уши, разворачиваясь. И не замираю. Никакой реакции на то, что вижу. Небольшой силуэт сочится сквозь толпу, прямо в двери школы. Хмурю брови, ведь догадывалась, что это опять дети. Господи, но что им надо? Может, они думают, что я призрак раз живу в доме, о котором ходят слухи? В любом случае, мое сердце вряд ли выдержит очередную их ночную выходку, поэтому быстро перебираю ногами, направляясь в коридор школы. Глазами ищу этого сопляка, чтобы хорошенько промыть мозги. Хотя, тогда придется говорить, да? Как ни странно, темный силуэт явно выделялся среди большой молодежи. Я не медлю, начиная проскальзывать между людьми. Стараюсь не толкать их. Сгибаю руки в локтях, прижимаю ладони к грудной клетке, идя боком. Мне приходится не моргать, чтобы не потерять ребенка из виду. У него короткие темные волосы и слишком легкая одежда. Я бы сказала, это походит больше на пижаму в темно- зеленую и бледно-салатовую полоску. Мальчик, по крайней мере, я думаю, что это мальчик, свернул к лестнице, а у меня в голове рождалось всё больше вопросов. Это ведь старшая школа, так почему никто не обращает внимания на ребенка? У меня в рюкзаке лежит фотоаппарат. Возможно, мне удастся снять его. Покажу дедушке. Он должен знать соседских детей. Пускай сам разберется с их родителями. Бегу по лестнице, наверх. Обгоняю людей, что медленно идут впереди. Кто-то выходит на втором этаже, кто-то на третьем, но никто не поднимается на четвертый. Как я поняла, на этом этаже только разные секции, клубы, которые открываются после окончания занятий. На меня бросают взгляды, ведь я иду выше. Мальчика уже потеряла из виду, поэтому начинаю терять уверенность, медленнее двигаясь. В холодных руках сжимаю камеру. Громкие голоса с нижних этажей «тускнеют», впитываясь в бледные стены. Я делаю ещё пару шагов, тормозя. Поднимаю голову, смотря в сторону проема между лестницами. Ноги. Хлопаю ресницами, прищурившись. Тонкие ноги, обтянутые бледной, почти прозрачной кожей. Штаны оборваны на уровне колен. Меня шокирует то, что ноги босые. Ногти желтые, явно давно не стриженные. Я делаю ещё шаг, поднимая взгляд выше. Ребенок не двигается. Я могу разглядеть его худое тело, висящую ткань, темные пуговицы. Но стоило мне сделать ещё шаг, как он вновь двигается. У меня почти вышло подняться на уровень, чтобы разглядеть его лицо. Что ещё за игры? Салки? Догонялки? Быстро поднимаюсь по лестнице, взглядом цепляя маленький силуэт ребенка, который толкнул дверь, выскочив на четвертый этаж. Ему не уйти от меня. Я успею его сфотографировать. Крепко сжимаю в одной руке камеру, другой резко распахиваю дверь, подняв аппарат к лицу, но дергаюсь, чуть ли не испустив с губ крик. А вот черноволосая девушка, испуганно вылупившая глаза, явно не сдержалась. Она пискнула, но после выдохнула, хватаясь одной рукой за живот: — Вот же… Я веду себя грубо, ибо вместо того, чтобы извиниться, делаю ещё шаг в сторону от дверей, всматриваюсь в пустой коридор за спиной девушки, которая вдруг коснулась моей руки: — Ты ищешь фото-клуб? — её приятный голос расслабляет. Секунду назад я была на взводе, но сейчас спокойно перевожу на неё глаза, невольно ловя себя на мысли, что не могу оторваться от улыбки этой девушки. Не успеваю отрицательно качнуть головой. Девушка начинает подниматься на носки, тихо хлопая в ладоши: — Идем, я тебе покажу, — кивает головой в сторону коридора и делает пару шагов. Я приоткрыла губы, бросая взгляды в сторону лестницы. — Идем, — девушка улыбается, продолжая держать ладони, подобно ангелу. Очень, даже слишком, тяжело вздыхаю, но из собственного интереса направляюсь за ней. Что это за «фото-клуб» у них? Девушка отворачивается, и я узнаю этот ровный, худой силуэт. Вчера я столкнулась с ней, кажется. Она припрыгивает, явно довольна чем-то. Не слишком ли много эмоций? Тормозит у двери, роясь в карманах джинсов. Находит ключ, вставляя в замочную скважину. Я молча наблюдаю за ней. — Проходи, — она улыбается, сжимая губы, и входит в помещение, хлопая по выключателю рукой. Свет загорается — и я могу рассмотреть комнату: высокий потолок, светло-бежевые стены, светлые тона. Деревянный паркет. И множество фотографий, коллажей покрывает стены, некоторые из них крепятся на нитках. У окна стоит стол, на котором находится компьютер и печатный аппарат. — Выглядит небогато, потому что наш клуб не официальный. На его обустройство не выделяют денег, так что всё приходится добывать самим, — девушка переступает с ноги на ногу. Она говорит это с таким выражением лица, словно безумно и тепло любит это место, несмотря на бедный вид. Я с интересом осматриваюсь. У стены стоит прозрачная доска, на которой висят фотографии. Подхожу к ним, разглядывая. — Я эти только распечатала, так что не трогай. Испачкаешься, — она улыбается, демонстрируя пальцы своих рук, которые были выкрашены в фиолетовый оттенок. — Если ты, правда, заинтересовалась, то мы только рады. Чтобы наш клуб стал официальным, необходимо хотя бы человек десять набрать. Не то, чтобы я интересовалась клубной деятельностью, но достаю из кармана блокнот и карандаш, написав: «Сколько людей в клубе на данный момент?» Девушка немного замялась, видимо, удивившись моему способу общения, но улыбка не исчезла с её лица. Отвечает, подходя к столу: — Двое, — ей неудобно говорить это. — Эм, только я и ещё одна девушка, — в её глаза я вдруг читаю потерянность. — Прости, — протягивает мне руку. — Я — Джейн. Теперь теряюсь я. И на это имеются две причины. Во-первых — она что, хочет познакомиться со мной? Мне нужно сказать ей в ответ мое имя? Нужно ли улыбаться при этом? Во-вторых — как мне представиться? Если я промолчу в ответ, просто пожав руку, будет ли это грубо? Да, моя проблема с голосовыми связками играет плохую шутку. Пожимаю руку, нервно улыбаясь, но улыбка выходит широкая. Девушка опускает глаза на мой блокнот, и я тут же смекаю, что она ждет, пока я напишу свое имя. С моих плеч, будто груз свалился. Облегчение. Пишу свое имя, демонстрируя ей. Джейн читает: — Ронни? Странное, но милое имя, — улыбается, обходя стол. — У нас в клубе есть ещё девушка. Хлоей звать. Она ненормальная, — смеется, а я лишь улыбаюсь в ответ, чувствуя себя неловко. Впервые мне так сильно хочется обнять себя руками. Желание закрыться? Джейн тоже нервничает, спрашивая неуверенно: — Так ты… Что думаешь? Вступишь? — она потирает ладони, немного сощурившись. Эта девушка вызывает у меня положительные эмоции, и мне тупо хочется согласиться, хотя я понятия не имею, чем они занимаются в этом клубе. Но прежде, чем я отвечаю, в помещение входят высокие парни, которых узнаю по голосу. Не знаю их имен, но внешность запомнила. У меня неплохая память на лица. — Привет, — девушка отвлекается. — Опять вы, — слышу огорчение в её голосе. Она складывает руки на груди, вновь обходя стол. Я смотрю на оконное стекло, по которому скользят капли дождевой воды. Небо стало совершенно черным, что немного настораживает. Может, стоило остаться дома сегодня? Оборачиваюсь, разглядывая фотографии на прозрачной доске. Те, что висят ближе к краю, заинтересовали меня. Я делаю небольшие шаги, сильнее сводя брови, когда хорошенько присматриваюсь. — Забирайте уже свои снимки, — слышу голос Джейн за спиной. Видимо, она обращается к пришедшим парням. Я щурю глаза, несильно наклоняясь вперед. Несколько фотографий. Они выделяются. На них не цветочки, не природа, не веселые улыбки. Моргаю, проглатывая образовавшийся ком в сухом горле. На нем головы. Головы животных. На траве, в помещение дома, в будках. Лис, медведей, волков, собак, кошек… Я выпрямляюсь, сглатывая. И птиц. Маленькие головки птиц. — Господи, вы ещё принесли? Мне это скоро сниться в кошмарах будет, — Джейн опять ворчит. — Может, вам стоит открыть клуб «криминалистики»? Там и будете печатать свои фотки. Заберите эти хотя бы, — слышу стук её каблуков. Она направилась обратно к столу. Странно, но до этой секунду я не различала голоса парней. Я их буквально не слышала. Так сильно поглощена этими жуткими фотографиями? Невольно дергаюсь, когда появившаяся сбоку от меня рука срывает одну фотографию, на которой была голова черной собаки. Поворачиваю лицо, уставившись на высокого парня, щеки которого были усыпаны родинками. Он спокойно снимал фотографии, хмурясь, ведь пачкал пальцы. Поворачиваю голову. Второй парень скованно протянул Джейн флешку. Он сжимал губы, пряча руки в карманы кофты. Покачивается на носках. Чего так нервничает? Вновь смотрю на фотографии, которые уже аккуратно снимал парень. Поднимаю руки, поднося камеру к лицу. Кажется, вспышка и тихий щелчок вызывает у всех присутствующих непонимание. Смотрю на получившуюся фотографию, делая шаг назад. Джейн откашливается, включая компьютер, чтобы перенести фотографии. — Зачем вам эти фотографии? — девушка пытается разрушить тишину, обращаясь к нервному парню, который улыбнулся ей. Отвечает, но запинается. Странный. Не слушаю его, взглянув на бледного парня, который бросил на меня хмурый взгляд, продолжая снимать фотографии. Разозлила его? Переступаю с ноги на ногу, вновь присматриваясь к снимкам. Рука парня тянется к тому, на котором изображен мальчик с большим, черным псом. Они сидят на диване, но не это вызывает у меня интерес. Я щурюсь, делая шаги к доске. Парень срывает фотографию, но успеваю подметить кое-что. Тот мальчик был одет в рубашку с темно-зелеными и бледно-салатовыми полосками. Подхожу к парню слишком близко, поднимаясь на носки, чтобы лучше рассмотреть снимок, за что меня награждают очередным хмурым взглядом, из серии: «Дамочка, вы вторглись в моё личное пространство». — У тебя какие-то проблемы? — не думаю, что он хотел грубить. Не каждому понравится, когда незнакомец лезет к нему, поэтому молча отступаю назад, отворачиваясь, чтобы не видеть хмурое лицо этого типа. За окном сверкнула молния, после чего дождь усилился. Свет от лампы замерцал, но никто не придал этому значения. Я не тороплюсь на первую лекцию по химии, поэтому спокойно продолжаю осматривать помещение. Тихое трещание компьютера рушит тишину, что вновь повисла в помещение. Кажется, я одна не чувствую неловкости. И, кажется, Джейн вздохнула, расслабившись, когда в комнату вошла ещё одна особа, ключи которой звонко гремели. Девушка была невысокой, с черными, как уголь, глазами, темными, уложенными волнами, волосами, пухлые щечки, детское, но не смазливое, личико. На голову надета серая шапка, темные джинсы сжимали худые ноги, бледного оттенка тонкий шарф висел на шее, а длинная белая кофта с короткими руками прикрывал низ спины. Она зашла, смотря в свой телефон. Подняла глаза — и её брови тут же изогнулись. — Привет, Хлоя, — Джейн немного взбодрилась, щелкая кнопкой мышки. Парень, что собирал фотографии, резко обернулся, взглянув на девушку, которая так же бросила взгляд в его сторону, продолжив идти: — Как-то много здесь людей, — смотрит на меня, тормозя у стола. — Опять они? — взглянула на экран монитора и скривилась. — Ужас, — её передергивает. — Хлоя, — парень отошел от доски, делая шаги к девушке. Я разворачиваюсь, наблюдая за ними: парень явно мнется, нервно теребя фотографии в руках, а девушка тяжко выдыхает, облизывая нижнюю губу. Она поворачивается к нему лицом, пытаясь улыбнуться: — Дилан, — выдавливает, но её улыбка не несет радости или тепла. Парень щурит глаза, переступая с ноги на ногу. Немного опускает голову на бок, бросая смешок: — Дай, угадаю, — сжимает губы, скользя языком по ровному строю зубов. — Твои родители запретили тебе контактировать со мной? Девушка поправляет ремень сумки, что висела на плече, и качает головой, прикрывая глаза: — Дилан, просто… — Они тоже думают, что это мой отец, да? — перебивает, а мне теперь становится неловко наблюдать за ними. Но внутри разжигается желание сделать пару снимков этой драмы. Убираю камеру в рюкзак, чтобы невольно, правда, не сфотографировать их. — Дилан, — тут подал голос второй парень, что мирно стоял у окна, позади сидящей за столом Джейн. — Наши семьи знакомы столько лет, и они всё равно верят тому, что говорят? — его взгляд впивается в лицо девушки, которая отводит глаза. Мне становится её жалко. — Мой отец, он ведь, даже играл с тобой в детстве и… — парень начинает, нервно улыбаясь, но его улыбка пропадает, когда девушка перебивает, подняв лицо: — В этом всё и дело, Дилан, — обессилено опускает руки, сутулясь. — Мои родители боятся, — моргает. — Я боюсь, — игнорирует какой-то уставший взгляд того самого Дилана. Отворачивается, бросая связку ключей на стол. Поднимает руки, потирая щеки, и качает головой. Знает, что парень всё ещё смотрит на неё. Джейн ерзает на стуле, откашлявшись: — У нас картридж кончился, так что зайдите после уроков за оставшимися фотографиями, — поворачивает туловище и поднимает глаза на парня, что стоит за её спиной. Тот кивает, сжимая губы, и обходит стол, поблагодарив девушку. Эта неловкость. Атмосфера этого помещения пропитана ею, и мне самой становится не по себе, хотя даже понятия не имею, что тут происходит. И не хочу знать, если честно. Свет вновь мерцает, когда парень хлопает по плечу Дилана, заставляя развернуться. Тот сопротивляется, но отворачивается, бросая хмурый взгляд на Хлою, которая смотрит в сторону окна, кусая яркие ногти. Парни выходят — и обе девушки выдыхают с облегчением. Лампочка трещит. Я хорошо слышу этот нарастающий шум, поэтому поднимаю глаза в потолок, хмуря брови. Ветер за оконным стеклом воет громче, а удары и вспышки молний раздражают, поэтому моргаю. Яркая вспышка заставляет прищуриться. Свет вдруг обжёг глаза, после чего так же резко погас. Словно произошел скачок. Повысилось давление, после чего всё оборвалось. Опускаю лицо. Помещение погрузилось в темноту, монитор компьютера погас. Продолжаю спокойно хлопать ресницами, слыша недовольный голос Джейн. Глаза ещё не привыкли к темноте, поэтому сжимаю веки. — Господи, что за черт? — девушка поднимается со стула, подходит к окну, выглядывая. — Даже фонари не работают. Хлоя вздыхает, не сильно переживая: — Не думала, что моя попытка прогулять, оставшись дома, покажется мне разумной и правильной. — Может, они и уроки отменят? — Джейн оборачивается, нервно потирает руки, извиняясь. — Прости, так. — запинается. — Что ты думаешь по поводу вступления? Это выглядит так забавно. Я практически не вижу её, но могу уверенно заявить, что она нервно улыбается, осознавая всю нелепость этой ситуации. Хлоя включает фонарик на телефоне, ослепляя себя. Я отрываюсь от стены, кивая Джейн, которая бегло посматривает на подругу: — Это значит, да? — опять неуверенность и даже удивление в голосе, но мне это нравится, поэтому вновь киваю головой, направляясь к двери. Нужно узнать, отпускают ли нас. Хотя, как в такую погоду добраться до дома? Толкаю дверь, выходя в темный коридор. И в миг я будто оказываюсь в изоляции. Тишина, густая темнота и длинный, бесконечный коридор. Расправляю плечи, откашлявшись, и отхожу от двери, прикрывая её за собой. Тихий щелчок — и я полностью погружена в темноту. Делаю неуверенные шаги, чувствуя давление в груди. Прислушиваюсь к собственному дыханию. Руки невольно тянутся вверх. Складываю их на груди. Холодные пальцы впиваются в ткань тонкой кофты. Глаза широко раскрываю, чтобы, различать дорогу. Тихое шарканье за спиной. Кожа бугрится, покрываясь мурашками. Нет, я слышу шарканье своих ног, но, при этом, дополнительные звуки позади не утихают. Будто кто-то идет позади. Идет в ногу со мной, чтобы остаться незамеченным. Хочу покрутить головой, выбросить эти мысли, но они уже впились в сознание, сковывая мои движения. Начинаю сутулить плечи, сгибаясь под давлением непроглядной темноты. Эта зажатость нервирует, поэтому хмурю брови, резко опустив руки вдоль тела, чтобы прибавить себе уверенности. Легкое касание. Кто-то легонько тронул меня за руку, аккуратно, пальчиком коснулся ладони, будто издеваясь, дразня меня. Словно понимая, что я знаю о его присутствии. Торможу. Резко. Ноги врастают в деревянный паркет. Головную боль сменило давление в глазах. Они горели, как и кожа щек. Он стоит позади меня. Он шел в ногу со мной. Он играет. Я проглатываю скопившуюся во рту воду, чувствуя, как по телу проходит дрожь. Табун мурашек, будто лапки пауков, касающиеся моей кожи. Я сжимаю ладони в кулаки, медленно поворачивая голову. Он хочет выиграть. Замерзаю, прекращая чувствовать собственное тело, когда краем глаза ловлю темные силуэты. И он не один.Ты слышишь «холодный» шепот? Верно. За твоей спиной. Не оборачивайся.