***
Гарри просыпается под заливистый детский смех и ласковые улюлюканья Найла и Карен, и улыбка появляется на лице сама собой. Он быстро натягивает на себя брюки и рубашку и идет на счастливые голоса. Мысли о вчерашнем вечере он настойчиво прячет в дальнем конце своего сознания и не планирует доставать их оттуда в ближайшее время. Не за чем. - Доброе утро. На кухне аппетитно пахнет едой, Гарри слышит недовольное урчание своего живота и подходит к детскому стульчику, с которого его внимательно и серьезно оглядывает малыш. - Смотри, Крис, мы разбудили дядю Гарри, - Карен ободряюще хлопает мужчину по спине и получает утвердительный кивок на свой вопрос, все ли хорошо. Наверное, все хорошо, Гарри не знает, он не разобрался. - Ничего, дяде Гарри давно пора вставать. Привет, малыш, - говорит он и протягивает мальчишке руку, сразу убирая ее, потому что губы малыша начинают дрожать, а на больших голубых глазах наворачиваются слезы. - Видимо, дядя Гарри выглядит отвратительно по утрам. Он отходит в сторону, позволяя Карен взять малыша на руки, и садится рядом с Найлом, наблюдая, как женщина возится с ребенком, успокаивает его. Он бы тоже хотел, чтобы его успокоили, подсказали, что делать, подсказали, как разобраться в том, что хорошо, и где он ошибся. Карен с малышом уходят в другую комнату, а Гарри кожей чувствует напряжение витающих в воздухе вопросов и удивляется, как это любопытный друг еще не превратил кухню в комнату для допроса. - Яичницу с беконом? - С удовольствием. И кофе, мне срочно нужен черный кофе. Чем крепче, тем лучше. Раздается звон посуды, а Найл вертится вокруг гостя, поглядывая на него. Блондин несколько раз открывает рот, хочет задать вопрос, но не знает как. - Спрашивай уже, - Гарри уже не может выносить мельтешения, тем более этот разговор должен состояться. Чем раньше, тем лучше. Кружка кофе поможет справиться ему с ответом. - Так ты, – Найл садится напротив и протягивает Гарри завтрак. - Ты и Луи... Вы... - Да. Я и Луи. - Ясно, - до Гарри доносится тяжелый вздох. - Хорошо. - Это не как обычно, Найл, - он опускает кружку на стол и смотрит в глаза другу. Найл должен понять, Гарри ужасно боится потерять и его. Он не может его потерять. - Я бы никогда не стал просто использовать Луи. Только не его. Ты же знаешь, ты должен знать. Ты должен понять. - Я знаю, Гарри. И понимаю. Наверное, - Найл вскакивает на ноги и начинает бестолково перемещаться по небольшой комнате. Его рука забирается в светлые волосы. - Ты изменился, знаешь? Я заметил еще в клубе. Ты вел себя по-другому. Я все никак не мог понять, что с тобой, ты был таким открытым, я знал все о твоих знакомствах, каждую мелочь твоих похождений, но ты вдруг замолк. Я подумал, что ты, должно быть, встретил кого-то, но боишься рассказать всем. Как с желанием. Понимаешь? - С желанием? - Да. Если скажешь, то не сбудется. - Так и вышло. На кухне повисает тишина, нарушаемая тихим голосом Карен, доносящимся из соседней комнаты. Гарри достает телефон и прожигает черный экран взглядом. Он не будет его включать. Потому что, если включит – тут же позвонит Луи, тут же договорится о встрече. И Луи придет, он уверен, Уверен в чувствах парня, уверен в своих чувствах, но сейчас, в этот самый момент, они не решают ничего, не значат ничего. - Мэл не звонила? - Нет, - они дружат слишком давно, и Гарри не нужно включать телефон, чтобы знать об этом. Это пугает больше всего, потому что Гарри знает, как сложно добиться у подруги прощения. - Как ты думаешь, она сможет меня простить? - Я надеюсь на это. Думаю, она не сможет потерять тебя, но... - Но… - Но не думаю, что она позволит быть с Луи. Кто-то должен был сказать это, ответить на главный вопрос дня, прояснить очевидное - Мэл никогда не позволит сыну встречаться с человеком почти вдвое старше его, с человеком, который разбрасывался людьми без сожаления, с человеком, который может причинить боль. - Я не знаю, что мне делать. Я, - Гарри делает глубокий вдох, пряча отчаяние в глазах за своими руками. - Я правда пытался все остановить, не начинать. Но я не смог. Провалился. А Луи... Я люблю его, и от этого становится еще дерьмовее. Ведь дело здесь не только в Мэл, она лишь открыла мне глаза на то, какой я на самом деле. Она напомнила мне это. Я не смогу быть в отношениях, я не смогу сделать его счастливым. - Откуда ты знаешь? – Найл повышает голос, заставляя Гарри убрать руки от лица и удивленно взглянуть на друга. - Ты что, хоть раз пробовал? Хотя бы раз, Гарри! Ты выбрал для себя очень простую жизнь – без ответственности, без работы над собой, без надобности меняться и подстраиваться под другого человека. Но может пора все изменить? Ты не думал об этом? Луи достоин этой попытки. - А Мэл? - Ты должен сказать ей. Доказать. Что ты любишь ее сына и сделаешь все ради него. Но сейчас дай ей немного времени, успокоиться и принять эту новость. - А что, если Луи придет ко мне? - Вам лучше не пересекаться какое-то время, до разговора с Мэл точно. Не думаю, что она шутила насчет полиции.***
Работа, бар, дом, работа, бар, дом – новая реальность. Реальность нескончаемо длинных дней. Гарри загружает стол документами, загружает свой мозг работой, лишая возможности думать о Мэл и Луи хотя бы в первой половине дня. В баре он пытается заглушить эти мысли выпивкой, но она не помогает, как раз наоборот, зацикливает. Он пытается склеить кого-нибудь, чтобы отвлечься, неважно кого, все эти мужчины сливаются в одно огромное пятно безразличия. И тогда он бросает эту нелепую идею и идет домой. Один. Это повторяется каждый день. Новая рутина Гарри Стайлса. - Ты совсем диким стал. Садись в машину и приезжай, Карен приготовила… Не знаю что, но пахнет очень вкусно. - Я пас, Найл. Останусь дома лучше. Губы дергаются в ухмылке, когда Гарри слышит недовольное сопение в трубке, но сил на общение просто нет, он хочет побыть один, ему нужно побыть одному. Как всю прошлую неделю, и всю будущую, скорее всего. - Ты не должен постоянно быть один. Это не конец света, все обязательно наладится. Хочешь, сходим куда-нибудь вдвоем? - Все нормально, Найл. Спасибо за приглашение, но я хочу остаться дома. Карен и Крису привет передавай. Гарри выключает телефон, игнорируя ворчание друга, и делает телевизор громче, бездумно щелкая каналы. Но телефон начинает снова звонить, а имя на экране заставляет затаить дыхание. Луи звонит каждый день. Гарри не берет трубку никогда. Он молча смотрит на экран, на имя, и ждет, когда звук прекратится. И сейчас он замирает на диване, запустив одну руку в волосы, и пытается подавить в себе желание услышать голос Луи. Он так сильно скучает. Но он терпеливо ждет, когда умолкнет звонок и снова утыкается в телевизор. Гарри трусливо прячется, он знает это, и ничего не может с собой поделать, потому что стоит ему высунуть нос из своего убежища, и он не сможет контролировать себя. Снова. Но когда на экране высвечивается другое имя, он резко хватает телефон, роняя на пол пульт и тарелку с попкорном. Мэл. Он прикладывает телефон к уху и молчит - слова застревают в горле. - Гарри? - Да. Это я. Мэл, привет. Я, - ему хочется сразу броситься к извинениям и не замолкать, пока подруга не простит его, но он тихо продолжает. - Я очень рад, что ты позвонила. - Да. Я решила, что нам надо поговорить. Он не может понять по ее тону ничего, ему просто необходимо видеть ее лицо, ее глаза. - Я могу приехать… - Нет! – Гарри закусывает губу, когда понимает, что сморозил глупость. Двери в ее дом закрыты для него. Он может лишь надеяться, что это временно. – Я сама приеду. Ты дома? - Дома. Я буду ждать тебя. Мэл молчит в трубку еще несколько секунд, словно хочет сказать еще что-то, а Гарри слушает, затаив дыхание, пока девушка не сбрасывает звонок.***
Гарри был готов встретить стальной, жесткий, непреклонный взгляд. Взгляд, ненавидящий его. Но он не был готов к такому измученному, способному прожечь дыру в груди, заставить ненавидеть себя еще больше. - Привет, - Мэл молча кивает и входит в квартиру. - Выпьешь чего-нибудь? - Нет. Они садятся друг напротив друга, но старательно отводят глаза. Гарри берет себя в руки, все это его вина, значит, он должен хотя бы начать разговор. - Мэл, я, - но на ум ничего не приходит. Бестолково просить прощения снова и снова? Это бессмысленно. - Я не знаю, что сказать, кроме… Но Мэл перебивает его, теребя в руках салфетку, разрывая ее на мелкие кусочки. - Луи плохо. - Что? Что случилось? - Ты, я полагаю. Ты случился, - она на секунду поднимает глаза на Гарри, но тут же вновь принимается крошить салфетку. Гарри знает эту привычку – Мэл сильно нервничает. - Мэл, я… - Он не разговаривает со мной, постоянно проверяет, нет ли пропущенных звонков, запирается в своей комнате, ничего не ест. Директор вызывал меня в школу два раза на этой неделе, потому что он прогуливает уроки. Он не подпускает к себе никого. Лиам звонит мне, чтобы узнать, как у его друга дела. Мэл замолкает, а Гарри выдает, наверное, самую глупую фразу: - Мне жаль. - Ты не должен был допустить этого, - ее голос спокойный, а Гарри хотелось бы, чтобы она кричала на него. - Я пытался. - Ты не должен был! Что мне делать теперь? Позволить вам встречаться? А что будет, когда он уедет в колледж? Когда встретит парня своего возраста? Или когда ты бросишь его? – девушка отрывается от своего занятия и пристально смотрит Гарри в глаза. В ее взгляде четко прослеживает вопрос - она действительно растеряна, действительно не знает, что делать. И она переживает не только за Луи. - Зачем ты это сделал, Гарри? - Я не думал, что зайдет так далеко. - А что ты думал? – злая усмешка в ее голосе. - Что вы потрахаетесь и разбежитесь по своим делам? Ему семнадцать, Гарри. Семнадцать! И у него разбито сердце. Ты хоть помнишь, каково это? Знаешь? - Мэл… - Ответь мне, Гарри. Ты знаешь, что чувствует человек, которому разбили сердце? - Знаю! Я знаю, Мэл! А знаешь откуда? Теперь оно разбито у меня! – Гарри вскакивает из-за стола, потому что больше не может выдержать этого разговора, этого мучительного взгляда голубых глаз, которые каждую секунду напоминают ему о парне, которого так хочется забыть. Нужно забыть. - Теперь, когда я не могу найти себе места. Прости, я очень виноват перед тобой, я должен был прийти к тебе сначала, но… Как сказать подруге, что чувствуешь что-то к ее сыну? К мальчишке, к школьнику. Я чувствовал себя извращенцем, но я не мог это остановить, потому что это, блять, было невозможно, Мэл. Потому что это не одностороннее желание. Я люблю твоего сына, а он любит меня, - Мэл вздрагивает, когда слышит эти слова и прячет свое лицо в ладонях. - Да, я люблю его, и не смей закрывать глаза, я не какое-то бесчувственное животное. Я очень сильно люблю. И я понятия не имею, как это произошло, я понятия не имею, почему это произошло. Но я влюбился. Ты думаешь, мне это нравится? Черта с два мне это нравится. Но это то, что есть. И этого не изменить. Гарри тяжело дышит, до боли сжимая края стула, не сводя взгляда с подруги, глаза которой наполняются слезами. Но девушка не дает им пролиться, а Гарри тихо ругается и садится на колени рядом с ней, кладет голову ей на ноги. - Прости. - Ты же понимаешь, что… Гарри… Ничего не выйдет. - Я понимаю. Мне так хреново, Мэл, из-за того, что я понимаю. Она нежно гладит его волосы, пропуская их между пальцами и тихо шепчет: - Может, когда-нибудь в будущем, когда он определится, чего хочет от жизни, когда попробует построить отношения с кем-то еще. С кем-то своего возраста. Может, тогда вы сможете быть вместе, но сейчас… - Я должен отпустить Луи. - Гарри, - Мэл зовет друга, потому что она должна убедиться, что он в порядке. Что он будет в порядке. - Я сам виноват, Мэл. Я надеюсь, что ты простишь меня. Пожалуйста. Я не смогу без тебя. - Дай мне еще немного времени, Стайлс. В этот раз ты перегнул палку. Мэл улыбается, а Гарри чувствует, как становится легче. Если подруга простит его, то он сможет вынести все остальное. Даже отсутствие Луи в его жизни. Он надеется, что сможет. - Я смогу видеться с ним? Иногда. - Да, конечно. Думаю, этого не избежать. Но должны быть рамки, Гарри. Чтобы не было больнее. - Я понимаю. - Ладно, мне пора, - Мэл осторожно отодвигает голову Гарри и поднимается со стула. - Предстоит еще разговор с Луи. - Я могу поехать с тобой, поговорим с ним вместе, - он понимает, что это плохая идея, но Луи вряд ли хорошо отнесется к их решению. - Я сама, просто пообещай, что больше не будешь ничего скрывать от меня. - Я обещаю. Скажи ему, что так будет лучше. Дверь за девушкой закрывается бесшумно, а Гарри бесшумно плачет, сидя на полу возле стола.***
- Очень хороший. - Можно я буду спать с тобой сегодня? - Идеальный. - Не думай об этом. Просто поцелуй меня. - Это не бессмысленно, слышишь? - Просто скажи, что не оставишь меня больше. Гарри пытается уснуть. Бесполезно. Гудящие в голове фразы не дают спать, дышать. Он вертится в кровати, в ушах повторяется и повторяется звонкий голос, а в голове мелькают голубые глаза и острые скулы. Луи. Луи. Луи. Везде. Громкий стук в дверь заставляет испуганно дернуться и оторваться, наконец, от невыносимых воспоминаний. Гарри машинально смотрит на часы – второй час – и боится предположить, кто может за ней стоять. Он поднимается с кровати и тихо шагает. Стук повторяется один раз, второй, а мужчина не может понять, почему он не открывает, почему стоит около двери и прожигает ее взглядом. Не может понять, пока не слышит знакомый голос. - Гарри, открой. От его звука ноги подкашиваются, а тело обессиленно опускается на пол. - Открой, я знаю, что ты там, - голос Луи дрожит, а Гарри не двигается с места, не сводя глаз с двери. – Я видел твою машину. Пожалуйста, открой. Мы должны поговорить. То, что вы решили с мамой… Это полный бред, Гарри! Разве ты не понимаешь? ГАРРИ! От крика мужчина вздрагивает. Стуки становятся громче, а дышать становится тяжелее. Все чего мужчина хочет в этот момент - открыть дверь, прижать Луи к себе, вдохнуть его запах, ощутить мягкость его губ на своих. Он хочет спуститься поцелуями к шее, успокоить его, взять на руки и отнести в спальню. Но он будто прирос к полу - сидит и слушает громкий стук, эхом отдающийся в сердце. - Пожалуйста, Гарри, - голос Луи ломают рыдания, а Гарри чувствует влагу на своих щеках и безжалостно смахивает ее. - Открой эту чертову дверь! Удары становятся тише, до Стайлса уже еле доносится тихий шепот, повторяющий одно и то же слово. - Пожалуйста. Гарри держится из последних сил. Но вскоре звуки прекращаются вовсе. Мужчина слышит отдаляющиеся шаги и все. Тишина.