***
Проснулась Авакусу с лёгким чувством окрыления, словно бабочки порхали не в животе, а по всему телу, наполняя его свободой. И она сладко потянулась в объятьях своего Алого Демона. Но понежиться в горячих объятьях не позволили две вещи: яркое солнце, намекающее, что время уже перевалило далеко за рамки утра, и топот детских ножек, сопровождающийся задорным голоском Акане, кричащей кузине: — Никки-чан, сколько можно спать! И словно жена, не ожидающая возвращения мужа, Авакусу затормошила Мизуки: — Акабаяши! Акабаяши! Просыпайся! Но мужчина перехватил назойливую руку и перетянул девушку на свою сторону, полностью заблокировав движения. Ручка двери уже начала опускаться, но замерла вместе с сердцем Никки. Казалось бы, временное облегчение сменилось ещё большей паникой, ведь голос Акане теперь объявил ещё большую радостную новость: — Папа вернулся! — Акабаяши, всё очень плохо, — простонала Никки. Акабаяши проснулся, когда входная дверь хлопнула с такой силой, с какой Никки свалилась с кровати в поисках откинутой одежды. А голос начальства отрезвил после опьяняющей ночи. Тогда Алый Демон разделил панику Авакусу, что зажала в зубах футболку, натягивала брюки. — Я надеюсь, ты не собираешься гнать дядюшку в окно? — Именно это я и собираюсь сделать! — Могла бы для приличия сначала предложить вариант со шкафом, — словно его и не касалась конфузившая ситуация, Мизуки пожал плечами, получив за это собственной рубашкой по голове. Голос Микии приближался. И Авакусу уже была готова сама сигануть в окно, но Акабаяши с невозмутимым видом, приведя себя в порядок, вышел из комнаты, практически столкнувшись с Молодым Главой. — О, доброе утро, Микия-сан, как прошла сделка? — Акабаяши, что ты здесь делаешь? Никки, стоя в стороне от двери, натянула майку и, подхватив зарядку от мобильника, выскочила в коридор. — Акабаяши-сан, вот зарядка, что вы просили. — Благодарю, юная леди. Но она мне уже не понадобится. — Акабаяши кивнул головой в благодарность, хищно оскалившись. — Я ведь свободен? — Да, конечно, — почти что растерянно ответил Микия. Никки закрыла дверь, сдержанно попрощавшись, и тут же приложилась лбом о лакированную поверхность, облегчённо вздохнув. Вот только в глазах так и остался омут болота, таящий в себе боль и обиду.***
Беспощадное пылающее полуденное солнце заставило Никки прислонить руку к лицу, подождав, когда тучи скроют его в своих тенях. Как только тень легла на крышу парковки, на которой находилась юная Авакусу, девушка присела у края, огороженного парапетом и, скинув рюкзак, вытащила все необходимые вещи: пистолет дальнего прицела, специальный глушитель, что увеличит масштаб пристрела и не позволит найти её местонахождение. Подобно опытному киллеру, Никки установила глушитель, заправила магазин и сняла пистолет с предохранителя, упав ничком на крышу и удобно устроив локти на парапете. Её глазами был лишь прицел, что целился в мужчину, вышедшего из тонированного автомобиля: Акатацу Камеи — убийца её матери, разрушивший жизнь ей и её сестре. Съедающая жажда мести горела в янтарном цвете глаз, что иголками вцепились в затылок мужчины. Одно нажатие — тогда уже он погрузится в алый цвет, что неустанно был символом и одновременно клеймом их семьи. Так просто нажать на курок, и она станет полноценной убийцей, лично отобрав эту никчёмную жизнь. И тогда свершится вендетта, что продлила её жизнь, пусть и ненадолго. Капля холодного пота скатилась по взмокшему лбу и застряла в ресницах, заставив отвлечься и проморгать. Но Никки вновь открыла глаза, жертва приближалась к другому автомобилю, на котором он должен отправиться в аэропорт — навсегда покинуть Токио, вернувшись в логово Акатацу. Палец медленно, но твердо давил на курок, ещё чуть-чуть, и пуля свистом поцелует его в затылок, оставив шрам, такой же, что таится на её сердце. Сердце, что учащённо бьётся, перекрыв шум города. Палец почти нажал на курок. «Так и закончится моя история». Руку, что держала пистолет, снизу сжали в тиски, заставив вскинуть вверх, и вырвавшаяся пуля рассекла лишь небо. — Какого! — взревела Никки и тут же получила лёгкий удар по затылку, что заставил упасть её обратно на колени. Она вскинула голову, во вновь вышедшем солнце в лучах увидев нависшего над ней Акабаяши, что сжал её руку, пытаясь отобрать пистолет. — Ты в конец спятила, Никки? — его голос был ровен и спокоен, словно подобные выходки вошли в привычку его жизни. — Не вмешивайся! Это моё дело! Я должна отомстить за мать! За отца! За сестру и себя! Акабаяши сжал челюсти, сдержав вырвавшееся рычание и упав рядом с Никки, схватил её за плечо, хорошенько встряхнув. — Хочешь стать убийцей? Такой же как Камеи, которого ты ненавидишь всем сердцем? Чем ты будешь лучше его после того, как нажмёшь на курок? — Я не желаю слушать нравоучения от человека, чьи руки по локти погрязли в этой самой крови! — В этом и разница, Никки, на моих руках уже есть кровь, но не марай свои! Никки залилась слезами, замотав головой. — Я уже и так убийца! Я убила своего дядю Адзуму, из-за меня погибли и другие люди, члены Акатацу, и те наркоманы от хром, у меня уже есть кровь на руках, так чем мне эта помешает? — Тем, — Акабаяши вытянул её руку с пистолетом, заставив посмотреть, — что именно своими руками ты убьёшь. Адзуму ты убила бездействием, а не действием, — жестоко прорычал мужчина, смотря на неё ледяным убийственным взглядом, от которого другой человек уже давно бы потерял дар речи. — В других же ты вообще не принимала прямого участия. Никки, я тебя прошу, не калечь себе жизнь ещё сильнее, опусти пистолет. — Но Мики, — переставая истерично всхлипывать, Никки попыталась вырвать руку из мёртвой хватки. — Твоей сестре не нужна эта вендетта, она давно уже отпустила прошлое и пошла дальше своей дорогой, и ты отпусти. — Мики… Мики изначально жила своей другой жизнью, у неё был дядя Адзума. А-а у меня никого, — Никки наклонилась вперёд, простонав сквозь слёзы. — Никто. Моя сестра не приняла мою любовь. Даже ты, Акабаяши, не принял мою любовь, лишь просто поигрался со мной. — Никки, посмотри на меня. — Управляющий заставил её поднять взгляд, ласково взяв за щёку, смотря прямо в глаза. — Я просто не хочу тебя втягивать в свой мир. Ты можешь начать спокойную жизнь и найти себе достойного человека. — Но я хочу этот неспокойный мир. И хочу тебя. Я люблю тебя, как ты не понимаешь! — последние слова Никки прокричала с отчаянием на всю округу, так что крик почти отдался эхом. Словно отрезвев от собственных слов, осознав, что она впервые произнесла признание в любви, Никки заморгала, но явно не сомневаясь в собственных словах, тут же подняла уверенный острый взгляд, сжав пистолет сильнее и ожидая ответа. Акабаяши и сам впал на мгновение в оцепенение, не в силах пошевелиться. И даже некое ироничное чувство дежавю настигло его. Когда он выпалил своё признание, Саяка тоже так растерянно и шокированно себя чувствовала? Но в отличие от его первой любви, у него не было причин отказывать сейчас практически граничащей с бездной девушке. Но вместо этого у него вырвались совсем иные слова: — Акатацу Камеи умер бы сегодня в салоне бизнес-класса самолёта. Он бы приземлился в Чикаго с перерезанной глоткой. — Что? — Никки, явно не ожидавшая услышать подобные слова в ответ на своё первое признание, опешила, но как только поняла смысл сказанных слов, казалось, наоборот даже обрадовалась им больше, если бы он сказал: «Я тоже». — Что же получается… — Мой человек скоро пройдёт посадку и сядет на тот же самолёт, что и Камеи. И всё будет так, как я сказал, если ты сейчас отдашь мне пистолет. Всё, как он и сказал. Акабаяши не врал, он и правда послал своего человека по душу Камеи, приказав перерезать тому глотку во время посадки. Никки, казалось, оживилась от подобной новости и нервно улыбнулась, издав отчаянный смешок, вновь наклонившись и упёршись лбом в плечо мужчины. Её раскатистый смех заполнил крышу, и Акабаяши лишь обнял её свободной рукой, всё ещё сдерживая пистолет. Он пытался забрать всю скопившуюся боль из её сердца, но понимал, что здесь понадобится гораздо больше времени. Как только приступ смеха закончился, Никки медленно отстранилась, взглянув искренними любящими глазами. — Ты первый человек, что так заботится обо мне. Спасибо большое, — слова благодарности вырвались немного осипшим голосом. — Хотя немного странный ответ на признание в любви. — Что? Дядюшка просто решил подойти к вопросу креативно, — попытался разрядить обстановку Мизуки, заставив Никки смущённо улыбнуться. Девушка взглянула на пистолет, что сжимала. И тогда её пальцы ослабили хватку, и оружие с глухим ударом упало на крышу, словно камень с сердца, освободив Никки, позволив наконец вдохнуть полной грудью. — И куда мне теперь? — растерянно спросила юная Авакусу. — А куда ты хочешь, чтобы я тебя отвёз? Уста Никки открылись для ответа, но она не успела озвучить ответ, выстрел рассёк небо, прогремев на всю улицу. Акабаяши тут же отреагировал, откинув Никки на холодный цемент и прикрыв её тело. Сердце Никки учащенно забилось, то ли от неожиданного выстрела, то ли от волнующей близости. — Навевает воспоминания, — прошептала она в губы мужчины, на что он сдержанно улыбнулся, прекрасно помня тот случай в квартире барыги. — Не высовывайся. Мужчина как можно осторожнее выглянул из-за парапета крыши. Багровое озеро растекалось под навзничь фривольно раскинутым Акатацу Камеи, в чьём лбу зияла дыра от пули. — Какого? Охрана Главы Акатацу переполошилась тут же убийством их босса, и Алый Демон скрылся с их поля зрения. Пистолет Никки лежал на крыше, его человек должен быть в аэропорту, так кому ещё понадобилось его убивать… — Не может же это быть…. — Акабаяши умолчал свою догадку. Никки, вытянувшись на локтях, удивлённо смотрела на мужчину, что спрятав пистолет в кармане и подхватив рядом лежавшую трость, протянул ей руку. — Мы уходим, но не светись у края крыши, пригнись. — Что там произошло? Никки позволила себя поднять, и когда Акабаяши обнял её за талию, уводя прочь, она, обернувшись, лишь на мгновение успела запечатлеть желаемый всем сердцем образ — холодеющее тело убийцы матери в алом саване, что послужило его посмертной колыбелью. Ноги подкосились, и Никки безвольной куклой, не видя дороги, лишь следовала, куда её ведут. Все звуки и краски смешались в благородный алый, а перед глазами стояло мёртвое тело. И лишь когда они уже оказались в лифте, Никки по-настоящему счастливо улыбнулась, оскалив зубы, устремив взор вверх к искусственному свету. Наконец-то она ощутила покой. Скинула десятилетней груз со спины. Но только ли убийство Камеи этому способствовало? Нет. Она перевела взгляд на Акабаяши, что сейчас находился в глубоких раздумьях и не сразу заметил, как юная леди прильнула к его груди. — Спасибо.***
В блеске сверкающих счастьем глаз отражался невинно-белый лист бумаги, к которому тянулась сама душа. Ничем и никем не сдерживаемый возбуждённый визг вырвался из груди прикованной к медицинскому креслу Ниики. — Господи боже мой! Это ведь! Это ведь то, о чём я думаю! — казалось, еще немного, и Авакусу заплачет слезами счастья. Она бы потянулась к заветному автографу рукой, если бы они не были крепко зафиксированы. — Ну как, Мики-чан, ты её отвлекла? — Кишитани Шинген установил капельницу со сверкающей иглой. — Ещё бы, считайте, что её сейчас нет в нашем мире, — Мики раскачивала перед Никки автографом, как куском сочного мяса перед голодным хищником. — Это же автограф Хенеджимы Юхея!!! — вырвался крик любви, и слёзы все-таки потекли из глаз Никки, но непонятно: от желаемого кусочка счастья или иглы, что вошла в её вену. — Вот как в воду глядела, — прокомментировала Мики, тяжело вздохнув. Не зря она взяла у брата Шизуо автограф, прекрасно зная, как помешана её сестра на дорамах, и попала точно в яблочко. Никки готова была вскочить с кресла, чтобы получить лист бумаги, который трогал любимый актер. — Мой Кармило Сайдзо!!! Ааа! Я никогда не поверю, что вампир-убийца может быть братом Шизуо! Они же как огонь и вода! Земля и небо! Как хром и антихром! — Я даже знаю, кого ты антихром окрестила, — проворчала Мики. — Кишитани-сенсей, с ней всё будет в порядке? — Ну к психиатру, конечно, можно на всякий случай наведаться, — почесав маску респиратора, задумался Шинген. — Я про другое… — А это, не волнуйся, кровь почистим, а потом сделаем ту же инъекцию, что и тебе делал Адзума, и Никки может забыть о своей зависимости к Хром. — Слава богу. — Мики, а, Мики, — заискивающе прошептала Никки, — Шизуо ведь может познакомить меня с Юхеем? — Ну со мной познакомил же, думаю, если вы преодолеете друг к другу неприязнь, проблем не будет. Никки открыла уста, подрагивая все телом. — ТЫ ГОВОРИЛА С НИМ! ТЫ ЕГО ТРОГАЛА, ДА!!! НЕЧЕСТНО!!! ПОЖАЛУЙСТА, ДОТРОНЬСЯ ДО МЕНЯ ЕГО ПОЧЕРКОМ! — Я думаю, к психиатру всё же можно заглянуть, — так, невзначай прокомментировал Шинген. — Слушай-слушай, я уже начинаю мириться с твоим бойфрендом, только познакомь! — Ладно-ладно, познакомим мы тебя и с Каской, и с Рури. Никки открыла рот от шока, и Мики поняла, что зря произнесла имя ещё одной знаменитости и поспешила ретироваться на балкон. На балконе квартиры Кишитани Шинры гулял приятный ветерок, и Мики вдохнула полной грудью, наслаждаясь солнечной панорамой города. Она полюбила Икебукуро всем сердцем. Она наконец-то дома, и может стать тем, кем захочет, теперь уж точно. — Мики-чан, как твоё ничего? — Шинген незаметно облокотился о перила балкона, делая вид, что вышел подышать воздухом. — Как только смогу убедиться, что моя сестра больше не будет ввязываться в неприятности, будет отлично. — О, ну тогда у меня для тебя плохие новости. Мики понимающе рассмеялась и встряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Отец Шинры протянул на её сторону перил брошюру. Удивлённо изогнув бровь, Мики прочитала название вслух: — Токийский государственный университет… Ась? — Ну, у меня есть один знакомый на факультете химии, а понаблюдав, как ты химичишь с галлюциногенами, я понял, что грех пропадать таланту зря. Теперь глаза Мики заблестели точно так же, как у Никки при виде автографа. — И вы правда можете помочь мне с поступлением? Но-но… Я же школу в Чикаго по поддельным документам закончила, а мои ещё не восстановили… Я… я… — Не бесплатно, естественно. Тебя возьмут по блату, документы потом поднесёшь, но тебе придётся потом отработать учёбу. — Да не проблема! Я устроюсь… — В Небулу, — перебил Шинген уже строго-серьёзным тоном, отчего Мики застыла. Такого поворота она не ожидала. Конечно, Шинген уже пытался её заманить в прошлый раз, но она восприняла тот разговор как неудачную шутку, но сейчас всё было иначе. — Я тебя не заставляю, а просто предлагаю. Поступай теперь так, как считаешь нужным. Но не дай таланту пропасть зря, я найду место молодому учёному. — Я — учёная? Я год назад в грязном туалете наркоту толкала. — Ну, у всех есть своё тёмное прошлое, что же теперь, в могилу ложиться? — Ладно, допустим я соглашусь, но при условии, что вы целый день проходите без респиратора! — Нельзя быть такой жестокой! Эта маска — мой верный спутник! — Что, даже душ в ней ходите? — И не только, еще и утехам любви предаюсь! — Эту информацию можно было оставить при себе! — смущённо прокричала Мики, чувствуя, как горят уши. — Ладно, пойду проверю твою сестру, а то она что-то визжать перестала. Мики прыснула от смеха и с надеждой вновь взглянула на учебное заведение, мечтательно приложив руку к щеке. «У меня получится?»