Вся жизнь в моей книге.

      — Просыпайся!       Пробуждение... Чувствую, как сквозь сон мои плечи сжимают крепкие руки. Это ещё ладно, но блин, какого тефтеля меня трясут?! Люди, да вы меня бесите с самого утра.       — Митсу, вставай уже!       Этот ужасный голос режет слух. Терпения не хватает, и весь мой сладкий сон уходит безвозвратно!       — Вставай! Пора приступать к работе.       — Самого утра у меня может быть только одна работа: уничтожение, мешающих мне спать, букашек! — не подумав, съязвила я. Как же мне глубоко на него чихать, и как же сильно он меня бесит.       — Ты что-то сказала?!       — А ты, что не слышал?       Нет, он слышал. Это у него в глазах отражается, но я не намерена с ним в поддавки играть. Всё, чего я хочу, выселить его отсюда и освободить место редактора.       — Поднимайся, принимай душ. И пойдём пройдёмся.       Я посмотрела на рядом стоящие часы, а времени-то было всего ничего — совсем ещё рано.       — Да ты шутишь?! На часах всего-то десять часов. Куда я попрусь в такую рань?!       — Значит так, Митсуко. Пока я твой редактор, будешь слушаться меня, что бы я ни сказал. И сейчас я велю тебе вставать! — в приказном тоне, высказался этот придурок, чем и вывел меня. Мне было уже до фени на все правила и прочие приличия — одним движением я схватила его за рубашку в районе груди и рывком приблизила к себе.       — Ты находишься в моём доме, рядом с той, которая готова жизнь свою отдать, только ради того, чтоб ты на вечно горел в Аду. Так что не зарекайся, понял?!       Внутри ощущался сплав ненависти, а снаружи, в глазах, лишь равнодушие. Помнится мне, как мой учитель говорил, что «самое страшное в мире — это равнодушие». Именно оно приводит к пустоте. Права жизнь. И мне совершенно до чёртиков, что с ним произойдёт, но что я точно знаю — света я ему не пожелаю. Только мрак... только тьма... и на этом всё.       Я выпустила его шмотьё из рук, поднялась и поплелась в ванную. Сон всё равно уже не пойдёт.       Да, и кстати про себя я ничего так и не рассказала. Я среднего роста девушка, с тёмными короткими, чуть ниже плеч, волосами. Ранее у меня всегда были длинные красивые, как все говорили, волосы, но увы не сложилось, и они мне разонравились — обстригла их. И более не пытаюсь их растить. У меня светло-карие глаза. Знаете, этот цвет похож на вареную карамель. Нормальное, абсолютно обычное, телосложение: не худая, но и не толстая. Ну, в общем, как-то так!       В ванной я слишком много времени провела, мне так не хотелось выходить оттуда, зная, что вновь встречусь с ним. Снова его лицо. Его голос. Снова он. Бесит...       — Идём, — равнодушно вырвалось у меня, пока я открывала дверь на выход. Вкус в одежде у меня был, мне всегда нравился особый стиль парней. Это заметно сразу, вот как свет во тьме, их сразу видно, их стиль отличается и выделяет их из толпы. Я встречалась с такими парнями, но до большего доходить не приходилось. Для меня они были просто развлечением. И всё. Не больше, не меньше.       Мы вышли на улицу и, не спеша, поплелись по ней.       — Куда идём-то? — не особо заинтересованно спросила я его.       — В парк.       — О, и что там? Сыграем в парочку и посидим на скамейке? Сделаем пару селфи? — с сарказмом вымолвила я.       — А, ты этого хочешь? — с добротой в голосе ответил он, чуть улыбаясь.       — Бесишь, даже не вздумай сдружиться со мной!       Он ничего на это не ответил, только пошёл вперёд, не убирая с лица эту через чур добрую улыбку, которая так и хочет вывезти меня из себя. Мы молча прошли весь путь до парка, а вот там было многолюдно.       — Сегодня отмечается первый день весны. Открытие, — всё так же с улыбкой на лице и с каким-то добрым светом, идущим из души, говорил он. Мне уже не вспомнить, видела ли я его когда-нибудь таким или нет. Да и по фигу. Но весна... не люблю это время года. Терпеть не могу.       — Весна — это хорошо. Как же я давно не встречал её... хотя, я ведь уже и не помню, когда последний раз отдыхал.       — Тебя, что на откровение потянуло. Извиняй, но мне это не интересно. Смени пластинку.       — Грубо, — сменив тон голоса, ответил Нагами.       — По фигу, — всё так же с равнодушием в голосе сказала я и направилась вперёд. Да, веселья здесь хоть отбавляй. Столько аттракционов, детей их сопровождающих.       — Сладкая вата! — подавая мне палочку с воздушной розовой ватой, восклицает парень. — Держи, ты ведь её любишь?       — Любила. Я не ем сладкое! И отвяжись от меня!       — Это из-за меня? — не отставая, продолжил он.       — Думай, что хочешь только отстань, — мне больше не хотелось ничего от него выслушивать, я ушла.       Множество сверкающих цветных огней, поток фейерверков в светлом небе, не знаю в чём логика, но она есть. Весёлая и шумная аппаратная процессия, даже людские улыбки сверкают так ярко, что кажется будто они светятся. Но даже так, всё это очень далеко от меня. Свет так далёк. И в душе зарождается чувство, будто кого-то рядом не хватает. И это чувство сильнее меня. Что со мной? Мне правда кого-то не хватает, но кого?       От раздумий и каких-то дурных чувств меня оторвал толчок, от которого я еле-еле осталась стоять на ногах. Толпа людей пропихиваясь, выпихнули меня вперёд. Практически перед самим столбом.       Не так далеко от меня стоял огромный столп, он слишком высокий, и на него не подготовленному человеку уж точно не залезть. Он бы точно не смог. Об одной мысли о нём я усмехнулась, это было и впрямь смешно.       То я его ненавижу, то он меня раздражает, но даже так, кроме равнодушия я больше ничего к нему не чувствую, почему? Разве я не должна пытаться отомстит? В конечном итоге сравнять его с землёй?       Не стоит думать об этом, всё равно в скором времени я избавлюсь от него. И снова заживу, как прежде.       Сказала я это, как передо мной появился тот, кто осмелился зажечь небольшой огонёк внутри меня. И он был красный. Я не увидела, но почувствовала в себе это цвет.       Всё, что я заметила так это был красный огонёк, который полетел сверху-вниз. И сейчас остановился около меня.       — Привет! — раздался радостный голос, как я увидела...       Симпатичный, высокий молодой парень с рыжими слегка встрепанными волосами, которые придерживает широкая резинка-повязка, и ярко-зелёными глазами, а точнее глазом — левым, правый прикрыл пиратской повязкой. В левом ухе серьга-кольцо. И неотъемлемая часть стиля этого, является длинный оранжевый шарф, с оттенком красного на его шее.       Впервые за долгое время, при встрече с парнем я не обратила внимание на его стиль одежды. До этого я дошла только в последний момент, и то меня это сильно не касалось. Хоть стиль и был как раз подстать моему любимому.       И самым запоминающим была его улыбка, она будто бы целая вселенная, отражала огромный поток света и тепла. Незабываемо...       — Привет!       Я настолько была сражена всем этим, что только после повторного оклика смогла отстранится от мыслей в моей голове и вернутся обратно.       — Привет, — кое-как удосужилась поздороваться с ним. Он и впрямь что-то.       Мы стояли лицом к друг другу, и никто из нас не прерывал завораживающую тишину. Не знаю почему, но его замечательная улыбка сползла с красивого лица, но даже так, это ничего не изменило: он остался всё так же красив. В его глазах что-то ураганом пронеслось, и что бы это могло быть? Мне не понять.       — Эм... Ты одна?       — Не совсем, — сию же секунду ответила я, к чему и зачем, не поймёшь. Парень протянул подарок, который выиграл, достав его на верхушке столба: большую корзинку с красивыми, искусственными цветами.       — Держи, это тебе, — растянув улыбку, проговорил парень.       — С-спасибо... но ведь это твой подарок?       — Для красивой девушки мне ничего не жалко! — с бодростью в голове донеслось до моих ушей. Я перевела свой взгляд от него на букет и, потянув руки, взяла его.       — Спасибо, — впервые за всё время ответила я спокойно, но что меня поразило, я улыбнулась, либо попыталась улыбнуться. В общем, что-то со мной не так.       — Лави! — протягивая руку, радостно начал знакомство парень.       — Митсу! — как не вовремя, но всё же раздался ненавистный мне голос в толпе. А ведь, я только потянула руку на рукопожатие. Но от раздражения, всё моё спокойствие ушло, и я развернулась в сторону Нагами, который так и продолжал меня звать, пропихиваясь ко мне сквозь толпу.       — Митсу? — не отступая, продолжил своё знакомство Лави.       — По идее, Митсуко, — да, это было моё полное имя, ранее только родственники сокращали моё имя, и он, Генкито Нагами. — Мегуми. А ты...?       — Просто Лави.       Он улыбнулся, и мои расспросы прекратились: для меня нет так и важна фамилия.       — Митсу! — вот и подошёл Нагами.       — Да? — слегка с издевкой произнесла я.       — Нам пора возвращаться, — беря меня за руку, продолжал он. — Тебе ещё...       Он не успел договорить, я отдёрнула его руку от себя.       — А можно без рук? — злоба снова просыпалась во мне. — Я вроде бы тебе сегодня всё сказала, не уж то...       Но в одночасье я остановилась, вспомнив, что мы не одни, рядом с нами был Лави. А вот при нём мне не хотелось скандал устраивать.       — Лави, прости, но мне пора. Рада была знакомству.       Не позволив ему сказать ни слова, я схватила за шиворот рубашки Нагами и поволокла его за собой.       По приходу домой разборки были, но после этого так называемого моего «редактора» я выкинула на улицу. Я не подписывалась на то, чтобв все занозы в панцире жили у меня.       Бесит. Раздражает. Выбешивает. Ненавижу. Хочу уничтожить. Где же всё моё равнодушие? Куда оно пропало? Но как только в моих мыслях проплывает Лави, всё уходит на самотёк. Я успокаиваюсь, а в душе наступает тепло. Но я знаю: это нехорошо. Мне стоит забыть о своём новом знакомом и о том, из-за кого я потом свои нервные клетки не вылечу.       А вот подарочек, я решила пока не выкидывать. И теперь в моей комнате единственные цветы, хоть и искусственные.

То чувство, когда уже ничего не в радость.

      Когда в твоём существовании нет места никому и ничему, тебе уже всё равно больно понимать, что ничего уже не удивляет, чувствовать, как тебе одиноко. Когда сердце разрывается, и крик, дикий крик, что внутри, напрочь оглушает, тебя будто накрывает холодной волной океана разбитой жизни, разрушенных надежд, в прах сожженных мечтаний и грёз. То чувство пустоты, когда каждая секунда пребывания приближает к гибели души, на мелкие кусочки разрывает, уничтожает всё, что было. Уже не видишь ничего, всё серо и невзрачно, нет неба, нет света, нет воздуха. Когда ты сам понимаешь, что это конец, будто ты падаешь в бездну, а другие смотрят, смотрят, как ты летишь, и улыбаются... у них всё хорошо, ведь это не они, а ты духовно умираешь на их глазах. Уже ничего не осталось, прах души развеял ветер и унёс что-то и куда-то, и это тебе необходимо, но уже ничего не вернуть. Ты понимаешь, что конец твой близок.