***
Сорок восемь часов назад. Трискалион. Звуки в здании постепенно затихают, на прощание отзываясь хлопками многочисленных дверей. Усталые агенты покидают родные пенаты с чувством выполненного долга, не особо задумываясь о том, что главный корень их проблем и причина бессонных ночей большинства первоклассных шпионов мирно восседает в кожаном кресле прямо над их головами. И сегодня у этой причины есть все основания задержаться в этом кресле в ожидании, когда последний Элвис в его колоде покинет здание. Александр Пирс не привык сверяться с часами – статус позволяет относиться к чужому времени с пренебрежением и бестактно опаздывать там, куда остальные несутся на скорости спорткара с неисправными тормозами. Но именно сегодня его взгляд с завидной периодичностью скользит по настенным ходикам, сверяя положение минутной стрелки. Пять пятьдесят девять. Ждать осталось недолго. - Мистер Пирс, - раздается с потолка прохладный голос электронного секретаря – Входящий вызов с неизвестного номера. - Отлично. Активируй протокол безопасности. - Протокол безопасности активирован, – в подтверждение слов искусственного интеллекта металлические жалюзи на окнах спешно ползут вниз – Абонент все еще ожидает ответа. - Соединяй. - Мистер Пирс, рад слышать вас в добром здравии, – высокий, хрипловатый голос резкими нотами сыплется из динамиков. - Отбросим церемониал, Картер. Ближе к делу. - Мы успешно расконсервировали проект «Зимний Солдат» и провели ряд тестов. Физические параметры в норме, мышечная активность не нарушена, реакция на раздражители на максимальном уровне. - Думаешь, я задержался только для того, чтобы услышать то, что и так знаю? - Простите, сэр. При тестировании мозговой активности были выявлены серьезные отклонения. Амплитуда колебаний нервных импульсов, исходящих из лимбической системы, превышает все архивные показатели. - Хочешь сказать, объект нестабилен? - Нет, сэр. Основные показатели не выходят за пределы нормы, определенной доктором Зола при создании проекта. Проблема в том, что он сдерживает нервные импульсы усилием воли. - Воли? – губы Пирса растягивает циничная усмешка, но пальцы предательски начинают перебирать корпус авторучки, выдавая скрытую нервозность – У него нет воли. - Вы знаете мое мнение по данному вопросу, сэр, но не мне спорить с вами. Я лишь должен сообщить вам, что наличие такого рода импульсов говорит о подавляемых… желаниях. Объект будет подчиняться беспрекословно, но… Как бы это сказать… Осознанно, а не интуитивно, как было запланировано ранее. - Что мы можем сделать? - Пока ничего, сэр. Он находится в боевой готовности, он прекрасно воспринимает приказы и анализирует цели. Это ведь все, что нам нужно? - Нет, Картер. Нам нужно, чтобы он подчинился полностью. Думающий солдат – ненадежный солдат. - Я предполагал такой ответ, сэр. Со своей стороны могу предложить пока не предпринимать никаких активных действий, но провести ряд тестов. - Например? - Выясним, насколько сильно это подавляемое желание и что конкретно оно подразумевает, а затем выберем способ его искоренения. По крайней мере, так мы не рискуем разрушить психику объекта окончательно. - Такой вариант меня не устраивает. Мы ограничены во времени и не можем размениваться на псевдонаучный бред. - При всем уважении, сэр, многочисленные манипуляции над психикой Зимнего Солдата привели к частичному распаду личности. Если мы сейчас будем действовать радикально, в дальнейшем можем полностью лишиться агента. Дайте нам шанс, и будьте уверены – вы останетесь довольны результатом. Пирс медленно вдыхает и выдыхает, успокаивая бунтующие нервы. Ситуация набирает обороты на космической скорости, вплотную подводя к двум вариантам развития событий, ни один из которых Александра не устраивает. Превратить Зимнего Солдата в безмозглый овощ, значит потерять лучший козырь в этой многоходовке. Спустить поводок и дать свободу – тоже паршиво, и грозит не только грандиозным провалом операции, но и новым врагом в личном табеле Пирса. В любом случае, дело пахнет керосином, и Александр более чем явно ощущает, как под его задницей раскачивается пороховая бочка с догорающим фитилем. - Ладно, – после некоторой паузы отвечает председатель – У тебя будет две недели. Дальнейшая судьба эксперимента – по результатам. - Принято, сэр. - И, Картер… Если объект выйдет из-под контроля, я лично позабочусь о твоем будущем. Ты меня понял? - Да, сэр, – даже сквозь динамики слышно, как ученый нервно глотает ком в горле, что в глубине души радует Пирса. Страх – вот что помогает ему держать под контролем эту свору бесхарактерных, бесхребетных лабораторных крыс. – Кстати, психологи, работавшие с объектом, выдвинули гипотезу касательно его состояния. Кажется, подавляемое желание носит… сексуальный характер. - Ты тратишь мое личное время на пустой треп, Картер. Жду ежедневного отчета о ходе теста. - Конечно, сэр. Всего доброго. Тихий щелчок возвещает о том, что собеседник положил трубку. Пирс же продолжает рассеянно вращать в пальцах сверкающую трубочку «паркера», пытаясь уложить на правильную полочку в голове эту абсурдную мысль: причиной, ставящей под угрозу все его планы, является банальный недотрах.***
Мгновение непозволительно растягивается, заставляя Барнса тихо сатанеть. Девка, распластанная на кровати, в чем мать родила, непрерывно хнычет, уткнувшись лицом в подушку, и словно упорно отказывается отреагировать на факт возвращения хозяина комнаты. Иллюзия хрупкости тела рушится осколками, уступая место неестественному раздражению – выяснять обстоятельства желания не остается, хочется лишь выкинуть эту груду биомусора к чертовой матери. - Пошла вон, – хрипло выдавливает из себя Зимний, крепче стискивая левый бионический кулак. Единственное, что заставляет его оттягивать момент, когда ее шея хрустнет в его пальцах, так это неопределенность цели, с которой Хозяин подсунул это существо в его жилище. Незнакомка тем временем судорожно сжимается в комок, отчаянно пытаясь притянуть к себе скованную кандалами руку. Сквозь подушку слышится неясное бормотание, перемежающееся сдавленными рыданиями – более жалкого, убогого зрелища Барнсу, сколь мало он себя помнит, видеть еще не доводилось. - Я сказал, пошла вон! – сдерживать демона на цепи становится все труднее, и после секундной борьбы с самим собой зверь срывается, посылая ко всем чертям замыслы высшего руководства. Бернс крепко перехватывает бионикой цепь наручников и дергает ее с такой силой, что намертво приваренная к каркасу металлическая спинка кровати со скорбным скрежетом отрывается, утягивая за собой девчонку. Костлявое тело повисает в воздухе жалким мешком плоти и замирает. Впрочем, от взгляда Солдата не укрывается тот факт, что она напряжена до предела – не то собирается дать отпор, не то готова обделаться прямо на бетонный пол от страха. Выяснять, что именно входит в планы девки, он, в общем-то, не собирается, поэтому, несколько раз встряхнув свою жертву в воздухе, отправляет ее в короткий полет головой вперед, прямо в распахнутую настежь дверь, которую тут же с силой захлопывает за ней, вполне ясно давая понять, что следующий, кто полезет в его комнату без весомой причины, получит путевку в ближайший морг. Однако спустя два часа, когда в дверь вновь распахивается и в нее проскальзывает пара зашуганных охранников, Барнсу становится на них ровным счетом плевать. Демон внутри мирно сидит на привязи, блаженно набирая полные легкие седатива, пущенного вместе с воздухом в вентиляционную систему, и слабое мельтешение двух заморышей, пытающихся вытянуть из его комнаты безнадежно сломанную кровать, его никоим образом не беспокоит. Не раздражает и тот факт, что спустя еще полчаса в эту же дверь втаскивают новую кушетку. Двухместную. Однако когда дверь распахивается в третий раз, и в нее под аккомпанемент криков баньши волоком втаскивают отчаянно сопротивляющуюся девчонку, сверкающую гигантской гематомой космического цвета на лбу, Барнс не удерживается от того, чтобы констатировать факт абсолютной абсурдности ситуации коротким «пиздец», безразлично брошенным на чистом русском. Девку бесцеремонно прикладывают по голове дубинкой по меньшей мере три раза прежде, чем швырнуть на каменный пол прямо перед Солдатом. Видимо, взгляд, которым он одарил эту мизансцену, вполне отражает его мнение по поводу происходящего – двоих охранников как ветром сдувает. Третий же, то ли слишком храбрый, то ли откровенно умственно отсталый, нервно замирает в проходе, теребя наградной значок на отвороте кителя, и словно ждет, когда Барнс сорвется и задаст самый уместный в данном случае вопрос: какого черта здесь происходит? Впрочем, обстановку вовремя успевает разрядить Рамлоу, вошедший в комнату в сопровождении пяти агентов, тут же взявших Барнса на мушку. - Свали, – коротко шикает Брок, и солдат, зависший было у выхода, тут же испаряется. Кажется, Рамлоу вообще не волнует тот факт, что на полу ворочается и стенает голое тело с явными следами жестоких побоев – его взгляд все так же прикован к Зимнему Солдату, – Поднимайся, тебя вызывает Картер. Барнс выполняет приказ молча и без сопротивления, направляясь следом за агентом. Спинным мозгом он ощущает слепой взгляд пяти дул автоматов, упершийся промеж лопаток. Что же, ему не привыкать к такому раскладу: персональное место и время - не его валюта, и рассчитываться свободой с ним никто не собирается, как никто не собирается спрашивать его мнения о приказах начальства и событиях, которые происходят в его личном пространстве. Впрочем, любая форма отношения к нему окружающих ему давно стала до глубокой промежности чертовой бабушки - самосознание хладнокровно констатирует факты происходящего, не размениваясь на лишние эмоции, и смиренно выполняет порой бредовые и нелогичные приказы, не задумываясь об их последствиях лично для него. И все-таки Барнс не может отделаться от ощущения де жа вю, подсказывающего, что настоящий театр абсурда еще впереди и в очередной игре, которую затеяли наверху, его партия заранее определена.