Слаще мёда

Прилавки, голоса, звон монет, притаившийся в толпе воришка, наметивший цель, шуршание ткани, удар топора по свежему куску мяса, крик торговца, резкий запах специй смешивается с запахом свежего мяса и вся эта зловония ударяет по самым чувствительным рецепторам в носу… Рынок. Так каждое утро Рафик иерусалимского бюро подмечает бессвязную череду вещей и событий, в попытке отвлечься от скуки в бюро. Этот день не был особенным, просто сейчас все казалось немного оживленнее, ярче, светлее: сегодня приедет Альтаир. Эта мысль растягивала время до бесконечности. Малик обошел еще пару прилавков, просто осматривая товар и не желая возвращаться в бюро, но рука начинала ныть от тяжести покупок и требовательно тянула вернуться «домой». Еще минута и он уже быстро шагает по маленьким улочкам к черному входу в бюро. Наконец он вернулся к своей тихой и одинокой обители. Спокойно поставил на полку пару новых книг, которыми он займется позже и теперь довольно осматривал небольшой кусок мяса и несколько специй, а также маленький мешочек опьяняющей и дурманящей рассудок смеси. Но вызов мозга и желание насыпать смесь в кальян были жестоко проигнорированы и, дабы не искушать себя: араб просто убрал желанный мешочек за книги, туда, где никто не станет искать. Обернувшись к столу, он с тоской обнаружил все те же карты, перья, книги… Дни идут, и ничего не меняется. Стены давят, карты заучены наизусть, книги перечитаны не один десяток раз, каждодневная уборка не приносит успокоения, тишина сводит с ума, одиночество-боль. Иногда хочется завыть волком и проклинать все на свете, но он держит себя в руках, он глава бюро и никогда не покажет своей слабости, даже самому себе. Разговоры становятся самым желанным развлечением, но уставшие ассассины не всегда готовы поговорить, а одиночные шахматные партии уже сводят с ума и медленно ведут к раздвоению личности. Иногда вся эта каждодневная мука разбавляется визитами Альтаира, но он приходит сюда лишь затем, чтобы на несколько часов заставить их души слиться в одно целое, а затем уйти... Многие ассассины уже давно имеют свою семью и детей, где после каждого задания их приласкают и полюбят, но для Малика эти мысли являются злобной паранойей, которая снедает его изнутри. «Нет. Семья это лишний повод волноваться…да и затраты какие…» мозг яростно продолжает отбивать свои же мысли, лишь бы душе стало спокойнее и вся боль ушла… «Как же все надоело…опять и опять эти мысли, эта…» На мгновение стало непривычно тихо, а затем деревянные балки крыши скрипнули под весом переступающих ног. «Он приехал» это все о чем мог сейчас думать воспаленный мозг Рафика бюро. Он медленно встал за свой стол и с серьезным видом принялся заниматься картой, прекрасно понимая, что маски одеты, занавес поднят, игра началась. Еще пара балок скрипнула, а затем тихий прыжок и вот: он уже вошел в проход, разделяющий две комнаты. Гордый, надменный, властный хищник с походкой короля, широкой грудью, сильными и грубыми руками, кожей цвета темного песка, пухлыми губами, которые хочется прокусить до крови, острым и невыносимо горячим языком, который хочется вырвать, как только его владелец открывает рот и с божественными, прожигающими насквозь глазами. Вот каким его видел Малик, вот каким он его хотел. *** «Сейчас опять все будет, как было всегда. Молчание-пара цепких замечаний-пауза-предложение остаться-лживое нежелание говорить-игнорирование до тех пор, пока я сам не начну действовать.… А ведь он ждал меня. Должен был ждать». Альтаир делает несколько шагов до стола, и молчание прерывает недовольный голос. - Чего тебе здесь нужно? Опять пришел на одну ночь? Я не хочу тебя видеть или говорить с тобой. У тебя здесь нет никаких заданий, так что убирайся. «Ну вот. Я же говорил. Сейчас я буду стоять тут пару тройку минут и…» не успел он закончить мысль, как его прервали. - Ладно, можешь остаться, если хочешь. Но тебе придется доставить эти карты (палец араба тыкает в десятку свертков) одному торговцу, он будет ждать тебя… «Бла бла бла… Его губы что-то недовольно бормочут, сегодня он не терпелив и я вижу, что он точно ждал меня. Ему скучно, но он будет упираться до последнего и возможно еще сильнее, чем обычно. Он затеял очередную игру. Зачем тебе все это? Разве мало того, что я просто пришел к тебе? Ты ведь хочешь поговорить, я знаю». Мысли кружили в голове ассассина и не давали ему сосредоточиться на колких словах, которые сейчас слетают с этих губ. «Слаще меда» подумал Альтаир и облизнул свои, потрескавшиеся от сухого ветра и отсутствия глотка воды на протяжении всего дня. Его размышления были прерваны знатным ударов по голове картами, которые нужно было доставить. Альтаир сразу очнулся из мира мыслей, живо и недовольно глянул на араба, что стоял напротив него, держа в руке связку карт. На его лице явно читались все оскорбления, которые всегда летели в спину заносчивого гордеца, но никаких других эмоций…маска. Альтаир медленно протягивает руку за картами, стараясь своими пальцами провести по пальцам хозяина бюро и заставить пробежать по их телам одну маленькую искорку, с которой все всегда начинается. Ничего не выходит, он отдёргивает руку, давая понять, что разговор, который так и не начался, окончен. Ассассину придется доставить карты. Они молча распрощались взглядами, но прощание будет коротким. Они оба знали, что задание будет выполнено быстро и что он вернется к Малику, чтобы заставить того сопротивляться и сломать все его попытки остановить это безумие, которое они оба так долго ждали. *** «Он возомнил себя королем. Думает, что просто вломится сюда, и получит все, чего хочет? Ну, уж нет. Ему придется побегать. Придется ждать столько же, сколько жду его я.» На лице араба расползлась самодовольная, наглая ухмылка. Он был доволен собой и в подтверждении своих мыслей, достал больше десятка охапок карт, книг и небольших свертков, которые нужно было разнести в течении следующего месяца. «Зачем же так долго ждать?» подумалось ему. «А разве ты сам не хочешь этого? Зачем оттягивать сладострастный момент?» подсознательное противное второе «Я» быстро дало о себе знать. «Не твое дело хочу или нет. Альтаир должен учиться терпению. Пусть познает муку ожидания» Так могло бы продолжаться вечно, если бы араб не поймал себя на мысли, что спорит сам с собой и что до добра подобное не доведет. Альтаир не заставил себя ждать. Прошло совсем немного времени, и он появился на пороге комнаты, тут же застыв и начиная закипать от гнева при виде всей этой кучи на столе. Лицо Малика не выдает никаких эмоций, но в душе он пляшет и улыбается, он все-таки добился своего: он взбесил столь любимого и ненавистного ему человека. В воздухе висит молчание и уже в следующий момент становится невозможно дышать от растущего напряжения между двумя мужчинами, испепеляющими друг друга глазами. Альтаир снова одевает каменную маску и только глаза сейчас говорят о том, что он намерен сделать. Беспощадно пожирая друга глазами, он медленной хищной походкой доходит до стола. Каждый нерв посылает экстренные сигналы в голову Малика, заставляя того напрячь каждую мышцу и замереть опершись рукой на стол, в ожидании выпада. Но ничего не происходит. Проходит минута, еще одна. Кажется, именно сейчас два хищника сцепятся в схватке за главенство, еще миг и два тела будут биться в экстазе от напряжения, ожидания и такого желанного наслаждения. «Ну, давай же» подумалось кому-то. И словно в ответ на эти мысли, Альтаир схватил Малика за джеллабе, украшенный белыми маркировками и с силой рванул его на себя, заставляя Рафика пролететь через стол, сметая собой все книги, свертки, карты и перья, и приземлиться на пол прямо у ног наглеца. Один четкий удар по ноге и вот хищник уже лежит рядом с жертвой. Переворот, Малик сидит на груди своего соперника, сжимая единственной рукой крепкую шею, перекрывая любую возможность вдохнуть. «Наверняка останется синяк…» думается ему мимолетно. -Неужели ты решил показать свой характер? Или это мимолетное желание побыть сверху? – наконец произносит Альтаир, обеими руками убравший с шеи тяжелый захват, желая вернуть себе власть и контроль. По комнате проносится тяжелые, хриплые вздохи оказавшегося прижатым Орла и рычание Короля, который жаждал получить контроль. Оба чувствуют непреодолимое желание оказаться сверху и показать свою силу, но преимущество есть только у одного из них. Альтаир ловко перехватывает руку главы бюро своей, а второй рукой жадно дотягивается до паха соперника и с силой сжимает, заставляя того издать хриплый стон от боли и наслаждения. Он чувствует набухший, твердый, пульсирующий в один такт с сердцем орган, желающий выпрыгнуть на свободу, отчего у него самого возникает безумное желание освободиться от своих, уже начинающих мешать, штанов. Ассассин с силой роняет друга на бок и заваливается сверху, стараясь оказаться на уровне с его губами. После недолгой возни и борьба за главенство, Орлу удается получить контроль над Королем: крепко прижимает его руку к полу и с силой вжимается своим пахом в его, оба сдерживаются, стараясь не стонать. Альтаир напоминает алчного безумца с горящими глазами, а Малик яростного хищника, загнанного в клетку. Они оба уже изнемогают от желания, но чем дольше затянутся сладкие мучения, тем ярче будет их соединение. Попытка укусить за нижнюю губу Рафика оказывается безуспешной, тот лишь ворочает головой, злобно рыча от сильного давления на ноющий орган, скрежет зубов и попытка убедить словами сдаться. -Прекрати сопротивляться. Ты ждал этого столько же, сколько и я. А сейчас изображаешь из себя ребенка, зная, что это неизбежно.- Ассассин с силой надавил на пах жертвы и потерся об него, заставляя обоих выть от желания, а свободной рукой стал быстро снимать кожаный и развязывая красный пояса. Расправившись с поясами, он набросился на робу, стал быстро ее расстегивать и вот…его рука уже лежит на горячей влажной груди Малика. На секунду замерев, он стал водить рукой от ключицы до пупка и обратно, потом к шее, слегка сдавливая, и погладив щеку, наконец, смог поймать эти вредные мягкие губы, придерживая рукой его лицо, чтобы он не смел отвернуться. Мягкий не настойчивый поцелуй. - Слаще меда – он проговорил это прямо ему в губы, не желая прерывать поцелуй, затишье, минутное молчание и недовольное сверление взглядом. Защита рухнула, Малик поцеловал его, приоткрывая рот и жадно исследуя его рот своим языком. Укус: жадный и болезненный. Ответное ласкание губ и вот они уже обнимают друг друга, стараясь побыстрее раздеть и получить доступ к телам друг друга. Капюшон и джеллабе, пояс и наручи, роба, еще одна роба, пояс, рубаха и сапоги, все это кучей валяется где-то рядом. Орел навис над главой бюро и жадно теребил его губы, стараясь взять как можно больше. Он лежал на нем и, заставив раздвинуть ноги, старался стянуть штаны, то ли свои, то ли Малика…