* * *
Зря Наруто волновался из-за свечей и цветов, скромненько украшающих накрытый на две персоны стол. Оттенок легкой романтики пришелся сейчас весьма кстати, как и вино, которое альфа медленно смаковал, с упоением любуясь уже основательно своим Учихой, чью сладость запаха ощутимо разбавляли пряные ноты альфы. Ярче, чем после первого раза, буквально наслаиваясь друг на друга. Саске сидел напротив, с намотанным на бедра сиреневым полотенцем, и самозабвенно наслаждался уже второй порцией одного из любимых блюд из-под рук своего очень полезного в хозяйстве самца, в то время как сам Узумаки знатным аппетитом сегодня не отличался. — Ты чего? — взволнованно полюбопытствовал омега, озадаченный внезапно серьезным лицом Наруто. — Да, так… Хорошо всё. Просто, на сон похоже, — вновь заулыбался. — Ох, Узумаки… — с безысходностью в голосе прокомментировал Саске, запивая яство щедрым глотком вина. — Я тут без тебя едва умом не тронулся. Ни ответа, ни привета, даже навестить нельзя было. — В этом плане я оказался ограничен строгой программой лечения. Помимо акушеров и эндокринологов, проходил обследование у психотерапевта и посещал психоаналитика. Из-за отмены некоторых препаратов возникли свои нюансы, но я не хочу об этом говорить. Альфу внезапно осенило нахлынувшим беспокойством. С другой стороны, с пережитым ранее потоком эмоций сложно не отключиться от всего остального мира с его деталями. Он вроде бы и рад тому, что пришло на ум, но, одновременно с этим, его переполняет нечто сродни печали. — Твое аннулированное удостоверение… Что это значит, Саске? Продолжая невозмутимо жевать, омега пожимает плечами: — Помнишь стрелковый отряд «Химера212»? У меня пять лет назад с ними годовой контракт был. Экспериментальный, так сказать. Узумаки хмыкнул. Еще бы он не помнил про эту пафосную снайперскую команду, подавляющим числом состоящую из таких вот омег, как Учиха и единиц бет, уровнем мозгов не ниже Шикамару. Элитное подразделение, мать их. Тем отрядом, где отслуживался Учиха, командует как раз таки шурин Нары — Гаара, который в следующем году майора получает, как и его супруг Неджи. Кстати, Узумаки грешным делом ревновал одно время Учиху к Гааре, он в то время, естественно, не знал, что это всего лишь «подружайки» со своими омежьими секретами, а не попытка променять своего, тогда еще друга «Три Б», на красноволосого омежку с жутковатым татуажем век. — К ним переводом оформляюсь во вторую команду, — поделился Саске, под интенсивные размышления своего альфы. — Мое звание и опыт освобождают меня от массы всяких нелепых проверок и практических экзаменов, да и я, в принципе, на хорошем счету там остался. Поэтому принимают с распростертыми объятиями. — Фу-х, у меня аж от души отлегло. А то я себя виноватым перед тобой чувствовал за то, что ты, вроде как, любимую работу бросаешь, хоть тебе на ней и не место, — не выдержав, альфа подсел к омеге, уложив лохматую голову ему на плечо. Здорово, что Саске переходит в «Химеру», ведь этот отряд как отдельное государство. Свои определенные льготы, достойный оклад, четыре раза в год им дают недельные мини каникулы на период течки. Само собой, оформляют декретные отпуска. — Я ведь еще даже за отпуск не проставился. Так что в среду предстоит пережить прощальное тусе с нашими оглоедами. Вернее, как прощальное… Мы ж все равно не расстаемся. Так и будем дальше дружить. — Ну… С ними я тебе дружить разрешаю, — деловито заявил Наруто, аккуратненько поглаживая бедро, скрытое полотенцем. — Оу, разрешаешь, правда? — картинно усмехнулся Учиха. — А с кем не разрешаешь? — Со всякими адвокатишками, например, — бездумное признание сходу слишком поздно привело Наруто в чувство. — Подожди. А откуда ты про адвоката знаешь? — омега крайне заинтересованно уставился на свою пассию, требуя немедленного ответа. Напряженно сглотнув, альфа понял, что язык его — враг его. — Да так… Ниоткуда. Предположил просто. Ну, ты же знаешь, не люблю я эту профессию неблагодарную. Вот. Мало ли, — развел руками. — Наруто, не придуривайся! Говори, откуда про адвоката знаешь? Явно не от меня. — Господи! — нахмурился Узумаки, честью и кровью решаясь не выдавать информацию, полученную от Итачи. — Экстрасенс я, Саске. «Три Б», еще и провидец. Вражеские знамена у своей территории предчувствую на дальнем расстоянии, машинально встаю на оборонительную позицию, чуть шаг — перегрызу глотки и не поморщусь! Повисшее молчание Учиху немного отрезвило. Глупости… Какая вообще разница, откуда Наруто может знать о таких мелочах, а вот кое-что действительно имеет значение. — Я такой же, — леденящим полушепотом выговаривает омега, объятиями скрестив руки на затылке альфы. Голубые глаза Узумаки застыли в немом вопросе, вероятно желая уточнить, но Саске опередил, в очередной раз выжигая дыру в альфе одним своим взглядом. — Собственник, Наруто. При виде вражеских знамен буду беспощадно рвать глотки, не задавая лишних вопросов. — Боюсь тщетно, — серьезным тоном отозвался Наруто, иронично усмехнувшись. — Почему же? — Потому что я приставучий и всегда буду у тебя на виду, под боком. А еще не дам ни одного повода усомниться в своих чувствах к единственно любимому омеге, — улыбнулся. — Веришь мне? Учиха тоже улыбнулся в ответ. Чуть-чуть, уголками губ. Разумеется, верит, потому что чувствует это каждой клеточкой тела и каждой частичкой души. А приставучесть Наруто омеге даже нравится, и вообще, всё в нем нравится, но Саске об этом умолчит. Должны же у него оставаться хоть какие-то омежьи секреты.Часть 6
22 декабря 2015 г. в 17:30
Перед взором Наруто динамично всплывали странные образы, беспрестанно и абсурдно меняясь с одного на другой: вроде, знакомые лица, но незнакомые коридоры, предметы, кардинально трансформирующиеся в совсем иные, стоило к ним прикоснуться. Где-то слышались мужские голоса и смех, хотя Узумаки на сто процентов был уверен, что находится совершенно один внутри, как оказалось, заброшенного корпуса. Собственное состояние настолько туманное, что больше напоминает пьяный угар, а то и откровенную наркоманию. Альфа внимательно вглядывается в темное пространство перед собой: маленькая комнатушка, лишенная мебели, с единственным и завешанным окном, а в углу подвешена к балке большая круглая клетка с шумными птичками. Подойдя ближе к клетке, Узумаки натыкается на огромного коричневого кота, который обходит клетку туда-сюда, не зная каким способом добраться до птичек крупными, будто плюшевыми лапками. Завидев альфу, кот внезапно останавливается, пристально вглядываясь в гостя комнаты огромными глазами.
— Наруто, — громко обращается зверь, почему-то голосом Шикамару. — Наруто-о-о…
— Чего тебе, глупое животное? — мямлит альфа, поежившись от внезапного ощущения холода.
— Узумаки, ты охренел? — звучит упреждающе в самое ухо. — Просыпайся!
Резкая встряска за плечо, и Наруто медленно отходит от состояния полудремы, в кою погрузился, обласканный проделанной работой и мягким креслом в кабинете Какаши Хатаке, где действительно оказалось прохладно, поскольку альфа поленился закрыть окно, прежде чем расслабиться.
Рядом, подобно надзирателю, стоит Шикамару. Смотрит сверху вниз, будто сканируя чуточку разморенного товарища, пока тот вспоминает, что делает в кабинете полковника. Ах, точно. Поутру же Хатаке свалил наводить шмон в части, предварительно загрузив Наруто бумажной работой, которую ему самому выполнять — лень.
— Папа, — ознаменовал, улыбаясь, Нара, усевшийся на край столешницы.
— Какой еще папа? — не вкурил альфа, протягивая руку к бутылке минералки.
— Карло, друг мой. Если и дальше будешь вкалывать в том же духе, через месяц боты загнешь. Вон, глянь в зеркало, круги под глаза прописались, ходишь, как пыльным мешком пришибленный, раздражаешься на все подряд. У меня, вообще-то, есть для тебя две новости, труженик, — изобразив пальцами рогатку, Нара прищурился.
— Давай, с хорошей, — на выдохе просит Узумаки, восседая в кресле, будто притомившийся царь на совете с боярами.
— Приказы на повышение пришли с предварительными списками. В феврале тебе капитана присваивают. Поздравляю! — Шикамару протягивает Наруто свою ладонь для рукопожатия. — Мне тоже. Ну и Учихе.
— Вот как, — без лишних эмоций прокомментировал Наруто, отрывая затекшую задницу от кресла. – Ну, хорошо, — старясь прийти в себя, принялся лениво наводить на чужом столе порядок. Сегодня за Узумаки числится лишь дневная программа. Вместо планового дежурства — отгул. Хатаке устал любоваться на блондинистого альфу-зомби и предложил ему хорошенько отоспаться дома, в довесок, лишив всех подработок, минимум, до января.
— Ты, что, совсем не рад? — удивился Нара, стянув с плеча тряпичную болотную сумку с неопознанным реквизитом.
— Почему не рад? Рад, еще как. Видишь, аура радужная, сейчас еще единороги понабегут, и начнется веселая тусовка.
— Темнишь-таки, говнюк. — Шикамару усмехнулся, а затем, как по волшебству, одним резким движением вынул из болотной сумки три противогаза, ткнув допотомной резиной в Наруто.
— Поведай же, под присягой сих отсеченных голов, о грехах своих!
Наруто усмехнулся в ответ, окинув оценивающим взглядом товарища:
— Крепко же тебе Акаши на прошлых учениях по тыкве зарядил…
— Я вас умоляю. Всю жизнь с шилом в заднице расхаживаешь, а тут в унылую канцелярскую крысу скатился, без перерыва и выходных. На личном засада, да? Я ж не ради любопытства спрашиваю. Может, помочь чем-нибудь смогу? В конце концов, товарищи же.
— Спасибо, конечно. Но у меня все в порядке, — непринужденно отмахнулся Наруто.
— Ага. И выглядишь ты прекрасно. Безответная любовь? — вопрос прозвучал почти шепотом.
Надо отдать должное, Шикамару порой тот еще проницательный говнюк, тем не менее, Узумаки от души смеется услышанному.
— С чего ты решил?
Нара в ответ озадаченно пожимает плечами:
— Предположил.
— Ты сказал, новости две, — пресек Наруто, закрыв на ключ один из ящиков чужого стола.
— В январе мы с тобой и еще пара людей летим на федеральную базу. Переподготовку какую-то проходить, — рука товарища-беты, будто молот приговора опускается на плечо альфы. — Почти три недели херней страдать будем, потом домой.
— Час от часу — не легче, — бурчит недовольно Наруто, рухнув обратно в кресло.
— Да ладно, не парься. Бывало и хуже. Кстати, чуть не забыл, я тут одного человека поутру встретил, пожелавшего остаться инкогнито. Он тебе вот это передал, — зашарив рукой во внутреннем кармане старой камуфлированной куртки, Шикамару, под сопрано недоумевающего взгляда ядерно-голубых глаз Наруто, достал некую квадратную вещицу, обернутую небольшим пестрым пакетиком, и положил ее на стол перед альфой. — Пойду я. Это ты у нас уработанный отгульщик, а мне с семи и до утра в дежурке торчать, тоска смертная. В столовую лучше сгоняю, пока не закрылась, — напоследок пожимает Узумаки руку. — Бывай. До вторника!
Дождавшись уединения, Наруто с любопытством разворачивает переданный ему пакет. Аккуратно и неторопливо. Инкогнито, значит… Названный ярлык отдавал острым волнением в душе, заставлял сердце биться быстрее, и данные ощущения совсем нельзя было назвать приятными. Перед глазами предстала прямоугольная черная коробочка из плотного, но легкого материала. Гравированная, мрачноватая конструкция отдаленно напоминала скорее макет гроба, нежели футляр для бандерольки. Узорчатые створки коробочки были закрыты на мизерный серебристый замочек, ключ к которому Узумаки вытряхнул из пакета на стол в последнюю очередь. Испытывая еще большее волнение, альфа повернул ключик в замке, с некой опаской добираясь до содержимого загадочного черного ящичка.
Первое, что бросилось в глаза — копия личного ключа от раздевалки, болтающегося на колечке с брелком в виде морского конька, а вид предмета, поверх которого лежала побрякушка, вызвал у Наруто ступор в примеси с легким шоком. Довольно важный документ, вдетый в яркую обложку — его Узумаки видит далеко не впервые и прекрасно знает, что это и кому принадлежит. Поэтому выуживает предмет дрожащей рукой.
Служебное удостоверение старшего лейтенанта Учихи с вклеенной туда черно-белой фотографией, где Саске больше напоминает эмо-переростка, нежели военного человека. Код подразделения, номер команды, личный номер служащего — выученные наизусть отметки перебиты жирным штампом «Аннулировано», датированным вчерашним числом.
Длительно вглядываясь в буквы отчего-то страшного слова, Наруто ловил в них неоднозначный и не совсем скрытый смысл, хотя это оказалось лишним, ведь отправитель диковинной посылки позаботился о ее получателе, написав ему короткое письмо, выстилающее самое дно ящичка.
Вглядываясь в до боли знакомый почерк графитовым карандашом по крафт-бумаге, Узумаки вдумчиво вчитывался в каждое слово, будто перед ним древний манускрипт, а не обыкновенная записка:
«Здравствуй, Наруто. Пишет тебе твой друг, старший лейтенант Учиха Саске, с которым ты, рука об руку, прошел напряженную службу в армии, два контракта в зоне военных действий, ну и все прочее, что весьма нас сблизило. И если ты, Наруто, читаешь эти строки, значит, я уже мертв.
Надо сказать, ты был мне отличным, надежным товарищем по службе и взбалмошным, но хорошим другом. Хочется верить, что я тоже не оплошал в этом плане.
В память о нашей дружбе оставляю тебе свое удостоверение, ключ от нашего общего шкафа в раздевалке и зимнюю полевую куртку, которая висит там же на крючке.
P.S: Она мне все равно большая.
Ну и, конечно, дарю тебе свой черный ящик, в котором ты будешь хранить маленькую память обо мне.
Отныне рядом с тобой, вместо меня, будет тот, кого я прятал в этом черном ящике очень долгое время. Характерная сучка, будущий капитан, да еще и собственник. Но за любовь платит той же монетой. Встретитесь с ним сегодня. На вскидку, в восемь часов. Он тебя навестит.
Прощай, друг. Надеюсь, с прощальным подарком я не ошибся…»
Прочитанные строки ввели Узумаки в состояние, похожее на активный транс: душой он свинтил далеко отсюда, в другой конец города, и лишь физическим телом все еще сидит здесь, в кабинете полковника. Осознав, что в запасе у него едва три часа, Наруто, как ужаленный собирает «прощальные подарки» в свою компактную кожаную сумку, туда же отправляет телефон и ключи от машины, поспешно закрывает чужой кабинет и пулей мчится в раздевалку. Шикамару из дежурки провожал Узумаки озадаченным взглядом, даже забеспокоился — не тронулся ли окончательно его товарищ умом от подозрительной тоски, которую топил в работе…
По дороге в родной район, Наруто откровенно лихачил, будто играя с другими водителями наперегонки. Тем не менее, старался изо всех сил сосредоточиться на дороге, хотя в его нынешнем состоянии это воистину давалось непросто.
Заезд в местный супермаркет, как и поспешная уборка в квартире выполнялись на голом автоматизме. И только приготовление ужина более-менее помогло Узумаки опомниться от волнительного забвения. В конце концов, в приготовление вкусной еды следует вложить душу. Особенно когда ты готовишь одно из любимых блюд Учихи. Свиные отбивные со специями под толстым слоем томатов и сыра. Это первый раз, когда Наруто готовит оное яство персонально для Саске, вне празднования дня рождения последнего. И, с учетом требований гурмана Учихи, блюдо скорее называется «Запеченные томатные куски с отбивными и сыром».
Неизвестно, с помощью чьих высших сил, но в семь-сорок пять: благоухающий после душа, чисто выбритый и наряженный в новенькие домашние шмоточки Наруто притязательно сервировал кухонный стол, выставив на него вазу с цветами и свечи в качестве украшения. Однако, закончив приготовления, панически засомневался. Не глупо ли это выглядит? И вообще, если честно признаться, сейчас ему было не до еды, да и Саске, наверняка, тоже не до нее. Вино… Зачем вино? Топить напряжение в алкоголе? Цветы и свечи… Не слишком ли вульгарно для людей их статуса? Но вносить изменения оказалось поздно, поскольку в дверь раздался короткий звонок.
Недели ожидания болезненным эхом отозвались на периферии сознания, стоило увидеть перед собой Саске в полумраке коридора.
— Привет, — тихо, на выдохе произносит Саске, и голос его гипнотической волной разрезает слух.
Укутанный в пальто и немного засыпанный внезапно начавшимся снегом, омега выглядит до странного мило. От него дьявольски фонит напряжением и волнением, а в остальном: Учиха, как Учиха. Таранит альфу тяжеленным взглядом своих мистических глаз цвета тьмы, окутывая невидимыми цепями, натирающими кожу до крови. По бледно-розоватым губам омеги скользит едва заметная улыбка, от которой, скорее, становится еще более не по себе, и, вероятно оттого Наруто стремительно впился поцелуем в эти самые губы, втащив Саске за руку внутрь прихожей.
Ощущение любимого существа в объятиях, его холодных губ и пленительного запаха, в купаже с пережитой тоской, будоражили кровь, разрушая на корню самообладание. Нет. Ну нет в Саске тягучей нежности, фактически отсутствует тень легкого изящества, свойственного абсолютно всем омегам. Крепкий, выносливый, закаленный суровыми тренировками, и это в нем заводит еще больше.
— Люблю тебя, — как в бреду шептал Наруто. Прервавшись, сжимал омегу в объятиях и вновь припадал к его губам, не позволяя отстраниться.
Зажатый между стеной и телом Узумаки, Саске недовольно застонал, пытаясь сопротивляться жадному натиску альфы, однако Наруто не отступал. Он слишком скучал, слишком ждал наступления этого момента, загибаясь по ночам от ломок по своему омеге. И сейчас от Саске хотелось взыскать хоть частицу живительной ласки, дабы заполнить своеобразные трещины в душе по его милости. Альфа шипит от боли, когда ему в волосы вплетаются пальцы Учихи, оттягивая голову назад, будто в попытке содрать скальп. Узумаки не сразу понимает — это лишь отвлекающий маневр, а еще он ошибся: Саске не пытался сопротивляться, он желал отобрать у альфы бразды лидерства в этой внезапной обжигающей увертюре. Миг, и Наруто сам подпирает стену могучей спиной, ощущая, как натиск омеги заставляет сползти вниз по гладким обоям, покуда альфа не оказывается сидящим на полу, под омегой, страстно и собственнически трахающего его рот своим языком. Такую форму поцелуев сложно толковать иначе. Но, боги преисподней, до чего же восхитительное ощущение.
Выкрав момент, Узумаки освобождает руки, поспешно расстегивает на Учихе пальто, пока сам Саске в неказистой для этого позе, стягивает с себя ботинки. Забравшись пальцами под волокнистый свитер, Наруто ощутил приятное тепло бархатной кожи своего омеги под рукой — это дарило некое душевное облегчение. Его омега, наконец, рядом. Родной, любимый, принявший те чувства, которые так хочется ему дарить.
— Жадный кобель, — необычайно страстно выговаривает Саске на ухо Наруто, сильнее стискивая его бедра своими, позволяя скинуть пальто со своих плеч.
Узумаки ничего не отвечает. Это так, он действительно жадный кобель и всегда таким был по отношению к Учихе, стоило какому-нибудь альфачу пофлиртовать с красавчиком — «бетой». Всё-таки, Наруто — ужасный собственник до персоны Учихи. Грех не сознаться. Наверное, это и есть темная сторона умения преданно и самоотверженно любить засранца.
В голове внезапно переклинивает, вероятно, здравый рассудок неожиданно заглянул на огонек. На первых парах страсти Наруто посчитал, что у него галлюцинации от пережитой тоски, теперь же, пытаясь себя в этом окончательно разубедить, уткнулся носом в бледную шею Учихи, усердно вынюхивая ее, ямочку за ухом и растрепавшиеся волосы.
Омежий запах Саске — он никуда не делся. Все тот же: чувственный, аппетитный аромат покрытой им, Наруто, омеги. Разве что гораздо более интенсивный. Аппетитный запах, зрелый. Аж кровь в жилах кипит. Наверное, в любой другой момент, Узумаки, надышавшись такой прелестью, завелся бы безудержным желанием утащить Учиху в постель, но сейчас запах омеги вносит умиротворение в душу. Успокаивает. Сбивает с альфы животную спесь.
— Ты же говорил, что лежал в клинике, — тихо напомнил Наруто, уже без страсти прижимая к себе Саске, с ясным осознанием, что стерилизованные омеги не способны так чудесно пахнуть.
— Лежал. Лечился, — так же тихо ответил Саске, спустя мгновение молчания. Остыв немного, позволил прочесть оттенок спонтанной грусти в своих глазах. — Многолетний прием химии не проходит даром. И если верить врачам, наличие у меня полноценных течек — большой подарок от природы и моего выносливого генома.
Переварив информацию, Узумаки облегченно вздохнул.
— Вот и чудесно. И, раз такое дело…
— Наруто, — перебил Саске, зажав рот альфы ладонью. — Давай закроем тему. Хорошо?
— Как скажешь. Но, имей ввиду, теперь к твоему здоровью я буду вдвойне внимателен.
Учиха прыснул, скривив губы в ехидной усмешке:
— Я бы посоветовал тебе быть вдвойне внимательным к здоровью твоей взбалмошной белобрысой головы.
— М-м, надо же, а я-то, наивный, поверил, что старший лейтенант — бета похоронил себя в черном гробике, — по-доброму усмехнувшись, проговорил Узумаки.
Сказанное вновь вернуло Саске отяжеленный грустью взгляд, от которого, в данный момент, сделалось тревожно.
— Похоронил, Наруто.
Все, что отражалось через взгляд, просочилось в тихом голосе, затем Наруто ощутил прикосновение к своим губам губ Учихи. Без доли страсти, скорее, с нотками тягучей нежности, будто смакуя ощущения от поцелуя. На самом деле, Саске всегда хотел именно так поцеловать друга «три Б», с тех пор как осознал, что Узумаки побуждает подозрительное половое влечение. Но Наруто знать об этом вовсе не обязательно, потому как не все, что творится в голове омеги должно быть доступно для альфы.
Нежность Саске заставляла Наруто плавиться под потоком безудержных эмоций: долгожданное ощущение близости с любимым омегой, благодарность ему за драгоценный подарок в виде взаимности. Ведь Саске, при его-то характере, фактически переломил себя, принимая статус облюбленного, занятого альфой омеги.
Позволяя рукам настырно гулять под одеждой Учихи, Наруто судорожно осознавал, что хочет его. Прямо сейчас, незамедлительно, всего и без остатка. Он, конечно, планировал дать Саске освоиться, не давить на него и быть максимально осторожным. Но, рядом с Учихой и так никогда ничего не шло по плану, а сейчас, в плену дурманящего запаха, мысли о малейшем промедлении были неприемлемыми. Волна беспощадного жара в теле альфы сметала на своем пути все разумные доводы, заставляя сильнее вжиматься в это сладкое тело напротив. Так, чтобы Саске прочувствовал всю силу желания альфы, чтобы больше никогда не посмел сомневаться ни в чем. Движимый инстинктами и агонией страсти, Наруто старался слиться со своим омегой каждой клеточкой тела.
— Полегче, сумасшедший, — тихо и немного хрипло рассмеялся Саске, круговым движением оглаживая плечи альфы. — Я никуда не убегу.
Наруто судорожно вздохнул, превозмогая почти болезненное возбуждение, и посмотрел на Саске затуманенным взглядом потемневших голубых глаз. Понимая, что внятного ответа от осоловевшего Узумаки он точно не добьется, Саске усмехнулся.
— Я так полагаю… — кивнул в сторону кухни, — пункт «романтический ужин» мы пропускаем?
Темные, соблазняющие нотки в голосе Учихи тут же отозвались горячей дрожью во всем теле, заставляя раскаленные желанием мышцы сжаться в восхитительной судороге. Немного отступившее возбуждение скрутило альфу с двойной силой, разжигая доселе не испытываемую страсть. И, под торжествующий смех омеги, Наруто позволил себе сойти с ума.
Происходящее дальше, напоминало скорее опиумный кумар, потому что основательно поплывшее сознание наотрез отказывалось работать в обычном режиме, фиксируя лишь отрывки — тяжелое, учащенное дыхание, капли пота на шее, чуть ниже черноволосого затылка, гипнотический взгляд темных глаз. Манящая, обволакивающая сладость в запахе омеги сводила с ума и Наруто на слепую срывал одежду, сперва свою, затем и омеги, ни на миг не отрывая взгляда от лица Саске, стараясь запомнить каждую черточку, каждую эмоцию. Потом, в следующий раз, он детально медленно, со вкусом насладится умопомрачительным телом омеги, от макушки и до кончиков пальцев ног, все это будет потом. Ведь у них впереди еще так много времени. А сейчас альфа больше всего жаждал добраться, наконец, до этой пряно пахнущей кожи, смять, сжать ее в руках, не думая о том, что завтра на ней, скорее всего, расцветут лиловые пятна синяков, впиться губами и зубами в манящий изгиб шеи, вырывая с уст Саске долгий, требовательный стон.
Учиха в долгу не оставался, утянув Узумаки за собой на узкую кровать, кусал его губы, обводил языком крепкий волевой подбородок. Аромат еще влажных светлых волос, сила напряженно перекатывающихся мышц и гулкий стук пульса в собственных ушах — ощущения приливами накрывали омегу, вынуждая практически выть от желания, чего не случалось даже во время течек. И даже самые незамысловатые ласки сейчас казались изощренной сладкой пыткой, рождающей в горле невыносимую дрожь исступления.
Мимолетное воспоминание о совместно проведенной течке отозвалось фейерверком в душе и сладкой судорогой внизу живота. Настолько хорошо с Узумаки было не только потому, что он умелый и заботливый любовник, подарившей течной омежке все тридцать три удовольствия, а потому что долгое время насильно заточенная в темнице условностей лейтенанта Учихи личность именно в Наруто видела единственного альфу, которого желала познать. Глядя в глаза нависшему над собой Узумаки, Саске на мгновение зажмурился. Мысль о том, что названный человек — его альфа, пока еще не до конца прижилась в мозгу, однако побуждала весьма приятные ассоциации. Теперь, вместо горстей таблеток, избавлением станет эта большая мускулистая бестолочь… Приставучая, соблазнительная, и, наверняка, ревнивая, по воле обстоятельств ставшая фактически родной… Учиха прищурился, жадно вцепляясь в широкие плечи Наруто и стискивая его поясницу икрами. Да, да, бестолочь еще и довольно красивая, и крышесносно благоухает самцом, до дрожи в коленях. Провокационно упершись членом в твердый пресс альфы, омега мимолетно подумал, что не ошибся в своем выборе, отправляясь на интенсивное лечение, но дразнящее ощущение напряженного члена у входа в свое тело выбило из головы неуместные мысли, акцентируя внимание на неистовом желании.
Из груди вырывается громкий глубокий стон в смуглое плечо Наруто. Тесное, но, несмотря на отсутствие течки, обильно влажное нутро охотно принимало в себя не шуточных размеров естество альфы. Нестерпимо приятная теснота пробудила напряжение в теле Саске, и это немного обеспокоило Узумаки. Осыпав лицо и плечи избранника поцелуями, Наруто замер, позволяя омеге привыкнуть. Он в течку-то был ощутимо узким, а сейчас гладкие стеночки почти до боли сжимали в себе член, тем не менее, охотно приняв его на всю длину.
— Давай, — страстно проговаривает на ухо Узумаки Саске, позволяя насладиться собой так, как того требует от Наруто его необузданная страсть, и как того требует сам омега, полностью растворившись в ощущениях и эмоциях.
Жадно сжимая друг друга в объятиях, оба то срываются на стоны, то нашептывают друг другу пошлые нежности, выгибаясь на каждую фрикцию. Целуются, то властно и зло, то нежно, улавливая и заново изучая вкус губ друг друга.
— Хочу как в прошлый раз, — тихо, будто чертовски стесняясь, просит Саске на выдохе, как только Наруто дает ему небольшую передышку — несмотря на скопившуюся страсть, забота об омеге стоит над ней особняком. Всё-таки Учиха только-только после лечения, и это его первый опыт, как омеги, вне течки.
— Что же именно ты хочешь, как в прошлый раз? — так же тихо выговаривает Узумаки, ведя носом по бледной щеке.
Спрятав лицо под завесой волос, омега едва не залился пунцовым цветом. Боги преисподней… ему в следующем году исполнится тридцать лет, а он, как сопливая ромашка, только-только отважившаяся поддаться капризам собственной натуры, стесняется озвучить доверенному альфе свои омежьи сексуальные пожелания. Это ужасно. И стыдно. Все-таки, течка и впрямь хорошенько срывает тормоза…
— Ну? — подначивает Наруто, заключив объятиями руки твердый член Учихи, тем самым выудив из его уст очередной стон.
Прекрасный, темпераментный омега. Черный ангел секса во плоти, безвозвратно присвоивший себе душу Узумаки.
— Хочу тебя сзади, и чтобы ты не сдерживался. А еще мне понравилось, когда ты ласкал меня там языком, — едва не поперхнувшись собственными словами, выложил Саске, настырно тараня Наруто взглядом по-совиному распахнутых глаз.
Сказанное омегой здорово разгорячило аппетиты альфы до жаждущего его ласки избранника. И вряд ли он представляет — насколько возбуждающе прозвучали его слова. Тянуть Наруто не стал, томно поцеловав Учиху, ловко поставил его в коленно-локтевую позу поверх ватного одеяла, приятно огладив татуированную спину до копчика, опускаясь ладонями к упругим ягодицам. Пошло оттопырив аппетитный зад навстречу ласкам альфы, Саске уткнулся лбом в скомканное одеяло, жадно вдыхая запах ткани, пропитавшейся потом и тяжелыми мускусным оттенком запахов омеги и альфы, переплетенных воедино. Возбуждает. Чертовски.
Склонившись над омегой, Наруто целует его поясницу, лаская раскрытый, едва пульсирующий вход пальцами. В запахе омеги проступает знакомая обволакивающая сладость, он почти на пределе, но Узумаки и не думает его отпускать до тех пор, пока вдоволь не насладит всем, чего так требует это чувственное тело. Учиха аритмично дышит, кусая собственную руку, лишь бы не залиться стонами в голос, когда между ягодиц его ласкает юркий язык, то обводя плотное мышечное кольцо, то задевая чувствительные стеночки изнутри. Обильно проступившая смазка щекочет изнанку бедра. Боги… Настолько хорошо, что тяжело терпеть. Высшая пытка оргазмом накрывает тогда, когда набухающий узел заполняет свод на пересечении простаты и шейки матки, заставляя омегу стремительно и обильно кончить, потеряв контроль над телом, и будто вся кровь приливает к голове, накрывая оглушительной пульсацией.
Сцепка — венец сладкой пытки, Учиху всего трясет и выламывает, как и Наруто, стиснувшего омегу в опасно-крепких объятиях, а дальше почти сорок минут отходняка, прежде чем трезво, с благородной усталостью подытожить — ожидание и переломы в пользу лечения стоили, определенно стоили друг друга…