"Ты закрыла сердце на замок, Чтобы я в него войти не смог Или я взломаю твой секрет Или ты сама ответишь мне Любишь, Любишь, Любишь, Любишь, Любишь, любишь, любишь или нет? Любишь, Любишь, Любишь, Любишь, Любишь, любишь, любишь или нет? Секрет… Ты убила все свои игрушки Ты закрыла маме рот подушкой Чтобы никто не выдал секрет Чтобы мне никто не дал ответ Любишь, любишь, любишь, любишь, Любишь, любишь, любишь или нет? Любишь, любишь, любишь, любишь, Любишь, любишь, любишь или нет? Секрет..." © Агата Кристи
Новый тост за крутых парней звучит предсказуемо громко и гордо, несмотря на невнятную дикцию лидера отряда. Тост десятый, а, может, тринадцатый, Наруто уже сбился со счета, опрокидывая в себя очередную порцию вискаря, морщится, ощущая горькое послевкусие. Сквозь алкогольный дурман, прочно окутавший усталый мозг, Узумаки остро ощущал неправильность происходящего, наблюдая, как тлеет огонек на кончике сигареты, зажатой в пальцах лучшего друга. Саске вразвалочку посиживал у самого края стола и будто вообще не принадлежал шумному коллективу, попивая вместо виски легкую бодягу, от которой не опьянеешь толком. Бледное, чертовски задумчивое лицо Учихи было почти наполовину скрыто прядями неровно отросших чёрных волос, что добавляло его суровой и одновременно слащавой физиономии толику драматизма. Надо сказать, сегодня Саске выделялся из коллектива не только отказом от крепкого алкоголя, но и повседневной гражданской одеждой в виде темно-серых джинсов и узкой синей футболки, пафосно облегающей натренированное годами тело. Естественно, не блядей же очаровывать крутизной приехал, поэтому на хер не сдалась штабная спецовка. Но, да пофиг. Это мелочи. А вот то, что Саске начал курить, мать его, натуральный предвестник Армагеддона! И Наруто особенно поражало одно — никто не замечает происходящих с Учихой броских перемен. Прочие тупо видят поверхность ледяной маски, присущей этому чрезмерно горделивому бете, но Наруто… О, за прошедшие годы он научился видеть многое сквозь неё, замечать болезненный излом губ и легкую дрожь пальцев, и тьму, которую не мог прогнать из черных глаз ни густой синеватый дым, ни алкоголь. И Саске с каждым годом глубже проваливается в непроглядную толщу своей новой подруги-тьмы, не просто променяв на нее коллективные посиделки, но и практически постоянное общество своего лучшего друга в лице Наруто. Последнего оный расклад раздражал, злил и заставлял чувствовать себя беспомощным. Беспомощность — полное противоречие природе такого взбалмошного альфы, как Наруто, оттого он адски бесился временами, ибо знал: нет смысла спрашивать ублюдка, в чем же дело: в ответ нагрянет партизанское молчание, и продлится оное до лучших времен. Что остается делать? Ответ прост — выпить ещё. Прочие товарищи веселятся на полную катушку; зал ресторана на цокольном этаже пригородной гостинки то и дело содрогался от громкого смеха и пьяных выкриков. Многовато желающих нашлось отметить успешно проведенную на днях операцию; некоторые столь же успешно приобщили к посиделкам видных омежек из прочих посетителей уютного, презентабельного заведения. Типичная природа альфачей, что с них взять? Да и, отслуживаясь в спецназе, трудно не привыкнуть жить одним днем. Наруто в свои двадцать восемь — не такое уж исключение из правила, за что часто удостаивается пренебрежительных взглядов от Учихи, хотя, чья бы корова мычала. Они с Саске ровесники, а последний, мало того, что со временем становится все более эгоцентричным и менее общительным, так еще и трудоголиком патологическим. Солдат до мозга костей, блять. Иногда настолько раздражает, что хочется врезать ему, как десять лет назад, когда только-только в армию поступили и срались друг с другом, как кошка с собакой. Позже превратности судьбы вылепили надежный дружеский союз альфы и беты, которые не раз спасали друг другу задницы, делили одну на двоих комнату в общаге, да и помаленьку старались удерживать друг друга на плаву в периоды черной полосы. — Пройтись хочу, башка раскалывается, — голос Саске оперативно вырывает Наруто из ступора размышлений, следом в ладонь альфы опускается ключ с квадратным плоским брелком. За неимением мест, номер на ночлежку один на двоих достался. Узумаки слова вымолвить не успевает, как завидный учиший силуэт скрывается с глаз долой в недра коридора, тускло освещенного красноватыми лампами. «Надменный засранец, мать его за ногу…» — Эй, Киба, разливай еще по одной, — стукнув днищем стакана по столу, затребовал Узумаки, прежде чем вальяжно развалиться на бордовом диванчике, пока товарищ охотно начинает новый круг разлива с закономерно новой бутылки. В какой-то момент приглушенный свет мерзостно давит на глаза, водоворот разномастных запахов альф и омег заполоняет пространство вокруг, пробивая на легкую тошноту. Слишком душно. Адски душно. На лбу проступает пот, вынуждая пойти в уборную, умыться. На зеркало оседают мелкие брызги, стоит Наруто тряхнуть влажной лохматой головой, еще секунду назад прибывающей под струей холодной воды. И хмельным, но придирчивым взглядом ярко-голубых глаз альфу буравит собственное отражение. Узумаки фыркает, а потом неторопливо возвращается в зал, едва не сшибив на выходе худосочного бету-незнакомца мускулистой тушей. Постепенно за оккупированным командой столом разразилась бурная пьяная катавасия, и Наруто поймал себя на идиотской мысли — как-то невежливо, да и непривычно веселиться без Учихи. А эти козлы всем своим видом показывают, что им пофигу. С другой стороны, Наруто сам ответил на свой вопрос — они ничего не замечают. Идти за ублюдком на вечерний выгул — не вариант, еще только на хуй никто за сегодня не посылал, ага. Такими темпами Узумаки оказался сидящим у барной стойки, пялясь на рюмку с ядреным коктейлем, вместо того, чтобы уже прикончить его залпом. Переливающиеся блики ламп играют в мокрой копне волос пшеничного цвета, с которых все еще капало на смуглое симпатичное, а еще непривычно недовольное лицо альфы. Пьян, суров и брутален, черно-серая форма с соответствующей бляхой на плече добавляла тому своеобразную мрачную изюминку, и альфа только сейчас додумался снять рубаху и повязать ее себе на бедра, будто намеренно демонстрируя внушительную бицуху сквозь эластичную майку. Наверное, со стороны, и впрямь выглядит мрачно и брутально, иначе бы в него не тыкали сигаретой откуда-то сбоку, как бы намекая — перекури и расслабься, придурок. Альфа рефлекторно принюхивается, смакует сладковатый омежий запах, выгодно приправленный ненавязчивым парфюмом. Улыбается, приметив перед собой определенно породистую сучку в красном коротком ципао, чей цвет выгодно подчеркивает бледность ее кожи и чернь волос, заплетенных в хитрую косу. Красивая девка. Только с помадой переборщила и, судя по лисьему взгляду темно-карих, почти черных глаз, совсем не переборщила с алкоголем, толкая на мысль: неплохо было бы угостить даму мохито, или что они там любят? — Благодарю, но не курю, — отвертелся Наруто, удостоив вниманием и рекламной улыбкой прибывшее к нему фактически под крыло омежье чудо, — Однако, от столь прелестной компании не откажусь. А дальше по избитому сценарию, на который подписались определенно оба заскучавших бедолаг. Выпивали, развлекали друг друга незамысловатыми разговорами, обменивались оголодавшими взглядами до полуночи, как в сказке. А потом, под ручку, навострили путь вверх по лестнице. Да-да, в тот самый номер, который, вроде как, ребята забронировали для Узумаки и Учихи вкупе; но разве упомнишь об этом, когда мнимо счастлив, собираешься оторваться по полной с сексапильной самочкой, да еще и, ко всему прочему, пьян?* * *
Прогулка по ночному кварталу определенно пошла на пользу, вопрос лишь в том, стоило ли ради такого удовольствия уезжать за восемнадцать километров от дома. С другой стороны, желания или нежелания ехать у Саске никто не спрашивал, оповестили о забронированном и уже оплаченном номере и о том, что в назначенное время за ним подъедет служебная машина, ибо о личной господин Учиха не помышляет. При данном раскладе отказываться попросту невежливо. Тем более сработали на днях действительно мастерски, негоже отрываться от коллектива — не поймут. Это сейчас они пьяные в драбадан, и всем похуй. Устало выдохнув и метко закинув пустую бутылку из-под минералки в урну, Саске продефилировал в холл гостиницы, царапнув своим видом и шлейфом одеколона охранника, зависшего на ресепшене. Высокого роста альфа сопроводил гостя заведения пристальным вниманием со стороны, пока тот не скрылся в красном коридоре, предварительно одарив работника фирменным уничижительным взглядом а-ля: «где залез, там и слез». — Где Наруто? — не обнаружив идиота в зале, Учиха обратился к лидеру команды — бете Нара Шикамару, самому трезвому челу из всей собравшейся компании. Был он таковым, вероятно, потому, что додумался притащиться на тусняк с женой, а этой альфе палец в рот не клади — руку отхватит. — Вроде, наверх ушел, если я правильно его понял, — припоминает Нара, и Саске выходит вон, пропуская мимо ушей брошенные ему вслед претензии. Лампы в лестничном пролете среагировали на шаги, озаряя пространство классическим для гостинки красным светом. Напевая случайно всплывшую в памяти мелодию, парень вполне порадовался, что его временами невыносимо шумный друг просто свалил в келью после попойки, без жажды дружеских спаррингов, тяги к задушевным разговорам и прочей свойственной ему на хмельную голову ерунды. Учиха сам безумно хочет забуриться под одеяло и блаженно вырубиться, дабы с утра пораньше свалить из цитадели пьяных игр и бессмысленного съема пассий на ближайшую ночь. Сугубо не его стезя, прочих он за это дело не осуждает. В прихожую номера Саске заходит тихо. Разувшись, и повесив легкую куртку на крючок, столь же тихо проходит в комнату, туда, где встречает его желтоватый свет ночника, приказывая смиренно застыть в дверном проеме, открыв взору черных глаз предсказуемую, но совсем неожиданную для сегодняшней ночи картину. Не сказать, что Наруто непостоянный, он просто такой же трудоголик, как и Саске, если не хуже. Только, в отличии от друга-беты, отрицает наличие у себя этой черты. Узумаки женат на работе. Проблема в том, что ей не засадишь по самые яйца и не отымеешь до стонов, или до притворных криков. Скорее, она отымеет, причем в извращенной форме. Учиха не первый год осведомлен о кобелиных замашках своего друга, но впервые наблюдает за ними в деле. Что за магия такая странная: Наруто — альфа, как альфа, без намеков на диковинную породку. Тем не менее, притягивает к себе исключительно отборное звено, как, например, эта девка под ним: на его фоне миниатюрная, гибкая, с молочно-белой кожей - и, при этом, обладательница жгуче-черной шевелюры, скользящей по бежевым подушкам, будто змея. Обвивает тонкими ногами крепкую поясницу Узумаки, пошло постанывает, пока он втрахивает её в матрас, прожигаемый пристальным взглядом Саске в мощную смуглую спину. И взгляд этот абсолютно неосознанно сфокусирован на Наруто. Ловит каждое его движение, запоминает плавные перекаты мышц под золотистой, от падающего на нее света, кожей, ритмичные фрикции… Учиха долю времени не дышит, заторможенный наплывом чужих феромонов и густого запаха секса. Комната, казалось, полностью им пропитана. Ох уж эта жадная до траха природа самцов… Голова идет кругом, а в теле разливается неприятная волна жара. Привычно взяв себя в руки и медленно выдохнув, Саске уходит, тихонько прикрыв за собой дверь. Ему нужно выпить. Много выпить. Да и подходящая компания не помешает, желательно из редкого экземпляра в виде какой-нибудь видной альфы. На худой конец беты. И Учихе везет, дамочка, испускающая броские альфьи феромоны будто его-то и дожидалась весь вечер, отсиживаясь за дальним столиком у окна. Определенно, Учихе будет где и с кем заночевать.* * *
Что ни смена — гнойный геморрой: мир окончательно пустился во все тяжкие. Сезон экшен-блока был объявлен открытым, а потом Неджи, парень из третьей бригады, угодил в больницу с травмой, и Наруто, то ли по доброте душевной, то ли от большой любви к работе согласился вкалывать в две смены. Целый месяц в изнуряющем режиме: сутки на дежурстве, сутки на личную жизнь дома с диваном, какао и ноутбуком: ни на что другое сил не оставалось. Иногородняя командировка на ближайшую неделю в честь какого-то там мероприятия сюрпризом стала неожиданным и, по большому счету, неприятным. Надо же, именно тогда, когда только-только наступила честно заработанная пара полноценных выходных! Ладно бы отправили в цивилизацию, а тут — близлежащее село, напоминающее зону, общажное проживание. Не хватает только колючей проволоки по периметру и надсмотрщиков в столовой. Из плюсов обещанное добротное трехразовое питание и компания в лице Учихи. — Я мог бы и один съездить, — заявляет Саске, сидя напротив стола полковника Хатаке и снова демонстрируя кирпичную мину, — Пусть Наруто дома отдыхает, уработался за месяц. Кроме того, он невнимательный, всё важное пропустит мимо ушей. А у меня отпуск через полторы недели, готов отышачить за двоих напоследок. Однако жест доброй воли остается отклоненным. Вернее, Узумаки ошибочно принял предложение Саске за жест доброй воли, ибо очень скоро понял — закадычный друг предпочел ехать один, лишь бы не ехать с Наруто. И для альфы, мать вашу, дошедшая до его мозга истина оказалась обидной. — Ты мне сказать ничего не хочешь? — не сдержался Узумаки, выстаивая надзирателем во дворе корпуса, около скамейки, где Учиха накачивает легкие очередной дозой смол и никотина. — Нет, — вопрос вызвал у беты неподдельное удивление, отраженное не только в интонации голоса, но и суровом взгляде, обрушенном тотчас на Наруто. А последний понемногу начинает выходить из себя, глядя в каменную рожу друга и буквально давясь его партизанским молчанием. Нелепость какая-то: столько лет доверяют друг другу не только секреты, но и жизни, а тут — на тебе. Кто бы что ни говорил, а Саске таки будто подменили. Он и раньше не блистал приветливыми замашками, тем не менее, был намного проще, да и улыбался хоть иногда. Теперь же перед Наруто сидит не Учиха, а предпочитающая дружескому общению сигареты и блядо-уединение мрачная статуя, на языке которой — «Я и один справлюсь» всего лишь вежливая интерпретация — «Иди от меня на хуй». — Как хочешь. Послезавтра за тобой заеду. К пяти утра можешь спускаться во двор, — кратко и угрюмо прояснив условия поездки и, не дождавшись никаких ответов, Наруто сваливает внутрь здания, пострадать херней с парнями, пока снова куда-нибудь не выдернули. Дружба дружбой, а сюсюкаться с Саске, как с бабой, альфа не собирается. И если вдруг этот надменный бета позвонит прямо перед отъездом и изъявит желание тащиться на автобусе, лишь бы не в компании Наруто — на здоровье. Чего альфа до последнего и ожидал, однако приятно удивился, приметив из окна своего джипа Учиху, смиренно ждущего обещанного заезда в завесе холодного сентябрьского тумана. — Привет, — закинув небольшой рюкзак и куртку на заднее сиденье, Саске удобнее устраивается в пассажирском кресле, а внимательный до его персоны Наруто подмечает невзрачный учиховский вид и жутковатые круги под глазами, пятые или даже седьмые по Данте. С другой стороны, трудно выглядеть бодрячком в такую рань. Фоном голосит радио, основная трасса пуста и не застелена туманом, смело можно разогнаться дальше сотки, да и Учиха сегодня чуть более разговорчив, чем в последнее время, поэтому есть вероятность, что незамысловатый диалог скоротает неблизкий путь. — Слушай, Саске, у тебя все равно отпуск скоро, может, договоримся старой компанией, съездим куда-нибудь, побалдеем? Чисто избранным кругом. — Прости, но у меня не получится, — на удивление с сожалением отзывается Учиха, сворачивая куртку и прикладывая ее на окно в качестве подушки. — Да ладно! Неужто два месяца безвылазно дома просидишь? — Во вторую половину моего отпуска заграничная пассия моего брата приглашает нас обоих в гости. Без развлечений не останусь, а еще на море поглазею. В первую половину меня ждут личные дела, так что в твоих планах я не участвую. «Блять, какой же засранец…» — мысленно сетует Узумаки, в принципе, смирившись с тем, что нет у него больше лучшего друга. Нет родителей, нет преданных друзей, первая серьезная любовь зафрендзонила, а потом и вовсе вышла замуж. Да не просто за кого-то там, а за полковника Хатаке - друга и наставника, как Узумаки, так и Учихи. Тем не менее, Наруто не склонен ни жаловаться на жизнь, ни держать на людей обиды. Надо же, а ведь именно Саске когда-то, предостерегая, убеждал не увязываться за медичкой из военного госпиталя, мало ли выбора вокруг? А Наруто не послушал, и потом депрессовал, втихаря, месяца три точно. Но, надо сказать, ситуация с Саске расстраивала намного больше. Он ведь родным за десять лет стал. Да и разница в характерах, казалось, лишь поддерживала общую гармонию надежной дружбы. — Знаешь, я тебя не понимаю, — альфа старается, вроде как, и тему сменить, и адекватно разговор поддержать. — В смысле, — отозвался Саске, поглядывая на напарника, и Наруто почему-то замялся. — Ну, например, не понимаю — зачем ты в военку ударился? Да еще и туда, где постоянно надо рисковать своей жопой, спасая других, или ликвидируя всякий сброд. Ты из полной семьи, родители не бедные, таким, как ты, место в дорогих университетах. На худой конец, мог бы Итачи помогать с бизнесом, раз вы оба такие в хлам самостоятельные и независимые, — надо же, до альфы только сейчас дошло, что он ни разу не говорил с Саске на эту тему, хотя Узумаки частенько пылал любопытством. Учиха усмехнулся, с минуту раздумывая над ответом: — Скажем так: мы с Итачи — выходцы чрезмерно консервативной семьи. По меркам нашего рода родиться с яйцами и не альфой — испортить породу. Так что у нас с детства общий сдвиг — доказать миру, что половая принадлежность не определяет ничего в сути личности. Я вполне горд своим делом, несмотря на то, что оно дорого мне обходится. Итачи в этом плане больше повезло, природная харизма льется через край. Не каждый альфа в жесткой сфере бизнеса будет обращаться к омеге «Итачи-сан». Наруто хмыкает, он знаком со старшим Учихой. И, несмотря на заключения его младшенького, точно знает — характером Итачи намного проще и приветливее, нежели Саске, а насчет «сан», то да… Там такая личность, что не проникнуться уважением невозможно. — Душно, — сетуя на возникший климат в салоне, альфа значительно убавил обогрев, Саске же потянулся за своей поклажей, и Наруто невзначай отметил, как у того дрожат руки, перебирая замки на отделах рюкзака. Вынув лишенную этикетки баночку с таблетками, Учиха проглатывает сразу две, обильно запивает минералкой. Спрятав набор тошнотика, украдкой вытирает пот со лба клетчатым платком. И возникшая вкупе картина здорово взволновала Узумаки. — Эй, ты в порядке? — Да, все нормально. Укачало, — как-то слишком резко изловчился Саске. — Может остановимся где-нибудь? — Нет. Всё нормально. Слушай, у тебя в машине курить можно? — Тебе можно, если так хочется, — на самом деле, вопрос друга альфу изумил, но вида Наруто не подал. В конце концов, Саске взрослый мужик, которому виднее: остановиться где-нибудь на чай, или добавить себе нездоровой бледности через курево. По приезде Наруто расписался за полученную на двоих комнату, и, на удивление, она оказалась весьма уютной: прямо как добротный гостиничный номер со всеми удобствами. Саске оперативно занял кровать в углу, подальше от окна, оставив Узумаки ту, которая на светлой стороне, да еще и у батареи. — Сволочь, — шутливо ознаменовал альфа, ведь Учиха прекрасно знает, как тот ненавидит жару. — Зато твоя кровать шире и удобнее, так что мы квиты. Я в душ, — прихватив полотенце и спортивные штаны, Саске скрывается за темной деревянной дверью, щелкнув шпингалетом. Наруто же небрежно скинул с себя тесные шмотки в район неказистого стула, забив на то, что часть из них угодила мимо него. Блаженно растянуться на казенном покрывале — бесценно, после четырех часов езды. Саске появился в комнате минут через десять, бросив внезапно осуждающий взгляд на полуголого Наруто. Право слово, будто вид Узумаки в трусах оскорбил его величество. — Боги, опять стриптиз. Неэтично, знаешь ли, — ни то шутит, ни то ехидничает Учиха, небрежно встряхивая пальцами влажные волосы. — Не сахарный — не растаешь, — Узумаки прищурился, отлепив спину от подушек, — Просто признайся, завидуешь моей бицухе, детка, вот и бесишься. Но, не грусти, ты и в массе-то мне уступаешь, это норма. И нет, я тебя не оскорбляю ни в коем разе, — улыбаясь во все свои тридцать два, белобрысый кретин явно стебется. Саске усмехнулся, но промолчал, вроде как соглашаясь. Чем бы придурок не тешился — лишь бы не доебывался. А вот Наруто действительно засмотрелся на обнаженного по пояс Учиху. Странно ли это, или нормально — альфа никогда не задумывался. Ему нравилось иногда наблюдать за Саске. Какой-то он не такой, как другие. Интересный, да и, чего греха таить, привлекательный. От него пахнет свежестью, травами и ментолом, без намека на тяжелые мускусные ноты, присущие омегам и альфам. Это, пожалуй, всё, что у Саске от беты. Натренированное крепкое тело с точеными рельефами мышц и четкими изгибами наделяет Учиху брутальностью альфы, но природная ловкость и гибкость надменного паршивца превосходят любого альфу и бету в их отделе. Малейшие движения лишены некой массивности, слишком плавные. Скрыта в натуре Саске нежность, что ли? Она даже сейчас проскальзывает, пока он, потягиваясь, смотрит в окно, открывая Наруто обзор на свою спину, где, будто на белом холсте, красуется огромная татуировка черно-сиреневых тонов в виде птицы. Ястреба, кажется. Корпус птицы развернут немного вбок, оттого одно ее крыло ложится Саске к правому плечу, второе частично опоясывает. Альфе страшно представить — насколько болезненно выполнять такого рода рисунки на теле. Чертов Учиха… Даже боль физическую терпит более стойко, нежели прочие в команде. Когда они с Наруто еще не признали друг друга, как друзья, Узумаки, хоть и скрипя зубами, но таки восхищался ублюдком. — Ты раритет музейный во мне узрел? — хмурится Учиха, падая на постель и потянувшись к рюкзаку за планшетом. — Да нет. Красивый. Вот и любуюсь, — вновь заулыбался Узумаки. — Кобель, — безэмоционально бросил Саске, уткнувшись в свой гаджет. Переняв душевую эстафету, Наруто ненадолго оставляет друга одного, после чего, нет, не на зло ему, выходит оттуда с повязанным на бедра темным полотенцем, напевая мелодию из репертуара германских эмо-боев. Складывая одежду в аккуратную стопочку, альфа внезапно зафыркал и засуетился, рассматривая пространство вокруг себя. — Блять, куда же она делась? Напарник на причитания обыденно не реагирует, водя длинными пальцами по сенсорному экрану. — Слушай, ты не видел футболку, в которой я приехал? Вроде поскидал все в одно место, теперь найти не могу. — Понятия не имею, — по-прежнему безэмоционально щебечет Саске, настрачивая сообщение в Фейсбуке, — Вещи надо складывать аккуратно, а не разбрасывать. Тебя этому не учили? — Не начинай. Хм, ну не могла же она исчезнуть, — уже конкретно удивляется альфа, не теряя времени, скинул полотенце и надел чистые шмотки, так и чувствуя на себе всю силу учишьего негодования. — Гномы спёрли. Вероятно, те самые, которые носки воруют, — мрачно шутит бета. — Интересно, что за гномы-фетишисты, которым понадобилась майка, пропахшая пылью, потом и кобелем? Ну да хрен с ней. Ты кому там строчишь? — чисто формально, даже в шутку поинтересовался Наруто, напялив напоследок новенькую белую футболку и вернувшись в горизонтальное положение на кровать. — Ухажерам, Узумаки. У меня целый фанклуб всех мастей, не то, что у некоторых. — Ну... Куда нам, лохам, до вас… — вздыхает. Входящий звонок вынудил Саске отвлечься от своего увлекательного занятия и, прихватив телефон, выйти в коридор. Мамка звонит. Небось, переживает снова… Стоило Учихе слинять, один только хуй знает на каких порывах, то Узумаки тихонько соскочил со своего ложа и вытаращился в чужой планшет, где высветилась вкладка с диалогом между Ястребом-отшельником и Учихой Итачи. Удостоверившись, что нет у засранца никаких ухажеров, Наруто, с чувством выполненного долга, вернул чужую вещь на место, а сам слинял обратно на постель.* * *
Первые два дня на новом месте тянулись хоть и медленно, но довольно интересно. Наруто, благодаря врожденной коммуникабельности, быстро освоился среди местной аудитории и уже успел отгулять с ними внеплановый тусняк. Саске, в основном, отсиживался в их промежуточном жилище, или предпочитал одинокие прогулки. Трепаться вне привычной компании — не его стезя. — Да тебе и в привычной-то в лом, — ворчит Узумаки, в очередной раз закрывая за собой дверь, оставив Саске одного с пачкой чипсов напротив телевизора. Заебал выделываться, как чужие люди, ей-богу. Прогуливаясь по мосту над темной речушкой, Наруто припомнил странное состояние друга-беты по дороге в этот городишко. В тот раз он отговорился укачиванием, но, на самом деле, это странно. У Саске никогда не было проблем с вестибулярным аппаратом, а уж любви к поеданию таблеток Узумаки и вовсе за ним не замечал. А если Учиха болен? И его странное поведение — следствие проблем со здоровьем? Мысленно цепляя одно к другому, альфа вспомнил день, когда полковник Хатаке пообещал некоторым в бригаде, включая Учиху, повышения в звании ближе к январю. Мол за отвагу, массу благих дел и абсолютное отсутствие косяков. Ребята обрадовались, и только Саске вышел из кабинета Хатаке мрачнее ночи, а через пару дней совершенно невзначай выплеснул: сколько заморочек предстоит пережить с медкомиссией. Остальных, например, сей аспект не волновал ничуть. Разве что типка, который обзавелся одышкой неясной этиологии. Зная Учиху и его безграничную преданность работе, в некой мере, зависимость от своего дела, нетрудно поверить: он с ума сойдет, если увидит в медкарте отметку о профессиональной непригодности. При таком раскладе, Саске бесспорно темнит, что и без того за ним заметно. Может быть, в ином случае, Наруто и махнул бы рукой, но сейчас он забеспокоился. И грядущее утро лишь подтверждало опасения альфы в адрес лучшего друга… Землистого цвета лицо Саске вовсе не напоминало лицо выспавшегося отдохнувшего человека. Учиха кошмарно знобило, он мерз, как лысая кошка в неотапливаемой квартире, оттого нарядился, будто на зимовку. Но самое странное происходило с бетой в столовой… Ошеломленный зрелищем Наруто, медленно попивал чай, в то время как Саске, при зверском аппетите, умял кашу с четырьмя кусками хлеба, добротный кусок омлета, а теперь до апельсинового пирога добрался, хотя в обычное время черта с два запихаешь в него сладкое. — Хочешь? — чуть дрожащим голосом полюбопытствовал Узумаки, двигая Учихе и свою порцию тоже, на что Саске уставился на него по-детски удивленным взглядом. — А ты? — Я кашей наелся, — немного прифигев, молвит альфа. И Саске, демонстрируя весьма благодарную физиономию, действительно принимается за очередную порцию вкусно приготовленной еды. Самое смешное, набив брюхо до отказа за завтраком, Учиха выглядеть стал лучше, и озноб его сошел на нет. Будто все, чего не хватало — полноценно наесться. Однако вечером нехорошая симптоматика беты повторилась. Правда, на еду его больше не тянуло, более того, воротило от одного ее вида. И Наруто снова видел, как Саске глотает таблетки. Альфа даже пытался деликатно вывести друга на откровенный разговор, да только засранец пресек все жесты доброй воли, отнекиваясь и выставляя друга полным идиотом, которому слишком много кажется. Простое недомогание — с кем не бывает. В конце концов, все они здесь не киборги, а живые люди. Вечер оба провели, забурившись на кровать Наруто и пялясь в телевизор. Скорее от безделья, чем по большому желанию. Завернутый в одеяло Саске пристроился у батареи со стаканом кофе в руках, Узумаки же предложил на эту ночь поменяться местами, раз несговорчивый и бледный Учиха снова мерзнет. На том и порешили, да не по плану вышло. Под монотонное вещание голосов из телевизора, Наруто постепенно отдавался дреме, в конце концов, захрапев в подушку. А, очнувшись утром, наблюдал невероятную картину: вплотную, у него под боком пригрелся Саске, скрюченный в позе эмбриона. Посапывает тихонько, уткнувшись лохматой головой куда-то в область ребер Узумаки, и тот не в силах сдержать усмешки. Блять, характерный засранец такой милый во сне… В запасе еще два часа, поэтому Узумаки аккуратненько, чтобы не спугнуть, рискует обнять Саске одной рукой, ненавязчиво прижимая его к себе. Так ведь удобнее, наверняка же. И в этих объятиях лично Наруто не видел ничего противоестественного: Учиха фактически родной ему, еще и бета. А бета, как ни покрути, уступает альфе. Так что для Наруто это все равно, что инстинкт оберегать, главное, не говорить про это Саске, а то он же сильный и независимый. Оберегающий талисман, особенно в виде альфы, да еще и Наруто, ему не сдался. Засранец примерно это и заявил, когда очнулся и разворчался, как будто Узумаки ему денег со времен революции задолжал. Но то были цветочки, ибо следом придурок вообще понес какую-то околесицу. — Не трогай меня больше, ладно? — неврастенично просит Учиха, смотрит пристально на Наруто, словно на врага, огромными глазами цвета тьмы. Глотает свои таблетки, сразу три. Мечется около постели туда-сюда, — Какого вообще хуя мне не позволили ехать одному?! Почему именно тебя мне снова приходится терпеть? Заебало! Почему, блять, не Нара или Сай, да кто угодно, черт побери, только не ты! — Твою ж мать! — утробно зарычав, Наруто жестко ловит Саске за руку, едва не выворачивая ее. Наверняка, от такого захвата на бледном запястье завтра расцветет синяк, но поебать. Второй рукой альфа небрежно хватает бету за грудки. Слова Саске не просто задели, они реально взбесили. Альфа вообще не вкурил, с чего этот псих так завелся? — Слушай сюда, принцесска, тащиться с тобой — не моя личная прихоть, поэтому заткнись. Не нравится что-то — иди выбей себе другую комнату! Выпендреж свой засунь себе подальше, я его терпеть не собираюсь, усёк? Несмотря на свойственную своей натуре приветливость и отзывчивость, Узумаки из тех людей, которых лучше не злить и не провоцировать на скандал, а то ненароком рискуешь превратиться в рванье. Может, поэтому Учиха покорно заткнулся, чувствуя на себе натиск крепких рук, с проступившими на них от напряжения венами. Хотя, нет. Не поэтому. Иначе бы в его глазах, как в открытой книге, читалась агрессия, укор задетого самолюбия, презрение, а в них читается отрешенность на грани усталости. Черные зрачки будто вот-вот расплывутся в бесформенные кляксы по склере, и, глядя в них, порыв бешенства уходит из сознания Наруто. Черт побери, здесь что-то не так, и ублюдок уперто не хочет в этом признаваться! Переместив руку с футболки Саске на его плечо, и освободив его запястье, Узумаки напряженно выдыхает, пытаясь прийти в себя: — Что с тобой происходит? Что за дрянь ты принимаешь? — из последних сил пытаясь достучаться до Учихи, альфа гипнотизирует его взглядом, невольно стараясь подавить своей мощной энергетикой, забыв, что расходует себя зря. Саске ведь бета, беты не способны чувствовать от альф такого рода колебаний, тем более реагировать на них. Это ведь не оппонент-альфа, с которым можно поспорить на равных, и не омега, которую таким способом, как не странно, можно успокоить. — Не твое дело. Просто отстань, хорошо? — освободившись из-под натиска рук Наруто, Саске запирается в душевой, будто эта комнатушка сейчас дарует ему психотерапевтический сеанс. — Тьфу, — прыснул альфа. Заряд «отменного» настроения на весь день, а ведь сегодня какой-то там блядо праздник, на который надо обоим заявиться…* * *
Вполне мирное мероприятие в итоге вылилось в очередную гулянку, благо, цивилизованную. Кто-то ради такой командировки даже от супруга нашел бы способ отвертеться, а ни Наруто, ни, тем более, Саске здесь не весело. Позже Учиха вообще слился с телефоном в дальний коридор, как оказалось, в курилку, куда, через какое-то время, за ним поплелся Узумаки, да только остановился на полпути, услышав самый настоящий монолог ярости в микрофон мобильного. Оказалось, Саске что-то гневно доказывал, судя по всему, старшему брату. Просил Итачи не встревать и не навязывать ему свою мораль… Хм, вполне в стиле надменного ублюдка. А вот если бы у Наруто был старший брат, альфа никогда бы в подобном тоне с ним не говорил, ценил бы любое проявление заботы, которой лишен практически все прожитые годы. Так, или иначе, альфа тоже решил не лезть к другу. Не видел смысла разжигать новую перепалку. Тем более, Учиха таки свалил, отговорившись тем, что подхватил простуду. Простуду, как же! На остаток дня Наруто изгоняет из себя идиотскую пародию на сожаления о том, что так оно все получается. В принципе, изгоняет и образ Саске из головы. На хуй. А принцесса пусть остынет, сидя одна в келье и сетуя на все и всех. Проще выдернуть себе спинной мозг, скрутить его в скакалку и попрыгать через нее, нежели пытаться адекватно поговорить с его величеством — Учихой. Когда предлагают коньяк, Узумаки не отказывается, ему не помешает немного расслабиться, а еще лучше — попиздеть с кем-нибудь на отрешенные темы, раз в этой дыре иные развлечения чреваты если не инфекциями через половой путь, так перестрелками. Возвратился в жилой корпус Узумаки ближе к полуночи, практически трезвый и совершенно вменяемый. Даже выпивка сегодня встала ему поперек горла, оттого решил не злоупотреблять. Охранники свободно пропустили его, стоило предъявить пропуск лейтенанта спецслужбы, и неторопливо Узумаки ковыляет на третий этаж. Это даже хорошо, что он настолько задержался. Если Саске не снял себе другую комнату, то наверняка уже спит, завернувшись в одеяло, и до дурацкого мило посапывая в подушку. Однако действительность не соответствовала ожиданиям. В мизерной прихожей альфу встречает сквозняк, сочащийся в открытое настежь окно. Тоненькие полоски света из-под закрытой двери в душевую, разрезая темноту, падают на ковролин, блекло освещая темные пятнышки на нем. Альфа касается кнопки выключателя: ну, точно, горе-напарник, походу, застрял в душе, ибо кровать его пуста, а из комнатушки по соседству доносится возня. Напольное покрытие, и впрямь, рябило мелкими бурыми пятнами, оформленной траекторией ведущими из комнаты к двери санузла. А их эпицентром предстала перепачканная кровью футболка Учихи, свисающая мятой тряпкой с его постели. — Саске, — имя раскатилось по комнате звонким голосом Узумаки, однако ответа никакого не последовало, что заставило альфу динамично ринуться в душевую. Дверь туда оказалась предсказуемо не заперта. — Твою же мать! — ведясь на эмоции, среагировал альфа, лицезрев перед собой жуткую картину: едва подпирая спиной стену, подле заблеванного желчью унитаза, в неказистой позе сидит Учиха. Его волосы полностью скрывают его лицо, и лишь глухие стоны выдают то, что он все еще живой. — Саске! Саске… — склонившись над ним, Узумаки хватает его за подбородок, поднимая взору жуткое бледно-зеленое лицо с глазами, в которых единично полопались сосуды, формируя красные кляксы у мутного, казалось, не реагирующего ни на что зрачка. Губы и подбородок Саске перепачканы подсохшими кровоподтеками, идущими из ноздрей, и это выглядело действительно жутко! Бета пытается что-то говорить, но слова его перетекают в хриплый стон. — Тише, — взволнованно просит альфа, подхватывая на руки мгновенно обмякшего на них Учиху, уносит его на постель, все сильнее поддаваясь панике. Господи, да альфа понятия не имеет, что с Саске случилось?! А если он, Наруто, ему навредит? А если Саске умирает? Боги! Ни разу в жизни Узумаки не одолевала такой мощи внутренняя паника. Она на корню отключила в альфе любые намеки на рациональное мышление, включив на полную автоматизм действий. Прибывая в эректильной фазе шокового состояния, Наруто не запомнил того момента, как прихватил с тумбы ключи от джипа, наскоро накрыл Саске своей курткой, а, вновь подхватив его на руки, даже не ощутил массива чужого веса, унося Учиху вниз по ступенькам к выходу, оттуда на парковку. — Держись, слышишь меня?! — уложив изнемогающего друга на заднее сиденье, Наруто подкладывает ему под голову резиновую подушку, поворачивает Саске лицом набок. Забыв о том, что под градусом, прыгает за руль и дает по газам, с давних пор ведая о месторасположении единственной больницы в этом мышью помянутом городишке. Из санпропускника Саске немедленно куда-то увозят на каталке, а его данные Наруто, всё еще не отойдя от шока, диктует молодой медсестре, вместе со своим номером телефона. Остаться, само собой, альфе не разрешают, но ему позволено приехать утром. И если пациента к тому времени переведут в палату обычного режима, можно будет даже увидеться с Саске, но, по предварительным прогнозам, это вряд ли. Осведомлять Наруто о состоянии Учихи тоже никто не станет. Все просто — эта информация только для родственников пациента. Немного оклемавшись-таки, Узумаки приходится уехать. И его счастье, что дорожный патруль сегодня проводит рейды вне траектории его пути, а дальше бессонная ночь и головокружение напряжения изнуряет без того не лучшее самочувствие. К утру Наруто планировал дозвониться до кого-нибудь из родственников Саске, вынужденно шарясь в его телефоне, однако альфу опередил высветившийся на дисплее его айфона незнакомый номер. — Здравствуй, Наруто, — поприветствовал альфу приятный мужской голос, — Это Итачи Учиха. На территорию меня не пропустят, так что стою на въезде, за шлагбаумом. Буду очень признателен, если соберешь мне вещи Саске и принесешь сюда. — Хорошо, сейчас, — по телефону Узумаки не рассусоливает, раз Итачи приехал за вещами брата, то он в курсе всего, а раз в курсе, можно расспросить у него про Саске лично, при встрече. Пожитки Учихи Наруто скрупулезно скидывает в компактный рюкзак, отложив документы на тумбу, их он уложит в последнюю очередь, поверх остального. Впихивая планшет к задней стенке рюкзака, Узумаки наткнулся на что-то мягкое и скомканное. И это что-то мешало нормально уместить гаджет. Поэтому пришлось извлечь с днища рюкзака коварную тряпку, а она, мать вашу за ногу, оказалось той самой футболкой, мистически исчезнувшей из-под носа Наруто на днях. Отвратительно мятая и все еще разящая потом, пылью и, да-да, кобелем. Если бы не слабость после бессонной ночи, возможно, Наруто бы отреагировал более эмоционально. А так, озадачившись, таки вернул сие имущество обратно в рюкзак Учихи, а то не кошерно как-то получается. Что упало, то пропало, ага. Гномы сперли. На въезде поежившегося из-за утреннего холода Наруто встречает статный омега, скромненько давящий альфу мощными феромонами и весьма соблазнительным запахом. Мало того, что в Итачи бьет ключом завидная породка, так он еще и сам по себе личность привлекательная и эффектная. Ухоженные длинные волосы, повязанные в низкий хвост, та же аристократично-бледная кожа. Схожесть с Саске на лицо. Разве что черты более мягкие, а взгляд куда пронзительнее. Обыденно разодет в черные шмотки, в виде кожаной куртки, узких джинсов и начищенных ботинок. Колымага его прям под стать образу Итачи. Ауди. Черненький седанчик. Омега протягивает Узумаки руку для приветствия. Так странно, несмотря на внешнюю пафосность, взгляд у Итачи мало того, что проникновенный, но и невероятно душевный, живой, такой, что выдает с потрохами исконно омежью натуру. — Как он? Что врачи говорят? — не тянет резину Наруто, передав старшему Учихе вещи Саске и запахивая плотнее куртку. — Отравление. Интоксикация. Но с ним все будет нормально, Саске уже более-менее оклемался, по сравнению со вчерашним вечером. — Отравление?! — прыснул Узумаки, растопырив руки, — Что за чушь? Чем он мог отравиться, когда мы пили и ели одно и то же три дня! — К сожалению, это все, что мне сказали врачи, — слишком спокойно для взволнованного родственника поясняет Итачи, невзначай отведя взгляд. Наруто, может, и хуевый сенсорик, но не наивный баран. Омега брешет, смиренно охраняя секреты своего брательника. Учихи — сами себе на уме. И в дела своего узкого кружка на двоих, как понял альфа, никого посвящать не собираются. Да и похуй. Зачем навязываться куда-то, если тебе там не рады, хоть ты горы сверни. — Понятно, — вздыхает Узумаки. Обмолвившись парочкой формальностей с Итачи, оба расходятся: Учиха садится в свою карету бизнес-класса, Наруто ковыляет в корпус, где его уже заебали зеваки с вопросами про вчерашнее. За каким хреном и на каких благородных порывах — одному только дьяволу известно, но Узумаки приехал в захолустную обшарпанную больницу ближе к полудню, надеялся таки хоть что-нибудь услышать. А услышал то, что Учиха Саске поутру покинул больницу под расписку, сопровождаемый родственником. Прелестно. Значит не так уж ему и хуево. Блять, сука… Хоть бы sms однострочную кинул. Ублюдок. Вообще не ценит чужой заботы про свою темную душу. Пожалуй, это для Узумаки стало последней каплей. Хватит с него подобной дружбы. На хуй. Вообще, домой чертовски хочется. Сил больше нет торчать в этом стойле. Еще и день отъезда перед сменой выпал – вот, что за дерьмо? А оно весь день на душе плавало, отравляя там последние остатки малины. Еще даже полуночи не пробило, а Узумаки дрых, будто убитый мамонт. Стресс бесследно не проходит, а стоило телефону разразиться мелодией входящего звонка, так альфа подавно чуть не подпрыгнул с матраса, резко распахнув глаза. — Черт. Да, — хрипло отзывается Узумаки, машинально нажав на ответ. — Привет. Извини, разбудил тебя небось, — голос Саске спокойный, и, несмотря на слово «Извини», сожалением там и не пахнет. — Вроде того, — с каким-то внутренним облегчением оповещает Наруто, — Что-то случилось? — Представь себе, да. Спасибо хотел сказать. Я у тебя в долгу. — Забудь про долги, не оскорбляй мое доброе имя, — с усмешкой, — Ты как вообще? — Нормально. Жить буду. Слушай, прости, что взорвался вчера утром. Знаешь, ты ни при чем совершенно. Не в тебе дело. Просто… Короче, загнал я, и это только мои проблемы, не твои. А я нелепо спустил на тебя собак. Вздохнув, и зачесав пальцами волосы назад, Наруто опустил ноги на пол, принимая удобное сидячее положение. — Саске, не гони. Расскажи уже, что с тобой происходит? Знаешь же, я никому не растреплю ничего и помогу, чем смогу. В динамике раздается ироничный, даже печальный смех: — Ничего серьезного. Все это поправимо. Я на больничный ухожу, а там в отпуск. Когда увидимся, все уже со мной будет нормально. Еще раз извини, что потревожил. Позвонить раньше не получилось. Спокойной ночи. Не дождавшись от Наруто ответа, Саске кладет трубку, а Узумаки распирает оттого, что пробудилась душевная малина, внезапно ликвидируя весь день плавающее на ней дерьмо. Учиха планирует встречи лишь после отпуска? Ну и загнул же он. Засранец. Что с него взять? Ну, да хер с ним. Наруто все равно заявится к нему на следующей неделе, после смены. Ведь не нужны поводы, дабы проведать лучшего друга.