"Себя не обманешь"

Не секрет, что постояльцы отелей обычно скучны, ленивы и не заботятся ни о чём другом кроме как о своём комфорте и удовлетворении своих потребностей. Иначе они бы собирались целыми толпами, завидев нечто странное или подозрительное далее чем за пару метров от них. Затем долго обсуждали бы это между собой, а после рассказывали бы захватывающие, местами даже приукрашенные истории своим друзьям и знакомым, детям, а через годы - и внукам. А ведь на одном из балконов восьмого этажа турецкого отеля творилось нечто стоящее внимания. Илья Курякин мысленно проклинал Наполеона Соло и его популярность у женщин, связывая четыре платья из плотной ткани друг с другом тугими узлами и перевязывая через балкон одно из них. Перегнувшись через толстые резные перила и удостоверившись, что никто нигде не наблюдает за ним и его миловидной спутницей, русский ловким жестом перебрасывает образовавшуюся "верёвку" на балкон ниже. -Ты gotova? - осторожно спрашивает он девушку. Та утвердительно кивает. *** Наполеон Соло тем временем внимательно осматривал роскошный номер, из которого совсем недавно скрылись двое его напарников. Он прошёлся вдоль гостиной туда-обратно. Осмотрел себя с ног до головы в высоком зеркале, оправил строгий синий пиджак. Взъерошил волосы. Подошёл к окну и, заметив торчащий из-за шторы странный маленький предмет, открепил его - от греха подальше - и спрятал в карман. Затем прошёлся в центр комнаты. Остановился возле столика с несколькими бутылками, окружёнными гранёными стаканами - один из них уже был наполовину заполнен виски. Соло осторожно оглянулся назад, затем бесшумно взял начатую бутылку и налил виски в ещё один стакан, после чего подсыпал в него какой-то порошок. Его внимание привлёк странный шум за окном. Развернувшись вполоборота, он успевает заметить, как за прозрачными стёклами, скрытыми дорогими занавесками и шторами, на мгновение появляются и исчезают сначала крошечная фигурка не то женщины, не то девочки в маленьком жёлтом платье, а затем верзилы в чёрном одеянии. Губы Соло трогает ехидная улыбка. Эта парочка забавляла его чем дальше, тем больше. Он отвлекается на шум из соседней комнаты номера. В следующий миг его слух окутывают звуки лениво расплывающейся в пространстве романтичной музыки, и тут же из-за поворота вальяжно выплывает молодая рыжеволосая девушка в шёлковом халате. Наполеон внимательно рассматривает её, не скрывая интереса. Впрочем, он уверен - ей это лишь в удовольствие. - Элен, - учтиво откланивается он, передавая ей стакан виски с ранее подсыпанным в него порошком. Та, принимая его, грациозной походкой проплывает мимо Соло, слегка задевая его бедро своим, а затем лениво раскидывается на диване напротив него. Какое-то время американец молчит, изучая взглядом её огненные локоны, а затем растягивает губы в улыбке: - Билли Холидэй, верно? - "Deep Song", - мурлычет рыжеволосая. - Я её обожаю. Наполеон, прищурившись и склонив голову набок, наблюдает, как одной рукой она покачивает стаканом виски в руке и осматривает плещущуюся золотистую жидкость, а пальчиком другой руки приподнимает выше полы халата. Никакого простора для фантазии почти не оставалось. - Я предлагаю тост, - не дождавшись следующей его реплики, произносит девушка, забрасывая ногу на ногу. - За новое знакомство. - И хорошее времяпровождение, - улыбка расцветает на довольном лице Соло. В глазах Элен отплясывают зажигательный танец чертята. Она отпивает виски и жестом предлагает американцу присоединиться к ней на диване. Кем бы был Наполеон Соло, отказавший женщине? Его план продолжал работать идеально. *** - Takoj план мог pridumat' только idiot! Ну ili ты, Ковбой. Габи Теллер, свернувшись калачиком на небольшом кресле в номере американца, не то с любопытством, не то раздражённо наблюдает за перепалкой двух мужчин. Они порыкивают друг на друга, и в воздухе рассыпаются громкие обвинения. В том, что родиной одного из них оказались США, а не Сатурн. В том, что следовало пройтись минуту пешком, а не доверять сомнительным лифтам, когда времени в обрез. В том, что кто-то не умеет выбирать туфли женщине, а у кого-то металлоискатели такие же древние как мамонты. В том, что она - Габи - из-за чьих-то дурацких планов два раза за день была в смертельной опасности. Девушка на мгновение замирает. Русский никогда прежде так открыто не выражал беспокойство за неё в присутствии Соло. - Если хочешь, я без проблем найду для неё задание в паре со мной, - Соло старается казаться невозмутимым, помешивая маленькой ложечкой чай в фарфоровой чашке. - Пока на работу со мной она не жаловалась. Ноздри Курякина широко раздуваются. На лбу, еле заметно пульсируя, вздулась широкая вена. Его пальцы дёргаются, будто он перебирает струны невидимой гитары. - Razberis' сначала с собой и svoim prosrochennim снотворным. - Эй! - раздражённый голос Габи звучит куда выше, чем голоса обоих мужчин. - Может, хватит обсуждать меня, будто я не здесь? Курякин потупляет взгляд. Соло напротив смотрит на неё с вызовом. - Прости, мисс агент. У тебя есть план? Он отпивает глоток чая. Габи старается казаться невозмутимой. - Ну, - начинает она, понимая, что идеи рождаются в её голове на лету. - Эта рыжая проснулась раньше времени, смогла найти тебя, пока ты входил в мой номер, увидела меня и устроила сцену прямо в присутствии свидетелей. Мы, так сказать, слегка засветились. Поэтому надо всё слегка переиграть, я думаю. - И что ты предлагаешь? - поднимает одну бровь Наполеон. Бросив секундный взгляд на Курякина, Габи произносит: - Она же не поняла толком ничего, поэтому, как насчёт мне и тебе, - она выдерживает паузу, - Соло, на время... ммм... породниться? *** В 2:28 ночи Габи Теллер приходит к выводу, что она и сама - не лучший стратег и своими идеями сама загоняет себя в ловушку. Не то, чтобы ей было совсем уж некомфортно работать в паре с американцем, но к русскому она слишком привыкла за последнее время. Впрочем, говорить "привыкла" - не совсем верно. Скорее, привязалась. Она понимает, что волнуется за него больше, чем за Соло. Как бы смешно это не звучало, Илье Курякину куда более был небходим уравновешивающий фактор возле себя, чем Соло возле себя - очередная особа женского пола. И осознаёт, что будто ненарочно, но предаёт Курякина. Будто лишает его своего общества, переметнувшись на сторону человека, методы которого Илья не слишком признавал. Габи чувствует, что единственное, что ей сейчас нужно - перекинуться с русским хотя бы парой слов, загладив странное чувство вины. Об извинениях, конечно, и речи быть не могло - она уже выполнила свою норму по извинениям перед ним в Италии. Раз уж бессонница огромной чёрной кошкой перебежала дорогу её покою и сну в эту ночь, надо эту проблему решать другим способом.