Двойное дно.

      «…мы не задумываемся о смерти, пока та не коснется наших близких или нас самих.       Я хорошо знала Эбигейл Хоббс. В ее ужасной, мучительной смерти я виню Уилла Грэма, который слишком сильно слился с образом ее отца. Пускай Уилл Грэм душевнобольной человек, но этот факт не должен освобождать его от наказания. Он должен быть осужден по всей строгости закона.       За все свои преступления бывший консультант ФБР может получить пожизненное заключение. На мой взгляд, даже смертная казнь не помогла бы ему искупить своей вины. Какой толк в наказание, если преступник не испытывает ни малейшего раскаяния?       В случае Уилла Грэма - смерть, как и прощение, следует заслужить.»       Эмили захлопнула ноутбук и отставила бокал с красным вином. Слова свободного корреспондента Фредди Лаундс обычно расстраивали или немного раздражали, но еще никогда не злили ее до такой степени.       Десять месяцев назад Эмили Браун, попрощавшись с родной страной, села на самолет, держащий курс на Италию. Немного попутешествовав по стране, женщина решила временно обосноваться во Флоренции. В городе, что являлся бывшим центром Флорентийской республики, столицей герцогов Медичи и Итальянского королевства. В городе, который дал миру таких титанов мысли, как Леонардо да Винчи, Микеланджело, Данте и Галилео Галилея.       Сняв небольшую квартирку в доме, расположенном на извилистой улочке за Форте Бельведере, Эмили первое время наслаждалась своей свободой. Она старалась как можно больше гулять по улицам города, часами расхаживала по залам галерей и различных музеев, палаццо. Обязательной частью ее программы было посещение различных открытых лекций, например, по искусству или философии. Там Браун заводила новые знакомства, которые, в итоге, помогли ей найти работу во Флорентийском университете на факультете психологии. Преподавание оказалось очень занимательной деятельностью. Жизнь ее постепенно начала налаживаться.       Казалось, что прошлое навсегда останется позади. Точнее, поначалу ей хотелось в это верить. Уже в самолете она окончательно приняла для себя решение, что больше никогда не вернется домой, к людям, которые ее, возможно, ждут. На протяжении целых трех месяцев Эмили Браун удавалось не вспоминать ни о ком и ни о чем, пока одним тихим вечером она вновь не начала убивать.       Первой ее жертвой во Флоренции стал незнакомый мужчина, решивший напасть на нее недалеко от дома. Что конкретно тот от нее хотел, Эмили понять не успела. Мужчина был сильно пьян, неповоротлив и медлителен. Толчок, захват, резкое движение, и он лежит на земле со свернутой шеей. Удар, удачно подвернувшейся под руку бутылкой, пришелся прямо в висок. В тот момент женщину поразил факт ее полнейшего равнодушия по отношению к случившемуся. Она не испугалась, когда пьянчуга напал на нее, не стала сопротивляться, вырываться, как любая нормальная женщина в сложившейся ситуации. Лишь просто подгадала момент, и, в один миг, ни капли не сомневаясь, убила человека.       Это была случайность, стечение ряда обстоятельств, но исход был определенно отрицательным. Браун оставалось только признать, что перешагнув черту морали и страха перед законом, она стала диким зверем, вкусившим человеческой крови, и впредь неспособным остановиться.       Позже Эмили прочтет в сводках новостей: «Был найден труп мужчины, личность которого пока не удалось установить».       Второе преступление Эмили во Флоренции назвать непреднамеренным было нельзя. Знакомство молодого туриста Майкла с обворожительной землячкой стало для него роковым. Рыжая совершила убийство спланированно, без малейшего угрызения совести. Уже после, оказавшись у себя на съемной квартире, она задалась вопросом: «Зачем?». Так и не найдя для себя разумного ответа, женщина легла спать.       Спустя несколько недель газеты будут пестрить заголовками о появлении на улицах Флоренции маньяка-убийцы, и нагонять на жителей города страх.       Эмили каждое утро, сидя на маленькой кухне и попивая горячий кофе, открывала свежую газету и быстренько просматривала ее серые страницы. Находя нужные заметки или некрологи, вырезала их и складывала в небольшой альбом, с которым она не расставалась. Этот «альбом» являлся своего рода блокнотом для записей. Порой она описывала на его листах весь свой день или какие-то моменты, а порой хватало и одного слова, но весьма емкого, чтобы отразить суть прожитого мгновения.       За десять месяцев произошло много событий, отразившихся на мировоззрении Эмили Браун, на ее предрассудки и моральные устои. Однако кое-что оставалось неизменным – ее желание добиться справедливости. Именно поэтому, в тот момент, когда до нее дошла новость об обвинении Уилла Грэма в нескольких зверских убийствах… ее созданная с чистого листа счастливая жизнь растворилась во мраке прошлого.       Уилл Грэм был для нее далеко не последним человеком, так что она не могла игнорировать всю эту нелепицу и принять его как маньяка-психопата. Не могла отвернуться. Только не от него. Не от человека, верившего ее словам до последнего.       Возвращение домой стало вынужденной мерой, однако перед этим несостоявшейся флорентийке следовало уладить несколько дел, требующих время.       Эмили стояла у окна, устремив свой взгляд вдаль. Небо было безоблачным и красочным, лиловый рассвет был поистине великолепен, а его созерцание – хорошим началом дня. Женщина обессиленно вздохнула, ей было грустно. Прощаться с этой страной, городком и людьми, что активно проникали в ее жизнь, было тяжело. Некое чувство, возможно, интуиция, подсказывало ей, что сюда она больше никогда не вернется. Хотя, пожалуй, осознание этого факта было следствием далеко не шестого чувства или интуиции, а всех тех совершенных особо тяжких преступлений, удачно ею скрытых.       Выйдя из комнаты, которая служила для кого-то рабочим кабинетом, она прошла на широкую кухню, соединенную со столовой. За небольшим обеденным столом, который мог уместить лишь четыре человека, сидел мужчина тридцати девяти лет – хозяин этой просторной четырехкомнатной квартиры, находящийся в центре Флоренции, в доме рядом с дворцом Питти. Специалист по мировому искусству – Пьер Паоло Ферми. Уважаемый человек, преподаватель во Флорентийском университете. В общем и целом, приятный и всегда жизнерадостный мужчина, имеющий свои скелеты в шкафу. Не очень лицеприятного наполнения.       Многоуважаемый профессор Ферми был связан и, увидев в дверном проеме Эмили, он жалобно застонал. Рот его был грубо заткнут кляпом, ловко смастеренным из кухонного полотенца. На нем не было никаких видимых повреждений, и, собственно, внутренних тоже не имелось.       - Ты, наконец-то, пришел в себя, – с улыбкой произнесла женщина, выкладывая на тарелку пару отбивных украшенных зеленью. – Последние несколько месяцев я посещала курсы «Изысканной кухни»… Повар из меня, все же плохой, но кое-что приготовить и «изысканно» украсить могу.       Взяв столовые приборы и тарелку, она накрыла стол на одного. В глубокий бокал налила хорошего белого вина, а затем, вытащив полотенце из чужого рта, вытерла все, чего касалась. Ферми молчал, с отчаянием наблюдая за женщиной. Он знал, что кричать, звать на помощь было бесполезно: его никто не услышит. Когда-то немало денег пришлось выложить, чтобы обеспечить полную звукоизоляцию в своей квартире.       - Ничего не скажешь напоследок? – поинтересовалась Браун, доставая из кармана маленькую колбочку с какой-то жидкостью.       - Зачем? – дрожащим голосом произнес Пьер Ферми.       Эмили Браун улыбнулась, смотря в глаза мужчины. Открыв маленький сосуд, она вылила содержимое на тарелку и добавила несколько капель в вино.       - Как интересно… Из всех возможных вопросов ты задал именно этот.       Женщина оставила его, ненадолго выйдя в коридор. Спустя пару минут она вернулась уже в пальто, в руках ее была небольшая дорожная сумка. Аккуратно опустив ее на пол, она надела кожаные перчатки и, вновь подойдя к столу, взяла бокал с вином.       - Ты спрашиваешь “зачем”, но не задаешь вопросов “за что” и “почему”… Значит, прекрасно знаешь, в чем именно твоя вина, а твое бездействие, отсутствие сопротивления, говорит о смирении и раскаянии… я права?       - Как ты узнала?       - Совсем случайно… - Женщина мгновение помолчала. – Я хороший психолог. От меня не ускользнуло то, как ты смотришь на молоденьких студенток. Кто бы мог подумать, что ты окажешься таким ничтожеством. Одна из пострадавших девушек хотела покончить с собой. – Их взгляды вновь встретились. – Наглоталась таблеток, но родители вовремя нашли. – Она поставила бокал на место, отодвинула рядом стоящий стул и села. – Знаешь, Пьер, всегда считала этот способ самоубийства самым никчемным. Он оставляет слишком большой шанс на выживание. Лучше принять яд, чтобы наверняка.       В глазах мужчины виделся страх. Он с трудом проглотил ком, вставший посреди глотки. Осознал, к чему она вела разговор. Понял, что сейчас ему предлагали выбор: потерять все, но жить дальше с клеймом насильника; или отдать себя в объятья смерти до того момента, как все выплывет наружу.       - Чего ты боишься больше? – тихонько поинтересовалась Браун, чуть приблизившись к нему. – Умереть? Или жить дальше с тем, что ты сделал?       Да, ему было страшно. Пьер не хотел умирать, но и жить дальше, после того как всем станут известны его извращенные делишки, он не сможет. Он был уверен, что паршивка это прекрасно знает. Даже предоставляя ему выбор, этого права она его лишает.       - Ты готов?       Он кивнул.       Эмили приподнялась, развязала ему руки, затем ноги. Взяла его левую руку и вложила в нее вилку, а в правую нож. Взглядом указала на тарелку. Немного помедлив, дрожащими руками мужчина принялся отрезать кусок отбивной. Умирать никому не хочется. И надо быть по истине отважным или в конец отчаявшимся, чтобы принять смерть как должное.       Он не мог различить вкуса мяса от ужаса, который проникал в каждую клеточку его мозга. Ему было все равно, как приготовлено это блюдо, что это за мясо и каково оно на вкус. Почувствовав некую кислоту, он ощутил рвотный спазм, но сделал над собой усилие, чтобы подавить тошноту. Закашлялся. В этот момент Эмили придвинула к нему вино, которое мужчина послушно принял и сделал пару глотков.       Секунда.       Две.       Три.       Четыре.       Судорога.       Мужчина чувствует, как что-то внутри него сжимается. Острая боль пронзает изнутри. Попытка встать, но вместо - падение на пол и гримаса боли. Спустя несколько минуту Пьер Паоло Ферми умирает от внутреннего кровотечения.       Эмили Браун покинет квартиру незамеченной, не оставив после себя никаких следов.       В ближайшем почтовом отделении она отправит единственное письмо из Флоренции за все время пребывания. В графе получателя указывается имя: Ганнибал Лектер.       Уже высоко в небе, удобно, насколько это возможно, расположившись в кресле самолета, Эмили мысленно перечитывала написанные ей несколько дней назад строки, в которых она описывала десять месяцев своей жизни в воодушевляющей Флоренции.       «Добрый день, доктор Лектер.       На момент написания этого письма, прошло десять месяцев, три дня и пара часов с последней нашей встречи. Стоит признаться, полученная весточка от вас была для меня неожиданностью. Однако новости, о которых вы написали, напротив, были предугаданы мной задолго до этого момента.       Вы, наверно, успели заскучать, раз для моего скорого возвращения решили воспользоваться моей «ахиллесовой пятой» - Уиллом Грэмом. Поздравляю, ваш план сработал. И, пускай, мне пока неизвестны ваши намерения касательно моей скромной персоны, я все же надеюсь узнать о них, при нашей встрече.       На самом деле, если быть достаточно откровенной, мне не хватало бесед с вами. Накопилось немало мыслей и впечатлений. Мне о многом хочется вам рассказать. То, что вы прочтете в этом письме лишь малая часть из этого…»