Сумеречная Арфа

Деревья уже окрасились рыжим, красным, жёлтым, а трава ещё задорно, назло близящейся зиме, зеленела, куда только падал взгляд. В этот день в Питере выпал снежок, больше напоминающий дождь, а ночью на листьях появилась белая кромка. Борьба рыжеволосой огненноглазой Осени и чернокудрой Зимы с серебристыми колючими глазами-снежинками напоминала борьбу Добра и Зла в рамках Дозоров. Всё равно за всем следит Инквизиция — само Время. На лавочке, спрятав в карманы куртки руки в варежках, сидела девочка лет тринадцати, темноволосая, хмурая, в дурацкой шапочке. Ей было холодно, но она не обращала никакого внимания на жалостливо косящихся прохожих. Последних, к слову, было мало — вечер буднего дня, скоро темнеть начнёт. Девочка сидела с закрытыми глазами. В какой-то момент по лицу её пробежала тень, она вынула руку из кармана, сделала круговое движение кистью и тут же погрузилась обратно в свою странную полудрёму. Прошедший через пять минут полицейский не заметил одинокую несовершеннолетнюю особу женского пола, прохожие тоже больше не косились и не пытались сесть на занятую лавочку. Девочка вздрогнула, достала из кармана кнопочный мобильный телефон и недоумённо скривилась. Видимо, давно отвыкла от неожиданностей, к каковым относилась и пришедшая смс-ка. Однако новость ей понравилась, девочка встала со скамейки и быстро пошла прочь из парка. Черты её овального лица подёрнулись, делая скулы ещё резче, чем они были, изменяя разрез и цвет серых глаз, форму носа; волосы посветлели и завились; юбочка до колен и драная куртка сменились длинным чёрным пальто, ботинки на шнуровке превратились в высокие сапоги с каблуком. Рост и походка девочки тоже резко изменились, и из парка вышла уже не забитая семиклассница, а уверенная в себе молодая женщина от двадцати пяти до сорока лет. В метро ей уступили место, но заигрываний девушка будто не замечала. Платы за проезд в автобусе не потребовали. Подойдя к некой тёмной подворотне, девушка замерла, поджала губы, и поверх одной иллюзии появилась вторая — мускулистый бугай с квадратной челюстью, низким лбом и тупыми глазками. В татуированной руке — бита, на голове нет волос. Сменив походку, «браток» ввалился в подворотню. Распивавшие там пиво парни обрадовались, засвистели, завязался не самый продуктивный и цензурный разговор. В завязавшейся драке участвовали пятеро. Нападали четверо, защищался один, ещё двое ждали, прислонясь к стене и прихлёбывая пиво. Заявившийся не на свою территорию уголовник оказался неожиданно ловким для своей комплекции, предпочитал больше уворачиваться и бить не сильно, а точно. Все чужие движения и удары он словно видел наперёд. Не прошло и двух минут, как все четверо валялись без сознания, а те двое, что ждали развязки, убежали. Бритоголовый ухмыльнулся (нескольких зубов недоставало, хотя лицо в этот раз не задели) и потопал дальше, в проулок. Приоткрыл дверь цвета стены, протиснулся внутрь и прошёл по короткому тёмному коридору. В неярко освещённой комнате с жёлтенькими обоями находилось два человека. В первом без труда узнавалась солистка группы «Мельница» Хелависа, только очень усталая. Вторым был мужчина с тонким лицом, стройный, темноволосый. Карие глаза его щурились довольно, как у кота, налакавшегося запрещённой хозяйкой сметаны. При виде незваного гостя он вскочил и моментально обернулся таким же амбалом, как новоприбывший, только без биты. — Слышь, ты отсюда вали, понял? — рявкнул Тёмный, а по ауре он был довольно сильным ведьмаком. — Вы ко всем девушкам так обращаетесь? — обиженно промурлыкала светловолосая волшебница в пальто, скинув иллюзию и отбросив тут же растаявшую биту куда-то в угол. Ведьмак неопределённо хмыкнул, тут же принимая облик смуглого мускулистого брюнета. — Только к тем, которые являются без приглашения, — ответил он. — Кто ты, красавица? — Деянира, Тёмная Иная, — небрежно обронила девушка, осматриваясь и изящно стаскивая с руки лакированную перчатку. — Пришла помочь вам с поисками. Хелависа неопределённо повела плечами и отвернулась. Брюнет галантно предложил свою табуретку и налил гостье чаю в давно не мытую фарфоровую чашечку. Перед певицей стояла такая же, нетронутая. Мужчина пил из большой кружки с бегемотом. Блондинка принюхалась к травяной жидкости в чашке и отставила в сторону. Мало ли, что ведьмак заварил. — Почему вы здесь сидите? Чего ждёте? — капризно спросила она. — Думаем, как найти Арфу, — пожал плечами брюнет и ловко пододвинул откуда-то ещё одну табуретку. — Наташка ищет среди своих песенок подсказку. — Меня зовут Хелависа! — рыкнула Наталья О`Шей. Псевдоним — он же сумеречное имя — явно больше нравился ей в этой компании, нежели настоящее имя. — А меня — Арсений, — сказал брюнет в ответ на вопросительный взгляд Деяниры. Она кивнула и, недолго подумав, вдруг заявила: — «Княже». Хелависа дёрнулась рявкнуть и в её сторону, но застыла и пропела тихо, прикрыв глаза. В пустой комнатке эти слова звучали громко и казались чуждыми, рвущими тягучий покой. — Долго слушала молитвы горьких трав, Долго плакала, свивала нитью дым, Покачу теперь клубочек по мхам, По пням да по корням По теням лесным, И сама пойду за ним… Арсений коротко похлопал: — Горькие травы обеспечу, дым — тоже, а вот клубочек, извини уж, с тебя. Он ушёл, и в комнате повисла тишина. — Как ты догадалась? — спросила Хелависа. Голос у неё был хриплый — недавний концерт сказывался, а с тех пор женщина говорила мало и почти ничего не пила. Все её мысли занимала даже не Сумеречная Арфа, а пропавшие дочери и муж. — Секрет фирмы, — буркнула Деянира и добавила уже мягче. — Просмотрела линии вероятности. Арсений вернулся скоро, взял Хелавису за руку (женщина дёрнулась, не желая подобной близости) и повёл прочь из квартиры. Белые ночи давно прошли, на улицах царила темнота. Время Ночного Дозора. Пахло водой и палыми листьями. Какая-то речка, мостик, усилившееся благоухание листьев. Облака в кои веки разошлись, и небо наблюдало за Тёмными миллиардами звёзд. Арсений остановился возле какой-то полянки в лесопарке и сделал приглашающий жест рукой. Хелависа запела что-то тихое, слов не разобрать, и явно магическое — слабый всплеск в Сумраке ощутили все находящиеся поблизости Иные. Трава зашелестела в ответ… Или это ветер пронёсся над землёй? Деянира терпеливо ждала, скрестив руки на груди. Арсений поставил Сферу Отрицания и заговорил, зная, что Хелависа не услышит эту беседу и не отвлечётся от «молитв горьких трав». Деянира, скрестив руки на груди, смотрела на певицу и никуда не переводила мечтательный взгляд даже во время разговора. — Кто послал тебя? — спросил ведьмак в упор. — Сумрак, — промурлыкала девушка. — Сколько тебе лет? — Неприличный вопрос, — она улыбнулась краешком накрашенного рта, но так и не посмотрела на собеседника. Тот пока не скрежетал зубами, хотя очень хотелось. — Ты местная? — Нет. — Как ты узнала, где мы? — Не имеет значения, — она повела плечом, будто отмахнулась, но мужчина не отстал. — Имеет. Мы не можем тебе доверять. — Тёмные никому не доверяют, — фыркнула девушка. — В поисках нам такая мелочь не помешает. — Что ты знаешь о Сумеречной Арфе? — То же, что и вы. — Значит, ничего. — Практически. Этот разговор исчерпал себя. В какой-то момент они заговорили о Сумраке, о Дозорах, о группе «Мельница». Выяснилось, что общих тем много, и за беседой несколько часов пролетело почти незаметно. Хелависа молча ползала по полянке, будоража Сумрак, в кустах стрекотали сверчки, где-то под неосторожной звериной лапой хрустнула веточка. Светало. Небо затягивалось облаками, как человек, не желающий утром идти на работу и прячущийся под одеялом. Арсений и Деянира зевали и подпитывали заклинание Бодрость. Хелависа встала и обернулась. По щекам у неё текли слёзы, лицо было искажено страданием, но глаза блестели зло и решительно. Женщина утёрла слёзы двумя яростными движениями руки, глубоко вдохнула стылый воздух и подошла к товарищам. — Нужна шёлковая лента, — заявила она негромко, разминая затёкшие ноги. — Спряди, — насмешливо предложил брюнет. — Не я, — серьёзно ответила Хелависа. — Нужно, чтоб её спрял кто-то другой, а то случится беда. — Это тебе травы нашептали? — Не веришь? Ты же ведьмак! — Верю, хотя это странно, что ты их вообще услышала. На всё воля Сумрака! — он вскинул руки, прекращая разговор. Деянира тем временем сорвала и сунула в рот стебелёк. Сухой, абсолютно природный, он чуждо смотрелся между полных красных губ, на накрашенном личике. Кончик стебля подрагивал и то и дело касался прихотливо лежащего на плече светлого локона. — Не подойдёт обычная лента, купленная в магазине? — поинтересовалась девушка, заметив настороженные взгляды в свою сторону. — Нет, нужна сплетённая в Ночь Любви. Причём нити собираешь и прядёшь в Ночь Свободы. — Это что такое? — нахмурились Арсений и Деянира. — С пятницы на субботу, с субботы на воскресенье. — Откуда знаешь? — изогнула соболиную бровь Деянира. — Секрет фирмы, — улыбнулась Хелависа. — Так как, сплетёшь? «Чтоб я ещё раз послушалась этой наглой певички!» — шипела себе под нос круглолицая румяная девушка с толстой косой до пояса, в красном сарафане и украшенном жемчугом кокошнике. Она сидела с веретеном в какой-то избе с низким потолком и чадным воздухом, а Арсений с Хелависой гуляли где-то и радовались жизни! Нить, поначалу такая непослушная, теперь почти не обрывалась. Белые ниточки тутового шелкопряда, из которых и прялась с долей магии будущая лента, уже не раздражали Деяниру до желания разломать и сжечь веретено, избу и Хелавису в придачу. Она пряла всю ночь, ежеминутно протирая слипающиеся глаза. Когда утром пришли Арсений и Наталья, Деянира едва не зарычала на них, но всего лишь одарила красноречивым взглядом воспалённых глаз. — Недурно, — прокомментировала Хелависа нитки. Их было много, и они удались на славу, но едва ли за это стоило хвалить мастерицу — магия сделала больше. — Следующую ночь будешь плести из этого безобразия ленточку. Деянира зарычала, словно была не прорицательницей, а оборотнем. А на следующую ночь сидела и послушно переплетала нитки.