Ликвидаторы etc.

У нормальных людей вечер пятницы бывает только в пятницу вечером, когда трудящиеся благообразно и, главное, заслуженно напиваются после очередной пережитой рабочей недели. Пять дней за бортом, ура, зажигаем! У Ликвидаторов же вечер пятницы мог случиться и в понедельник в обед, и в воскресенье с утра пораньше, ещё до завтрака. Это уж как повезёт. Лишь бы был повод. Причём сгодилось бы что угодно: удачная вылазка, которую отмечали всей Базой, чья-то годовщина в рядах наёмников, или просто хорошее или плохое настроение кого-то из сослуживцев. Короче говоря, на самом-то деле, причина не имела особенного значения, лишь бы были лайф-карты в кармане и ветер в голове. Недостатка во втором факторе не испытывал пока ни один из них со дня основания организации. А деньги при желании таким отморозкам заработать было несложно. Так что порой загульные псевдо-пятничные вечера обрушивались на несчастного Джина нескончаемым потоком, отчего блондинчик безмерно страдал морально и физически. Его тщедушный организм был совершенно не приспособлен к алкоголю. Причём осознал это парень в самый первый отрыв, на своё злополучное шестнадцатилетие, которое бравая армия Сузуки Акиры, не спрашивая его мнения, решила отмечать рекой текилы. Единственным трезвым в особняке к рассвету следующего дня остался только сам именинник, и то потому что после четвёртой рюмки его начало безжалостно выворачивать, и закончилось это счастье только через сутки. Второй бедой Джина было то, что он не умел говорить «Нет» некоторым людям. Золото в этом хит-параде избранных бесспорно доставалось его лучшему другу Бётаро, который пользовался своим влиянием на приятеля исключительно в нехороших целях. С момента знакомства, Бё только и делал, что потешался над ним, подначивал на всякие глупости и вечно выставлял дурачком. Но при этом никогда не давал малыша Джина в обиду кому-то другому. Эту забаву он совершенно наглым захватническим образом оставил только для себя вместе с правом помыкать мальчишкой, как хотел. Например, в тот самый пресловутый текильный день рождения именно Масахито забаррикадировал дверь в гостевой туалет на первом этаже Базы, именно он держал голову Джина над унитазом, когда несчастного плющило. Правда, трогательного в этой картине было мало, ведь сам добряк-Бё был пьян вдрабадан, и всё время норовил приложить друга виском или лбом о сантехнику. К тому же в процессе спасательных работ он не переставал одновременно курить, материться, ржать и потягивать выпивку из бутылки. Это, конечно, не улучшало состояние страдальца, ему становилось только хуже от такой неадекватной заботы. Но всё равно Джин был благодарен Масахито хотя бы за то, что его в этом жалком состоянии не увидели остальные обитатели дома. Он и так постоянно ощущал себя ничтожеством. Вокруг были исключительно крутые парни, большинство – оборотни, ну ещё был один человек – Мацумото, и вампир – Широяма. Но эти двое «других» могли в драке уделать целую роту. Джин-то был хлюпиком. Наёмники подобрали и сделали его своим «сыном полка» в двухлетнем возрасте. Спасибо он должен был сказать в первую очередь нынешнему боссу, а тогда – шестнадцатилетнему подростку Сузуки Акире, его голос был решающим. А его сумасшедшему приятелю, Сатоо Казуки, вообще было тринадцать, но он всё же сумел разглядеть в найдёныше нечто странное. - Эй, Аки, да ты знаешь, кого вы откопали? Эта малявка – Пробуждённый! - Ого! Такой же урод, как ты, что ли? Странным образом Джин помнил этот разговор и слово «урод», брошенное Акирой не для того, чтобы обидеть, но почему-то ужасно обидное, это стало первым осознанным воспоминанием в жизни. Он был слишком мал, чтобы понимать объяснения Казуки о характерных зрачковых реакциях, о том, что у него явно есть какие-то психокинетические способности, и что он - необычный малый, считай, что подарок судьбы. Зато, что он не такой, как остальные, мальчишка осознал глубоко и болезненно. Позже Сатоо годами бился с ним, чтобы вытащить эти самые зашибенские врождённые таланты на свет божий, но у Джина всё получалось из рук вон плохо, как бы он ни старался. Иллюзии, которые он создавал, были столь же хрупки, как его пошатнувшаяся с детства вера в себя. Новый друг самооценку не улучшил. Наоборот, с появлением Бё она стремительно поползла вниз. И если раньше столбик робко пульсировал где-то в значениях от нуля до единицы, то когда в рядах Ликвидаторов появился нахальный самодовольный Бётаро, вера Джина в собственные силы вообще скатилась в минус и упала ниже плинтуса. - Fugly! – как-то восторженно выпалил хамоватый крашеный блондин подростку при знакомстве. - Что? – спросил, испуганно хлопая ресницами, вечно взъерошенный и угловатый Джин. Бё хмыкнул, дунул на свою золотистую чёлку, заслонившую ему обзор, и повторил с расшифровкой. - Fucking Ugly! Ты жуткий уродец, мелочь! – Масахито широко улыбнулся и потряс протянутую ему безвольную руку, а Джину хотелось сквозь землю провалиться от ужаса и стыда. «За что? Может, у меня на щеке засохшая зубная паста, или я уляпал одежду за завтраком?» Он оглядывал себя придирчиво со всех сторон, нервно разглаживал складки на одежде и всё равно недоумевал. Разве можно разговаривать с людьми так грубо? Ведь этот странный парень тоже не выглядел звездой подиума. Невысокий и худенький, и старше оказался всего на три года, не такой уж большой разрыв, принимая в расчет, что обычно мальчику приходилось общаться с более взрослыми людьми. Но Бё вёл себя так, будто Джину до его небывалых высот расти и расти. Вечно высокомерный, руки в карманы, походка какая-то пижонская, глаза подведены чёрным, ногти накрашены, и во взгляде ясно читается: «Не подходи, плебей». Масахито взяли в Ликвидаторы ещё до совершеннолетия, а это был редкий случай. Это значило: он тоже сильный, как все здесь, а, может, даже сильнее многих. По слухам, сам господин Сакурай – основатель организации считал юного наёмника отличным приобретением. Говорили, Бё оборачивается во льва, и это не могло не вызывать неподдельного восхищения у Джина, ещё бы – царь зверей. Он смотрел на тощего задиру и с умилением представлял себе золотую гриву, большое красивое тело с бархатистой шёрсткой, хвост кисточкой и мощные, но мягкие лапы. Поэтому переборов страх и первое негативное впечатление, продолжил общаться с Бётаро, втайне лелея глупую мечту увидеть его в облике зверя. Сначала все попытки заговорить безжалостно обрывались грубостями со стороны новенького. Но Джин был упрям и не переставал здороваться, интересоваться, как дела, усаживаться рядом за обеденным столом. Через месяц Бё уже смотрел на него с изумлением, через два – заинтересованно, через три что-то неуловимо изменилось. Оборотень впервые сам сел рядом и позже стал занимать приятелю место в столовой по левую руку от себя. Мальчишки всё же сдружились, причём довольно легко. Ликвидаторы посмеивались над парочкой: всё свободное время ребята проводили вместе, встретить их поодиночке стало просто невозможно. Несмотря на свой вздорный нрав, Бё оказался интересным собеседником с отличным чувством юмора, к тому же, вкусы в музыке, кино и литературе у них совпадали. Они могли болтать часами, и это делало Джина по-настоящему счастливым, впервые у него появился кто-то близкий по духу. Пусть он был хамоват, мальчик привык к его колкостям и научился парировать. Пусть в одежде чувство стиля изменяло Масахито напрочь, он вечно носил что-то броское и вырвиглазное – рубашки плавно перетекали из леопардовых расцветок в полоски зебры, розовую крокодиловую кожу или и вовсе в нечто жуткое гипюровое. Джину всё равно очень нравился новый друг. Не нравилось только одно: Бётаро ездил на задания, как и все Ликвидаторы. Все, кроме Джина, которому, как главному слабаку, выделили особую сферу занятий – быть кем-то вроде охранника на Базе. В просмотровой комнате за мониторами камер периодически дежурили разные смены, но Джин торчал там чаще других, потому что ему просто было нечем заняться. А у Бё была тачка, оружие, был даже свой напарник, которого звали Юуто. Правда, они с ним вечно ругались, но факт оставался фактом. Когда Маса приползал домой после очередной бойни, ему было не до беспечной болтовни с Джином о каком-то недавно прослушанном альбоме или о книге Терри Пратчетта или Джорджа Мартина. И потом, боевые вылазки, это ведь было жутко опасно. Несмотря на то, что оборотни очень быстро регенерируют. От обычных среднестатистических ранений Ликвидаторов сам Джин умер бы сразу, на месте, а они ничего, жили как миленькие, отмахивались от колотых ран, пробитых голов и разорванных щёк, как от комариных укусов: всё равно заживёт. Несмотря на это, Джинни продолжал переживать за друга. Как же! Он тут сидит в тихом тёплом доме, пока Бё там режут на куски… Однажды он так издёргался, что не смог лечь спать, караулил приятеля прямо в прихожей, сидя на корточках у двери. Бётаро и Юуто ввалились на Базу далеко за полночь, злые, как черти, принесли с собой запах пороха, копоти и засыхающей крови, и даже не заметили маленькую фигурку ожидавшего их мальчика. Просто прошли мимо, переругиваясь, и направились в кабинет к Акире с докладом. - Эй, Бё! – слабо воскликнул Джин им в спины. – Всё хорошо? Тот обернулся порывисто, резко, вздрогнув всем телом, серо-голубые глаза потемнели и полыхнули вдруг такой, как показалось парнишке, дикой яростью, что он вжался в стену от неожиданности. - Да, блин! Просто прекрасно! Морда исполосована, весь в дерьме с ног до головы. Ты чего не спишь, уродец? Проваливай давай. Если бы Бётаро сходу влепил пощёчину или пнул ногой сидящего у входа друга, тому и то было бы не так больно. Он весь сжался в комочек, закрыл лицо ладонями и мысленно пожалел, что у него так плохо выходит создавать иллюзии. Сейчас бы спрятаться от всего мира, исчезнуть, раствориться в длинных ночных тенях без остатка. Конечно, крепко зажмурившийся от досады Джин не заметил, как торопливо Бё натянул на грязное, разодранное кровоточащее лицо капюшон, как спрятал руки в карманы и слишком быстро, прыжками через две-три ступени, взбежал по лестнице, словно ему тоже хотелось поскорее укрыться от глаз. А долговязый, вечно недовольный Юуто громко расхохотался над чем-то, что только ему одному было понятно, и зашагал вслед за нелюбимым напарником. На следующее утро недоумевающий, разбитый Джин был разбужен необъяснимо позитивным Бётаро. Тот почему-то сидел у его кровати и тыкал пальцем в тёплую от сна щёку: - Подъём-подъём! У меня новости! - Какие новости, что ты тут делаешь, придурок? - Ты выглядишь так глупо, когда спишь! - Это не новость, отстань, Бё. - Похож на чау-чау. Весь в слюне и складках. - Блин, да-да, я урод, слышал, понял, на подкорку записал. Какой же ты козёл, Маса, отвали уже от меня. И что ты вообще делаешь в моей комнате? Как сюда попал? - Я думал, ты уже никогда не спросишь, бестолочь, – и Бё с победным кличем радостно помахал перед носом плохо соображающего пока приятеля солидной связкой ключей. - Эй, стоп. Это от всех дверей. Ты что? Ты обворовал пост охраны? - Нет, я теперь обслуга, как ты, Джин, будем вместе торчать у мониторов и проверять спальни, – он заразительно рассмеялся и рывком дёрнул на себя тёплое одеяло Джина. Под ним обнаружилось беззащитное хрупкое тельце в чёрных боксерах, с выступающими рёбрами, такое тоненькое, как у девчонки-подростка. Но на обеих руках виднелись не только вполне мужские оформившиеся бицепсы, на предплечьях красовались две татуировки. С одной стороны – цветная: бледно-красная роза, с другой – чёрная: императорская корона и какой-то узор. Бётаро даже замер от восхищения, совершенно одуревшим, заворожённым взглядом рассматривая рисунки на белой коже. По инерции потянулся, чтоб дотронуться до манящих линий, но приятель рефлекторно отбил ладонь и рванул одеяло обратно на себя. - Тебя что, понизили? Ты что-то натворил вчера? – Джин улыбался, глядя на озадаченного Бё, нечасто его увидишь таким потерянным, ужасно забавный. - Откуда это? А… Нет, не понизили. Мне всё надоело. Лениво. Неохота ездить на эти задания. Вчера говорил с Сузуки, – вздохнул он с неудовольствием, наблюдая, как светлая ткань пододеяльника прячет бледную розу под себя. - Говорил? Да ладно! - Ну, хорошо-хорошо, не говорил, поорали немного. Босс злился, конечно. Но Юуто внезапно мне помог, первый раз в жизни, тварь такая. Спасибо ему, блин. Сказал, что я бездарная ленивая заносчивая вонючая задница, и ему в одиночку будет легче в сотню раз, чем со мной. Так что, да, теперь не стану рисковать своей драгоценной шкуркой. Денег меньше, но зато высыпаться буду и, что важно, шмотки больше никогда не испорчу. - Твои шмотки бы сжечь прилюдно на городской площади. Но сначала надо святой водой полить как следует, а то вдруг восстанут из пепла, как нечисть, и начнут на людей кидаться, – Джин натянул одеяло до подбородка, но острые плечи всё равно из-под него выглядывали, когда он трясся от смеха. - Ой, да ладно, ты просто не разбираешься в моде, серость, – беззлобно усмехнулся оборотень и легко щёлкнул Джина по лбу. С тех пор так они и жили, неизвестно, какие доводы привёл оборотень в споре Сузуки, но начальство больше не делало попыток вернуть его к полевой работе. А Пробуждённый был благодарен другу, что он делил с ним скучные тягучие будни на Базе. Хотя расплачиваться за такое странное тепло урывками и доброту осколочками приходилось постоянным унижением. Насмешки начинались с самого утра, превращались в поддразнивания, жестокие подколки и розыгрыши, оседали в душе Джина, копились, копились и тихонько, но чувствительно покусывали. «Блин, какой же я бесполезный», – думал парнишка с тоской, рассматривая в очередной раз заснувшего на посту приятеля, и снова мечтал о пушистой шёлковой гриве. Как в ней, наверно, здорово путать пальцы. Пытка продолжалась ежедневно, чтоб закончиться привычным «Спокойной ночи, fugly» с таинственным блеском в светлых глазах, таким вкрадчивым, внимательным, заинтересованным. Иногда Джину казалось, что Бё ощупывает его этим пугающим прощальным взглядом каждую ночь, пробует на вкус, ищет что-то ответное. И когда ожидание затягивалось на пару мгновений дольше обычного среднестатистического «Спокойной ночи», как у всех нормальных людей, парнишка начинал нервничать. Руки дрожали, коленки подгибались, ему казалось, что он почти разгадал что-то необычайно важное, первостепенное, то, что никак нельзя упустить. И вот на этом самом проклятом «почти» Бётаро всегда разворачивался на 180 градусов и стремительно сбегал к себе, делая в воздухе замысловатый изящный жест «Оревуар, идиотина!». Не успевал Джин открыть рот, как узкая спина маячила уже где-то далеко, в самом конце коридора, вне зоны доступа. А ещё были эти проклятые попойки. Как же он их не любил, ужасно. В такие дни его жалкость и бесполезность выступала на передний план. Раствориться в толпе решительно не удавалось, потому что пьяный Бё был куда разговорчивее, прилипчивее и настырнее трезвого. Напоить друга становилось вдруг главной целью его существования. Он тащил беднягу в каждый бар с тупыми присказками вроде «Джина Джину!», делал его центром всеобщего внимания, ржал без остановки и сосредоточенно зачем-то ждал момента, когда тот вырубится. Как-то во время очередного бурного веселья на Базе разговор вдруг коснулся щекотливой темы. Изрядно подвыпивший Мацумото ни с того ни с сего заявил во всеуслышание: - А ведь наш Джинни ещё девственник! - Ну вот, понеслась, – удручённо приземлился лбом в свою ладонь Широяма Юу, единственный вампир на Базе. Он почти не ощущал действия алкоголя в силу физиологических особенностей, поэтому вечно портил всем праздничный настрой своими едкими замечаниями. Правда, с утра большинство больных голов соглашались про себя с тем, что Юу, как всегда, был прав. Не надо было голыми бегать по Харадзюку или стрелять в метро по крысам (подозрительно большими и двуногими были эти крысы), играть в боулинг в оружейной тоже было не лучшей затеей. Но вслух в этом никто не признавался, и от этого вампира не любили ещё больше. - Мы же друзья, Джин! Мы не оставим тебя в беде! – Мацумото явно понравилась идея осчастливить парня первым сексуальным опытом, причём немедленно. Пробуждённый похолодел и взмолился: - Семпай, пожалуйста… - Да ладно, – удивлённо вскинул брови вечно улыбающийся Йошиатсу, с деланным неудовольствием сбрасывая руки неразговорчивого Томо со своей задницы. – В восемнадцать лет всё ещё ни-ни? И что, даже минета не было? – размазанная красная помада на губах Йоши настолько неприлично иллюстрировала вопрос, что его благоразумно проигнорировали даже самые неадекватные из наёмников. - Да он просто поздний цветок, или как там говорится? – серьёзно кивнул головой абсолютно пьяный, ничего не соображающий и от этого ещё более суровый Тора. - Помощь зала! – заржал Така. И Бётаро, который до этого лишь посмеивался, видимо, не принимая всерьёз эти пошлые намёки о друге, вдруг весь вскинулся, его лицо даже перекосило от возмущения. - Что? Какая такая помощь? – упавшим голосом спросил он, как-то затравленно оглядывая участников «корпоратива». - Как какая? Собираемся и едем в бордель, детки! Я знаю отличное место! – веселился неугомонный Таканори. - Ага, конечно, – скептически отозвался Широяма, вливая в себя ещё один стакан виски. – Он знает все лучшие места из третьесортных. Резинки только не забудьте, бравые парни. Мнение Джина, конечно, никого не интересовало. Мало того, что он не понимал, откуда все в курсе его личной жизни, а вернее её отсутствия, так ещё никак не мог взять в толк, чем это помешало остальным. Но подвыпивших Ликвидаторов переубедить было невозможно, это граничило с нешуточным риском для жизни. Поэтому Пробуждённому оставалось только краснеть и бледнеть в цепких объятиях Мацумото, который буквально впихнул его на заднее сидение Доджа Широямы и плюхнулся с ним рядом, с упоением расписывая размеры и прочие прелести девочек из шикарного заведения под названием «Пылкая лилия». Джин обречённо уткнулся в свои узкие ладошки и чуть не рыдал от абсурдности ситуации. Он даже не заметил, как снова хлопнула дверь машины, но вздрогнул от знакомого колючего голоса Бётаро. Последний раз в этой истеричной суматохе он видел приятеля только когда тот уходил к себе, нахмурившись и пожав плечами. Поэтому внезапное появление напарника очень радовало, ведь он так отчаянно сейчас нуждался в защите от этих обезумевших сводников. Но слова Масы вдруг холодно резанули по больному: - Эй, мелочь! Ты же можешь не трахаться, если не хочешь. Зачем это вообще такому, как ты? Джин разозлился и, всем корпусом дёрнувшись вперёд, запальчиво парировал, упрямо глядя в глаза насмешливому другу: - Почему же не хочу! Очень даже хочу! Если я хилый и выгляжу, как девчонка, это не значит, что у меня нет нормального стояка по утрам. - Рад за тебя, дебил, – кисло улыбнулся Бё, но, на удивление, не сбежал, остался в тачке, даже ремень пристегнул. Для него это был какой-то сверхъестественный истеричный жест, выражавший высшую степень раздражения. Обычно этому парню было наплевать на безопасность, даже уговаривать приходилось. Джин неосознанно повторил движение за ним и откинулся на сидении, лишь иногда краем глаза поглядывая вперёд в дымчатую глубину зеркала заднего вида. Там он всматривался в сердитого Бё, который скрестил руки на груди, и так и ехал всю дорогу. Молчал, лишь изредка оборачивался к ним с Мацумото и жадно выхватывал у того бутылку виски, которую Така единолично распивал прямо из горла. «Пылкая лилия» если и была пылкой, то только в больном воображении Таканори. Видимо, трезвым боец тут не бывал, а пьяному на декорации наплевать. Захудалый двухэтажный домишко в трущобах мало походил на бордель, скорее на дешёвый хостел. Ни кичливого шика, ни атмосферы разврата. У входа располагалась аккуратная стойка ресепшна, как в отелях, за ней со скучающей физиономией сидела женщина лет шестидесяти и вязала спицами длинный полосатый шарф. Широяма и Бё переглянулись и прыснули со смеху. Вальяжный Така, который вошёл в режим «я – хозяин положения», грозно на них покосился, постучал ноготком по стойке и попросил у хозяйки шампанского. Тёплый шипучий напиток появился из ниоткуда, причём почему-то в белых пластиковых стаканчиках. Обстановка была соответствующая: облезлые старые обои в цветочек, потрескавшиеся деревянные панели, и почти такие же выцветшие усталые лица девочек и самой мадам. Работницы заведения в одинаковых коротеньких юбочках и рубашках с коротким рукавом с замученным видом выстроились у лестницы. Мама извинилась, что большинство «конфеток», как она выражалась, в отпуске, мол, время сейчас такое. У них в «индустрии развлечений» мёртвый сезон. Так что она отпустила часть своих звёзд отдохнуть. Широяма с презрением разглядывал сонных проституток, они отвечали ему взаимностью, Бётаро вообще слился с обоями в обнимку с бутылкой. Мацумото выложил на столешницу стопку наличных, ткнул пальцем в Джина и объяснил суть их ночного визита. Пожилая полная хозяйка заведения так плотоядно облизнулась, что паренёк невольно отступил на шаг назад, и тут же резко обернулся, потому что, как оказалось, прямо за спиной стоял хмурый Бё. Он машинально положил Джину руки на талию и внимательно заглянул в серые глаза с зелёными ободками: - Струсил? – ухмыльнулся после секундной заминки, и пальцы сжались на боках. Парнишка возмущённо фыркнул, вырвался и шагнул вперёд, цепляясь за первую попавшуюся крашеную красотку. Ночная бабочка развязно захихикала и потащила клиента за собой на второй этаж. Краем глаза он увидел, как Таканори пьяно шутит с одной полногрудой блондиночкой, а Бётаро, старательно игнорируя происходящее, стреляет сигарету у сварливо бубнящего что-то себе под нос вампира. Рыжую проститутку звали Джо, Джин посмеялся вместе с ней над эксцентричностью хозяйки, которая давала девочкам чудаковатые иностранные псевдонимы. И, как уверяла Джо, матушка даже не подозревала, что имя мужское. Но никто не спешил её разубеждать. - Нам собственно по барабану, – щебетала она, заводя Джина в дальнюю спальню в конце коридора. – Работа, просто работа, сам понимаешь. Паренёк кивнул. В этот момент ему тоже уже всё было по барабану. Он чувствовал себя обманутым, брошенным и потерянным. А ещё – грязным. Хотя ничего пока не сделал, но уже понимал, что обречён. И всё это большая-пребольшая тупейшая ошибка. Он облажался. Бё же говорил, что он может поступать, как хочет. И надо было включить мозг, а не взбрыкивать. Теперь Джину было бесконечно противно, будто он по своей воле влез в холодный тёмный подвал с мокрицами, медленно сползающими по стенам. Для чего влез, неясно. Но продолжал спускаться всё глубже по вымышленным ступеням, погружаясь в чернильное нутро каменного капкана. Из упрямства? Со злости? Нет, только чтобы доказать Бётаро… А что доказать? Что он мужик? Что взрослый? Или то, что тоже может быть крутым? Сейчас любой ответ казался Джину смехотворным, любая мотивация детской и дурацкой. Рыжая девушка не казалась ему неприятной или какой-то особенно некрасивой. Скорее обычной. Но слишком настойчивой. Видимо, Джо хотелось отработать поскорее и освободиться. - Ты только не волнуйся, – говорила она, опрокинув Джина на постель, заученные фразы с хорошо поставленным томным придыханием. – Ты у меня не первый такой. Всё будет супер. Расслабься. Я профи. Каждое слово било его под дых своим неприкрытым цинизмом. Не сказать, чтоб он был особенно романтичным юношей. Джин и правда часто просыпался с эрекцией по утрам и, как все, доводил себя до разрядки, мечтая об абстрактных мягких и нежных губах, о чужом тёплом упругом теле. Но поведение рыжей его не возбуждало, скорее наоборот, у него возникло чувство, что его оседлала холодная механическая кукла. И хотя всё у неё было на месте, блестящие розовые губы казались склизкими и отвратительными, ухоженные умелые пальчики грубыми и чересчур настырными, обнажённая впопыхах грудь напомнила резиновую спринцовку в руках у Казуки. От этого Джина просто замутило. Он яростно замотал головой, а потом оттолкнул проститутку, с трудом выполз из-под неё и уткнулся в подушку, пытаясь отдышаться. - Ну, милый мой, ты слишком много выпил. Никакого результата. - Прости, пожалуйста, прости, – забормотал Джин, мечтая стать невидимкой, а лучше – умереть, вот прямо здесь и сейчас, и пусть его найдут жалким уродом в этой липкой розовой помаде с расстёгнутой ширинкой, пусть, главное, чтоб этот позор закончился, невыносимо просто. - Слушай, тебе принципиально это сделать сегодня? Джин бессмысленно заскулил в ответ, накрывая голову подушкой и мечтая поскорее задохнуться. - Просто, если это чтоб перед парнями выпендриться, давай я тихонько свалю домой, а ты им с утра наплетёшь, что хочешь. Можешь рассказать, что десять раз меня отымел, лапочка. Воскресший из мёртвых паренёк с надеждой выглянул из-под подушки: - Джо, а так, правда, можно? - Да как хочешь можно! Твой друг заплатил, комната на ночь твоя. Поспи тут, а завтра рассказывай ребятам любые басни. Просто, зачем мне тут с тобой торчать, если твой дружок не в настроении? А так я бы к дочке домой рванула… Джин радостно закивал. - Конечно, спасибо тебе, и прости ещё раз. Джо! Ты, правда, очень-очень красивая, но я… – он покраснел и запнулся. - Да-да, слишком много алкоголя… Я поняла. Девушка быстро застегнула пуговки, привела себя в порядок, шагнула к двери и вдруг замерла там с хитрым лицом. - Джин? - Да? - Слушай, а, может, это не из-за выпивки? Может, ты в кого-нибудь влюблён? - Что? Нет! - Ой, не верю! В этом возрасте сердце так и выпрыгивает из груди, я знаю. Ладно, чао, пупсик. Удачи тебе. И приходи ещё. Если, конечно, не найдёшь кого-то не за деньги. И она выпорхнула из комнаты, оставив недоумевающего Джина наедине с собственными мыслями. «Было бы в кого влюбляться, одно зверьё вокруг», – думал Пробуждённый, размеренно соскальзывая в сон. И там, в тёплых складках между видениями и реальностью, на миг почему-то мелькнула золотистая грива и маленькая милая кисточка. Очнулся он от лёгкого скрипа, будто и не засыпал вовсе. Тонкая полоса света из коридора прорезала полумрак спальни и упала ему на грудь изогнутым полумесяцем. Кто-то стоял в проёме и молча смотрел на постель и на него. Разглядеть вошедшего Джин не мог – свет слепил глаза. Человек в дверях тяжело вздохнул и собрался снова нырнуть в коридор, но Джин узнал его: - Бё… – оклик прозвучал как-то глупо и дёшево, как эта гостиница, даже пискляво, словно он опять подросток и у него ломается голос. Силуэт резко выпрямился, в него будто стрела попала. Скрипнуло снова. Бётаро шагнул внутрь, закрывая за собой дверь, он кое-как добрался до кровати, шатаясь и путаясь в собственных ногах, и в итоге неуклюже плюхнулся рядом с приятелем. Сказать, что он был пьян – это ничего не сказать, его вело из стороны в сторону, но он всё же протянул руку и сплёл свои пальцы с пальцами Джина. - Бё? Ты зачем так надрался? - Пофиг на меня. Ты как? – Маса смотрел в сторону, язык у него заплетался, но Джину почему-то стало легче на душе от того, что приятель о нём так волнуется, а ещё от того, что его голос тоже звучит очень глупо и по-детски. - У меня не встал, – просто ответил Джин, пожимая в темноте руку друга. Врать почему-то расхотелось. Даже если он пожалеет об этом потом, даже если завтра над ним будет ржать вся База, сейчас Бё выглядел настолько трогательно и потерянно, что хотелось ему довериться. - Серьёзно? – ошалело спросил парень, забираясь на постель с ногами и нависая над Джином, который не ожидал такого поворота событий, в огромных, как блюдца, удивлённых глазах оборотня разрастался какой-то прямо-таки щенячий восторг. Бётаро поймал уже и вторую руку Пробуждённого и держал сейчас на весу, не дыша, бережно, как маленькую птичку со сломанным крылом. - Да, конечно, серьёзно. Ты чего, Маса? - Правда-правда, не встал? Не капельки не захотелось? - Блин, я стал бы с таким шутить, что ли? Может, я импотент вообще, – обиженно вздохнул парнишка и вздрогнул, потому что Бё в этот момент коснулся губами его кисти, не переставая разглядывать лежащего под ним друга, провёл по белой коже языком, влажно и горячо, с безудержной радостью, проталкивая его между пальцами и скалясь, как последний идиот: - Ты не импотент, Джин, – прошептал Бё и, втянув в рот его указательный палец, стал медленно и ритмично скользить по нему губами, всасывая и отклоняя голову. - Ха… – рвано выдохнул Джинни, подскочив от неожиданности, и весь подался вперёд. Но руки не отнял, как бы ни был напуган странным поведением приятеля, он безотчётно толкнул палец в пылающий, пахнущий дымом и виски рот. Толкнул и почувствовал, что заводится. То, чего не сумела сделать хвалёная профессионалка, за минуту добился его напарник, даже не дотрагиваясь до его члена. - Джииин… – глупо хлюпнул и вскрикнул Бё, выпустив палец изо рта и как-то жалобно уставившись на него. – Я так счастлив… - Маса, ты нажрался. - Да ладно. - Маса, что ты делаешь? – возмутился Джин, когда пьяное возбуждённое тело плюхнулось на него сверху уже всем весом. Бё бессмысленно рычал и мягко гладил его бока под майкой, но пошевелиться как-то активнее был уже не в состоянии, отчего напоминал беспомощную черепашку, которая неспособна перевернуться. - Отлично, просто потрясающе, – пробормотал парнишка, когда над его левым ухом послышался довольный храп Бётаро. И ему ничего не оставалось, как обнять беспокойного придурка, сдвинуть которого он был не в силах. И руки сами поползли к золотистым волосам. «Грива», – улыбнулся Джин, погладил напарника и постарался отключиться. Хотя упирающийся в его бедро член Бё несколько мешал расслабиться полностью. - Спокойной ночи, fugly! – шепнул он, и оборотень вздрогнул во сне. Очнулись оба с дикой головной болью от воплей колотившего в дверь Мацумото. - Мы знаем, что вы тут! - Ага, и нам страшно открыть дверь! – вторил ему хохочущий Широяма. Пара сонных лохматых светловолосых мальчишек вскочила, как по команде, они недоуменно переглянулись и с трудом выбрались из не расстеленной постели, чтоб наперегонки броситься в коридор. - Ширинку застегни, – нежно мурлыкнул издевающийся Юу в ухо Джину. Тот так и не понял до конца, что произошло ночью. Смутные воспоминания позже заставляли время от времени краснеть и искоса поглядывать на напарника. Но он гнал от себя глупые мысли, ведь вряд ли Бё после такого количества выпитого хоть что-то соображал. А ещё Джин не мог знать, что утром того же дня, сразу по прибытии на Базу, похмельный оборотень вломился в кабинет к Акире со словами: - Босс! Мне нужна прибавка! - Слушай, Бё, ты совсем охамел. То тебя понизить, то повысить! – Сузуки с явным неудовольствием оторвался от разглядывания витрины со своей шикарной коллекцией автомобильных моделей. - Нет-нет! Не надо повышать! Мне бы просто денег побольше. - Интересно, и зачем тебе? – изумился Акира. – На очередные ботинки из змеиной кожи не хватает? - Да нет, мне на бордель! Хочу повторить! - Что?! Глядя на стремительно вытягивающееся лицо начальника, Бё понял, что ляпнул что-то не то и решил исправиться: - Сузуки-сан, да ты не так понял! Мне не себе на бордель. Мне – Джину!