Свинец

Эрвин поймал себя на том, что уже несколько минут ничего не пишет - только слушает капель за окном. Капель - последняя; снег уже разлился водой и обнажил под собой траву. Солнце стало радостнее заглядывать по утрам, пробиваясь сквозь до полупрозрачного блеска начищенные окна - с приходом весны капрал устроил генеральную уборку (еще более генеральную, чем до этого) и всех заставил в ней поучаствовать. Эрвину казалось, что еще немного, и уборка Леви станет включать в себя еще и косметический ремонт. В такие светлые и свежие дни отчаянно не работалось. Младшие разведчики были увлечены приближающимся праздником и обсуждали возможность выпадения выходного именно на этот день - чтобы поесть пирогов в городе; старшие разведчики вздыхали с облегчением: пережили еще одну зиму. А Эрвин сидел за столом в своем кабинете и не мог дописать план на месяц, потому что смотрел на Леви. Умостившись на краю узкого дивана, капрал наблюдал за птицей в своих руках. Скворца с поврежденным крылом в середине зимы притащил Эрен, которому жаль было его бросать. Леви, конечно, сделал Йегеру выговор и отправил на кухню мыть посуду, а скворца забрал к себе. Может быть, ему стоило вручить несчастного, например, жалостливому Арлерту и выкинуть из головы, но Леви провел с птенцом один вечер, а тот привык к нему и никого другого не признавал. Скворец худо-бедно научился летать заново, однако не проронил ни звука за два месяца. Его все считали милым и чуть ли не всеобщим талисманом, но он никого к себе не подпускал, кроме капрала, и кормить себя позволял только ему. Появление чего-то нового в разведке немного развеяло дух тлена, оставшегося еще с прошлого года. Эрвин отложил в сторону бумагу и карандаш, а сам встал из-за стола, с наслаждением потянулся и устроился на диване рядом с Леви. Скворец тут же попытался спрятаться за воротником форменной куртки и уткнулся в белый платок. - Знаешь, о чем я думаю? - Леви резко поднял голову и посмотрел Эрвину в глаза. - О чем? - Уже потеплело, его следовало бы отпустить. Но я не уверен, что он сможет выжить без меня, хотя в полете он уже перестал врезаться в стены и зеркала. - Тогда не отпускай его. - Зачем? То есть... ну, ты понимаешь. Ему здесь не место. Он должен жить иначе. Как все дикие птицы. Эрвин смотрел на Леви и не мог понять, что тот чувствует. Сам же возился с этой птицей, сам же к ней привык, а теперь ищет, как от нее избавиться?.. - Но он же к тебе привязан. - Задумчиво сказал командор. - Вовсе нет. Он просто знает, что я его кормлю и не собираюсь убивать. А насчет других он не уверен. Но это и все. Нет никакой привязанности. Это даже напоминало Эрвину что-то вполне определенное. - Я открывал перед ним окно. А он не слетал с моих рук. Что-то вполне определенное. У Эрвина кольнуло в груди. - Думаю, если ты представишь, как останешься без него, ты ощутишь одиночество. - Тихо предположил он, отворачиваясь. - Вот как. - Ровно произнес Леви и наклонился в сторону, чтобы коснуться губами шеи командора. А затем встал, отряхнул колени, выпутал скворца из своего шейного платка и поправил пояс с ремнями привода. - Ты знаешь, что я никуда от тебя не уйду, Эрвин. - Сказал, закрывая дверь. Эрвин, с облегчением вздохнув, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Некоторые слова можно слышать хоть по тысяче раз на дню, но сколько бы ни было в них веры, страх слишком часто брал верх.