Соленая вода

      «Да вот думаю может свалить атсюда на полуострав», — прочитала Рут в очередном сообщении.       Да, да, да! Сваливай, и побыстрее! Сердце ее довольно забилось.       «Тут ни работы ни хрена вапще. Папаша заибал уже што денег не зарабатываю», — продолжил тему Альфи.       «Ты прав. Я и сама об этом думаю», — напечатала Рут.       «Че правда? Может тагда свалим вместе?»       «Посмотрим :)»       «А ты кудабы хатела периехать?»       «В смысле?»       «Ну на полуостраве? В какой горад?»       «В Мадрид, наверное. У меня там родственники», — написала Рут, вспомнив про бабушку и дедушку.       «Розумно. Перекантуешся у них пару месяцев без платно пака работу не найдешь».       «Ну да. А ты? Куда бы хотел переехать?»       «Дабезразницы. Росвеничкав та нет ватличие ат тебя :)»       Фантастическая орфография Альфи временами все еще удивляла Рут, так что она не сразу понимала смысл предложений.       «Главное — не вляпайся там опять в какое-нибудь дерьмо».       «Ага :) Так кагда встретимся? Типа чиста па дружески :) абищаю ;) Харош уже меня денамить а?»       «Завтра, в десять. — Рут выдохнула и допечатала: — В парке».       «В 10 я не магу. В 12».       Уроки заканчиваются в час, надо будет еще успеть вернуться обратно в школу. Времени для разговора совсем мало… Но это лучше, чем ничего.       «Ладно».       «Увидемся цыпа ;) Сматри не адманывай буду ждать».       — Что это за новшества, Мартин?       «Мог бы и предупредить» — подтекстом стояло за вопросом, который Фран адресовал начальнику полицейского управления Сеуты, зажав того в укромном уголке после совещания.       — Фран, пойми, все очень серьезно. Эти парни из Общеевропейского центра по борьбе с терроризмом. Малейшая утечка с моей стороны — и они спустили бы всех собак на меня.       Ясно. Своя рубашка ближе к телу, а семнадцать лет совместной работы — это всего лишь семнадцать лет собачьей работы на износ в забытом богом анклаве, откуда все рано или поздно стремятся сбежать в поисках лучшей жизни.       Фран знал, что рассчитывать придется только на себя. Это было просто еще одно подтверждение. Можно, конечно, напомнить о старых делишках, когда он пару раз прикрывал задницы Мартину и еще кое-кому из начальников управления, но это в самом крайнем случае.       Морей ждал у служебной машины. «Наверняка, взял на карандаш, с кем я говорил», — подумалось Франу.       Совещание начальников участков устроили по поводу повышения уровня террористической угрозы в связи с попыткой проникновения на водоочистительную станцию. Как будто и без этого люди не в курсе, что делать.       Фран обогнал потрепанный грузовичок и просигналил водителю, чтоб сворачивал к обочине. Тот сделал вид, что не понимает. Пришлось повторить, продемонстрировав в окошко удостоверение.       — Я ничего не нарушил, — завел шофер привычную песню, соскочив на землю.       — Открывай багажник, — Фран не любил тратить время на бессмысленные препирательства.       — Нету у меня там ничего. Нету, вот смотрите.       Распахнутые створки грузового отделения выставили на обозрение полиции грязный настил, пару тряпок и запасное колесо.       Фран обошел грузовик, наклонился и постучал по днищу за бензобаком. Ага.       — Что вы делаете? — всполошился водитель, когда Фран полез под кузов.       — Открывай сам, или я вскрою ломом, — предложил Фран альтернативу, вылезая обратно.       — Не ломайте мне машину, там ничего нет, — причитал шофер, пока не убедился в серьезности намерений полицейского, увидев в руках Франа ломик.       — Ладно, я сам, я сам…       Первым из тайника вылез ребенок постарше, темнокожий и ужасающе похожий на скелет. За ним еще один, такой же худой. Фран вызвал патрульную машину отконвоировать грузовик на полицейскую стоянку и попросил сообщить в управление по делам несовершеннолетних мигрантов.       — Как вы догадались, Фран? — поинтересовался молчавший всю дорогу Морей, когда, с нелегалами и закованным в наручники водилой на заднем сиденье, они тронулись с места.       — Опыт и ничего больше, шеф, — ответил тот. Морей ему не нравился, когда играл дурачка, но и теперь, когда Фран знал, что за внешним лоском исправно крутятся стальные шестеренки, симпатии к начальнику-засланцу это не добавило.       В парке в такое время прогуливались только немногочисленные мамочки с детьми и колясками. Еще час — наступит сиеста и все здесь вымрет до вечерней прохлады.       Рут, ссутулившись, стояла, где договорились, у фонтана. Ладони взмокли, а в горле пересохло. Приближающегося Альфи она заметила издалека, не только потому, что в отличие от него знала, как выглядит тот, кого ждет, но и потому, что мужчин в парке больше не было.       В реальной жизни он оказался выше и еще худее, чем на фотографиях, слегка сутулым, с какой-то неровной, разболтанной походкой. Альфи прошел мимо Рут, не обратив на девочку ни малейшего внимания, вразвалочку обошел фонтан и уселся на лавочку, приглядываясь к молодым мамашам.       Рут вздохнула, подошла и села чуть поодаль. Альфи по-прежнему ее не замечал, поэтому, пересев поближе, она сказала:       — Привет!       — Привет, — отмахнулся он, продолжая выглядывать на аллее свою девушку.       — Я Андреа. Или ты ждешь кого-то еще?       — Ты?! — Альфи посмотрел на нее и возмущенно присвистнул. — А писала «восемнадцать мне уже», — передразнил он. — Вот коза!       — Иначе ты не стал бы со мной встречаться, — сказала Рут в свое оправдание.       — Конечно не стал бы! — фыркнул Альфи. — Очень надо — связываться с малолеткой.       — Мне нужно поговорить с тобой. Это важно, — взмолилась Рут, боясь, что он просто встанет и уйдет, не выслушав.       — Говори, — согласился Альфи и, пока она собиралась с духом, чтобы начать, спросил: — Так сколько те лет-то на самом деле?       — Двенадцать.       — Пипец, мелкая, — подняв брови, покачал он головой, впрочем, беззлобно, скорее добродушно удивляясь нахальству Рут и даже в чем-то им восхищаясь.       — И я сестра Альберто Пейона.       — Бля-я-ядь, — улыбка слетела с его губ, расслабленность позы перетекла в напряженность сомкнувшихся в замок между коленей пальцев. — И че те надо? — спросил он наконец, после нескольких бесконечно долгих для обоих мгновений тишины.       — Поговорить, — беспомощно повторила Рут.       — Так мы ведь уже разговариваем, не? — Альфи поднял на нее глаза. Рут только теперь поняла, что он имел в виду, когда писал, что они прозрачные: опушенные густыми черными ресницами, на Рут смотрели два фиалковых озера кристальной чистоты. Они искупали многое, если не все: нервную, задиристую худобу, черные волоски на руках и не прикрытых шортами ниже колен ногах, острый кадык, нелепую стрижку давно не мытых волос, смешные потертые сандалии и даже дешевую рэперскую цепь, болтавшуюся на шее.       — Ты, конечно, придурок, но не убийца. Ты не убивал моего брата, — сказала Рут и, только услышав собственные слова, осознала, насколько они правдивы.       Широкие черные брови над фиалковыми глазами поднялись, фиолетовый взгляд скрестился с серым.       — Откуда узнала? — спросил Альфи.       — Додумалась, — фыркнула Рут, отворачиваясь.       — Ты, может, и мелкая, но башковитая, — ответил Альфи, разглядывая ее теперь с внимательным любопытством.       Смущенная Рут пожала плечами.       — За кого сел, ты, я так понимаю, не скажешь.       — Точняк, — теперь взгляд отвел Альфи.       — Отцу я ничего не говорила и не скажу, — упредила Рут незаданный вопрос. — Но ты должен уехать отсюда. Тебе нужно уехать.       — Я и сам собирался…       — Знаю, — быстро оборвала его Рут. — Но тебе нужно уехать быстрее. Как можно раньше.       — Понял, — криво усмехнулся Альфи. — Насчет «куда» пожелания будут?       — Ничего ты не понял, — рассердилась Рут. — Это не из-за меня, я не злюсь на тебя… уже, — добавила она, чувствуя необходимость быть честной. — Просто мама… понимаешь, не в себе… — Рут вздохнула. — И у нее насчет тебя идея-фикс. Она не успокоится, так что тебе лучше уехать.       — Так ты че, предупредить меня пришла, что ли? — изумился Альфи.       Господи, вот же придурок!       — Нет, полюбоваться на красоту твою неописанную, — съязвила Рут.       — Эй, малая… — Альфи хотел было осадить зарвавшуюся малолетку щелбаном, но, увидев, как та покраснела, только улыбнулся.       — Что это? — спросила Рут.       — Что «что»? — не понял он.       — Это в тюрьме? — Рут смотрела на длинный поперечный шрам на внутренней стороне руки, у запястья.       — А… херня, — отмахнулся Альфи. — Ты ж ведь тоже собиралась на полуостров, разве нет? Или это так, чисто треп был?       — Я? Потом, когда… — с языка чуть не сорвалось «вырасту», — поступлю в университет.       — В универ в Мадриде, значит. И на кого учиться будем?       — На астронома.       Альфи присвистнул.       — Это не значит гороскопы составлять, — по-своему истолковав его реакцию, поспешила внести ясность Рут. — Астрономы изучают звезды, космос, вселенную.       — Да знаю я. Не настолько тупой, — оборвал ее Альфи.       — Ты не тупой, ты — невежда.       — Че?!       — Невежда — человек, который очень многого не знает, — пояснила Рут и торопливо добавила, чтобы он не успел обидеться: — Тебе тоже надо учиться. Вот чем бы ты хотел заниматься?       — Не знаю, — пожал плечами Альфи. — Рэп читать… Хотя… какой на хер рэп. Тачки чинить. Да. С таким ремеслом без бабла не останешься, даже если работать «в серую». Только, чтоб заплатить за эту блядскую учебу, сначала надо пару лет пропахать на Аннибаля.       — Не надо! — перспектива увидеть Альфи в рядах наркоторговцев изрядно испугала Рут. — Есть разные стипендии, гранты, я…       — Особенно для уголовников, — усмехнулся он.       — …я могу поискать. Что-нибудь обязательно найдется, вот увидишь, — Рут уже загорелась идеей. — И подготовиться тебе к вступительным могу немного помочь… ну там… с испанским, математикой, физикой… Я тебе буду присылать задания, а потом проверять. Или можем сразу вместе делать онлайн…       — Вот ведь Чип и Дейл спешат на помощь, — рассмеялся Альфи, потрепав увлекшуюся девочку по голове.       — Убери руки от моей дочери! — откуда-то сзади раздался страшный крик.       — Мама! — испуганно вскочила Рут.       — Отойди от нее, подонок! — закричала Ракель, сжимая в дрожащих руках пистолет.       — Эй, я ниче ей не сде…       Звук выстрела перекрыл окончание фразы. Вторая пуля попала выше первой, над ключицей. Третий выстрел Ракель могла бы сделать в упор, если бы не Рут, с криком закрывшая собой оседающее тело.       — Что ты наделала! Нет! Нет! — кричала Рут, пока мать оттаскивала ее от лежащего на тротуаре у скамейки тела. Поняв, что Альфи остался без защиты, а у Ракель по-прежнему пистолет в руке, теперь уже Рут принялась оттаскивать мать подальше, на ходу один за другим разжимая скрюченные на рукоятке пальцы.       — Я убила его, — неверяще произнесла Ракель, уставившись на дело рук своих остекленевшими глазами.       Давясь слезами, одной рукой удерживая мать и пистолет, второй рукой Рут вытащила телефон и набрала отца. В парке почти никого не было, лишь одна мамочка с коляской спешно удалялась прочь.       — Как ты могла? — сквозь слезы прошептала Рут.       — Из твоего ноутбука, — ответила Ракель, которой показалось, что дочь спросила «как ты узнала?». — Тебе пришло сообщение, я взглянула, а это от него… Извини, малыш, я знаю, что не должна была читать твою переписку, но я не могла не защитить тебя. Не могла позволить тебе сделать это самой. Уж лучше я. У тебя вся жизнь впереди.       Рут всхлипнула в ужасе, поняв, что мать решила, что она тоже собиралась убить Альфи. Рут разрывалась между необходимостью удерживать мать под контролем и подальше от Альфи и желанием подойти, взглянуть, жив ли он, оказать какую-то помощь.       Фран мчался как сумасшедший. Ему плевать было на правила дорожного движения, на начальство, на все, кроме главного — семьи. У самого парка навстречу ему пронеслась машина скорой помощи с включенной сиреной. Значит, Кортихо еще жив.       «Ракель, что ты натворила, — стучало в голове. — Только не сейчас. Только не теперь».       Выбравшись из наскоро припаркованного автомобиля, он быстрым шагом подошел к патрульной машине. С заднего сиденья навстречу ему вскочила бледная, в забрызганной кровью футболке Рут. Он прижал к себе дочь, обегая наметанным взглядом место происшествия. Пятна крови на тротуарной плитке у скамейки. Молодой стажер, при виде шефа отложивший недозаполненный протокол. Ракель в наручниках на переднем сиденье патрульной машины с открытой дверцей.       — Вас кто-нибудь видел? — спросил Фран у дочери, перед тем как шагнуть вперед, к жене и стажеру.       — Н… не знаю, — заикаясь ответила Рут.       — Сними наручники, — приказал Фран на правах старшего по званию.       Молодой полицейский без возражений помог Ракель выбраться из машины и начал расстегивать замок. Может ли этот парень, прикомандированный к ним в участок пару недель назад, представлять ту же контору, что и Морей? А если нет, то удастся ли уговорить его изменить протокол и показания? Попытаться в любом случае необходимо — на кону будущее семьи. Если и он сам, и Ракель загремят в тюрьму, Рут останется совсем одна.       — Дай мне пистолет, — обратился Фран к стажеру и, увидев, как тот потянулся к кобуре, уточнил: — Улику.       Нужны его отпечатки на орудии преступления и показания свидетелей. Жены прежде всего. Фран шагнул к ней и взял за плечи, фиксируя внимание на себе и своих словах:       — Любимая, ты ни при чем. Стрелял я, это была самооборона.       — Нет, милый, не надо, — рука Ракель, неожиданно твердая, легла на руку мужа. — Это сделала я, и я готова ответить. Ты куда более хороший отец для Рут, чем я — мать. Точнее даже, мы все знаем — я не была ей матерью последние четыре года. Так что сейчас ей нужнее ты.       Фран открыл рот, чтобы возразить, но тут боковым зрением увидел приближающихся Морея с Килесом. Поздно.       Ракель выпрямилась, подставив лицо солнцу и ветру. Глубоко вдохнула воздух.       — Я не жалею о том, что сделала, любимый, — она посмотрела в глаза Франу, провела рукой по его щеке. Ее глаза сверкали живым блеском, страдальческая морщина на лбу разгладилась. — Теперь, наконец, я снова могу дышать. Впервые за эти четыре года.