Имя Деймона

А в конце дороги той — Плаха с топорами.

Несколько дней в военном госпитале, развёрнутом ООН. Лучшая медпомощь и полная безопасность. Ранениями, как у Курякина, тут никого не удивишь. В крайнем случае, всегда всё можно списать на туркоманов, принявших его за грека. В эту легенду тут поверит любой. Несколько раз его навестила Габи, считавшая своим долгом приносить ему контрабандой сладости. Один раз его даже почтил своим присутствием Соло. Его подарочек был гораздо актуальнее – сигареты. Правда, Сашка эту пачку у него благополучно стащил и выбросил: - Курить вредно. - Ну да, с этой работой меня убьет именно курение, – фыркнул на это Илья. Деймон ничего не ответил, лишь придвинул носом книгу, оставленную на тумбочке Соло. Когда только успел? Это не была всеми принятая классика, так, легкая беллетристика. То, что нужно для больницы – читать и не думать, а по прочтении забыть. Вот только никакие бульварные романы или детективы не могут отвлечь от суровой реальности, в которой его судьба висит на волоске. Нужен ли U.N.C.L.E агент, который чуть не спровоцировал международный скандал? И стоит ли его профессионализм того, чтобы ссорится с одной из лучших разведок мира? Успокаивало одно – если бы однозначно он этого не стоил, его бы пристрелил Соло ещё в машине. И уж точно не стал бы отдавать то, что могло дать ему свободу от C.I.А. К концу второй недели его выписали, несколько раз повторив, что он не полностью здоров, а отправлен долечиваться. Всё же ему не плохо прилетело по голове в ходе той свалки… - О, добрый день, Илья, – его окликнул знакомый голос с неповторимым британским акцентом. Уэйверли стоял у машины, небрежно оглаживая бурую шубку своего деймона. - Здравствуйте, Уэйверли, - что-то подсказывало, что Габи и Наполеон не прибудут встречать его. - Позвольте подбросить Вас до квартиры. Не стоит пока беспокоить ногу. Сашка зарычал, не пытаясь скрыть свое отношение к лживой заботе: - А нельзя просто сказать, что я собираюсь перетереть тебе косточки до последнего хряща? Или везу тебя за город пристрелить по-тихому? - Мы не настолько важные персоны, чтобы он нас «убирал», - Илья пустил Сашку на переднее сидение. Хорошо, что у водителя деймон стрекоза, иначе разместиться было бы проблемой. - На будущее, Илья, в таких ситуациях вы должны сразу обращаться ко мне, – мужчина сверкнул глазами. – Если бы не инициатива Соло, неизвестно, чем бы это закончилось. - Соло? – Курякин непонимающе перевёл взгляд от окна на мужчину. - Думаете, я бы позволил ему вторгаться в посольство СССР и воровать такие данные? «А точнее так бездарно их использовать» - подумал про себя Илья: - Едва ли. - Именно, - кивнул Уэйверли. – Хотя, мне приятно осознавать, что мои опасения насчет Вас не подтвердились. - И что теперь? - Через пару дней выезжаем в Лондон. Ваша миссия здесь окончена. - Радостно, - сухо заметил Илья. - И поздравляю Вас, Курякин, – подытожил их встречу Уэйверли, когда машина остановилась у дома Ильи. – Конфликт с вашим начальством мне всё же, наконец, удалось решить. - Могу только догадываться, чего Вам этого стоило. - Да, но зато теперь Вы официально мертвы для своего государства. Пали смертью героя. А в Лондоне Вас будет ждать паспорт гражданина Объединённого Королевства. - Прошу извинить за такие хлопоты… - на автопилоте пробормотал в ответ Илья. «Это было ожидаемо» - пронеслось в его голове, вместе с боем курантов. «Это рационально» - щёлкнули в такт утешению ключи в замке. «Это единственный выход» - хлопнула дверь за его спиной. Рациональная его часть была согласна со всеми тремя пунктами. Он нарушил прямые приказы начальства, проигнорировал все предупреждения… Из-за его диверсии погибло несколько оперативников. Ему нужно бы быть благодарным хотя бы за то, что его «смерть» героическая. И что никто из родных до этого уже не дожил… «И не нужно было ждать другого!» - протикали часы на его руке. И вдруг остановились. Курякин встал посреди комнаты. В шоке замерев, он приставил часы к уху, но те молчали. Он посмотрел на них - стрелки не двигались. - Наверно сломались… они же со стычки еле ходили, – пробормотал волк, потираясь об ногу. – Помой руки, чтобы не так дрожали... почини, отвлекись. В ответ Илья прихватил своего деймона за шиворот, шикая одновременно с его взвизгиванием: - Прости, но мне надо подумать… - Вав! Пусти… прекрати, Илья! – лапы зверя заскребли паркет, он пытался упираться… Но как же можно. От этого самому же Курякину больно – Не надо… тебе же будет хуже. - Не бойся, я не сделаю ничего такого, – затолкав зверя в ванную, он с силой дернул дверь, запирая. -Илья! – завыл тот в ответ, начиная скрести лапой. Но Курякин этого уже не слышал… в его голове стоял визг безумнее, чем от «Дьявольской скрипки»… да и мелодия не такая ровная и благородная. Нужно её заткнуть.. Тяжело дыша, Илья зарылся в волосы, приваливаясь к стене: - Заткнись. А в «мелодии» уже звучала другая примесь – стук ботинок, пьяный смех. Перед глазами уже знакомая алая пелена… Это уже не остановишь. А визг Александра напомнил, что требовалась от мальчика на этих попойках: - Ну-ка давай малыш, сбацай… под цыганочку. Первое, что попало ему под руку, был абажур. С ревом тот был отправлен в люстру, разбившуюся на осколки. Следующим стало кресло, чью мягкую обивку он просто разорвал в клочья, вот только от визга ткани жжение в груди только выросло. Знаете… а его всегда бесил этот диван. Что «кожаный» не беда… нож с кухни на что? А каркас можно и разломать к чертовой матери голыми руками. Напрасно он решил взглянуть на себя в зеркало. И бить едва зажившей рукой по нему тоже глупо. Да вся его жизнь - не больше, чем череда глупостей по уставу. Казалось бы, что теперь беситься… Что он не увидит больше снега? Будто в Северной Европе его нет. А берёза, что, такое уникальное дерево? На севере того же Китая их целые рощи… Да нет, господа, не мыслите стереотипно… Не от этого больно так, что хочется выть громче Саши, запертого в ванной, хотя куда уж громче... Просто он больше не пройдет по родной улице, больше не навестит хотя бы свою мать. Не отстоит отцовское имя. Для своей страны… для тех немногих знакомых и друзей, что были… Теперь он мертвец, если не предатель. Этот «вывод» выбил из под ног почву. Обессилев, он сполз вдоль стены, срывая с руки часы. Они встали, будучи на его руке.. как на покойнике. Прикрыв глаза, Илья тяжело дышал, прикидывая, какой он нанес ущерб своей берлоге и себе. Кажется, до спальни он не добрался. Уже прогресс. В Риме он умудрился разломать обе кровати. Погруженный в себя, он не услышал, как кто-то прошелся по комнате, стараясь не наступить на осколки. В реальность, из белой пелены, его вернул мокрый нос Саши, который настойчиво тюкался в его щёку: - Вав, Илюш.. посмотри на меня… - Прости, – он провёл по макушке Александра. - Нормально, – тот принялся настойчиво лизать его щёки, поскуливая, - Всё нормально… Мы справимся.. Они ещё пожалеют. - Кто тебя выпустил? - Я, – только Наполеон мог по-царски сидеть на спинке раскуроченного кресла. – Идём на кухню… Обработаю руку и пойдем в мою квартиру. - Как ты тут… - После истории с КГБ меня на оставшиеся дни поселили в квартире под тобой.. Не то чтобы мы не доверяли русским, но у вас же пунктик на отмщение, - будничным тоном заметил Соло. - А с этим… - Скажу Уэйверли, что проглядел тут обыск от твоих, теперь бывших, коллег. - Это всё из-за часов, – сам не зная зачем, уточнил Илья. - Разумеется, из-за них, – согласился Наполеон, не язвя. Кажется, они поменялись ролями… Их деймоны точно. Ведь покидать разрушенную квартиру Александру помогала Джозефина, подставив плечо.