Он любил искренно и трепетно, но не мог сказать ей о своих чувствах. Его талант был единственным, через что он мог передать свою любовь. Его творение впитало все его чувства и возлюбило так же. Его творение впитало и всё его отчаяние, и приумножило его, разрушив и себя, и всё вокруг.
Я в тоске и смятении дни провожу, Зачарованный пляской огня. По тебе я грущу и тебе я служу, И пускай ты не знаешь меня: Ты прекрасна, как пламя; как сталь, холодна; В тебе мужества больше, чем слёз. Я немой, но огнём я кую из огня Все слова, что слагаю из грёз. Ты бриллиант, и бриллианты тебе не нужны — Ты отдашь предпочтенье ножу. Я скую тебе меч, без пятна, без цены, Чтоб сказать, как тобой дорожу. Дни и ночи упорно готовлю твой меч, Наполняя любовью его, И я верю, что он твоё сердце сберечь Сможет так, как бы сам я не смог. Я вложу в него страсть, я вдохну в него мысль, Кровью, потом и плотью своей. Я не слаб! Я словам безголосым дам смысл. Принимай и меня не жалей. В нём душа моя, радость, любовь и тоска И слова, что живут в голове. Я дарую тебе лишь частицу себя, Но и целым отдался б тебе. Принимай его в дар, принимай же, герой, Чтоб служил, как не смог человек. Только ты холодна, словно сталь под корой Льда, что с пламенем в битве уж век. «Ах зачем мне твой меч, ах зачем мне любовь? Их имею в разы я сильней. И зачем мне кузнец, от рожденья немой? Уходи, возвращаться не смей». Я б приставил металл прямо к горлу себе, И рука б не дрожала ничуть. Только меч, злостный меч, как проклятье в судьбе, Подтолкнул на ужаснейший путь. Одарил я предмет своим чувством, душой Человечностью проклял его, Заставляя навек стать моею рукой И любить, как отца своего. Меч был предан моею любовью к другой: Очернела предмета душа, И холодная сталь отняла мой покой — Стала мною и жить, и дышать. Я безвольный слабак, я убитый собой, Посягнувший на льдистый бриллиант, Ибо даже предмет завладел слабым мной, Не имеющим к силе талант. «Ты не слаб! Ты талантлив, достигнешь вершин! Ты создал из ничтожья меня! Не признавшая твой громкий голос души Будет таять в объятьях огня! И под сталью, холодной и твёрдой, как лёд, Треснет „вдвое сильней“ её меч. А тебя в этот раз больше не оттолкнёт И рукой, пока сталь будет жечь Тело, кожу и душу, которой и нет У змеи, покорившей тебя. Пусть почувствует боль, пусть почувствует гнев!» — Убеждал меч, мой разум губя. Ревность с грустью смешалась, туманился взор, Рукоять прикипала к костям. Не кузнец, а палач — для неё приговор Я исполнить отправился сам. «Ты поверь мне, что так будет лучше вовек, Ведь она беспощадный тиран. Отомсти за себя, за отверженных всех, С неё хватит всей соли для ран». Тьма и злость пропитали меня до краёв, Силы мне прибавляя сполна. Меч шептал: «Ты здесь прав, мне доверься, герой. Пусть отступит слепая вина». Лишь удар — навсегда неизменная смерть, Незажившая рана в груди. Болен я, и неправ, и не жить мне теперь, Ведь оставил я жизнь позади. Меч мой славный разводами крови покрыт, Сталь отмоешь, а руки — никак. Пусть, где он был рождён, там вовек и сгорит! И я бросил творенье в очаг. Я занёс меч над сердцем: её иль своим? До сих пор я не знаю ответ. Но с тех пор больше нас: ни меня, ни меча, Ни любимой былой моей нет. Из добра я создал жесточайшее зло, Что толкнуло меня на разбой. Пусть, быть может, не меч был тогда виноват. Может, я оставался собой..?