Explosions In The Sky

— Мы тут ничего не трогали, все так, как было до вашего прихода, — предупредил Джек Кроуфорд, и когда заметил труп, нахмурился, будто бы ему стало очень досадно. Возможно, сейчас он сомневался, а так ли хороша была идея звать семнадцатилетку в самое пекло и чего-то там с него требовать. Ганнибал из вежливости окинул взглядом место преступления, обратив затем своё внимание к Уиллу, полностью сосредоточившись на нём. Ведь ради этого всё и затевалось. Уилл медленно приблизился к подножию дерева, на котором было изувеченное тело. Холодный порыв ветра пронёсся по лесу, заставив агентов ФБР и криминалистов зябко поёжиться. Но только не Уилла. Градус обзора сузился до той степени, чтобы пропускать по каналу связи что угодно, как-либо связанное с мертвецом. Ганнибал заметил, как затуманились его глаза, прежде чем их спрятали опустившиеся веки. Уилл шумно втянул воздух — чтобы успокоиться. — Вы уверены, что он справится? — шепнул Джек. — Не перебивай его, — Ганнибал сухо кивнул, не сводя глаз с юноши. — Дай ему время. Кроуфорд молча согласился, жестом приказав своим людям скрыться. Он снова посмотрел на новоиспечённого помощника, не без восхищения наблюдая, как тот стоит перед трупом с закрытыми глазами. Чудно. Убитый был намного старше Уилла. Ганнибал был полностью доволен собой и своей работой. Его вдохновило произведение* итальянского художника, Джованни Бацци. Этот художник однажды изобразил святого Себастьяна, и образ картины находил своё отражение в композиции Ганнибала. Убитый работал в больнице Джона Хопкинса, опекун. Руки были зафиксированы у ствола, а одежда скрывала только нижнюю половину тела. Стрелы по одной пронзали шею, рёбра и левое бедро. Засохшая кровь оставила тонкие ручейки. Деталью, которая уменьшала степень «плагиата», были две зашитые раны, на уровне одиннадцатого межреберья каждая. Ганнибал забрал обе почки. Судя по состоянию кожи, этот человек уделял пристальное внимание своему телу, хотя сам был личностью грубой и неприятной. Рельеф не сильно перекаченных мышц создавал впечатление картины, похожей на работу старых мастеров. Будто античная скульптура. Творение гротеска и впечатляющей красоты. По выражению его лица Ганнибал догадывался, что воображение Уилла всё ещё реконструирует недавние события. Ему было тяжело оторваться от созерцания бедного человека, а брови будто застыли от напряжения. Когда Уилл наконец повернулся к Джеку и Ганнибалу, стоявшим поодаль, его шаги были ватными . — И что ты думаешь? — Кроуфорду хотелось всего и сразу. Терпение не было его сильной стороной, но Ганнибал понимал, что это влияние критической ситуации. Он мог быть более сдержанным, если бы не поджимающее время, если бы Фредди Лаунс не сидела на старте, чтобы разоблачить, опозорить его перед публикой. — Это был Чесапикский потрошитель. Его почерк. Кроуфорд кивнул. Всё, как он и подозревал. — Мы догадывались, вряд ли у него нашёлся подражатель, чтобы так выставлять невинных людей. Ещё и эти разрезы. — Какие органы изъяты? — шёпот, которым ответил Уилл, был легко объясним, ведь он всё ещё казался разбитым и потрясённым. — Судмедэксперты предполагают, судя по разрезам, он забрал почки, но точно можно будет установить уже после нашего вскрытия. — Понятно… — Почему именно эти стрелы? — Джек скептически поглядывал на труп. Ганнибал придержал язык, чтобы оставить слово Уиллу. Ему было интересно, настолько ли мальчик хорош, как кажется. — Я не уверен. Я знаю эту картину, но я не помню, откуда… — Уилл мотнул головой и оборвал мысль. — Причина смерти? Кроуфорд пролистал свой блокнот — потребовалось время, чтобы найти нужную страницу. Он зачитал: — Удар по голове, вероятно, тупым предметом. Мы не смогли найти орудие убийства. Как только я передам тело Катц, Зеллеру и Прайсу, я выясню, есть ли какие-то следы материала орудия убийства в волосах. Так мы сможем узнать, пытал ли он его стрелами вживую. — Он его не мучил, — Уилл поднял голову. — Травмы были нанесены ему после смерти. Превосходно, Уильям. Обычно он брал органы у жертв после их смерти. С одной стороны, так было намного проще: можно полностью погрузиться в хирургический процесс и сделать работу аккуратно, а с другой стороны, страдания людей доставляли ему невообразимое удовольствие. В молодости он развлекал себя тем, заставлял жертв ждать, молить о своём умерщвлении, лишь бы не проживать ту мучительную боль, которую Ганнибал наносил им, но это стоило изящества работы. Извивающиеся, дергающиеся тела несколько мешали творческому процессу. — Он хочет, чтобы вам стало труднее работать, — Уилл обратился к Кроуфорду, на что тот посмотрел в ответ с горькой улыбкой. — Ещё труднее? — кисло протянул он. Уилл сделал кивок и повернулся обратно к мертвецу. — Он всегда действует очень осторожно, но здесь… Он превзошёл самого себя. По крайней мере, он сам так считает. Эта задумка сложнее, чем была в убийстве Пиппы, и что-то мне подсказывает… Это ещё не всё. Оно, — Уилл указал на тело, — здесь для вас. Нет. Это для тебя. Конечно, он мог выявить сходство между местом преступления и картиной художника. Но Ганнибал не этого добивался. И не хотел преподносить ему ответ на блюдечке с золотой каёмочкой. Он хотел увидеть, сможет ли Уилл сделать это самостоятельно. Хотел проверить, насколько далеко он сможет зайти. — Для меня? — Да, хочет лишить вас морального духа. — Он уже сделал это, — мрачно пробормотал Джек и закрыл тетрадь. — Вы увидели всё, что хотели увидеть? — в ответ Уилл снова кивнул. — Хорошо. Кроуфорд отвернулся и направился к своим людям: — Увозите отсюда всё и доставьте к команде Катц. Я хочу, чтобы отчёт о вскрытии был на моём столе, по крайней мере, завтра утром, всем всё ясно? — его голос звенел грубо, как будто предупреждая все возможные возражения. Ганнибал и Уилл смотрели, как судмедэксперты осторожно снимали тело с дерева и перекладывали его на носилки. — Новый удар, снова. Как долго продержится следующее окно? — Джек задумчиво потирал висок. Уилл поднял бровь, его взгляд был всё ещё прикован к пустому стволу дерева. — В ближайшее время он не будет действовать, я думаю. Он хочет, чтобы вы уделили время этому преступлению. Он хочет проверить, поймёте ли вы… Его сообщение. — Значит ли это, что он мне на что-то намекает? — Косвенно, — пробормотал Уилл и поднял ладонь к волосам. Ганнибал смерил Кроуфорда многозначительным взглядом. И агент ФБР всё понял. — Хорошо. Спасибо тебе, Уилл. — Я не смог вам достаточно помочь. Мне жаль. — Да брось, ты нам очень помог. Можешь идти. И только теперь Ганнибал заговорил. — Подожди в машине, Уилл. Я скоро подойду. Кроуфорд наблюдал, как мальчик послушно удалился, со смесью скепсиса, очарования и сострадания. — Что вы скажете, доктор Лектер? — заговорил он, когда Уилл был вне пределов слышимости. — Пока я согласен со всем, что он сказал. — Как вы думаете, что он там видел? — Он погрузил себя в ретроперспективу Чесапикского Потрошителя. Смотрел его глазами. — Вы имеете в виду, что он пережил убийство так, как оно и было? — в ответ Ганнибал кивнул. — Уилл чувствует, почему Потрошитель решил убить человека именно так. Но он не может этого объяснить. Ему не хватает доказательств. Он видит это в своём воображении, но словами выразить ему трудно. — Вас не беспокоит, что он так чутко сопереживает убийце? — Уилл может сопереживать каждому человеку. Не имеет смысла беспокоиться об этом, ведь его навык не распространяется исключительно на убийц. Кроуфорд медленно кивнул и наблюдал, как его коллега осматривает подол леса, а фургон с трупом уезжает прочь. — Для мальчика, должно быть, ужасно наблюдать такие вещи. Неустойчиво для его психики, — его голос звучал искренней заботой. Под твёрдой оболочкой лежало мягкое ядро. Ответное молчание Ганнибала доказало его правоту. Некоторое время они стояли вместе, пока ФБР сворачивалось и покидало место преступления. Вскоре только желтые ленты между и оставшаяся группа силовиков напоминали, что несколько часов назад до этого здесь было совершено убийство.

***

— Я почти забыл, насколько изнурительна эта процедура… — сказал Уилл, когда они возвращались в Балтимор. Он взял таблетку аспирина и вытер пот со лба. — Когда тебе без промедления разрешили выйти к месту, всё было иначе? — Наверное… Это было очень интенсивно. Я мог чувствовать, как наконечники стрел проникали в мою кожу, как будто я сам был тем мужчиной. И я чувствовал, как Потрошителю это нравилось. Уилл с отвращением посмотрел на свои руки и в недоумении покачал головой. — И тебе тоже понравилось? Уилл раздражённо взглянул в ответ, но Лектер знал, что он был готов к этому вопросу. Конечно, Уилл пытался разобраться, что он чувствовал с тех пор, как они уехали оттуда. — Я… Был им. И чувствовал его удовольствие. — То, что чувствует он, не должно совпадать с тем, что чувствуешь ты. — Думаю… В тот момент меня там не было. Всё, что было от Уилла Грэма, рассеялось. Ганнибал очень-очень сомневался в этом, но не стал возражать. Уилл не привык так близко подходить к Потрошителю. Увидеть труп так скоро — было иначе, чем просто посмотреть на фотографию. Даже для человека с таким прекрасным воображением, способностью к эмпатии, как Уилл. Если всё уладится, он, вероятно, даст Ганнибалу ещё один ответ. — Это было слишком для тебя? — беспокойство в голове было как минимум на половину неподдельным. — Я не знаю. Я напуган, чувствую себя измученным… Вроде как пустым и использованным. Но так мне было легче получить доступ к Потрошителю, и должен признаться… Это вызвало у меня интерес. Когда они вошли в дом через несколько минут, Уилл исчез в библиотеке. Он был всё ещё полон адреналина, и в ближайшие несколько часов он всё равно не успокоится, поэтому для него это самое время для мозгового штурма. Кроме того, Ганнибалу нравились амбиции, которые вспыхнули в его глазах. Он, в отличие от своего протеже, позволил себе немного отдохнуть. Оформить убийство было нелегко. Так как он должен был каким-то образом быть поблизости от Уилла, у него было только две возможности в день, чтобы убить опекуна. И первая была начисто исключена. Ганнибал не мог осуществить план утром, когда Уилл был в школе. Утром слишком светло, его жертва была в окружении людей, так к ней не подобраться. Всё, что ему оставалось, это действовать ночью. Что тоже было связано с неким риском. Требовалась абсолютная уверенность, что его сборы не разбудят Уилла, или же что именно в ночь Икс у него не случится кошмар, который разбудит его и без участия Ганнибала. Из-за этого Ганнибал даже играл с мыслью, а не подсыпать ли мальчику что-нибудь в ужин, чтобы ни о чем не беспокоиться. Но гордость не позволила испортить еду, им же приготовленную, да и, если честно, осознание риска добавляло какого-то азарта. Перед тем, как покинуть дом, он поглядел на спящего Уилла. Потом устроил для своей добычи засаду и соответствующим образом оформил её в лесу. Домой вернулся через два часа. Уилл всё ещё спал. Крепко, даже не двигался во сне. Доктор Лектер, довольный собой, улёгся в постель, ожидая звонка Джека Кроуфорда, который случился на следующее утро. Всё гладко, как всегда. Можно даже гордиться собой. Он спрятал почки подальше от глаз Уилла, в подвальном холодильнике. Чтобы не навлечь на себя подозрений, их придётся подать на стол не ранее, чем через месяц. Когда тонкий слой пыли осядет на воспоминании об этом преступлении. И, хотя никаких следов, указывающих на Ганнибала, не было, всё же Уилл не был тупицей. По крайней мере он нашёл бы подозрительным, что после преступления с почками они бы покушали на обед почки. Ну или он бы подумал, что у Ганнибала плохое чувство юмора. Незадолго до полуночи Ганнибал открыл двери библиотеки, в надежде обнаружить Уилла. Тот сидел между двумя высокими стопками книг, в основном, медицинской литературы. Он был настолько поглощён чтением, что даже не услышал появление Ганнибала. — Тебе не кажется, что на сегодня достаточно? — психиатр присел рядом с ним. Уилл раздражённо поднял взгляд и сморгнул, возвращаясь к реальности. — Который час? — Ровно полночь. — Ух, ты… Кажется, я потерял ход времени. Ганнибал взглянул на разворот книги, которую тот держал на коленях. На нём было иллюстрация человека, пронзённого несколькими заострёнными предметами. Подписано как «Раненый человек»** Неплохое начало, Уильям. Но в неправильном направлении. — Я знаю, что где-то видел эту стрелу, — пробормотал Уилл. — Но не могу понять, где… — Почему ты решил искать именно в этих книгах? — Однажды вы мне сказали, что когда-то работали хирургом, и вот мне стало интересно. Когда я обошёл библиотеку в первый раз, когда переехал, я смотрел эти книги… Мне показалось, что я увидел в них эти стрелы, но я ошибался. — Боюсь, ты прав. Я читал эти книги во время учёбы и наверняка смог бы вспомнить такое изображение, — говорил Ганнибал, наблюдая, как Уилл задумчиво водит кончиками пальцев по странице. — Я ещё пытался найти что-нибудь в интернете, но если не знаешь, что найти, то результат соответствующий. Разочарованный, он закрыл книгу и положил её в остальную стопку. Ганнибал видел, что адреналин покинул тело мальчика, и теперь оно мечтало отдохнуть. — Постарайся не думать об этом постоянно и не принуждай себя. Тогда мысль сама обязательно вернётся к тебе, — Ганнибал смотрел, как Уилл расставлял книги обратно по полкам. — Интересно, что его подстегнуло… — Кого? — Потрошителя. Убийство Пиппы было для него привычным делом. Саймон выпал из шаблона, Бог знает почему. Но это убийство… Он достиг вершины, так сказать… — Не ты ли говорил, что в его интересах бросить вызов Джеку Кроуфорду? Уилл почти ласково погладил корешок предпоследней книги, затем осторожно вернул её на полку. — Да, но он мог сделать это раньше… Фредди Лаунс издевалась над Джеком, и он не видит в нем никаких реальных проблем. Мне, кажется, в этом убийстве он хотел использовать весь свой потенциал. Это убийство приоткрывает его как личность, то, что он есть, — в его голосе звучала нерешительность. Ганнибал расслабленно откинулся назад и скрестил ноги. — И кто же он? — Умный, самовлюбленный психопат, со вкусом к… Элегантности. — То, что ты сегодня видел там, интерпретируешь как элегантность? В вопросе Ганнибала не было никаких обвинений, только интерес. Уилл кивнул, вернул последнюю книгу на своё место и снова сел. — Он всегда осторожен, но в этот раз… Смотрите сами: это убийство он упаковал, как подарок. Он работал на полную самоотдачу, почти как если бы хотел проявить себя. Хотел быть увиденным. Хотел быть понятым. — Ты говорил, он по природе нарцисс. Зачем ему признание других людей? Уилл откинулся назад, тихо вздыхая. — Я думал, что он заинтересован во внимании Джека… Но Джек Кроуфорд не достоин его глаз. Возможно, он взывает к кому-то ещё… — Может, Фредди Лаунс? — такое невинное предположение, Ганнибал посчитал эту мысль настолько смешной, что едва смог её произнести. Уилл тоже не удержался от смешка на выдохе, прикрыв глаза. Видимо, он так же испытывал определённое отвращение к Фредди Лаунс и её методам. — Нет, она всего лишь рупор. Она несёт хорошие новости в мир, — ответил он с сарказмом. — Её путь слишком неуклюж для него, он, наверное, позволяет ей жить, потому что это полезно для него, — Уилл раздражённо протёр глаза. — Может, я совсем ошибаюсь, и всё совсем по-другому. Может, он даёт Кроуфорду эту маленькую загадку, потому что он хочет отвлечь от чего-то другого. Хотя он был так близок ко мне сегодня… Я не могу истолковать его намерения достоверно. — По крайней мере один мотив очевиден в его работах. Разве ты не говорил, что он видит себя в роли художника? — Да. Он хочет, чтобы как можно больше людей увидело его искусство. И он использует для этого Фредди. Простые люди должны восхищаться его работой и трепетать перед ним. Но он никогда... Нет человека, которого он мог считать, как равного себе, по крайней мере так было раньше… Он никогда не собирался привлекать внимания конкретной личности, только публика и широкие массы. Его противостояние с Джеком только игра, забавная для него, но довольно безличная. Но этот труп на дереве… Впечатляет. Это было искреннее восхищение. Душа Ганнибала парила высоко над землёй, когда Уилл так открыто транслировал свои мысли и выводы. Как легко он смог взять правильную ноту и ловко заглянуть за кулисы. Да, это было более чем опасно для самого Потрошителя, но в то же время осознание, что существует человек, настолько точно его понимающий, приносило утешение. Такой обмен идеями очень смахивал на мутуализм. Ганнибал нашёл в Уилле человека, который непреднамеренно высоко ценил его работу, и Уилл, в свою очередь, мог наконец поговорить с кем-то и забыть об одиночестве. Ганнибал понимал его так, как понимал его Уилл. — Не знаю почему, но с Потрошителем что-то происходит. Что-то меняется, — он хмурился. — Прямо как с тобой. Уилл удивлённо посмотрел на мужчину. — Вы… Вам кажется, что я изменился? — Конечно. Но не в худшую сторону. Ты кажешься более уравновешенным в последнее время. — Ага, — опять этот сарказм. — Всего лишь не кричу по ночам и не отнимаю ваш сон из-за ночных кошмаров. — Пока что это случалось очень редко, — ответил психиатр. Это не сильно убедило Уилла, но он, очевидно, позволил словам психиатра пройти через его разум. — Помимо… Ну, моего обычного безумия, я чувствую себя гораздо лучше. С тех пор, как я здесь, с вами, у меня ощущение, что я больше не во власти своих кошмаров. И всего остального тоже. Как же ты прав. Ты действительно больше не во власти мира и своих собратьев. Ты в моей власти. — Я хотел у вас что-то спросить, доктор Лектер. — Давай. — Что бы вы посоветовали Потрошителю, если он был бы вашим пациентом? Ганнибал не торопился с ответом. Он никогда об этом не задумывался. Очень немногие психологи были завсегдатаями самостоятельной терапии. Алана Блум часто в шутку жаловалась на то, что она сама нелеченная пациентка. Чтобы заниматься самолечением, Ганнибалу пришлось бы открыть слишком много дверей во Дворце Мыслей. Уже поздно. У него не было сил заниматься такими вещами. Он давно выбрал свой путь. И сейчас остаётся только смириться с этим решением. Пути назад нет. И Ганнибала это совершенно не расстраивало. — Сложный вопрос, — отозвался он правдиво. — Боюсь, я слишком мало знаю о Потрошителе. — Фредди Лаунс писала однажды, что он дьявол. — А ещё ты однажды назвал его неким современным Люцифером, — напомнил Ганнибал. — Но Люцифер был злым не всегда. — И поэтому ты думаешь, что Чесапикский потрошитель тоже был низвергнут из своего личного рая? Уилл прикусил нижнюю губу, глаза незаметно потемнели. — Триггер, должно быть… — Ты сторонник теории, что человек в основе своей хорошо спроектирован, и все соблазны только под влиянием внешних факторов? — А вы? — Я хочу быть с тобой честным. Нет. Я думаю, некоторые люди просто избалованы, — с психической точки зрения это заявление было несколько оспоримо, но, всё-таки, это просто личное мнение. — Я, честно говоря, не знаю, что я чувствую по этому поводу… Но мне кажется, что в своей жестокости Потрошитель… нежен. Что, почему вы так на меня смотрите? Это звучит немного безумно, да? — Я такого не говорил. Уилл слабо улыбнулся. Его глаза покраснели, очевидно, уже не время для столь глубоких обсуждений. Но он не готов был отпустить эту тему. Кто знает, вдруг это последняя возможность всё обговорить? — Он такой… Невероятно многогранный. Кто сказал, что в нём не спрятана… Искажённая, хорошая сторона? — А ты так этого хочешь? — Нет… С чего это? — Что ж, это звучит так, как будто он тебе симпатизирует. — Это было бы неуместно. — Даже у Люцифера много сочувствующих. На этом они замолчали. — Я должен идти спать. — Я тоже так думаю. У тебя был тяжёлый день. — Спокойной ночи, доктор Лектер. — Спокойной ночи. Ганнибал не провожал его взглядом, он остался на своём месте, ведя взгляд по корешкам книг под звук удаляющихся шагов. Отношение Уилла к убийце было весьма интересным. Удивительно, что он, несмотря ни на что, готов был отыскать даже в такой темной личности намёк на что-то светлое. Лектер никогда не выбирал сторону. Он неохотно называл дела Потрошителя словом «плохо». Термин, такой бессмысленный и изменчивый. Такой скучный, простой и элегантный. Звучало, как лучшее решение. И это не было достойно Потрошителя. Ведь Ганнибал не только уничтожал, но и создавал. Но было ли что-то в его творениях, что можно было бы охарактеризовать словом «хорошо»? Благодаря своей профессии он уже помог многим людям. Терапия не была чудом, восстанавливающим все проблемы, но многие его пациенты становились сильнее после часов работы с ними. Прежде всего, сам Уилл Грэм. То, что сделал для него Ганнибал, можно интерпретировать как выражение его светлой стороны. Но у самого психиатра об этом было другое мнение. Он любил Уилла, это точно. Но он также был честен с собой. Все его действия были основаны полностью на эгоистичных мотивах. Он не оказывал благотворительность, когда принимал Уилла. Он просто хотел мальчика себе и ему было просто любопытно, что может случиться, если он начнёт им манипулировать. Он познакомил его с Джеком Кроуфордом, ведь ему доставляло огромное удовольствие ставить фигуры на поле боя по своему вкусу, бросать несколько приманок Уиллу, чтобы проверить, на что он способен. Если бы у Ганнибала действительно было что-то вроде сердца, он бы отпустил его. И тогда он никогда бы не позволил Потрошителю завладеть им. Задумавшись, он поднялся с места и приблизился к одной из книжных полок. Он провёл подушечками пальцев по корешкам книг о художественных искусствах, и когда он нашёл экземпляр, посвящённый итальянским художникам и религиозным атрибутам, он немного потянул её с полки, чтобы она выделялась на фоне ровного ряда соседних книг. И затем он вернулся в кровать. * Образец маленького произведения искусства можно найти здесь: https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/736x/65/75/77/657577175518bb8af3485d1955fd5fa9.jpg ** Рисунок из книги, которую держал Уилл: http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/5d/Wound_Man.jpg