Затащи меня в Ад

      Бальтазар и Гена Букин дошли до роскошного особняка ангела и вошли в него. При виде этого строения у всегда бедного и голодного обувщика отвисла челюсть.       Особняк был, воистину, огромен. Белый, окруженный декоративными зелеными кустами. Внутри большой холл, на стенах картины и лампы. Широкая лестница с рифлеными перилами, усланная зеленым ковром, ведет на второй и третий этажи.       — Ничего себе ты особнячок отгрохал, — присвистнув, восторженно молвил Гена, когда вместе с ангелом прошел в богатую гостиную. Бальтазар сразу же подошел к мини-бару и достал оттуда бутылку дорогого коньяка. — Ты постоянно бухаешь? — резко спросил обувщик.       — Могу задать тебе тот же вопрос! — Бальтазар в долгу не остался. — На самом деле, на вот этот коньячок тебе нужно работать вечность, потому что твоя зарплата обувного магната слишком нищенская. Да и ту Дашка забирает.       — Я её готов убить, понимаешь? — сказал обувщик печальным голосом, заваливаясь на диван. Он раскинул руки в стороны и продолжил плачевную тираду: — Это мой личный Гитлер и палач в платье. Будь проклят тот день, когда я на ней женился! Бальтазар, Бальтазарчик, Бальтазарушка, никогда не женись, слышишь! Никогда!       — Да я и не собирался, — засмеялся ангел, наливая себе коньяк. — Я люблю свободу. Абсолютную и полную свободу. Люблю делать то, что хочу. Ломать правила и стереотипы: валяться в койке, курить траву, трахаться… Мой друг — Кастиэль, сжег сценарий, порвал его странички, доказав всем нам, что мы можем делать всё, что захотим. Вот я и делаю — всё!       Букин заулыбался, а потом неожиданно почувствовал, как живот начал противно урчать. Он не ел уже достаточно долго. Хотя, как это не прискорбно, он привык вечно ходить голодным и сегодняшний день для него не исключение. Даша не готовит. Никогда!..       — Слушай, друг, а пошамань там как-то, — нагло заговорил Геннадий, с мольбой смотря на ангела. — Я есть хочу просто невыносимо. Дашка моя меня не кормит! У нас в холодильнике прям Нарния. Там всегда можно найти дохлую мышь и вкуснейший лёд!       — А ты не офигел, Букин? — ответил Бальтазар. — Я — ангел, мне еда не нужна.       — Но мне-то нужна. Я ведь человек. Ты же все можешь, даже Ашота сюда доставить, ведь так? Эх, — Мужчина потёр ладошки, похлопав себя по животу: — чебуречка бы сейчас. Давай, Бальтазарчик, уважь дорогого гостя. Ну, покорми меня!       — О, Отец, — взмолился ангел, допивая коньяк до дна и ставя бокал на стол, — давай я тебя обратно в Россию перенесу, а? Вот прямо сейчас. А архангела-бедолагу вернем сюда?       — Не могу. Я и Люцифер… В общем мы сделку не нарушаем. Две недели, значит, две недели. Что же это за Дьявол, если он будет контракты нарушать? Да и ты, как профи в этом, нарушал когда-то договор?       — Нет. Я всегда играю по правилам, Букин.       — Ну вот и мы играем по правилам. Сделка, есть сделка. Давай, Бальтазар, закажи нам чего-то или сам приготовь… Гоу на кухню! — Гена Букин чувствовал себя в особняке пернатого, словно находился в собственном доме. М-да, наглость его второе я. А ещё хамство.       — Сволочь… Русская сволочь, — хмыкнул небесный воин, щелкнув пальцами.       Мгновенно перед голодным, бедным обувщиком на столе возникли разнообразные яства, начиная от запеченной курицы в яблоках и заканчивая бутербродами с красной и черной икрой.       — Ешь и не подавись, — съязвил Бальтазар, указывая на еду.       При виде такого изобилия разнообразных блюд у продавца обуви глаза на лоб повылазили. С криками «Ура, настоящая еда! Даша, гори в пекле вместе с Ленкой!» он накинулся на лакомства и принялся за обе щеки уплетать всё, что стояло на столе. Он ел нечищеные апельсины вприкуску с салатами, аппетитные куриные ножки вперемешку с фруктовым пирогом и запивал всё это добро соком и вином.       Бальтазар, сложив руки на груди, наблюдал за гостем и обреченно качал головой.       — Я в Раю! — завизжал жертва обувного бизнеса, вытерев жирные руки об диван.       — Ты в Аду, Генночка, — ухмыльнувшись, сообщил ангел, добавив: — Можешь не сомневаться. Бери круассанчики, бедняга.

***

      Настоящий же Ад постиг Люцифера после того, как он изучил квартиру, в которой ему предстояло жить следующие две недели. Что он мог сказать по этому поводу? Да ничего… Хорошего. Архангел уже молился самому Чаку, чтобы тот послал или подарил Дашке Букиной ведро и швабру, а также человек двадцать дом работниц…       — Отличные пытки, — восторженно молвил архангел, брезгливо поднимая с пола вонючие Генины носки с пятью дырками. — Фу, кошмар. Это самые лучшие экзекуции, которые я когда-либо видел! Нужно будет в Аду такое ввести. Заместо моих традиционных котлов там, в которых грешники варятся, сковород раскаленных, камней Сизифовых, нужно внедрить вонючие носки!       — Милый, я дома! — Когда в гостиную влетела Дашка, а за ней двое её недоразвитых детишек, бедный Люцифер сглотнул и начал пятиться назад.       Но это ему совершенно не помогло. Дашка, с порога, налетела на архангела и повисла на его шее, начав замазывать помадой его болотного цвета футболку.       — Стоп! — взвизгнул архангел, пытаясь отцепить от себя эту «порочную, странную женщину. Маленькую рыжую обезьяну».       — Ты наш новый папа? — Света подбежала к Дьяволу и также повисла на шее бедолаги. — Дай денег?       — Отвалите от меня, мерзкие порочные недоноски! — закричал архангел, с трудом отцепив-таки дочь и мамку.       — А где Гена?       — Гена? А он сделку со мной заключил и попал в Америку.       Даша, абсолютно без удивления, отошла от архангела, плюхнулась на диван и громко заявила:       — Ну и хрен с ним. У тебя деньги есть?       Люцифер удивленно изогнул бровь, вытащив из кармана джинсов купюру в двадцать долларов.       При виде этой огромной, по российским меркам, суммы, у Букиной-старшей округлились глаза, и она, представляя себе полную квартиру нового товара, купленного в теле-магазине, радостно выдала:       — Мой новый муж — богач! Да ещё и по-русски говорит без акцента! Я богата и счастлива! Ура, чтобы Генку в той Америке полицейские забрали и в тюрьму посадили! Сиди там, Генка, да не высовывайся. А у меня будет новая жизнь! Я тебя обожаю, котик. Как там тебя, кстати?       — Люцифер я…       — Люцифер? Будешь, значит, Леонид! Лёня, Лёлик!       — Лео? Кто?       — Лёлик!       — Нет! Я тогда уже буду Ник!       — Дорогу, тупица! — закричал Рома и, толкнув Свету, начал быстро пробираться к напуганному именем «Лёлик» Светоносному. Он надеялся получить ещё денег.       Просто сегодня у него должно быть свидание, которое обязательно закончится провалом — нокаутом от кулака какой-то прекрасной дамы.       — Сам ты тупица! — обидчиво выдала девица. — Олиг… Офило… Олигын… Офилофрен!       — Олигофрен, идиотка!       — Сам ты идиотка! Ты вообще девственник, Ромчик!       — Заткнись, жертва таджикского квартала. Что, Ашот, Рафик и Хашмет больше не удовлетворяют? Когда ты родилась, и у родителей появился выбор: ты или аист, они выбрали аиста!       — Дети, не ссорьтесь, — встряла Даша, перебив милый и добрый диалог Ромы и Светы.       — О, Чак, куда я попал? Господи, за что ты меня так наказываешь? Я беру свои обратно. Михаил не какашка, а няшка. Я не буду с ним больше ссориться, никогда!.. Михаил — зайчик. Апокалипсис отменяется, люди — самые лучшие создания Твои… Забери меня отсюда, молю! Ч-а-а-а-а-а-а-а-ак!       — Даша, Гена, у меня для вас новость! — Открылась дверь, и на пороге появилась Ленка. Из-за её плеча выглядывал, как всегда, Толик.       — У нас тоже новость! — Рыжая подорвалась с дивана и бросилась к подруге. — У меня новый муж, и он — американец. Вуаля!       — О, курица пришла. Кудах-тах-тах, — непонятно почему произнёс архангел, изобразив курицу. — Сиськи? Нет, не слышали…       — Новый? Да он же Генка номер два! — фыркнула Полено, дополнив: — Заткнись, животное!       — Ко-ко-ко-ко-ко-ко!       — Сиськи? Нет, не слышали… — повторил Толик, начав громко ржать.       Но удар в живот коленкой, от Лены, заставил его сразу же заткнуться.       — Русская баба, — изумленно протянул Люцифер, мельком посмотрев на согнувшегося пополам Анатолия.

***

      — А что, так и вправду можно? — Бальтазар удивленно наблюдал за тем, как Генка открывал глазом бутылку пива. — А меня научишь?       — Но ты же не пьешь пиво…       — Я? Уже пью! — Ангел, скопировав недавний поступок Геннадия, снял свои носки и с размаху бросил их на пол. — Вот. Теперь они будут тут лежать… Валяться!       — Твои носки чистые? И без дырок? Так дело не пойдет, Бальтазар. — Обувщик, заметив, что первый тайм футбольного матча закончился, выключил телевизор и, взглянув на ангела, огласил: — Я буду тебя перевоспитывать! Хочешь быть таким, как я?       — Вонючим нищим подкаблучником? — с нотками иронии поинтересовался крылатый.       — Не-а, настоящим русским мужиком!       — Даже не знаю…       — Значит, хочешь. Что же, у нас начинается смена правил, Бальтазарчик.