Затащи меня в Ад

      Ещё не до конца осознавший всё Гена Букин очутился в Пайк-Крике. Сказать, что обувщику было страшно находиться в чужой для него стране — значит солгать. Привыкший все свои дни каратать в грязной квартире с рыжим монстром-женой, двумя недоразвитыми детьми и блохастой собакой по кличке Барон, он сейчас, буквально, сиял от счастья и предвкушения чего-то нового, раннее неизведанного. И не жалел о том, что заключил сделку с Люцифером. Совершенно. Наконец-то он увидит мир и поживёт в стране, которая находится за десять тысяч километров от такого ненавистного ему дома.       — Всё замечательно. Й-е-е-е-с, наконец-то это свершилось! Я выбрался из екатеринбургского плена и теперь на свободе!.. Америка! Барак Обама! Эх, — Букин похлопал себя по животу, — заживём теперь. Толик, Данила — вы печальные лохи! Я так долго этого ждал, Господи, и ты услышал меня! Теперь у меня новая жизнь… Прощай, Дашка!       Его совершенно не смутил тот факт, что в Америке говорили все на английском языке, а в школе у него по этому предмету была твердая двойка.       — «Red Hell», — по слогам прочитал обувщик светящуюся надпись на баре. — Пивнушка, что ли? Пойду разведаю. Эх, сейчас бы чебуречка из привокзального кафе «У Ашота». Ашотик бы был мне рад. Обожаю их!       Решительными шагами он вошел в бар и осмотрелся.       Бар представлял собой маленькое помещение, выстроенное из деревянных брёвен. На стенах виднелись раритетные бра, дающие неровный тусклый свет. Около бра висели пыльные картины в стиле импрессионизма, а также какие-то непонятные статуэтки. Такие же окошечки из дерева, с заляпанными стеклами, были завешаны коричневыми занавесками. Столов в помещении было чертовски мало, штук десять от силы, и все они почти были заняты.       Привыкший к дешевым забегаловкам Гена, быстро освоился здесь, чувствуя себя как дома. Он прошел к единственному свободному столику в помещении и присел за него.       — Донни, а Донни, а что это за хмырь? — задал вопрос светло-русый мужчина в серой футболке с большим вырезом, поверх которой был надет черный пиджак. Мужчина носил такие же брюки.       Он осушил стакан с дорогим коньяком и уставился на бармена в ожидании ответа.       — Бальтазар, мы же договаривались, — со вздохом ответил Донни, налив собеседнику ещё. — Я не знаю. Пойди познакомься, если тебе интересно.       — И пойду, — фыркнул Бальтазар, забирая свой стакан. — А ты бы покультурнее себя вел. Или тебе напомнить, что это ты мне душу за дорогущий особняк на Кипре продал? Я тебе удивляюсь. Что ты здесь делаешь с такими-то богатствами?! И как можно было продать душу ради красивой жизни? Ты променял самое бесценное на тёлок и роскошь…       — Завтра последний день моей работы здесь. А потом я сваливаю на Кипр — подальше из этого захолустья! Ни работы, ни перспектив — ничего. — Бармен окинул взглядом друга. — Я знал, на что шел. Ангел перекрёстка, блин.       Бальтазар показал Донни язык, осушив очередной стакан до дна. Он прошел к столику, за которым потягивал пиво Букин, и обратился к нему:       — Привет, чувак. Ты новенький тут? — Мужчина присел напротив Геннадия, положив руки на стол и сцепив их в замок.       Заметив, что обувщик не понимает по-английски, смышленый Бальтазар сразу же спохватился и перешел… На русский.       — Ты говоришь по-русски? — удивился Букин, смотря на незнакомца.       — Я полиглот, — с нотками веселости ответил русый. — Бальтазар, кстати.       — Гена Букин.       — Не скажу, что мне приятно, — брезгливо протянул ангел, заметив на рубашке нового знакомого большое пятно от жира, — но ладно. Какими судьбами ты здесь, Гена Букин? Я так понимаю, из России ты?       — Ты не поверишь, чувак, — обувной король допил своё пиво и продолжил: — если я тебе расскажу всё…       — От чего же? А ты попробуй…       — Я сделку с самим рогатым заключил, — беспечно начал Гена, как будто такое каждый день случалось. Его даже не смутил тот факт, что он рассказывает о самом Дьяволе и сделках совсем незнакомому мужчине.       — С рогатым, — на секунду задумался Бальтазар, уточнив: — С Дьяволом, что ли? Только он далеко не рогатый…       — Ага. С ним. Представляешь, ко мне в Екатеринбург сам Люцифер заявился и давай сделки предлагать… Ты мне веришь?       — Я-то верю, но ты странный… Ты всем рассказываешь об этом?       — Точнее нет, все было не так. Я наврал тебе. Это я договор Люциферу предложил! Э-э-э-э…       — Ты меня запутал, — Бальтазар подозвал официантку, быстро заказал себе бутылку коньяка, а потом продолжил расспрос. Ситуация его начинала знатно веселить. — Кто кому сделку предложил?       — Я Люциферу.       — И в чем была её суть?       — Ну он живет две недели по моим правилам в Екатеринбурге, а я по его в Дэлавере…       — О, Чак, о… То есть ты хочешь сказать, что архангел сейчас в России? Вы местами поменялись, что ли?       — Ну да.       — Букин, ты придурок, — внезапно засмеялся Бальтазар, в душе жалея голубоглазого Люцифера, умудрившегося связаться с этой «лысой обезьяной». Почему архангелу на месте никогда не сидится и почему он постоянно ищет приключения на свою задницу?       — Ну почему сразу придурок?        — А что тебя сподвигло на столь дебильную сделку? Спасибо, — поблагодарил он, когда молодая официантка принесла ему бутылку алкоголя и стакан.       — Ох, Бальтазар... — Покачал головой обувщик и принялся рассказывать свою драматическую историю из жизни.       Он рассказал ему всё. И о Даше, которая каждый день встречает его с работы, отбирает нищенскую зарплату и тратит её на теле-магазин. О недоразвитой, тупой Светке, не знающей, как написать слово «Мама», и об озабоченном девственнике — сыне Ромке, который раз за разом получает отказы от прекрасных девушек. О плоскогрудой курице Ленке, которая бесит его до чертиков, и о гламурном Толике-альфонсе, сидящем на шее у этой самой Ленки — любителе лака для ногтей и салонов красоты… О толстой теще и тупорылых братьях Даши… Под конец трагической истории официантка-россиянка вытирала слёзы, а Бальтазар молча опустошал бокалы один за другим.       — Да-а-а-а, Букин, — протянул Бальтазар, когда рассказ бедняги закончился, — я тебе не завидую… Всё даже хуже, чем я думал. Ладно, — После того, как бутылка с коньяком опустела, ангел задал вопрос: — тебе тут хоть есть, где жить?       — В смысле?       — Ну мотель там… Ночевать-то ты где будешь?       — Не знаю, друг. Где угодно. Хоть на коврике около бара, лишь бы подальше от этого рыжего монстра! Я не могу больше так, понимаешь? Она же не женщина, нет, она — атомный реактор! Бомба мгновенного действия.       — А пошли-ка ко мне? — предложил неожиданно Бальт. — У меня здесь, по близости, роскошный особняк… Там… — Но договорить ему не дали.       Донни подошел к их столику и схватил Бальтазара за руку.       — Отойдем? — предложи он.       — Да? — Мужчина перевел взгляд на Букина и проговорил: — Подожди пять минут. Я вернусь.       — А ты допивать не будешь? — бесцеремонно спросил Гена, заметив на донышке стакана немного коньяка. — Нет? Тогда я выпью… Не пропадать же добру…

***

      — Всё слышал?       — Да. И поинтересоваться хотел: ты что творишь? — начал упрекать друга бармен, идя к барной стойке. — Нафиг ты ему это предложил? Ты ангел или меценат?! А может социальная служба?! По доброте душевной? Он же… От него же воняет. Посмотри на него только. — Шатен указал в сторону Букина, ковыряющегося в носу и вытирающего сопли о скатерть. — Это же животное…       — Донни, Донни, — слащаво пропел Бальтазар, сложив руки у груди. — Ты меня недооцениваешь. Ты думаешь, я предложил ему такое из-за сострадания? Я умный, ищущий выгоду везде и во всем ангелок, и просто так бы его не позвал. У меня план на него созрел. Тем более у него душа… Целая.       — Ты сделку с ним заключишь, как со мной?       — Нет, это будет в сто раз круче. Он главную роль сыграет в моей игре. И да. Не смей упоминать о доме Ника…       — Только хотел, — Всплеснул руками Донни, — спросить: почему ты не рассказал ему об особняке Ника? Ведь если Люси в России, то дом-то пустует. Он занял его место на две недели, так и в доме его имеет право жить.       — Любопытному на днях защемили нос в дверях! — спародировав Кроули, выдал Бальтазар. — Этот… Генка очень удачно появился. Тем более сейчас, когда Рафаэль, мать его, узнал, что я жив. Касу за гражданскую войну грозит расплата, а мне… Мне хана, если Рафик меня найдет. Он и его прихвостни теперь следят за домом…       — Ясно. Дело твое, Бальти, но смотри…       — Я пошел. Гена ждёт. — Бальтазар молнией вернулся к Геннадию и проговорил: — Если ты мне всё рассказал, то я тоже открою тебе тайну. Раз Люцифера ты видел собственной персоной и поверил ему, то и мне поверишь. Я — ангел. Настоящий. Заключаю сделки с людьми, скупая их души.       — И что?       — Тебя это не смущает?       — Абсолютно нет. Чувак, я видел Бога, когда упал с крыши. Заключил сделку с Дьяволом. Чего уж тут диву даваться? Так что там с особняком? А у тебя плазма там есть, а? Сегодня футбол, и я хочу его посмотреть! Никто мне не помешает, даже ты!       — Ну ты и борзый, — заявил ангел, удивляясь такой наглости. — Но ты мне нравишься. В смысле как друг, ничего не подумай… Не по голубому… Пошли.       Бальтазар и Геннадий покинули бар.