Из Уэльса с любовью

Тэрон говорит себе, что у него нет выбора, хотя это не так. Выбор есть, и даже не один, стоит только взять себя в руки и отступить от своих желаний. Но Эджертон говорит Колину «да» и пишет расписку. Он обязуется жениться на Джейн Кэролайн Ферт, и нотариус с каменным лицом ставит свою печать, заверяя лист из блокнота. Там же, в конторе нотариуса, спрятав сложенный вдвое листок во внутренний карман, Колин перетягивает Тэрона к себе на колени и целует, перекатывая уже не мятную жвачку изо рта парня в свой. Хозяин кабинета им не мешает, смотрит безучастно, как бедра Тэрона дрожат под джинсой, а сам он запрокидывает голову, подставляя шею с щетиной под совсем не нежные пальцы. И все же нотариус выгоняет их тихим покашливанием, похожим на страдания туберкулезника перед кончиной. На улице их подбирает кэб, точнее не кэб, а эти местные такси с продранными сидениями, но с айфонами в держателе. Таксист смотрит на них в зеркало заднего вида больше, чем на дорогу, хотя Колин всего лишь прижимает парня спиной к своей груди, держа руки четко выше талии. Сердце Тэрона колотится так быстро, это чувствуется под его кожей и наверняка заметно каждому, у кого есть уши. Бам! Колин языком задевает кожу за ухом, и это такое мимолетное ощущение, что, может, и неправда вовсе. Холодок проходит по влажному следу и тянет, пока кожи вновь не касается теплое дыхание. Бам-бам-бам! Волоски на затылке становятся дыбом. Колин шепчет ему беззвучно в затылок слова, а правой рукой с усилием протискивает руку под задницу Тэрона. Никаких лишних движений, но машина движется, а средний палец почти упирается в мошонку. Блять, шофер, смотри вперед, а не на беспомощное лицо на заднем сидении. Бам! Еще один лежачий полицейский. Тэрон падает вперед лбом, трется им о подголовник переднего сидения, стирает пот. Он конченый человек, стоит с этим смириться. Всего пару месяцев назад у него было будущее, планы и перспективы — теперь лишь сумасшествие, контролирующее его от и до. Колин. — Приехали уже! — таксист тормозит довольно далеко от отеля, как будто специально. Психов ему еще здесь не хватало. Щелкает таксометр, Тэрон смотрит на Колина. Он не собирается говорить Ферту о разговоре с отцом и что он приехал сюда настолько скрытно, насколько возможно. Как можно меньше светил кредиткой. На миг Тэрон ощущает панику, ужас, притяжение зыбучих песков или черной дыры, в которую он попал. Колин влияет на него как Киллгрейв, скажет стянуть штаны посреди улицы — он сделает. Полметра расстояния, когда заходят в отель, Колин контролирует, отшатывается если нужно. Тэрон смотрит на его профиль, пока мужчина разбирается у стойки. Что в нем такого? Не молод уже, морщины заметны невооруженным глазом, никаких перспектив и совместного будущего. Трах? Да, пожалуй именно так. Что в нем такого? Тэрон отводит взгляд нечеловеческим усилием воли, начинает обращать внимание на другие детали. Стоя под десятком сплитов, Эджертон обливается потом, дурацкая рубашка не пойми розовая или персиковая прилипла к телу вместе с майкой, надетой под низ. Лучше бы он остался в костюме для тенниса, там можно объяснить расплывшиеся мокрые пятна подмышками. С Тэрона никто не требует паспорт, все решается купюрами высокого достоинства, перетекшими из кармана Колина в карман администратора. Зеркальный потолок отразил это и снова забыл. — Прекрати, — шепотом велит Ферт, только сейчас заметив, как парень скребет ровно остриженными ногтями по перекладине под стойкой, напрягая руки так, что вот-вот костяшки прорвут кожу и вылетят из суставов. Эмоции через край, терпение улетучивается как кислород из легких. В лифте не проще, старый добрый лифтер смотрит прямо в панель кнопок, но та так начищена, что в нее все видно. Сорок четыре этажа, прости господи. Колин ощущает, что они могут закончить примерно этажей за двадцать девять, за тридцать пять, если не дрочить Тэрону. Ох, нет, Ферт не будет ему дрочить, и пацан сдохнет под ним, и сам он тоже сдохнет, и пусть его найдут мертвого, синюшного с голой задницей. Яйца у него уже синие. У двери номера Колин почти попадает карточкой по магнитному замку, но говнюк кусает его, вгрызается в плечо сзади, стоит захлопнуться дверям лифта. Тэрон не может. И это не просто слова, выражение, нытье, это констатация факта. Он не может, он умрет, если сейчас не коснется, не прижмется, не высунет язык и не начнет лизать пиджак Ферта, шершавым языком по шершавой ткани. Дверь открывается, Колин хватает парня под шею и впихивает в комнату, роняя на пол и не думая извиняться. Тэрон не чувствует боли в коленях. Ферт закрывает дверь, кидает карточку на столик неподалеку, а затем хватает Тэрона за рубашку, сгребая ее в кулаке до треска, и волочет в спальню по полу, по дорогому ковру, цепляя ступнями за косяки. Облокотив Эджертона о кровать, Колин дергает молнию брюк вниз. Никакой прелюдии, нежности, ласки, нижняя челюсть Тэрона отходит вниз, и между губами входит член. Парень пытается сглотнуть, горло давит под головкой, пытаясь вытолкнуть, но не получается. Колин ничего не делает, не двигается, не трахает, не заставляет сосать, ему и так сложно не кончить. Горло словно спазмы сжимают, но Тэрон не отстраняется, сидит на полу, носом упершись в низ живота, глядя снизу вверх. Блядски. Глядя. Снизу. Вверх. Блядски. Колин отстраняется так быстро, что чуть не цепляет зубы, пережимает член у основания. А Тэрон сидит так послушно, что… Опять за шкирку Эджертона кидают на кровать, лицом в матрац, в мягчайший матрац, а простыни пахнут подснежниками. Тяжелая рука с приглушенным звуком впечатывается в ягодицы. Тэрона от удара прогибает вперед и вновь ставит на место, если бы его зад был обнаженным, то звон стоял бы на всю комнату. Колин, видимо, подумал о том же, поэтому через секунду уже стаскивал джинсы с задницы парня. Теперь шлепок был отменным. Тэрон, вдавленный лицом в подушку, может, уже и жив не был, его можно было сложить и провезти в ручном багаже, если бы Ферт пожелал этого. На его ягодицах алел след от ладони, а между ног было так мокро, скользко, что рука Колина не встречала сопротивления. Он просто взял бутылочку смазки и жал на дозатор столько, сколько хватило терпения. Пока Колин ищет презерватив, рвет упаковку зубами, он пытается отодрать лицо Эджертона от подушки, но тот лишь брыкается, дрыгая пятками во все еще надетых носках. Его член трется о простыни, перебивая подснежники горькой смазкой, а к его заднице уже прижимается, вдавливается… о, боже! Мышцы расходятся все шире, Тэрон чувствует, как его зад распирает, жжет, это такое блять блять блять счастье. Слезы теряются в подушке, и не поймешь: мокрая она от пота или все же нет. Даже тридцати секунд не продержались, рекорд, блять. Тэрон закатывает глаза, когда кончает, слава богу, что Колин этого не видит. Уделанные подснежники и он — с разбросанными ногами — достаточное зрелище. Мерзкий звук — как презерватив шлепает в корзину для мусора, стоит дать на чай горничной завтра. Тэрон вскрикивает, он никак не ожидает, что Ферт внезапно вопьется ему зубами в затылок. Сука, сука! Так делают ебаные собственники, волки, львы и прочие самцы, чтобы пометить. Так делает Колин, потому что иначе от эмоций он разорвет говнюка! Боже, сучья Англия, сучья Англия.