Из Уэльса с любовью

«Мы рады приветствовать вас на борту нашего самолета, следующего по маршруту Лондон — Нью-Йорк. Ожидаемое время в пути - 6 часов 40 минут. На борту вам будут пред…» Первый класс боинга существует для тех, кто мнит себя выше бизнес-класса, но еще не имеют частный самолет. К своим пятидесяти пяти годам Колин Ферт уже таковым обзавелся, и на деле это то же самое, что иметь один автомобиль на семью — кто раньше встал, тот его и забирает. С женой он уже больше года находится в состоянии развода, а вот дочь хлебом не корми — нужно похвастаться самолетом. Впрочем, Колин не против. Ему придется потерпеть всего семь часов, а ей по его милости нужно выйти замуж. Организация, во главе которой Колин встал больше двадцати лет назад, Centamin Plc., занимается разведкой и добычей золота в Египте. Но золота не прибавляется с годами, так что им нужно было что-то новое, чтобы развиваться дальше. Так случилось, что взгляд Ферта упал на довольно молодую фирму, решившую заняться разработкой месторождений в Эфиопии. Проект был спонсирован, но для пущей уверенности в своем будущем и будущем дочери он решил провести некое слияние организации. А именно выдать свою дочь за наследника, которому Alecto Minerals перейдет после смерти отца. Выполнить эту идею оказалось проще, чем он думал. Его дочь сначала и слышать ни о чем не хотела, но потом добавилась к жениху на фейсбук и спустя неделю уже была не против. Официальное знакомство должно было состояться в Нью-Йорке, хотя владельцем Alecto и был выходец из Британии, судя по его биографии. Колин отлично устроился, хотя и очень жалел, что не смог купить оба места, чтобы с ним никто не сидел. Он получил свой плед и собирался проспать все семь часов, раз уж на дворе ночь, ноябрь и совершенно нечем больше заняться. Можно было достать ноутбук, да только все отчеты уже были просмотрены, все решения приняты, а мозг продолжал размышлять. Может, стоит принять снотворное? — Сэр. Сэр, поверьте, с ним все будет хорошо. Перестаньте беспокоиться и присядьте. Стюардесса появляется в салоне, пятясь спиной вперед и не прекращая успокаивать кого-то. Получалось у нее это не очень, судя по все повышающемуся тону ее собеседника. — Хорошо бы это было так, потому что если с Мистером Дарси что-то случится — я засужу вашу фирму так, что перевозить в будущем вы сможете только свою нищенскую тележку от одной помойки к другой. Пассажир плюхнулся на место рядом с Колином так неожиданно, что он почти подскочил. Ну отлично — проблемный скандалист, который будет ныть всю дорогу, точно нужно взять снотворное. Ферт рассматривал его открыто, как и все вокруг. Парню было не больше двадцати пяти, на вид он был приятен, хотя губы могли бы быть повыразительнее. Колин на семьдесят процентов уверен, что он рекламная модель, максимум — актер ролей третьего плана в сиквеломногологиях. — Я могу попросить вас принести виски? И лед, — скандалист вытаскивает планшет и наушники, а сумку — обычный рюкзак — пихает в багажный отсек. — Сэр, мы еще не взлетели, придется подождать немного, пока мы не наберем высоту. — Да ну что за херня! — восклицает он, и Колин откровенно усмехается. Первый полет у парня — не иначе. Незнакомец оборачивается, заслышав шум сбоку, осматривает Ферта, в его дорогом костюме, с непокоренными волосами и укрытого пледом. Особого интереса он не вызвал, словно парень оценил его не подходящим для внимания своей особы. Впрочем, Колин был такого же мнения и о нем самом. Если бы ему захотелось помоложе, то он бы выбрал кого поинтеллектуальнее. — Пристегнитесь, взлетаем, — Колин удивился, что стюардесса не проследила за этим, но правила полетов он знал наизусть, кто бы там что не говорил про то, что это не поможет при падении. — Ты что, из армии спасения? Сознательный гражданин? — парень повернулся к нему и вперил свои зеленые глаза в его. У него был словно перевернутый рот, когда он приоткрывал губы, а делал он это постоянно. — Вроде того, сынок, — хмыкнул Колин опять и почувствовал вибрации вокруг — покатили. — Не смей звать меня сынком! — что бы там ни было, но, видимо, у паренька была детская травма, связанная с этим словом. Пожалуй, лучше не вмешиваться. — Усек? — Разумеется. У вас своя голова на плечах. Колин отвернулся к окну. Пожалуй, это было даже забавно. Сбоку послышалось звяканье, а потом и щелчок пряжки ремня. Победил здравый смысл. 5 часов и две мини-бутылочки виски спустя. Уснуть так и не удалось, слишком много отвлекающих факторов вокруг. Буйный сосед Колина смотрел со скучающим лицом какой-то полуэротический фильм, а потом выключил его, зевнул и уснул. Жаль, что сам Ферт почувствовал совершенно противоположный эффект. Свет в салоне приглушили до минимума, большинство пассажиров заснули, а стюардесс не было видно. За стеклом было темно, немного различались облака. Задница затекла неимоверно, но будить скандалиста не хотелось. И вот дилемма — не выйти, чтобы подрочить, придется ждать, пока тело успокоится. Колин жмурится, кусает губу, думает о смерти, но не помогает. Он оглядывается вокруг, не решается минут пять, а потом все же медленно-медленно, но пробирается рукой под плед и начинает расстегивать брюки. Пряжка чересчур громко звенит, но окружающий мир на это не реагирует. Вытащить член становится настоящим облегчением. Стояк - не частое явление, откровенно говоря. Колин так много работает, что порой уже считает себя импотентом. Но бывает, что как сейчас накатит, захлестнет возбуждением таким, что силой мысли не побороть. Ему бы надо поторопиться, но Колин смакует, тянет удовольствие, молчит изо всех сил, лишь иногда громко выдыхая, когда уже совсем нельзя не дышать. Член в руке твердый, головкой упирается в плед, Ферт стирает с нее смазку, чтобы на ткани не проступило пятно. Он в последний раз обводит салон взглядом и окончательно плюет на весь мир. Колин старается не выгинаться в кресле, но голова так и норовит запрокинуться, напрячься сильней. Он не ожидает того, что у него перехватят инициативу и чужие пальцы пролезут под плед по его бедру и сожмутся на стволе. Ферт испуганно отшатывается, открывает глаза, но хватка не ослабевает. Парень смотрит на него одним глазом, словно с усмешкой, а рукой задает совершенно другой темп — более быстрый и резкий. Колин должен быть против этого! Когда он не платит за секс, означает, что от него хотят что-то другое. Лучше уж деньги — с ними нет проблем. Но сопротивляться сил нет, так классно говнюк управляется с ним — давит, трет, дышит в шею запахом виски, немного перебитый кофе. У Колина ноги разъезжаются, хочется стянуть брюки совсем, уже яйца болят. Парень доводит его, сперма уделывает плед ко всем чертям. Ферт поддался ему, его рукам, грубым рывкам, глазам, перевернутому рту, виски с кофе, бунтарскому поведению. Господи, да кто так делает вообще? Кто позволяет себе отдрочить постороннему человеку в самолете. Он что, мать его, Эмануэль? — Ну что, понравилось, как сынок это сделал? — Колин открывает глаза, когда слышит издевательский шепот над ухом, скашивает их, разглядывая довольное лицо по правому боку. — Немного приятного для тебя, папуля. Колин готов был простонать, почти простонал, но подавил звук. Это окончание, это «ля» звучало как конец света. Гитлер посылал самолеты бомбить Лондон с этим звуком, с ним однажды Россия или Америка нажмет на красную кнопку. Этот парень невозможен. Конечно, теперь он убежал в туалет, никаких разговоров, Колин развалился в кресле. Теперь и поспать можно. Надо бы натянуть штаны. А, под пледом все равно не видно. Кем был этот парень, Ферт так и не выяснил, кроме его характерного акцента другой информации не было. Это останется маленьким пикантным воспоминанием, о котором никто не узнает. Боже, храни Уэльс!