Cause when you look like that I've never ever wanted to be so bad, It drives me wild You're driving me wild J’ai le droit aussi (У меня тоже есть право)
Сехун курил, болтая ногами и слушая музыку. Мало кто знал о существовании беседки, где он находился, поэтому она была одним из немногих мест, где можно было по-тихому покурить и не получить выговор от вожатых. Но Сехун любил ее не из-за этого. Просто многие важные события в его жизни по какой-то странной причине происходили именно здесь. Сехун затянулся, переключая песню на телефоне, когда в беседку вбежал запыхавшийся Бэкхен. Он огляделся и, заметив Сехуна, сел рядом. Сехун, складывая наушники в карман, свободной рукой протянул ему сигарету, и Бэк тут же принял ее. - Я думал, ты не куришь, - заметил Сехун, когда Бэкхен затянулся. - Я и не курю, - он передал сигарету обратно Сехуну. – Просто я устал. Сехун, выкинув окурок в мусорку, вопросительно посмотрел на Бэка, и тот продолжил. - Я устал, что все думают, что, если я не показываю, когда мне больно, это значит, что можно меня унижать, ранить. Я же ничего не почувствую! – Бэкхен скривился. – Я устал, что все думают, что я стерва, что это именно я бросил «бедного» Чанеля и что вообще хуже меня никого не свете нет. - С каких пор тебя волнует их мнение, Бэк? Ты же знаешь, что твои настоящие друзья так не думают. Я, Кенсу, Сухо, Тао, Чен и тот же Крис с остальными… ты же знаешь, что мы тебя любим, - Сехун потянулся вперед, крепко обнимая Бэкхена. – Никому из нас и в жизни не пришло бы в голову назвать тебя стервой или причинить тебе боль. Бэкхен шмыгнул носом, уткнувшись Сехуну в плечо. - Спасибо, что напомнил, - Бэкхен отстранился, слегка улыбнувшись Сехуну. – И о том, что у меня есть и вы, и о том, что я совсем забыл сказать Кенсу кое-что важное. Думаю, вчера он вряд ли понял, что я хотел сказать, поэтому… Бэкхен поднялся и, кивнув Сехуну, пошел в сторону общежития.***
Кенсу читал. Лежа, закинув одну ногу на другую и поедая чипсы из лагерного магазина. - Привет, - Бэкхен присел на корточки рядом с его кроватью, положив руки на ярко-желтое покрывало и устроив на них свою голову. - Привет, - Кенсу оторвал взгляд от книги и отложил ее в сторону. - Я вчера хотел тебе сказать, что совершенно неожиданно понял, что ты столько много для меня сделал, а я ни разу тебя не поблагодарил, - Бэкхен поднял взгляд на Кенсу, тепло улыбнувшись. – Спасибо. Кенсу, не зная, как реагировать, кивнул. Бэкхен поднялся и собрался, уходить, но Кенсу схватил его за руку. - Бэк, подожди! – у Кенсу внезапно появилась абсолютно идиосткая идея. - Что? - Бэкхен обернулся, легко улыбаясь. - Можешь помочь? – Кенсу криво улыбнулся. Дело было в том, что последние несколько недель он не высыпался из-за постоянных кошмаров. Казалось, он просыпался еще более усталым, чем был, когда ложился спать. Кенсу перепробовал все известные ему способы, чтобы избавиться от кошмаров, но ничего не помогло, поэтому он решил попробовать кое-что новое.***
Проваливаясь в сон, Кенсу чувствовал, как теплые руки обнимают его, как ровное дыхание щекочет щеку и как от этого ему становится спокойно. Он уже не был уверен, на самом деле ли Бэкхен шепотом пожелал ему спокойной ночи, или это было частью сна. Проснувшись, Кенсу почувствовал себя гораздо лучше. Он не запомнил, что ему снилось, но спал он спокойно. Кенсу повернулся и заметил, что Бэкхен уснул. ДиО вспомнил, что Бэк тоже прошлой ночью спал всего лишь несколько часов. Кенсу попытался аккуратно вылезти из кровати, не разбудив при этом Бэкхена, но тот заворочался и повернулся, подминая Кенсу под себя. Кенсу замер. Их разделял тонкий слой одежды, и Кенсу даже мог почувствовать, как вздымается грудь Бэкхена, когда он дышит. В комнату зашел Сухо, чтобы собрать всех на обед. Заметив то, как Бэкхен развалился на ДиО, он вопросительно посмотрел на Кенсу, но тот лишь неопределенно мотнул головой. Сухо понимающе кивнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Через несколько минут Бэкхен заворочался, и Кенсу притворился, что спит. Бэкхен аккуратно поднялся, стараясь не разбудить спящего, как ему казалось, Кенсу, под кроватью нащупал рукой кеды, взял небрежно брошенную на стул толстовку (к вечеру обещали сильное похолодание и дождь) и тихо вышел из комнаты. К своему собственному удивлению, Кенсу умудрился и в самом деле заснуть, пока притворялся спящим. Ему снилось, как он медленно заходит в штормящее море. Кенсу заходил все глубже и глубже, пока не заметил, что полностью погрузился в воду. Над его головой проносились волны, и Кенсу был поражен открывшимся ему видом. Он был уверен, что зашел совсем не глубоко, поэтому, когда он вскинул вверх руку и оказалось, что она все еще под водой, он удивился. От удивления он немного приоткрыл рот, и соленая вода тут же обожгла ему горло. Откашлявшись, Кенсу оттолкнулся от дна и поплыл вверх. Он не знал, сколько он плыл, но казалось, будто целую вечность. А поверхности все не было видно. Постепенно у него стали уставать ноги и руки, и Кенсу обрадовался, что хотя бы ему по какой-то непонятной причине не был нужен воздух. Иначе… Руки у Кенсу почти отказали, он едва мог шевелить ногами, а морю конца и края не было. Кенсу боялся остановиться, потому что надеялся, что осталось еще чуть-чуть. Вдруг он остановится сейчас, а до поверхности, свежего воздуха, неба на самом деле рукой подать? А вдруг?.. Кенсу почувствовал, как падает. Если, когда он плыл вверх, ему казалось, что плывет он очень долго, то на дно он опустился за несколько секунд. Кенсу поднял взгляд. Перед глазами стояла только темнота. Казалось, в этот раз он опустился гораздо ниже, чем был, когда зашел в воду. Кенсу дал своим ногам и рукам отдохнуть и, собравшись с духом, оттолкнулся во второй раз.***
Кенсу подскочил, тяжело дыша. Сон был такой яркий и так живо стоял перед его глазами, что, вытирая футболкой пот, Кенсу вздрогнул, на секунду подумав, что действительно был в океане мгновение назад. В комнате был пусто, но Кенсу заметил стоявшую на его тумбочке тарелку. Она была заботливо накрыта крышкой, где лежала записка, состоящая из одной улыбающейся рожицы. Кенсу одной рукой взял эту тарелку в руки, а другой - подхватил кусочек мяса, когда какое-то странное предчувствие заставило его вновь посмотреть на записку. Он перевернул лист и увидел неаккуратно, уже другой ручкой (из чего Кенсу сделал вывод, что эту часть дописали позднее) написанное «Прости». Кенсу узнал этот подчерк и эту манеру рисовать смайлики, и тарелка выпала у него из рук. Доверившись предчувствию, Кенсу подскочил и в легких шортах и футболке без рукавов выскочил на улицу.***
Все было как будто в замедленной съемке. Исин, что-то громко доказывающий Чанелю; Тао, пытающийся успокоить Сехуна; Крис, сидящий, прислонившись спиной к стене, и Сухо рядом с ним; тихо переговаривающиеся Чен, Лухан и Сюмин; Кай, смотрящий в одну точку и совершенно не реагирующий, если с ним заговорить. И он, Кенсу. Кенсу, перед глазами которого еще стояли красные капли на бледных запястьях, стекающиеся в ручейки крови, следы от которых покрывали кеды Кенсу, безжизненный взгляд карих глаз и собственные дрожащие руки. Кенсу перевел на них взгляд и заметил, что они все в крови, а он даже не подумал ее смыть. Вскоре пришел директор лагеря. Он выглядел не менее растерянным, чем остальные. - Почему… почему он?.. - Он сказал, что он… - начал Сехун, но замолчал, не в силах продолжить, - просто устал. - Устал? – директор нахмурился. Он пару секунд что-то обдумывал. – Мы должны сообщить его родителям о сложившейся ситуации. - Они не приедут, - сказал Кенсу, сам удивляясь, как неестественно звучит его голос. - Почему? – директор перевел взгляд на До. - Они работают заграницей. - Все равно мы должны им сообщить, - устало произнес директор, направляясь к врачу, вышедшему из палаты. Видя обеспокоенные лица всех собравшихся, врач сообщил, что состояние стабильно, и они могут его увидеть. Первым, что увидел Кенсу, были глаза. Пустые, холодные и с полным отсутствием жизни в них. Кенсу никогда не видел его таким. ДиО подошел к кровати, садясь в стоящее рядом кресло и устало вздыхая. Он заметил, что его взгляд направлен на кроваво-красные руки Кенсу, и поспешил их спрятать. Он молчал, но Кенсу был рад хотя бы тому, что видит его живым. Кенсу откинулся на кресло и, почувствовав невероятную усталость, прикрыл глаза.***
- Черт, это моя вина! – Сехун развернулся и со злости пнул стоящий рядом с кроватью рюкзак. – Я же видел его утром, я же видел, что он не в порядке, я же… Сехун со стоном опустился на пол и закрыл лицо руками. Из больницы они, полностью промокшие, вернулись совсем недавно, и Сехун не находил себе места, думая о том, что случилось. - Ты не виноват, - Тао сел напротив Сехуна, отнимая его руки от лица и крепко их сжимая. – Ты же не мог знать, что он… - Я должен был! Я его друг или кто? - Мы все его друзья, и никто даже не предполагал, что такое может произойти, - парировал Тао. – Здесь нет твоей вины. - Пообещай одну вещь, - прошептал Сехун, поднимая глаза на Тао. – Пообещай, что, что бы ни случилось, ты никогда не поступишь так же. Поговори со мной, или, если меня не будет рядом, со своими друзьями, с кем угодно, но, пожалуйста, никогда не… Тао молча слушал, как с каждым произнесенным словом голос Сехуна начинает дрожать, и чувствовал, как крепко он сжимает его, Тао, пальцы. - Я знаю, - продолжил Сехун, - знаю, что ты не любишь смотреться в зеркало, знаю, что ты пытаешься за яркими волосами и модной одеждой скрыть свою неуверенность в себе и нелюбовь к своей внешности, знаю, что ты постоянно пытаешься выглядеть крутым, особенно когда тебе нужна поддержка, знаю, что я редко говорю тебе, что люблю тебя… знаю, что ты еще с детства лезешь в драку, стоит кому-то косо на меня посмотреть, но никогда не позволяешь мне защищать тебя… и я просто хочу сказать, что ты можешь обращаться ко мне, когда ты чувствуешь, что не в все в порядке, когда тебе грустно или одиноко, потому что я всегда поддержу тебя. Я просто хочу, чтобы ты не забывал об этом. Тао, по-прежнему не говоря ни слова, потянулся обнять Сехуна, приподнимаясь и становясь на колени, и почувствовал, как дрожащие руки сжимают его рубашку, как такие же дрожащие губы мимолетно касаются его виска и как он сам шепчет неразборчивые обещания, пытаясь успокоить и успокоиться самому.***
Бэкхен не разговаривал. На все вопросы врачей он или кивал, или качал головой, и, как бы ни пытались, никому не удалось добиться от него ни слова. Его родители все-таки приехали. Но Бэкхен не стал говорить и с ними. Они провели с ним несколько дней, но в итоге им пришлось вернуться к работе, хотя Кенсу пообещал тут же сообщить, если что-то случится. Сам же Кенсу, можно сказать, поселился в больнице. Как бы директор лагеря, главврач ни пытались его уговорить, он отказывался оставлять Бэкхена. Палата была одиночной, поэтому он спал в том же самом кресле, где случайно заснул в первый день. Было не слишком удобно, но Кенсу не жаловался. Иногда в дневное время Бэкхен буквально заставлял его спать на своей кровати, а сам садился читать в злополучное кресло. Его друзья, казалось, собрали все книги, что были в лагере, и принесли Бэку, поэтому на тумбочке стояли две большие стопки книг. Когда его спросили, почему Кенсу остается с Бэкхеном в больнице, он ответил, что, вернувшись в лагерь, он каждую секунду думал и волновался бы о Бэке, а так он хотя бы точно знает, что Бэкхен относительно в порядке. Чуть ли не каждый день приходили друзья Бэкхена. На тумбочке стояли пожелания скорейшего выздоровления от всего первого отряда, а фрукты от Сехуна или Исина уже девать было некуда. Пришел и Чанель. Привыкший к вечно веселому и жизнерадостному Бэкхену, он выглядел растерянным, когда смотрел на сломленного и молчаливого Бэка, которому было тяжело выдавить даже подобие улыбки. Они тихо о чем-то переговаривались, и это был первый раз, когда Бэкхен заговорил. Кенсу не знал, о чем они говорят. Он не слушал. Он отошел, чтобы взять у медсестры поднос с обедом, на котором стояло две тарелки. Кенсу еда не полагалась, но заботливые медсестры всего приносили по две порции. Кенсу поблагодарил медсестру и чуть не столкнулся с выходящим Чанелем. Тот кивнул ему, и Кенсу отметил, что это первый раз, когда он видит Пака хмурым. ДиО подошел к кровати Бэкхена, поставив одну тарелку на тумбочку, а другую взяв поудобнее в руки, и поднес к губам Бэка полную ложку каши. Тот послушно проглотил ее, и Кенсу набрал вторую ложку. - Неудобно, - Бэкхен немного подвинулся и кивнул в сторону освободившегося места. – Сядь сюда. Кенсу стянул кеды и с ногами забрался на относительно просторную кровать Бэка. Он зачерпнул еще ложку каши и протянул Бэкхену. Тот слегка покачал головой, отказываясь. - Извини, - Бэкхен поднял взгляд на Кенсу. – Извини. Кенсу промолчал, не зная, что сказать. Честно говоря, ему одновременно хотелось и стукнуть Бэкхена, и крепко обнять. И он пока не решил, чего ему хочется больше. - Я бы взял тебя за руку, но, боюсь, не получится, - Бэкхен попробовал пошутить, и Кенсу готов был его прибить за такие шуточки. Заметив такую реакцию, он добавил. – Не смешно, да? Кенсу покачал головой, и Бэк шутливо надул губы. Видя расстроенное лицо Кенсу, он и сам погрустнел, чувствуя непонятную злость на самого себя. - Обними меня, пожалуйста, - тихо прошептал Бэкхен, едва заметно потянувшись вперед, садясь ближе. Кенсу резко приподнялся и крепко-крепко обнял Бэкхена. - Ай! Ты же мне ребра сломаешь, - Бэкхен рассмеялся. Но Кенсу было не до смеха. Он обнимал Бэка так крепко, словно пытался в нем раствориться, и чувствовал, что что-то в нем ломалось. Он знал, что не должен спрашивать, но не мог перестать шептать «почему, почему, почему». - Потому что мне было так тяжело. Я чувствовал, словно что-то постоянно тянет меня вниз, словно все валится из рук. С каждым днем было все труднее улыбаться, труднее делать вид, что все в порядке… Потом еще Чанель... и Исин, и, казалось, единственным выходом, единственным способом вырваться было… - Бэкхен отпустил голову ему на плечо, и Кенсу почувствовал, как оно становится мокрым от слез. Он закусил губу, пытаясь сдержать всхлипы. Он не помнил, как получилось так, что уже в следующую секунду он целовал Бэкхена, держа в своих ладонях его голову и чувствуя соленый привкус слез. Он не знал, почему Бэкхен отвечал на поцелуй, не знал, кто был его инициатором, но он чувствовал, что тонет. Словно он опять оказался в том море, которому, казалось, не было конца и из которого он не мог выбраться. Бэкхен целовался отчаянно (он случайно даже прокусил губу Кенсу), неулюже, стараясь не поранить запястья, цепляясь за плечи ДиО и дрожа, как если бы на улице уже почти неделю не стояла теплая погода после того дождливого дня. Кенсу не помнил, как получилось так, что он сидел у Бэкхена на бедрах и целовал его шею. Не помнил, почему Бэк позволил ему покрывать ее поцелуями, приподнимая его футболку и где-то на задворках подсознания радуясь, что, во-первых, был обед, а значит, все пациенты оставались в своих палатах, а врачи – кабинетах, и, во-вторых, комната Бэкхена была устроена так, что из коридора практически не было видно кровати. Неожиданно краем уха Кенсу уловил шум из коридора. Бэкхен тоже это услышал, и они оба замерли. Что-то подсказывало Кенсу, что это медсестра и она идет именно к ним в палату. Он тут же отскочил от Бэкхена, на ходу обувая кеды и поправляя волосы. Только Бэк успел поправить футболку, а Кенсу - взять в руки тарелку с недоеденным обедом, а дверь вошла медсестра. - Я за тарелками, - она неприветливо пояснила. - Мы еще не закончили, - Кенсу виновато улыбнулся. – Я сам потом занесу, хорошо? Она пару секунд что-то прикидывала в уме, затем кивнула и вышла из комнаты.***
Бэкхен долго не решался начать разговор о том, что произошло. Кенсу успешно делал вид, будто ничего не произошло, но Бэк так не мог. Он знал, что это произошло не просто так и, если они попытаются об этом просто забыть, между ними появится идиотское ощущение неловкости. Бэкхен дождался вечера и после вечернего обхода все-таки задал вопрос, уже долгое время мучавший его. - Кенсу, - неуверенно начал Бэкхен, внимательно смотря на повернувшегося к нему ДиО, - я тебе нравлюсь, да? Кенсу открыл рот, чтобы ответить, но не издал ни звука. В его голове лихорадочно перебирались всевозможные варианты ответа, пока он не остановился на наиболее подходящем и правдивом. - Нет, не нравишься, - ответил Кенсу и шепотом добавил, надеясь, что Бэк не услышит, - не нравишься, потому что я люблю тебя. Он думал, что надеется, что Бэкхен не заметит его последнюю фразу, но где-то в глубине души он понимал, что хочет противоположного. Хочет, чтобы Бэкхен знал, какие чувства к нему он испытывает, и чтобы Бэк испытывал то же по отношению к нему, Кенсу. И именно поэтому свою последнюю фразу он произнес не мысленно, а вслух, пускай и шепотом. Он не знал, услышал Бэкхен или нет, но, хоть и не признавался в этом, надеялся на первое.***
Бэкхен не знал, что делать. На слух он не жаловался и последнюю фразу ДиО отчетливо слышал, вот только он всегда думал о Кенсу, только как о друге, поэтому тот факт, что его лучший друг в него влюблен, совершенно выбил его из колеи. Первые отношения Бэкхена были с Тэен, когда ему было тринадцать. Она была старше на год, и их отношения продлились столько же, потому что через год Тэен пришлось переехать в другой город, и связь с Бэком она потеряла. Второй серьезной влюбленностью Бэкхена был Чанель. Приехав летом в лагерь, Бэк обнаружил, что прежде длинное нескладное рыжеволосое недоразумение за год превратилось в высокого и красивого Пак Чанеля. Крис, который уже тогда дружил и с Чанелем, и Бэкхеном, как-то сказал второму, что пятнадцатилетний Чанель утверждает, что ему «все равно, с кем встречаться, если сам человек нравится». Так Бэкхен, придерживающийся примерно такой же точки зрения, понял, что у него есть шанс. Когда они все-таки начали встречаться, Бэкхен чувствовал себя, как в раю. Так как их обоих можно назвать веселыми натурами, им было весело, хорошо вместе. Вот только каждый раз, когда Бэку было плохо или грустно, он обращался к своим друзьям, к Кенсу в частности. Ему казалось, что Чанель просто не поймет, расскажи Бэк ему про свои беспокойства. Только сейчас до Бэкхена дошло, что, столько бы он не спрашивал Кенсу, кто ему нравится, тот не отвечал, но иногда Бэкхен замечал, как Кенсу умоляюще смотрит на него в такие моменты, и не понимал значение этого взгляда. До нынешнего момента. Бэкхен был благодарен Кенсу за то, что тот никак не намекал на то, что произошло тогда в палате, и даже не пытался говорить об этом. Бэку просто было нужно время, чтобы разобраться со всем. Разобраться с собой и своими чувствами. Бэкхен не знал, любит ли он Кенсу в том плане, в каком Кенсу любит его. Он мог бы сказать тому, что любит, но это было бы нечестно по отношению к ДиО. Бэкхен хотел бы любить Кенсу, потому что так было гораздо проще.***
Они сидели в саду у больницы. Бэкхен рассматривал небо и окружающие его растения, а Кенсу – свои кеды. Завтра Бэка наконец-то должны были выписать, и Кенсу рассказал, что ребята сообщили ему, что собираются устроить «лучшую вечеринку в жизни Бэкхена». В тот момент с Бэком разговаривал Исин. Он винил себя за то, что случилось, а Бэкхен пытался убедить его, что все в порядке. Казалось, совершив попытку суицида, Бэкхен не только хоть частично избавился от той тяжести, что давила на него, но и немного повзрослел. Он осознал, что, если Чанелю и Исину хорошо вместе (а, как он понял, так и было), не ему решать, встречаться им или нет. - Поцелуй меня, - Бэкхен повернулся к Кенсу. Он все еще пытался разобраться в своих чувствах, и ему в голову пришла одна идея. Тот равнодушно мимолетно коснулся губами губ Бэка и вновь вернулся к лицезрению своей, по-прежнему покрытой красными пятнами обуви. - Нет, - Бэкхен хотел понаблюдать за своей реакцией, но, понятное дело, на такое холодное касание он никак не отреагировал. – Поцелуй меня по-настоящему. Кенсу покачал головой, и Бэкхен не стал настаивать. Он и сам понимал, что просит слишком многого, вероятно, причиняя этим Кенсу боль. Если бы он любил его… как же было бы проще.