My heart melts at your smile If I hold onto you, it hurts But if I let you go, it hurts even more
Чанель зашел в комнату, громко хлопнув дверью, и завалился на кровать Криса, потому что до своей идти было слишком долго. На другой стороне комнаты, уткнувшись в телефон и закинув ноги на подушку, валялся Кай. - Опять со своей Джульеттой переписываешься? – спросил Пак, устраиваясь поудобнее. Через пару секунд он тоже потянулся за телефоном, услышав звук, оповещающий о входящем сообщении. Кай скептически посмотрел на Чанеля, ничего не отвечая. Тот широко улыбнулся, и Кай запустил в него подушкой. Это было уже четвертое лето Кая в этом лагере, где он мог видеться со своими друзьями, которые не жили в его городе, и каждый раз он приезжал со своим лучшим другом, Тэмином. Вот только получалось так, что каждый год они попадали в разные отряды. Последние пару лет было еще хуже: Кай был в первом отряде, а Тэмин – во втором, и именно между этими отрядами шла извечная борьба. Мало того, что Чонин был лишен возможности проводить почти все свое время с лучшим другом, так еще и второй отряд, в отличие от первого, которому было на это «соперничество» плевать, слишком на нем зациклился, поэтому каждый раз, когда Тэмин гулял со Каем, его обзывали предателем, а когда Чонин иногда подсаживался за стол второго отряда, чтобы поесть с Тэмином, на него смотрели, как на врага. Именно поэтому Чанель называл Кая и Тэмина «Ромео и Джульетта». Надо признать, в одной лагерной постановке Кай действительно играл Ромео. Тэмина на роль Джульетты, правда, не взяли - ее играла девочка из четвертого отряда, но именно тогда Чанель и придумал это прозвище. Чанель поймал подушку и кинул обратно Чонину, на ходу читая сообщение. - Как там Бэкхен? – Кай оторвался от телефона. - Исин пишет, что в порядке, - Чанель принялся строчить ответ. – А еще я, как основной диджей в лагере, договорился с директором, что сегодняшние танцы будут посвящены возвращению Бэкхена. Он, кажется, и сам хотел что-то такое предложить, поэтому тут же согласился.***
Устав от непрекращающихся поздравлений с выздоровлением от всего первого отряда и друзей из других отрядов, вроде Тэмина из второго и пару человек из четвертого, а также танцев, Бэкхен опустился на лавочку рядом с Кенсу. Кенсу смотрел то на людей на танцполе, то на свои кеды, не обращая на Бэка внимания. - Привет, - Бэкхен улыбнулся краешками губ. - Привет, - Кенсу встрепенулся, словно только заметил присутствие парня. Бэкхен хотел что-то сказать, но именно в этот момент заиграла одна из любимых песен Кенсу. Бэкхен поднялся и, не слушая возражений, потянул сопротивляющегося парня в сторону танцующих. ДиО танцевал редко, но зато красиво. Бэк на несколько секунд замер, наблюдая, как танцует его друг. Опомнился он, только когда поймал на себе удивленный взгляд Кенсу. Бэкхен покачал головой, говоря, что все в порядке, и сосредоточился на музыке. Чанель, как специально, следующей песней поставил любимую балладу Бэкхена. И тот, раз уж никого более подходящего рядом не было, не задумываясь, протянул руку Кенсу. ДиО пару секунд, сомневаясь, смотрел на Бэка, но все-таки принял протянутую руку. Кенсу неуверенно обхватил Бэкхена за шею, и тот так же неуверенно положил руки ему на талию. Бэкхен напрягся, чувствуя, словно каждый, кто был в этот момент поблизости, смотрел на них, но ощущение тепла, исходящее от Кенсу, знакомый запах яблочного шампуня и непонятное чувство покоя заставили его расслабиться и сконцентрировать все свое внимание на обладателе карих глазах, смотрящих на него с едва заметным удивлением. Танцевать с Кенсу было удивительно приятно, и Бэкхену хотелось, чтобы три с лишним минуты длились вечность. Когда мягкий голос певца допевал последнюю строчку, Кенсу потянулся к уху Бэкхена и что-то неразборчиво прошептал. Бэкхен непонимающе посмотрел на Кенсу, но тот, едва заметно ухмыляясь, развернулся и пошел в сторону общежития, оставляя растерянного Бэкхена одного.***
Вскоре после ухода Кенсу Бэкхен почувствовал сильную усталость и, попрощавшись с друзьями, отправился в комнату. По дороге ему встретились Сухо и Крис, которые что-то обсуждали, и Бэк решил, что завтра наконец-то будет сделано объявление о том, какое мероприятие будет завершать смену в этом году. Стянув рубашку и джинсы, Бэкхен опустился на кровать, которая стала почти непривычной за его недельное отсутствие, и уже через пару минут заснул.***
После завтрака объявили, что в этом году было решено провести конкурс талантов, и Бэкхен, услышав это, тут же переглянулся с Кенсу. Они оба обладали красивыми голосами и даже состояли в школьном хоре, поэтому вопрос о том, какой номер готовить, отпадал сам собой. - Поём? – он наклонился к ухо ДиО, и тот кивнул. Оставалось только решить, что же исполнять. - Кажется, ты говорил, что пишешь песни? – припомнил Бэкхен и, увидев, как в глазах Кенсу появляется ужас, добавил. – Если не хочешь, мы не… - Не в этом дело, - Кенсу покачал головой. – Просто почти все эти посвящены одному человеку. Бэкхен уже было открыл рот, чтобы спросить, но его осенило. - Мне. Кенсу кивнул. Бэкхену было так неловко, что наступил один из тех редких моментов, когда он не знал, что и сказать. - Да и тем более у нас даже музыки к ним нет, - словно оправдываясь, добавил Кенсу. - Можно было бы попросить Чанеля или Исина написать мелодию, - слова сорвались с языка Бэка прежде, чем он успел подумать. Кенсу несколько мгновений изучающе смотрела на Бэкхена и неуверенно кивнул.***
Весь лагерь был охвачен подготовкой к конкурсу. Репетировать приходилось много: Сехун и Кай не вылезали из танцевального зала, Тао постоянно где-то пропадал, держа свой номер в тайне даже от Сехуна, Чанель и Исин были заняты придумыванием музыки для песен Кенсу, а сам ДиО разрывался между репетициями с Бэкхеном и присоединившимися к ним, как третий и четвертый солист соответственно, Чондэ и Сухо (после этого Бэкхен, кстати, перестал чувствовать себя неловко из-за того, что приходилось петь с Кенсу песни, написанные самим ДиО и посвященные ему, Бэкхену) и репетициями небольшой пьесы, которую ставила другая часть их отряда вместе с Луханом и Сюмином. Позже к постановке присоединился еще и Крис, которого еле заставили хоть в чем-то поучаствовать. Кенсу швырнул листы на кровать и, выдохнув, запустил руки в волосы. - Что такое? – Бэкхен перевел взгляд с книжки, которая все равно оказалась жутко скучной, на Кенсу. - Я не могу свои слова в одной сцене запомнить, - пожаловался ДиО. - Почему? – Бэк подобрал листы и пробежался по ним глазами. – У тебя же хорошая память. Кенсу молча развел руками. Бэкхен откашлялся и наигранно торжественным голосом начал читать. - За всю свою жизнь я любил по-разному: я любил нежно, любил страстно, любил безнадежно и отчаянно; любил так, что чувства наполняли меня всего и грозили вот-вот вырваться наружу, разрывая мое сердце; любил так сильно, что, как ни старался, не мог отпустить свои чувства и даже полюбил ту боль, которую они мне причиняли; любил тайно, одновременно боясь и сделать шаг, и не сделать его; я любил так, как, иногда казалось, никогда не любил, но лишь с тобой я… - Бэкхен запнулся. Смутно знакомое, как будто Бэкхен его знал, но забыл, чувство, которое он пока не понимал, появилось у него в душе. Он, не поднимая головы, продолжил читать, но уже тихим, дрожащим голосом, - лишь с тобой я испытал целый мир ощущений, которых не испытывал прежде. Не только нежность и страсть, но и чувство безопасности… понимания и тепла, не только безнадежность, но и надежду… радость встреч и грусть разлуки, сладкую боль прощаний сегодня и приятное осознание того, что я увижу тебя завтра… да, моя любовь к тебе также была нежной и страстной, отчаянной и безнадежной, тайной и причиняющей боль... она была похожей на то, что я испытывал прежде, но она была другой. Другой, потому что то мимолетное ощущение счастья, которое так тяжело поймать, я… я чувствовал только с тобой… Бэкхен, машинально сев на край кровати, смотрел на лист, но не разбирал слов. Вся комната стала расплывчатой, словно у всего, что его окружало, потекли краски, и он почувствовал, будто тонет. Тонет в океане собственных чувств и мыслей, захлебываясь ими и падая на дно. Впервые он понял, что же чувствовал Кенсу, и начал понимать, что чувствовал он сам. Кенсу, Кенсу... Что же должен был он чувствовать, когда Бэкхен… Бэк был готов сам себя побить, как иногда в шутку делал это Кенсу. Вот только сделать это не в шутку. Бэкхен начал осознавать, сколько же боли он причинил Кенсу за все то время, что они знакомы. Сколько боли он причинил человеку, которого знал с детства, человеку, который всегда был рядом, чтобы выслушать и подбодрить, который знал Бэка лучше и любил больше, чем он сам себя, человеку, который… Который сейчас, замерев, смотрел на Бэкхена непонимающими глазами и не знал, как реагировать. Кенсу сделал шаг в сторону Бэкхена. Еще один. Еще. И еще. Он медленно наклонился к Бэкхену, и тот поднял глаза, фокусируя взгляд на Кенсу. ДиО подумал, что единственный раз, когда он видел Бэкхена таким, одновременно разбитым и безумным, был тогда в палате, когда их отчаянные поцелуи едва не перешли в отчаянный секс. Бэкхен изучающе смотрел на Кенсу и, видя, как взволнованно и заботливо на него смотрят карие глаза, почувствовал, как на глазах выступают слезы и как собираются вместе осколки, оставшиеся от его сердца. Он потянулся вперед и замер, когда между ними оставалось несколько миллиметров, едва касаясь губ Кенсу, позволяя ему решать. Кенсу, не зная, что конкретно он сейчас делает – совершает большую ошибку или принимает правильное решение, преодолел эти несколько миллиметров, целуя Бэкхена. Стоять, склонившись над Бэкхеном, было неудобно, и Кенсу, взяв за руку, легонько потянул Бэка на себя, заставляя встать, и все листы с текстом постановки разлетелись по полу, подхваченные пробравшимся через открытое окно ветром. Кенсу первым разорвал поцелуй. Он дрожащими руками потянулся за лежащими на полу листами и с ногами забрался на свою кровать, чтобы привести в порядок и их, и свои мысли. Выходило из рук вон плохо. Он постоянно краем глаза следил за Бэком, и мысли его были далеко от того, что было написано на листах. - Я дурак, - через несколько минут молчания произнес Бэкхен, смотря на Кенсу. Кенсу, не сдержавшись, хмыкнул, переводя взгляд с листов на Бэка. - Нет, я серьезно дурак, - повторил Бэкхен. – Потребовалось прочитать монолог из какой-то дурацкой пьесы, чтобы понять, что то, что я все время искал, когда встречался с Тэен и другими, когда бегал за Чанелем, на самом деле всегда было рядом. - А ты уверен, что это, - Кенсу неопределенно махнул в свою сторону, - именно то, что ты искал? Бэкхен кивнул. - Понадобилось пережить многое, чтобы это понять. Просто до меня долго доходит, - он улыбнулся и, задумавшись, добавил. – Знаешь, бывает так, что вроде и светит солнце, но тебе холодно? Вот примерно так я всегда себя чувствовал. А с тобой мне тепло. По-настоящему тепло. Бэкхен так же, как и Кенсу, с ногами забрался на кровать и тут же улыбнулся, зарываясь носом в яблочные волосы и чувствуя, как его обнимают теплыми руками и мимолетно целуют, едва касаясь губами. Бэкхен не знал, где были Исин и Сухо, но надеялся, что придут они не скоро.