Меня зовут Миура Хару.

      Будущее. Намимори.       Так как решающая битва завтра, то сегодня мы уничтожаем все запасы продуктов. Рисовая каша с консервированной ветчиной, напитанная мягким пламенем, пошла на ура. Затем мы разделили на всех орехи и сухофрукты, это было подано в качестве десерта.       Я думала, что мы ляжем поспать, но ошиблась. Народ вообще спать перед боем не собирается, из чего я делаю вывод, что здешний Реборн не научил ребят даже расслабляться в перерывах между миссиями. За что ему зарплату платят, лично мне решительно не понятно.       Вместо этого, мафиози начинают спорить о плане битвы. Ну, под такой шум повторять формулы невозможно. Затем ребята решили потренироваться в пламенных атаках, поэтому я ушла подальше.       Я достаю из своей сумки пистолет, стреляющий дротиками. Спаннер сварганил его по моей просьбе. В Варии мне рассказывали, что обладатель мягкого пламени может пойти по пути ассасина. Ассасин с мягким пламенем – это мастер ядов, перевоплощений, актёрского мастерства, а также соблазнитель(ница). Естественно, варийцы не собирались воспитывать из меня постельную игрушку, поэтому и не учили обольщению и шпионажу. А вот парочку уроков по ядам Луссурия с радостью провёл. Когда я напитываю мягким пламенем алкоголь или лекарства, то повышаю их усвояемость организмом пламенного человека. Передозировка лекарств приводит к смерти. Луссурия научил меня парочке бюджетных рецептов, которые можно сварганить из самых распространённых лекарств в лазаретах. К счастью, в аптечке лазарета Вонголы нашлось кое-что подходящее. А именно, снотворное в ампулах, которое надо применять посредством укола. Т. е., это снотворное отлично всасывается в кровь. Теперь я напитываю его мягким пламенем, делая это снотворное быстродействующим для пламенных людей в малых концентрациях. Пистолет стреляет дротиками всего на расстояние в три-пять метров. И, естественно готового к бою, полного сил пламенного противника такой фигнёй не проймёшь. Но вот в уже раннего или отвлёкшегося врага можно будет попробовать попасть дротиком. В огнестрельном пистолете осталось всего шесть пуль, плюс у меня есть два магазина по семь пуль в каждой. Тоже можно будет попробовать подловить кого-нибудь. У Киоко запасных пуль нет, всего один пистолет с семью пулями.       Некоторое время спустя мы разделились на группки. Юни, Киоко и я оказались в той группе, которая должна прятаться. В этой же группе остались Реборн, Савада, Ирие Шоичи и И-пин. Остальные ушли атаковать врагов подальше от нас. Для нас же наступило самое ненавистное для меня время – время ожидания. Когда ты не знаешь, кто победит, и встретишь ли ты своих друзей-приятелей живыми и не покалеченными. А, ладно, у меня есть занятие. Я стягиваю защитные перчатки и обнажаю руки до локтей. Стараюсь почувствовать чужое пламя. Возможно, я успею предупредить, если к нам будут подкрадываться.       Сильный взрыв заставляет всех присутствующих на полянке посмотреть в его сторону. Я тоже взглянула туда, но тут же возвращаюсь к поиску чужого пламени вблизи, не пытаясь тянуться к шлейфу чужого пламени на месте взрыва. Нельзя отвлекаться на то, что не в силах изменить. Пусть я чувствую отголоски пламени на месте битвы, но я не пытаюсь концентрироваться на данном ощущении. Я стараюсь растянуть своё чувство чужого пламени на лес вокруг нас, чтобы не дать врагу с пламенем подкрасться к нам.       Тем не менее, я слышу разговоры окружающих. По связи Гокудера сообщил Тсуне, что им на помощь прибыла Вария. Тсуна так шумно удивляется этому факту, что мне хочется ему врезать. Вария – часть Вонголы, конечно, они или победят с Вонголой, или погибнут вместе с ней. Его удивление помощи от Варии как-то оскорбительно, если честно.       Внезапно в небо подымается большой водяной столб. Тц, как бы гражданские не полезли исследовать – ведь никто сейчас не скрывает битвы иллюзиями. У вонгольцев нет на это сил и ресурсов, а у Мильфиоре – желания. Определённо, здесь может начаться охота на ведьм, только вместо ведьм будут пламенные. Валить надо из этого времени обратно к себе и превентивно убить Бьякурана за нарушение Омерты секретности пламени посмертной воли.       Неожиданно я чувствую дыру, в которую проваливается натыкающееся на неё пламя посмертной воли. От испуга я тут же перестаю медитировать.       - Тсуна! Предупреди ребят по связи, что у них там какая-то хрень появилась, поглощающая пламя посмертной воли. Я даже отсюда это почувствовала! – кричу я Саваде.       Посмотрев на меня глазами с блеском пламени неба в них, Тсуна передаёт моё предупреждение по связи.       Реборн же задумчиво жуёт губу, после чего начинает медитировать. Он не верит мне на слово! Вот же, засранец.       - А, на поле боя появился некто, на кого не действуют атаки пламенем, - паникует Савада.       - Пусть варийцы жахнут из гранатомёта, - советую я.       Тсуна переговаривается с кем-то по рации.       - У варийцев нет гранатомёта, - говорит мне Савада.       - Что?! Ххх, в этом мире даже Вария неправильная! Как это, у них нет с собой гранатомёта?! – злюсь я. – В моём мире босс берёт с собой гранатомёт даже на дипломатические миссии! Ну, точнее, кто-то другой тащит гранатомёт вместо босса, но суть ты уловил, да? Я так понимаю, пулемётов или хотя бы ракетницы тоже ни у кого нет? Какой безумный мир…       - Зачем гранатомёт на дипломатической встрече? – спрашивает Киоко, видимо, чтобы отвлечься от волнения за битву.       - Если дипломатия ломается и приходится всех прибить, то гранатомётом хорошо потом следы пламенного боя зачищать, - поясняю я. – Ну и, опять же, репутация. Как это, босс Варии, и без гранатомёта в багажнике автомобиля.       Где-то рядом словно включается насос, затягивающий в себя пламя посмертной воли. Все отголоски пламени мгновенно пропадают. Аркобалено солнца немедленно прерывает свою медитацию. Ну, ещё бы. Если вначале чувствовалась дыра, куда неторопливо всасывались излишки пламени из окружающего мира, то теперь идёт резкий забор пламени. Словно включили пылесос, который вместо воздуха тянет пламя посмертной воли.       Услышав по связи, что у ребят всё плохо, Тсуна достаёт из карманов варежки и упаковку таблеток.       - Постой! Вот, отнеси заодно пистолет и две подзарядки. В пистолете шесть пуль, в подзарядках по семь пуль, - я быстро протягиваю Саваде мешочек на ремне. – Может, чисто физическое оружие подействует.       - Я тоже отдам пистолет. В нём семь пуль, - протягивает свой пистолет Сасагава.       - Спасибо, - вежливо благодарит Савада, запихивает пистолет Киоко в мешочек и перекидывает ремешок через плечо. Затем глотает таблетку и улетает к месту битвы.       Юни смотрит вслед Тсуне и прислушивается к пламени. Я же не рискую прислушиваться к пламени сейчас специально, слишком некомфортно и страшно, когда чувствуешь, как пламя стремительно вытягивают из окружающего мира.       Несколько минут спустя с места битвы несёт чужим чистым пламенем неба. И это не пламя Тсуны. Видно, Бьякуран вышел на поле боя. И он издевается, специально послал небольшую волну чистого пламени неба в нашу сторону, стопроцентно для того, чтобы напомнить Юни о себе. Высокомерный козёл.       Минуты отчитывают время, мы ждём итогов битвы. Неожиданно загорается пустышка Юни. Её обволакивает собственным пламенем неба, заключает в небольшую сферу. Становится слышен странный звук.       - Пустышка резонирует с кольцами неба Савады-сана и Бьякурана, - говорит Юни взволнованным голосом.       Сфера вокруг Юни увеличивается, полностью отрезая её от нас. Затем Юни взлетает и летит к месту битвы. Нам остаётся лишь бежать следом.       Прибежав, мы обнаруживаем, что Бьякуран, Тсуна и Юни отгорожены ото всех сферой из пламени неба. Я с сожалением замечаю, что у Бьякурана нет огнестрельных ран. Значит, пистолеты не пригодились. Обидно. Зато я вижу живого Скуало, это плюс.       Из-под плаща Юни падают пустышки, на которых что-то растёт? Аркобалено этого времени возрождаются?! Гм, получается, аркобалено уже не совсем люди, раз настолько сильно связаны с пустышками, что могут возродиться из них?       Народ вокруг бурно реагирует на эту новость. Я же достаю пистолет, стреляющий дротиками, и быстро смазываю дротик снотворным, напитанным мягким пламенем. Даже, скорее, смачиваю, а не смазываю. У меня будет всего одна попытка, надо воспользоваться ей по полной программе.       Дротики, сделанные Спаннером, способны пробить одежду, кожу и слой плоти тела человека, настолько они острые и тяжёлые. Вот кость уже не пробьют, увы. Так что целиться надо в живот. Может, мне повезёт, и я смогу задеть какой-нибудь внутренний орган.       Смочив дротик снотворным, я спокойно подхожу к границе сферы неба. Кладу на неё ладонь с мягким пламенем и медленно начинаю делать небольшое отверстие. Моих сил не хватит даже на маленькое окошко для Реборна, но вот сделать отверстие для выстрела вполне в моих силах. Мягкое пламя воспринимается как своё, родное, любым типом пламени посмертной воли. Поэтому я могу обмануть даже пламя неба, убедив его в том, что вот тут всегда был небольшой кусочек, прикрытый мягким пламенем. Затем я резко сдёрну заплатку из мягкого пламени и выстрелю в Бьякурана. Даже если окошко начнёт быстро затягиваться, один выстрел я точно успею сделать. Главное, не промазать.       Реборн отвлекает Бьякурана разговором. Я не вслушиваюсь, сейчас я полностью сосредоточена на неторопливом обмане пламени неба.       Бьякуран смеётся и издевается над Тсуной. Я продолжаю делать заплатку. К сожалению, это не быстрый процесс. Мне приходиться аккуратно убеждать пламя неба подвинуться и доверить моему мягкому пламени кусочек защитной сферы. Спешка и агрессия может вызвать защитную реакцию пламени, тогда моё мягкое пламя будет признано чужеродным элементом и изгнано с поверхности сферы.       Тсуна начинает что-то отвечать Бьякурану, но тот атакует, не дослушав Саваду. К счастью, запасное кольцо спасает Тсуну от смертельного удара. Поднявшийся Савада снова начинает что-то высокопарно вещать, но тут, наконец, моя заплатка готова. Я достаю второй рукой пистолет с дротиком, целюсь в живот Бьякурану и срываю заплатку из мягкого пламени. Мгновенно происходит несколько вещей одновременно: меня резко оттаскивают в сторону, а в образовавшуюся дырку одновременно стреляют Занзас и Реборн. Бьякуран не успевает отреагировать сразу и получает пулевое ранение в живот. От следующих выстрелов Бьякуран защищается резко увеличившимися крыльями, которые сложились в защитный кокон. Проделанное мной отверстие стремительно заполняется пламенем неба, сфера вновь становится целой. Кокон из крыльев Бьякурана разворачивается. От главы Мильфиоре веет жаждой крови. На вкус его жажда крови солёная, словно вода из океана. Но, при этом жажда крови Бьякурана ощущается как тошнотворно липкая, причём более тошнотворная и более липкая, чем жажда крови Бельфегора. Получается, ощущение тошнотворности и липкости в жажде крови свидетельствует о нестабильности в психике? В таком случае, чем тошнотворней и липче ощущается жажда крови, тем безумнее тот, кто её проявляет?       - Девчачий мусор, ты сможешь сделать новую дырку? – спрашивает Занзас.       - Не знаю, - честно отвечаю я. – Это зависит от того, является ли пламя в сфере самообучающимся. Надо пробовать.       Луссурия аккуратно ставит меня на землю.       - Вы! – рычит Бьякуран. От его былой улыбки не осталось и следа. – Ничтожества! Пятьдесят семь битв подряд вам всем не удаётся нанести мне ни единой царапины. Эту боль я верну вам в десятикратном размере! Я сотру с лица земли все упоминания о Вонголе!       - Я сомневаюсь в этом,- раздаётся чей-то спокойный голос.       Все кольца Вонголы начинают сиять. Над каждым кольцом становится видна голограмма одного из первых вонгольцев. Хотя нет, это не голограмма. Они разговаривают. Неужели кольца Вонголы делают слепки личностей своих носителей? Жуть. А если они затягивают в себя души умерших, то вообще ужас. На хрен такое посмертие – жизнь в кольце.       Тем не менее, пока все отвлеклись на призраков, я снова подхожу вплотную к сфере и кладу на неё обе ладони. Да! Пламя неба в сфере не является самообучающимся, я снова могу его обмануть. Ну, если подумать, то собственные мозги у пламени – это как-то чересчур. Я полностью сосредотачиваюсь на процессе обмана пламени неба в сфере. Если что, варийцы выдернут меня из-под атаки. Конечно, Бьякуран теперь знает, что сфера не является постоянно полностью непроницаемой. Но, Тсуна должен его отвлечь боем, так что шансы повторно подстрелить Бьякурана есть.       Пока Бьякуран язвит и спорит с Юни насчёт голограмм-призраков, я продолжаю медленно убеждать пламя в сфере, что мягкое пламя может позаботиться о защите вот этого кусочка сферы. Пламя неба неспешно уступает место моему мягкому пламени. Я уже знаю, как мне надо действовать, прочувствовала все тонкости процесса, поэтому процесс замещения пламени неба моим мягким пламенем идёт быстрее. Тем не менее, я слушаю объяснения Юни краем уха и они мне не нравятся. Значит, кольца Вонголы выбрали Тсуну, а кольца маре – Бьякурана? И кольца маре дали Бьякурану силу просматривать параллельные миры ещё до передачи новому владельцу? То есть, эти артефакты могут влиять на выбранных ими носителей на расстоянии? Интересно, поможет ли закрытие колец в свинцовых коробках защититься от их влияния?       Призрак Примо что-то делает и ото всех колец Вонголы волнами расходится пламя посмертной воли соответствующего атрибута, включая пламя грозы и урагана. Уууу, ххх, как же больно! От боли у меня на глазах выступают слёзы. Но я не прерываю процесс обмана пламени неба. Тем более, что я заместила своим мягким пламенем почти половину пламени неба в выбранном мной кусочке защитной сферы. Ещё чуть-чуть и Занзас с Реборном снова смогут попробовать пристрелить Бьякурана. Надо только выбрать верный момент, чтобы Бьякуран был сосредоточен на Саваде.       Тсуна и Бьякуран начинают драться. Но пока что Бьякуран слишком расслаблен и смеётся над выпадами Савады. Когда же мне сделать дыру в сфере? Я задумчиво прикусываю губу.       - Мусор, не пытайся выбрать момент. Действуй сразу, как сможешь, - горячее дыхание босса обжигает моё ухо. – Лучше делать новые дыры раз за разом, чем ставить всё на якобы удачный момент.       Я молча киваю в знак того, что услышала приказ. И вновь полностью сосредотачиваюсь на процессе выдавливания пламени неба из обозначенной мной заплатки.       Бьякуран перестаёт подхихикивать над Тсуной. Одновременно с этим, со сделанной мной заплатки на сфере утекают последние лужицы пламени неба. Я тут же сдёргиваю заплатку. Но никто из союзников не успевает воспользоваться возможностью: дракон Бьякурана первым подлетает к дыре изнутри сферы и плюёт в неё пламенем неба. К счастью, Занзас успевает швырнуть сгусток пламени гнева в ответ, поэтому никто из наших от этой атаки не пострадал.       Пламя неба в сфере быстро заращивает дыру. Я снова кладу ладони на сферу и вновь начинаю обманывать пламя неба, выдавая моё мягкое пламя за пламя сферы.       Обеспокоенный Савада начинает атаковать Бьякурана сильнее и даже уничтожает его белые крылья. Бьякуран смеётся безумным смехом и благодарит Тсуну за возможность сражаться в полную силу. Из спины лидера Мильфиоре вырастают гротескные пародии на чёрные крылья. Но, скорее, это какие-то странные выросты непонятно из чего, в форме, отдалённо похожую на неаккуратные чёрные крылья. Вдобавок, от Бьякурана начинает фонить тошнотворно-липкой жаждой крови. Причём настолько тошнотворно-липкой, будто это амбре идёт от куска свежего мяса с кровью, забытого на пару часиков на солнце в жаркий летний денёк. Иными словами, от жажды крови Бьякурана стало отдавать ощущением тухлого мяса. Мне хочется проблеваться, но некогда – надо делать новую брешь в сфере. И вот, новая заплатка готова. Я сдёргиваю мягкое пламя, в сфере образуется новая дырка.       К моему ужасу, в этот раз Занзас и Реборн не стреляют в образовавшуюся дыру. Вместо этого, Занзас просовывает внутрь сферы левую руку и швыряет в Бьякурана сгустки пламени гнева. Чёрные крылья Бьякурана успевают сформировать защитный кокон, но пламя гнева Скайрини проламывает его так, что сквозь деформированный защитный кокон Бьякурана проступает кровь. Но для меня важнее тот факт, что сфера снова начинает стремительно затягивать отверстие, а босс не выдёргивает руку назад! Я прикладываю обе ладони с разных сторон от руки Занзаса и мешаю пламени неба затянуть дыру в защитной сфере. Я не хочу, чтобы мой босс лишился руки. Я стараюсь, я держу ровный мощный поток мягкого пламени, но… но у меня не так уж много пламени! По запасам пламени я нахожусь в норме для своего возраста, то бишь я середнячок. А все офицеры Варии, включая босса, – что называется, мощные электростанции в плане запасов пламени посмертной воли. Логично, что у меня заканчивается пламя, и я больше не могу пытаться сдержать «зарастание» дыры в сфере, а Занзас ещё не истощился, всё не перестаёт швыряться пламенем гнева, всё не вытаскивает руку.       Луссурия распахивает мой защитный халат и кладёт ладони мне на живот.       - Прости, малышка, но окно в сфере надо удержать ещё немного, - извиняется он и начинает накачивать меня своим пламенем.       Ххххх! Да, пламя солнца для меня довольно терпимое, оно обычно просто неприятно мне, как горячая вода, которая заметно теплее комфортной для тебя температуры. Но, при непосредственном воздействии на меня или даже просто используемое рядом со мной пламя солнца даёт мне ощущение жжения. А теперь это ощущение жжения находится и внутри меня тоже. Это ощущение жжения не настолько сильное, чтобы заставить меня прервать контакт, но достаточно неприятно мне. Я даже не хочу думать, как долго я буду чувствовать фантомное ощущение жжения после того, как всё закончится.       Я возвращаю свои ладони на сферу вплотную к руке босса и продолжаю «держать» границы дыры, не давая ей зарастать пламенем неба. Одновременно «перерабатывать» донорское пламя посмертной воли и работать своим мягким пламенем тяжело, даже несмотря на тот факт, что «переработка» пламени солнца в мягкое пламя происходит автоматически, без моего сознательного участия. Ххх, как же жжётся всё внутри меня! Притом, что ощущение жжения на моей коже, так сказать снаружи моего тела, тоже не исчезло. Это просто хххххх!       Наконец, Занзас вытаскивает руку из сферы. От облегчения я мгновенно перестаю пользоваться пламенем и расслабляюсь настолько, что от падения на землю меня удерживает лишь поддержка Луссурии, прекратившего накачивать меня пламенем солнца. Но вот ощущение жжения не исчезает и не становится меньше. Тц, я теперь буду мучиться несколько дней минимум. Надеюсь, это того стоило. Я поднимаю голову и смотрю внутрь сферы. Ого! Бьякуран стоит, пошатываясь. У него остался лишь один обломанный чёрный отросток. Тело Бьякурана в защитной манере обвивает израненный белый дракон. Сам Бьякуран выглядит избитым, плюс из нескольких мест на его теле медленно сочится кровь.       Тсуна медленно подходит к Бьякурану, затем останавливается на некотором расстоянии и нерешительно смотрит на него. Похоже, он колеблется.       - Не жалей его! Если ты дашь Бьякурану время подлечиться, то Юни хана! – кричу я и тут же срываюсь на кашель. Блин, мне даже кричать больно. Как же мне хреново. И это состояние будет длиться минимум несколько дней, а то и две-три недели. Делать ничего толком не могу, выспаться в таком состоянии тоже не смогу. Именно когда тебе так плохо, понимаешь, как ты счастлива, когда у тебя ничего не болит. Хорошо быть здоровой.       С решительным видом Тсуна атакует Бьякурана. Бьякуран сопротивляется и пытается врезать Саваде в ответ. Оба ускоряются настолько, что я не могу различить их движения. Вижу лишь, как Натс, львёнок Тсуны из коробочки, держит за горло и треплет дракона Бьякурана чуть в стороне от дерущихся хозяев. Но вот, наконец, бой окончен: Тсуна смог оглушить Бьякурана. Стоит над поверженным противником и тяжело дышит. Белый дракон исчезает во вспышке пламени – проиграл, значит, львёнку Тсуны.       Только вот сфера не исчезает. Тсуна подходит к барьеру и пытается продавить его пламенем неба. Не выходит.       - Эта сфера разрушится лишь со смертью одного из нас троих, носителей главных частей тринисите, - произносит Юни тихим голосом.       Мысленно матюгнувшись, я вновь кладу руки на сферу. Этот Тсуна не сможет убить бессознательного противника. Луссурия снова перемещает ладони мне на живот и накачивает меня пламенем солнца.       Занзас презрительно хмыкает и отходит от меня, всем своим видом как бы говоря, что моральные ограничения Тсуны не являются проблемой босса Варии, так что решайте их сами. Реборн, надвинув шляпу на глаза, молча подходит поближе к нам с Луссом.       В полном молчании я делаю новое отверстие в сфере, после чего Реборн одним выстрелом убивает Бьякурана. Сфера тут же исчезает. По округе прокатывается пламя неба. Второй волной раскатывается пламя, которое Тсуна и Бьякуран использовали во время битвы. Оказывается, Бьякуран использовал не пламя неба как таковое, а преспокойное пользовался ранее поглощёнными разными видами пламени. Из-за этого мне становится сильно больно из-за прокатившейся по округе и заодно по мне смеси разных типов пламени. По ощущениям, ураган и гроза прокалывают меня острыми, бьющими током иголками во все части моего тела, облако безжалостно бьёт меня тяжёлыми булыжниками, дождь вызывает то онемение в самых неудобных местах, то провоцирует судороги, а солнце усиливает фантомные ощущения жжения внутри и снаружи моего тела. Я не выдерживаю, стону от боли и дёргаюсь во все стороны.       Луссурия быстро укладывает меня на землю. Затем моё сознание отключается – видимо, меня вырубили, чтобы я не пугала своим жалким видом ранимые души вонгольцев.       В будущем мы остались ещё на одиннадцать дней. Все эти дни я чувствовала себя хреново. Ребята же вместе с варийцами помогли Юни возродить аркобалено. Оказывается, аркобалено неба может возродить из пустышек остальных аркобалено двумя способами. Способ первый, быстрый – скормить пустышкам своё пламя и свою жизненную энергию. Способ второй, медленный – несколько дней кормить пустышки смесью своего пламени неба и чужого пламени соответствующего пустышке вида.       Вот, наконец, настаёт день нашего возвращения в свои реальности. Я немного волнуюсь – а ну как закинет меня не туда? Но, деваться мне некуда. Не могу же я остаться жить в чужой реальности. Тут есть своя Миура Хару, так что я должна вернуться к себе. В худшем случае, я высажусь в реальности, где своя Миура Хару умерла. Что ж, тогда придётся выкручиваться. На всякий случай, я выпросила две пачки старых денег – пачку японских йен и пачку итальянских лир. Где бы я ни оказалась, деньги мне пригодятся. Формулу радиации, убивающей аркобалено, я выучила наизусть. Пора домой.