Меня зовут Миура Хару.

      Мне спокойно. Я всё время сплю и во сне наблюдаю со стороны за маленькой девочкой, просыпаясь лишь изредка, для того чтобы непослушными маленькими пухлыми пальчиками попытаться нанизать крупный бисер на нитку или же сделать простенькое оригами. Чем дольше я пытаюсь повторять движения за пожилой женщиной, сидящей рядом со мной на коленях, тем яснее становится мой разум. Но мне не удаётся удерживаться в сознании больше, чем несколько минут подряд. Как только бисер начинает выпадать из уставших непослушных пальчиков или криво сминается бумажка, не складываясь в оригами, я тут же… выключаюсь?       Какое-то время спустя я начинаю просыпаться чаще и не только во время занятий бисероплетением или оригами, но и в повседневной жизни. Правда, эти события часто заканчиваются для меня авариями. Но вот сами посудите, вы вдруг «просыпаетесь» бегущими куда-то на полной скорости, причём не знаете, куда и зачем. Я то тормознуть не успеваю, то повернуть, вот и падаю или врезаюсь со всего маху в стену, после чего вырубаюсь. Надеюсь, что вырубается только моё сознание, а не тело, а то родителей девочки жаль.       В очередной раз «просыпаюсь», занятая бисероплетением.       - Вот видишь, Акайо-кун, занятия идут ей на пользу. Всё-таки наш род ещё с эпохи Эдо занимался производством канзаши, для девочек нашего рода заниматься рукоделием с раннего детства естественно. Смотри, какое у малышки сосредоточенное выражение лица! И ведь она не капризничает и пытается сделать заданное до тех пор, пока у неё пальчики не устают! Какая хорошая, трудолюбивая девочка! Отличная невеста растёт!       - Мама, ей всего два года, а ты уже хочешь отдать её в другую семью! – протестующим тоном восклицает мужской голос.       - А ты что думаешь, что она должна навсегда остаться с тобой?! – резким тоном переспрашивает женский голос. – Акайо-кун, тебе пора задуматься о поиске новой жены. Девочке нужна женщина, которая научит её быть девушкой. Мне уже под восемьдесят, недолго жить осталось. Не успею я её выучить. Как Вы будете жить в этом большом доме только вдвоём? А ведь потом она вырастет и выйдет замуж. А ты? Что будешь делать ты? – расстроенно спрашивает женский голос.       В ответ слышится звук удаляющихся шагов.       Я рискую поднять голову от бисера и осмотреться. Я нахожусь в довольно большой комнате с татами вместо привычного мне пола. Я сижу на коленях, передо мной находится низкий японский столик, на котором поближе ко мне стоят мисочки с бисером, нитки-лески, лежат ножницы и крупные шпильки. На дальнем от меня конце стола лежат шпильки и множество крупных разноцветных лент. Стены комнаты приятного бежевого цвета.       Напротив меня тоже на коленях сидит пожилая женщина. Она одета в юкату тёмно-зелёного цвета с золотистыми узорами в виде тонких веточек. Чёрные с небольшой проседью волосы убраны в пучок, украшенный красивыми канзаши. Лицо приятное и умное. Грустные карие глаза смотрят в открытый дверной проём, который, как я откуда-то знаю, ведёт в общую гостиную, связанную с прихожей.       - Ба-сан, почему ты не даёшь мне ленты? Почему только бисер и бумага? – с любопытством спрашиваю я.       - Потому что тебе надо развивать гибкость пальчиков. Бисер хорошо подходит для этого, - отвечает бабушка, повернув ко мне голову. – Ленты тебе давать ещё рано, а складывать оригами весело, не так ли?       - Да, - согласно киваю и возвращаюсь к нанизанию бисера на нитку. Вначале надеваю светло-голубую бусинку, затем просто голубую, затем тёмно-голубую, затем синюю, затем белую, светло-голубую, голубую, тёмно-голубую, синюю, белую, светло-голубую, голубую, тёмно-голубую, синюю, белую…       Некоторое время спустя я перестала «засыпать» во время бодрствования тела. Можно сказать, что моё сознание и тело полностью слились и синхронизировались друг с другом. Хотя, это очень тяжело. Начать с того, что теперь у меня не получается думать длинными сложноподчинёнными предложениями и заканчивая тем, что теперь я чисто физически не могу долго сосредотачиваться. Мне хочется бегать, прыгать, что-то делать. Я не сопротивляюсь желаниям своего тела, поскольку помню, что здоровым детям необходимо много двигаться. К счастью, я живу в довольно большом доме вместе со своей бабушкой и папой и у нас хороший большой двор. Во дворе специально ради меня уничтожили большинство клумб (но можно по остаткам бордюров увидеть контуры бывших клумб) и поставили небольшой детский комплекс, по которому я постоянно лазаю, как маленькая обезьянка. Забавно, что в прошлой жизни я была русской, а в этой родилась азиаткой (наверное, сказалась моя любовь к аниме и манге). Спасибо Ками, что хоть в хорошей, чистой стране и в современное время, а не в грязное средневековье или в нищей семье, живущей где-нибудь под автострадой.       В садик я буду ходить с четырёх лет, пока что же со мной занимается бабушка. В ясли детей из обеспеченных благополучных семей отдавать не принято, это сильно порицается.       Занятия состоят в постоянных разговорах со мной и с чтением мне книг. Также бабушка учит меня бисероплетению и оригами. И учит меня рисовать кисточкой красивые линии – я так подозреваю, что это начальный этап занятий по каллиграфии.       Мне ещё и трёх лет нет, а бабушка уже начала меня социализировать. Два-три раза в неделю меня водят гулять на ближайшую детскую площадку. Это настоящий кошмар! Бабушка учит меня правильно приветствовать старших (в основном, это другие мамы и бабушки) и равных (другие дети моего возраста). Оказывается, надо не только здороваться разными словами, но и по-разному кланяться – взрослым глубоко, причём пожилым глубже, а ровесникам достаточно вежливого кивка.       Впрочем, муштруют не только меня. Других детей тоже учат социальному взаимодействию подобным образом. Что интересно, на площадке, на которую водит меня бабушка, нет детей, ещё не умеющих ходить, и нет детей, ходящих в садик. Определённый возрастной срез.       Если во взаимодействиях со взрослыми я делаю успехи, то с детьми моего возраста всё плохо. Нет, я честно пыталась играть с ними в куличики, но… Кажется, у меня не получается мимикрировать под окружение. Недаром говорят, что дети чуткие создания. Блин! Проблема в том, что мне не удается поддерживать нить взаимодействия с другими детьми. Ну, просто это трудно. Мы вместе начинаем мирно лепить куличики, а потом кто-то вспоминает, что обижен на другого ребёнка и с размаху ломает чужой куличик. Тут же либо начинается драка, либо обиженный ребёнок начинает реветь. Дурдом, короче говоря. Надеюсь, когда детки подрастут, я смогу взаимодействовать с ними лучше. А то сейчас у меня среди взрослых появилась репутация тормоза. Потому что пока другие дети дерутся или спорят, я сижу и растерянно хлопаю глазами. Ну не могу же я драться с двухлетними детьми, пусть даже мне самой сейчас тоже два года! Да и щебетать без умолку, перескакивая с одной темы на другую, у меня тоже не получается.       Некоторое время спустя бабушка стала учить меня правильно носить носки таби и ходить в традиционных японских сандалиях на высокой деревянной подошве. Это был очень интересный опыт. Кстати, я заметила, что другие дети моего возраста тоже стали ходить в таби на гэтах. Это что, элемент местного воспитания?       Ходить в гэта было возможно только мелкими шажками, не забывая про равновесие. Современные девочки носят гэта исключительно с юкатами, поэтому мне пришлось отработать медленную семенящую походку. Бабушка заставляет меня при этом прямо держать спину и шею при помощи уловки с книгой: на голове у меня лежит книга, которая не должна упасть при ходьбе. Это тяжело! Я ради любопытства попробовала походить с книгой на голове босиком – и то книга норовила упасть, а уж носить книгу на голове когда обута в эти гэта – издевательство чистой воды!       Так же бабушка стала часто водить меня в местный храм и учить правильно вести себя там – бросить монетку, дёрнуть за верёвочку один раз и стоять около алтаря, почтительно склонив голову. Опять же, в храме можно заметить множество других детей примерно моего возраста, которых тоже учат правильно себя вести. Может быть, мы уже должны принимать участия в религиозных праздниках? Поэтому нас и учат правилам поведения в храмах и приучают носить традиционную одежду?       Однако спросить об этом пока что не получается. Я не знаю по-японски многих слов, а те, что знаю, не всегда правильно произношу. Языком управлять трудно. Надеюсь, это возрастное, а не дефект моего тела. Впрочем, я не отчаиваюсь и постоянно стараюсь повторять за бабушкой и папой новые слова.       Также меня смущает внешность окружающих людей. Такое ощущение, что чистых азиатов здесь практически нет – сплошная помесь с европейцами. Я переродилась в мире с другой историей?       Затем у меня появилась серьёзная проблема. У меня отросла чёлка. Проблема в том, что я, судя по ощущениям, привыкла к короткой чёлке, а бабушка хотела, чтобы у меня была длинная чёлка. Вообще, у окружающих людей либо не было чёлки, либо она была по брови и ниже. Я же хотела, чтобы чёлка заканчивалась выше линии бровей! Я и просила, и пыталась утащить ножницы и остричь себе чёлку самостоятельно, но бабушка была непреклонна – чёлка должна быть по брови, а не выше бровей. Апофеоз настал, когда меня поймали с утащенным кухонным ножом, которым я тихонько пилила свою чёлку у себя в комнате. И знаете, что сделала бабушка? Она отвела меня к детскому психологу!       - Так всё и было, Масуда-сенсей, - заканчивает бабушка пересказ эпопеи с чёлкой психологу. – Даже не знаю, что с ней делать!       - Понятно, Миура-сан. Не волнуйтесь. Девочка же не пыталась нанести себе ранения.       - Но, Масуда-сенсей, все носят чёлку по брови и ниже. Почему Хару-чан хочет короткую чёлку?       - Давайте спросим у неё, - подаёт разумную идею психолог. – Хару-чан, почему ты пытаешься сделать свою чёлку короче?       - Хару не нравится, когда волосы лезут в глаза! Глаза чешутся, - отвечаю я и приподнимаю свою чёлку выше бровей. – Когда волосы такие, то глаза не чешутся.       Бабушка застыла. Психолог моргнул.       - Гм, вот видите, Миура-сан, у вашей внучки нет никаких психических проблем. Ей просто мешают волосы, лезущие в глаза.       - Но почему ты не сказала это мне раньше, Хару-чан?! – восклицает моя бабушка, отмерев.       - Ты только ругалась и запрещала говорить про чёлку, - обиженно отвечаю я. Я ведь честно пыталась объяснить ей, в чём состоит моя проблема.       Пораженная своей ошибкой бабушка скомканно попрощалась с доктором, и мы уехали домой. Дома бабушка наконец-то постригла мне чёлку до комфортной для меня длины. Больше волосы не лезут в глаза. Наконец-то!       Бабушка, смущенная своим промахом, стала чаще спрашивать моё мнение по различным поводам. Меня наконец-то перестали пичкать супом из моллюсков. Как вообще можно есть моллюсков, они же фильтраторы?! Эх, такое необычное ощущение, когда знаешь слово мысленно, но не можешь его сформулировать и произнести – думаю я, в очередной раз складывая из бумаги чью-то рожицу под бабушкиным присмотром.       Тут в комнату заходит папа, чтобы посмотреть чем мы заняты.       - Акайо-кун, завтра я поведу Хару-чан в магазин – надо купить ей кимоно на Сити-Го-Сан. На праздник ты пойдёшь с нами? – спрашивает бабушка, подняв голову от ленточек, которые она прилаживает к очередной канзаши.       - Извини, но я смогу освободиться только на вторую половину дня, - виноватым тоном отвечет мой папа. – В Намимори приеду к четырём часам, я уже заказал такси.       - Акайо-кун, это же первый Сити-Го-Сан Хару, - бабушка неодобрительно качает головой. – Впрочем, как знаешь. Я сама свожу её в храм.       - Намимори? – переспрашиваю я, невежливо вмешиваясь в разговор взрослых поскольку это слово вызывает у меня странные ассоциации. – Мы все поедем в Намимори?       - Нет, милая моя. Мы живём в Намимори, - ласковым тоном отвечает мне папа.       Я наклоняю голову набок и недоумённо моргаю. Ну да, мы живём в Намимори. Наверняка при мне уже упоминали название города, поэтому слово и кажется мне знакомым. Хотя почему тогда у меня возникают ассоциации наподобие взрывов, путешествий во времени и какого-то пламени посмертной воли?       - Хару-чан! – строго прикрикивает на меня бабушка. – Ты почему замерла и перестала делать оригами?       - Я уже слышала слово Намимори. Но не помню где, - задумчивым голосом отвечаю я, возвращаясь к складыванию оригами.       - Конечно, ты могла слышать слово Намимори. Это же название нашего родного города, - говорит бабушка и принимается обсуждать с моим папой наши общие планы на праздник.       Я проходила задумчивой до самого вечера. Вечером, лёжа на своём футоне в своей комнате, я сосредоточилась на воспоминаниях, связанных со словом Намимори. Намимори, Намимори, мафиози… Ёпт! Я вспомнила! Аниме и манга «Репетитор-киллер Реборн»! Ками-сама, я попаданка в самого дурацкого персонажа манги! Я помню, что когда началась арка про десятилетнее будущее, то моей первой мыслью при виде взрослой Миуры Хару было «блин, неужто Тсуна за десять лет не смог от неё избавиться?». Какой кошмар. Попасть в неприятного тебе персонажа. Хотя, повезло что я девушка, причём красивая. Могла ведь и страшненькой девушкой родиться, из тех, что нравились Лонгчэмпу. Или парнем. Или самим Лонгчэмпом – вот уж кто является самым упоротым персонажем манги. Да и переживать-то не о чем – я переродилась в комедийной манге со счастливым концом… для того мира, в котором Вонгола сможет одолеть Бьякурана. Блин, а если нет? Я буду жить в постапокалиптическом мире? Ками-сама, за что? И ведь в Японии мне не удастся достать пистолет, чтобы застрелиться и не мучиться. Я не хочу жить в мире, где государственное устройство рухнуло, правит анархия и прав тот, кто сильнее в данный момент. Девушки и женщины мигом станут игрушками многих, я не хочу так жить! Про анархию весело рассуждать и шутить, сидя в кругу цивилизованных приятелей в цивилизованной стране, а столкнуться с таким вживую страшно. Достаточно гражданские войны вспомнить. В тех же африканских странах постоянно насилуют женщин. А для «защиты» от чужаков некоторые племена уродуют своих женщин, чтобы другие мужчины на них не польстились. И всё равно не всегда помогает, потому что мародёрам всё равно кого насиловать, они просто валят всех подряд и насилуют даже детей и юношей.       Тут я замечаю, что стала довольно громко всхлипывать. Ну да, детские переживания – самые сильные. Хорошо, что я сплю в отдельной комнате. Я стараюсь успокоиться посредством контроля над своим дыханием. Я часто пробовала этот приём в прошлой жизни и хоть ни разу не подействовало как обезболивающее (хотя в описании метода так написано), но зато отвлекает немного. Вот, я уже не реву громко, а тихонько всхлипываю. Так лучше. Не хотелось бы потревожить взрослых. Буду рассуждать здраво.       Во-первых, канон или неканон? Фиг его знает.       Во-вторых, мангака вначале показывает своё творчество редакторам, те могут внести правки в сюжет. Так что даже если предположить, что мангака «видел» будущее того мира, в котором я переродилась, то не факт, что мангака отобразил всё достоверно. Или ещё, как вариант, есть же эти, как же их называют… короткие истории, которые в случае успеха раздувают до большой многотомной манги. Хотя, Реборна, по-моему, наоборот, сильно ужали и обрезали как минимум пару-тройку боковых историй. Тот же дисциплинарный комитет, будь он неладен - в одной из глав мелькали подчинённые Хибари Кёи, которые не носили дурацкую причёску «Элвис жив». Но потом их ни разу не показали, показывали только Хибари и его ближайшего помощника Тетсу. Также забыли показать боксёрские и бейсбольные школьные команды, хотя это важно.       Во-вторых, подпункт б. Есть вариант, что мир воплотился благодаря мечтам фанатов, тогда это стопроцентный канон… или жуткая смесь фанонов. Буду считать, что переродилась в каноне.       В-третьих, надо ли пытаться изменить канон? А как?! До прибытия Реборна в Намимори мне с Вонголой не связаться. Хотя, есть вариант найти и подружиться с маленьким Тсуной и попытаться поговорить с его папой. Но что тогда со мной сделают? Мне жаль маленького Рокудо Мукуро и остальных жертв семьи Эстранео, однако эта история довольно показательна. Меня разберут на запчасти в поисках рецепта контролируемого перерождения. Или просто быстро пристрелят, приняв за чью-то попытку повторить аркобалено. Если в этой реальности их проклятье выглядит именно как взрослый в теле ребёнка. Можно попробовать подружиться с Тсуной-подростком и потом рассказать ему про Бьякурана, но… Но до определённого возраста Тсуна ничего не решал, плюс нас наверняка подслушает Реборн и привет пыточная и лаборатория. К тому же, за Тсуной же постоянно наблюдают – ведь получил же откуда-то Реборн подробный отчёт о его жизни. И если меня сочтут угрозой, то устранят. И вообще, я ведь буду ходить в среднюю Мидори, а не среднюю Намимори. И слава Ками! За Гокудерой и Ламбо забавно наблюдать сидя за экраном монитора, а вот попасть вживую под их взрывы… Бррр!       В-четвёртых, а надо ли мне вообще пытаться участвовать в данной истории? Миура Хару – второстепенный персонаж, чудом оставшийся в живых. Если её не будет, то из манги исчезнет лишь пара дурацких глав про повседневное мотание нервов Тсуне, все остальные события останутся неизменными. Без знакомства с Тсуной я никак не буду связана с мафией. Плюс подобного решения – спокойная жизнь. Минус подобного решения – если я что-то случайно замечу, то меня просто убьют, потому что я буду посторонним человеком, которого можно не жалеть. Но я буду учиться в другой школе и не буду сильно интересоваться соседями. Да, пожалуй, я не буду дружить с вонгольцами. К тому же я всё равно не буду бегать за хрупким мелким Тсуной. Это не мой типаж.       Итак, решено. Я не буду мафиози! К тому же, если подумать, то первый выстрел Реборна в Тсуну изобразили словно его действительно убили, а затем Савада ожил. Потом изображали лишь огонёк на лбу. Фиг знает, как это в действительности выглядит. И неизвестно, что стало со свидетелями первого выстрела. И с остальными свидетелями.       Затем, в манге полно убийств и случайных жертв, хоть она и комедийная. Очкарик с йо-йо убил случайных свидетелей их драки с Гокудерой. Подчинённые Бьякурана убили однофамильца Ямамото. Не удивлюсь, если было убито несколько школьников, задержавшихся после отбоя и попавших под руку людям, готовящим школу к битве колец. Во время битв с Виндиче вполне могло быть несколько жертв. Ох, да даже просто можно умереть, когда очередной киллер пытается убить Тсуну и устраняется его охраной. Конечно, в манге ничего такого не было, но она ведь комедийная. А вот если вспомнить момент, когда Хибари по ошибке зашёл на этаж Варии, и они уничтожили крышу и стены гостиницы. Обломками же вполне могло кого-нибудь убить.       Манга забавная, но если присмотреться, то с её страниц начинает сочиться кровь. Блин, да лучше бы я в поттериану попала в волшебницу, тогда я хотя бы колдовать могла. А так я даже постоять за себя не смогу. У Хару в манге не было пламени посмертной воли. А если у меня пламя и появится из-за того, что я помню прошлую жизнь, то это тоже плохо. Тсуне запечатали его пламя, чтобы он не выдал себя всплесками. Значит, у мафиози есть датчики, фиксирующие такие всплески. Мафиози находят людей, пытающихся овладеть пламенем и либо убивают их, либо забирают к себе в семьи в качестве подчинённых или подопытных. Оно мне надо? Оно мне нафиг не надо.       Итак, как же выжить? Во-первых, держаться подальше от вонгольцев. Во-вторых, держать своё любопытство при себе. В-третьих, никогда не заходить на территорию школы средней Намимори и не подходить к большим отелям. В-четвёртых, держаться подальше от больниц, особенно когда там будет лежать Занзас. В-пятых, нужно стать знаменитостью местного масштаба. Чтобы меня было слишком хлопотно убить, так как слишком много людей заметят моё отсутствие и начнут задавать вопросы. Хотя, этот пункт фигня – скажут, что я под машину попала и все дела. Да и нет у меня любви к сцене и музыкальных талантов тоже нету. Нет, можно конечно прославиться, пытаясь переплюнуть рекорды Гиннеса, но как-то не хочется получить славу идиотки, да и бабушка моя этого не переживёт – её от подобных действий удар хватит.       Так. Теперь. Как подготовиться к жизни в постапокалиптическом мире? Ну, реалистичный вариант? Я боюсь вида ран, поэтому не смогу стать медиком, хоть они и будут одними из самых нужных людей после наступления апокалипсиса. Что вообще нужно, чтобы выжить в мире после апокалипсиса? Во-первых, хорошая физическая форма и умение за себя постоять хоть немного. Здравствуйте, дзюдо и кендо. Дзюдо научит меня правильно приземляться и выбираться из чужих захватов. Благодаря кендо у меня будут сильные руки, в которые я смогу взять палку и выстоять хотя бы против одного подонка. Во-вторых, полезные практические навыки. Здравствуйте, уроки шитья. Ещё надо научиться выращивать растения. Подрасту и восстановлю клумбы. В школе пойду в клуб, отвечающий за школьные клумбы. Также нужно хорошо разбираться в механизмах, но вот тут будет трудно. Это ж не женское дело, меня скорее будут гонять, чем учить, да и с физикой у меня было хреново. Но я хотя бы попробую.       Приняв решение, как буду выживать в этом сумасшедшем мире, я расслабилась и тут же заснула.       Однако, похоже, что я думала слишком много времени вчера вечером. Во всяком случае, утром я с трудом поднялась с кровати. И продолжаю зевать, хотя умыла лицо холодной водой.       - Хару-чан, доедай суп, - велит бабушка. – Хватит медитировать над едой. Сегодня мы с тобой поедем в магазин за праздничным кимоно.       - Да, оба-сан, - послушно отвечаю я и доедаю остатки мисо-супа из своей тарелки. Мисо-суп не особо мне нравится, но лучше уж мисо-суп, чем суп из моллюсков. Эх, побыстрей бы подрасти, получить доступ на кухню и начать готовить те блюда, которые нравятся мне. Мисо-суп и рис уже успели мне сильно надоесть. Омлеты я ненавижу, но бабушка не выпускает меня из-за стола, пока я не съем свою порцию. Молоко же я просто выплёвываю обратно в кружку – ну не могу я пить пакетное разводное молоко! Я привыкла пить свежее. А такое я только для теста использовала. Для меня вкус сильно отличается. Бабушка ругалась и ставила меня в угол, но потом сдалась и теперь по понедельникам и четвергам я ем таблетки кальция. Как я понимаю, это замена пакетному молоку. Жаль, что не удалось избавиться от омлетов…       Мы накидываем верхние лёгкие курточки и выходим из дома. Идём к ближайшей автобусной остановке. По пути бабушка вежливо здоровается с многочисленными знакомыми, я скромно поддакиваю. Ох, это так утомительно. Наконец, приходим к автобусной остановке. Там бабушка тоже находит знакомых, причем одна женщина примерно её возраста тоже с ребёнком. Меня мгновенно подталкивают к ним навстречу.       - Масами-кун, как приятно тебя увидеть, - первой с нами здоровается незнакомка. Хм, разве «кун» обращение не к парням?       - Я тоже рада нашей встречи, Момое-кун, - на редкость тепло улыбается моя бабушка. – Тоже едешь в торговый квартал?       - Да, Хана-чан будет праздновать Сити-Го-Сан. Ей уже есть полных три года, - отвечает Момое-сан, также подталкивая свою внучку мне навстречу. – Так жаль, что до недавнего времени Кохаку работал в Мамоти и лишь недавно смог перевестись к нам в Намимори и привезти сюда свою семью. Не то бы Хана-чан и Хару-чан давно бы были знакомы.       - Мы могли бы вместе съездить за кимоно. Хару-чан тоже есть три полных года, - предлагает моя бабушка.       - Может, вы лучше посадите нас на качели в парке, а сами посидите на лавочке? – недовольным тоном предлагает на редкость серьёзная девочка. – Вы же просто хотите поболтать. Незачем куда-то ехать ради этого.       - Хана-чан! – возмущённо прикрикивает на девочку Момое-сан. – Ох, какая невежливая внучка мне досталась.       - Понимаю. Хару-чан тоже жутко упряма. Отказывается пить молоко. Приходиться давать ей таблетки кальция, - жалуется на меня моя бабушка.       Я невольно вздыхаю. Это будет долгая поездка.       Наши бабушки всю дорогу жаловались друг дружке на непослушных внучек. Мы же с Ханой молча смотрели в окно. А что ещё делать в автобусе?       Довольно быстро мы приехали на нужную нам остановку.       Бабушки берут нас за руки и ведут в магазины. Мы с Ханой перемерили столько кимоно, что у меня стало рябить в глазах. А ещё я устала стоять.       - Оба-сан, я сейчас упаду. Давай посидим где-нибудь, - прошу я.       - Я тоже устала. Берите уже любое кимоно и пойдём к лавочкам, - поддерживает меня Хана.       Наши бабушки заворчали было, но затем пригляделись к нам и повели нас в кафе. Усадили за столик, взяли меню.       - Я не голодна! – говорим мы с Ханой одновременно.       Бабушки переглядываются.       - Мы позволим вам выбрать блюдо самим, - произносит моя бабушка и нам протягивает детские меню с фотографиями.       Я с любопытством листаю меню с фотографиями. Различные блюда с морепродуктами, которые я ненавижу, много рыбы и риса, которых мне хватает дома. О, ками-сама, это же шоколадный бисквит! В этой жизни я его ещё не пробовала.       - Это и чай с жасмином, - уверенно говорю я, тыкая пальцем в пирожное.       - Хару-чан, - оба-сан укоризненно смотрит на меня. – Такое тебе нельзя, ты ещё маленькая. Могу предложить тебе персиковую кастеллу или мандзю. Смотри, здесь есть мандзю с апельсиновой начинкой.       - Тогда кастеллу, - выбираю я, изучив картинки и увидев сходство кастеллы с бисквитом.       Хана же захотела мороженое. Бабушки заказали себе какие-то маленькие пирожные и чай.       Персиковая кастелла выглядела как маленькое произведение искусства. Мне даже было жалко её есть. Она оказалась довольно вкусной. Нежный бисквит, жаль только, что без привычного мне крема, ну да ладно.       Мы сидели в кафе минут сорок, не меньше. Затем нас с Ханой снова потащили по магазинам. К тому времени, когда бабушка наконец-то сказала «мы берём это кимоно», я уже практически спала стоя. Однако тут мне что-то показалось неправильным. Какое-то кимоно у меня неполное.       - Оба-сан, а как же оби?! – взволнованно восклицаю я.       - Хару-чан, это детское кимоно. Оби тебе можно будет надеть лишь в семь лет, - поясняет мне бабушка.       - Понятно, - убедившись, что всё в порядке и меня не потащат сюда назад менять кимоно, я снова возвращаюсь в полусонное состояние.       Хане тоже выбрали кимоно. Бабушки потащили сонных нас прочь из очередного магазина. На улице я проснулась от сочетания прохладного воздуха и того удивительного факта, что уже стемнело. Это сколько же времени мы здесь провели? Нет, мы приехали не ранним утром, а после обеда, но всё равно. Обед же был в двенадцать часов дня! Мы должны были управиться за два, максимум три часа, а на деле проторчали здесь весь день. И не стыдно нашим бабушкам? Нам же всего по три года, неудивительно, что мы так сильно устали.       Всю обратную дорогу в автобусе мы с Ханой проспали. От автобуса до дома я шла в полусне. Дома я сразу же переоделась в пижаму и легла спать, невзирая на замечание бабушки, что ещё рано. Уморила ребёнка, непонятно что ли?       На следующий день бабушка подробно рассказала мне про праздник Сити-Го-Сан. Сама идея праздника мне понравилась, смущало только довольно большое количество действий, которые я должна буду совершить. Ладно я попаданка, а как настоящие трёхлетки справляются?       В день праздника оба-сан нарядилась в красивое кимоно тёмно-песочного цвета и каким-то непостижимым для меня образом самостоятельно сделала себе пучок, который украсила канзаши с синими и жёлтыми лентами. Меня же она нарядила в приглушенно белое кимоно с россыпями крупных цветов различных оттенков розового – от бледно розового до цвета запёкшейся крови. Смотрелось просто потрясающе – из простой малявки я превратилась в милого ангелочка азиатского разлива. Бабушка также сделала мне пучок, который украсила канзаши с бледно розовыми лентами. Затем бабушка наложила мне макияж! Я была в шоке, но бабушка сказала, что это только на праздник, а не на каждый день.       Нарядившись, мы пошли к храму. Повсюду шли празднично одетые люди с маленькими и не очень детьми. Как мне пояснила бабушка, этот день – своеобразный день рождения всех трёхлетних, пятилетних и семилетних детей. Детей данного возраста приводят в храм, чтобы поблагодарить богов за рождение здоровых детей.       - Шарики и игрушки мы будем покупать после церемонии в храме, поэтому пока что можешь на них даже не смотреть, - предупреждает бабушка, заметив, что я зачарованно уставилась на грозди воздушных шариков над продавцом. Согласно кивнув, я отвожу взгляд от шариков и принимаюсь осматривать окружающих. Все люди одеты очень празднично и ярко, так что есть на что посмотреть.       По мере приближения к храму, нам стали всё чаще попадаться продавцы с шариками и продавцы с лоточками, заполненными разной дребеденью. Также были лотки с леденцами и прочими сладостями. Впрочем, на непривычные мне сладости я даже не оглядываюсь. Тем более, что это дешёвые сладости не ручного изготовления – они не выглядят, как маленькое произведение искусства, и упаковка явно заводская.       Наконец, мы пришли в храм. Я старательно делаю всё, как меня учила бабушка – бросаю деньги, дёргаю за веревочку, склоняю голову и молюсь. «Ками-сама, если я попала в фанон, а не канон, то пусть это будет мэри сью с юмором, а не дарк» - от всего сердца взмолилась я. Как и следовало ожидать, ответа я не получаю. Впрочем, если б со мной связался напрямую божественный голос, то меня бы стали мучить сомнения, не шизофрения ли это.       Как только мы вышли из храма, бабушка сразу же спросила, что мне купить. Я попросила ярко-розовый шарик. От сладостей и сувениров я отказалась.       Мы много гуляли, периодически останавливаясь возле очередных бабушкиных знакомых. Меня знакомили со множеством детей. Я с любопытством вглядывалась в них, пытаясь найти маленьких персонажей аниме Реборн. И ведь нашла же!       Подвижный пятилетний крепыш с пластырем на переносице – будущий хранитель солнца. Киоко я не увидела – она ещё была в храме, когда мы подошли к папе Реохея, безуспешно пытающегося успокоить своего сына, который «в храм уже сходил, пошли тренироваться!».       Мы снова встретили Хану – она была с родителями, с бабушкой и дедушкой.       Затем я встретила маленького Кусакабе Тетсу с нормальной причёской.       Ещё я видела маленького Такеши с папой и мамой. Его мать была очень красивой женщиной. Муж и ребёнок смотрели на неё с такой любовью, что мне стало больно. Я знала, что она не доживёт до того момента, когда её сын будет учиться в средней школе, но я не знала, отчего и как она умрёт. Да и примерной даты я тоже не знала. Жаль, что я ничем не могу ей помочь. Впрочем, не только ей. Сыновья Девятого, подопытные семьи Эстранео, семья Ланчии, подвернувшиеся ищущему мести Рокудо Мукуро. Маленькая Наги, безрассудно разменявшая свою жизнь на жизнь котёнка. Моё настроение стало стремительно портиться. Особенно сильно совесть грызла меня из-за подопытных семьи Эстранео. Я ведь знаю, что они мучают детей прямо сейчас, но ничего не делаю. Но я не знаю как связаться с ма… нет, я знаю про Ёмитсу, но не хочу. Потому что боюсь. Потому что моя шкура мне важнее мучений тех детей, которых Эстранео запытают насмерть. Какая же я всё-таки трусливая дрянь.       - Хару-чан, что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает меня бабушка. – Папа скоро приедет и присоединиться к нам.       - А, мне в глаз жук влетел, - быстро вру я, смахивая слёзы.       - О… Хочешь маленький веер? Им ты сможешь отмахнуться от жука, - предлагает мне бабушка.       Я торопливо соглашаюсь, стараясь отвлечься от угрызений так некстати проснувшейся совести.