Меня зовут Миура Хару.

      В начале декабря с папой связались «мои родственники с маминой стороны». Они договорились с папой, что все зимние каникулы я буду проводить у них в Италии, они за это оплатят мне высшее образование. От таких щедрых предложений не отказываются, потому папа, скрепя сердце, согласился. Так что теперь я не буду праздновать новый год в Японии, буду уезжать двадцать шестого декабря и возвращаться шестого января. Блин, надеюсь, нам не будут много задавать на зимние каникулы – я не уверена, что смогу делать домашнее задание в Варии.       Пятнадцатого декабря в нашей семье произошло прибавление – мама родила мальчика. К моему негодованию, мальчика назвали Тору, несмотря на мои протесты. Я уже предвижу большие проблемы. Ведь как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Вспомнить хотя бы того малыша из садика. Он сейчас учится в одном со мной классе и мечтает стать матросом, как его дедушка. Занимается дзюдо и старательно учит точные науки. Каждые летние каникулы пытается тайком уехать в какой-нибудь порт, посмотреть на корабли. Его ловят и привозят обратно домой, как правило, это происходит три-четыре раза за лето.       Интересно, каким будет мой новый братишка? Может, пронесёт, и у него бзиков не будет?       Через несколько дней маму с братиком привезли из роддома. Но маленький Тору совсем не плачет. Меня это встревожило и потому я подошла с вопросом к бабушке.       - Оба-сан, Тору-чан болен? – взволнованно интересуюсь я.       - Нет, он здоров, слава Ками. Почему ты так решила?       - Но он совсем не плачет. Ведь говорят же, что младенцы постоянно плачут и поэтому все домашние не высыпаются.       - Он начнёт плакать через пару дней. Пока что ему на плач сил не хватает, - поясняет бабушка.       И действительно, несколько дней спустя мы все почувствовали, что в нашем доме живёт младенец. У Торы оказались сильные здоровые лёгкие, он часто громко плачет. Просыпается Тору каждые пять часов и сразу же начинает плакать, чтобы его покормили. Так же может проснуться и поплакать просто так, чтобы его побаюкали. Мокрые пелёнки Тору тоже не терпит, он начинает плакать сразу во время процесса мочеиспускания. Мы все ходим не выспавшиеся и раздраженные. Тадаши признался, что немного завидует моему отъезду «не потому, что ты едешь в Италию, а потому, что ты уезжаешь из дома».       Из Намимори меня забрали те же два рядовых из отряда Скуало, которые привезли меня из Италии в Томазу. В токийском аэропорту перед отлётом в Италию я купила несколько различных коробок японских сладостей в подарок офицерам Варии. Надеюсь, хоть кому-то понравится. Ну, Луссурия точно поблагодарит, он очень общительный. Насчет остальных не знаю. Главное, чтобы Занзас не подумал что-нибудь не то и не пристрелил меня. До сих пор не могу забыть, как он меня чуть не задушил тогда за предложение пересказать ему книгу или фильм.       В аэропорту Палермо нас встретил Луссурия. Он радостно поприветствовал меня, после чего дружелюбно осведомился:       - Хару-тян, а почему у тебя в багаже так много коробок с японскими сладостями? Так сильно скучаешь по родной кухне?       - Нет, - я немножко смутилась. – Просто, я подумала, что будет вежливо привезти чего-нибудь к общему столу. Ведь у вас в организации празднуют Новый год?       - Празднуем. Но в своём особом стиле. Надеюсь, тебе понравится. Главное, не бойся, - дружелюбно советует мне Луссурия, ведя меня за руку к большим тёмным автомобилям с тонированными стёклами.       - Луссурия-сан, а почему вы всё время пользуетесь такими заметными автомобилями? – тихо спрашиваю я, когда мы усаживаемся в один из автомобилей на места пассажиров. – Тогда в Токио тоже ехали на больших черных машинах. Почему нельзя взять обычное такси?       - Потому что это бронированные автомобили, Хару-тян, - улыбается Луссурия мне в ответ. – Наша организация пользуется только бронированными автомобилями.       - Но даже если так, то почему бы не замаскировать их под обычные машины?       - Хару-тян, кому надо, те и так знают, кто мы и на каких машинах ездим. Если же нас случайно увидят знакомые на замаскированных под обычные машины, то это будет смотреться глупо. Подобные автомобили – часть нашего мафиозного дресс-кода.       - Я запомню, - вежливо отвечаю я, хотя от нелепости пояснения у меня голова пошла кругом. Что это за мафиозный дресс-код и почему он такой странный, можно сказать, киношный? Хотя… Блин, я не могу вспомнить ни одного фильма или сериала про мафию в этой реальности! Гм, запретная тема для сценаристов и режиссёров? Что за безумный мир!       - Хару-тян, ты ведь выполнила домашнее задание? – спрашивает Луссурия. – Расскажи мне строение руки человека.       - А… Да, сейчас. …., - я послушно восстановливаю в памяти расположение косточек в руке человека и принимаюсь перечислять их на латыни.       - Ох, Хару-тян, косточки ты перечислила верно, но вот твое произношение просто ужасно, - Луссурия сокрушенно качает головой. – Ну ничего, летом я поставлю тебе идеальное произношение. Зимние каникулы очень короткие, поэтому в основном твоими зимними тренировками будет заниматься капитан и, возможно, босс.       - Занзас-сан? – я удивляюсь тому факту, что босс варийцев проявляет ко мне интерес. Он же сам сказал, что у меня нет потенциала. Поэтому я думала, что Занзас полностью спихнёт мои тренировки на подчинённых.       - Да. Кстати, Хару-тян, я познакомился с японскими правилами вежливости и обнаружил, что ты неправильно называешь босса. Называй его Занзас-сама, а не Занзас-сан.       - Вы уверены? Просто он же не возражал такому обращению. Он не рассердится на изменение приставки? А то когда мы общались во снах, ваш босс один раз чуть было не задушил меня, когда я нечаянно ляпнула не понравившиеся ему слова.       - Уверен. На изменение –сан на –сама не рассердится. Хару-тян, что ты такого сказала, что босс разозлился? – с любопытством интересуется Луссурия.       - Ну, я решила, что Занзас-сама деградирует, если будет общаться только с ребёнком, и предложила ему пересказать книгу или фильм. Занзас-сама почему-то решил, что я его жалею, и взбесился, - на этих словах я невольно потираю шею. – Хотя я всего лишь хотела помочь ему.       - Ты к нему привязалась?       - Ну… да. Невозможно не начать испытывать чувства к человеку, с которым постоянно общаешься, - я жму плечами. – Мы же несколько месяцев каждую ночь общались, естественно, что я к нему привязалась. Когда нашу связь разорвали, я беспокоилась, что Занзас-сама не заснул и сидит в полном одиночестве, ни с кем не общаясь. Я долго пыталась дозваться его и была очень рада, когда у меня наконец получилось.       - Понятно. Жаль, что нам так и не удалось выяснить, кем была твоя мама, - задумчиво вздыхает Луссурия.       - Что Вы имеете ввиду, Луссурия-сан?       - Хару-тян, не будь такой наивной. Девятый же сказал тебе, что запечатал твоё пламя по просьбе твоей матери. Это значит, что она узнала его и смогла подобраться достаточно близко, чтобы поговорить с ним лично, а не получить пулю от его телохранителей издалека. Документы, по которым она вышла замуж за твоего отца, фальшивые. Вероятнее всего, она была наёмницей без своей мафиозной семьи.       - А если… Луссурия-сан, по фотографиям я вижу, что внешностью пошла в маму. Если вдруг окажется, что она из какой-то мафиозной семьи, я ведь всё равно не буду иметь к этой мафиозной семье никакого отношения, правильно? Ведь я рождена от гражданского и вне семьи.       - Сложный вопрос. В этом случае всё будет зависеть от близости родственных уз твоей мамы с самыми ценными членами семьи и от мнения главы семьи. Но с учётом сильного необратимого повреждения твоего пламени, скорее всего, тебя не потребуют. Ты бесполезна для мафии как боец. К тому же, ты уже часть Вонголы, пусть и гражданская часть, но всё же. За тебя придётся платить весомые отступные.       - Ммм… Понятно.       После данных тем наша беседа плавно перетекла в обсуждение различных блюд. Правда, я бы предпочла просто молча смотреть за стекло, но Луссурия обожает разговаривать, мне приходится поддерживать беседу.       На сей раз мы по грунтовой дороге приезжаем в удивительно красивое место: величественный огромный четырёхэтажный особняк на фоне гор и густого леса. Особняк явно старинный, весь зарос плющем. Я восхищенно пялюсь на эту прелесть. Впечатление не портят даже вопли Скуало, тренирующего бойцов, и отзвуки взрывов.       - Нравится? – с гордостью спрашивает меня Луссурия, когда мы выходим из машины.       - Да. Здесь очень красиво. Как Вам удалось заполучить такое красивое место без толп людей, желающих насладиться здесь отдыхом?       - Этот особняк принадлежит Варии уже больше двухсот лет. История же, как именно получилось избавиться от туристов и конкурентов на это живописное место, слишком взрослая и сложная для тебя, Хару-тян. Пошли, ты должна поздороваться с боссом.       Луссурия за руку ведёт меня в особняк, в то время как мои вещи забрали рядовые.       - Комнату тебе выделили в офицерском крыле, по соседству со мной. Не волнуйся, Бельфегор-чан не зайдёт в твою комнату. Этот вредный мальчишка всё ещё сердится на тебя из-за ножей, - Луссурия неодобрительно качает головой.       Мы заходим в особняк через центральный вход, пересекаем громадный холл и поднимаемся по лестнице на четвёртый этаж. Немного проходим по коридору и Луссурия без стука открывает дверь в кабинет Занзаса. Я захожу, вежливо здороваюсь и начинаю внимательно вглядываться в окружающую обстановку.       - Что ты делаешь, девчачий мусор?       - Ищу отличия кабинета во сне от кабинета в реальности, - честно отвечаю я. – Занзас-сама, это ваше любимое место?       Вместо ответа я получаю стаканом по рёбрам и вновь ударяюсь о стену.       -Сан вполне достаточно. Не люблю лизоблюдства, - невозмутимо замечает босс Варии.       - Понятно. Простите, - сиплю я, восстанавливая дыхание и вставая с пола. – Просто ваших подчинённых я тоже зову на –сан, вот и подумала, что надо вас как-то выделить.       - Боссом звать меня не хочешь? – с насмешливой интонацией осведомляется вариец.       - Нет! Я не хочу быть наёмницей, Занзас-сан.       - Тц. Глупый мусор. Гражданской ты уже не будешь, полноценной мафиози становиться не хочешь. Так и застрянешь посередине, - ворчит Занзас, наполняя из бутылки новый стакан. – Значит так, ножи тебе не очень-то подходят. Тебе дадут кастеты и винтовку.       - Эээ… Занзас-сан, я в Японии живу. Там за наличие огнестрельного оружия сажают. Как я буду тренироваться с винтовкой?       - Об этом позаботится твой офицер. Вон, - коротко бросает Занзас, не отрываясь от бутылки.       Луссурия тут же хватает меня за плечо и торопливо выводит из кабинета его варийского высочества. Такими темпами все положительные чувства к Занзасу у меня исчезнут. Как только его подчинённые терпят такое обращение? Они все поголовно мазохисты, что ли?       - Ох, Хару-тян, спасибо что не сказала боссу, что это я посоветовал тебе суффикс -сама, - мурлычит Луссурия, когда мы по лестнице спустились на третий этаж и топаем в сторону наших комнат.        Я фыркаю в ответ. Честно говоря, привычка Луссурии прятать глаза за солнечными очками меня уже откровенно раздражает. Вообще не понятно, придуривается он или говорит искренне. Но, думаю, со временем я привыкну.       - Луссурия-сан, прекратите. Мы оба прекрасно понимаем, что в таком случае Занзас-сан вполне мог бы пристрелить меня за донос. Ведь в вашей среде это не принято, не так ли?       Вместо ответа Луссурия лишь улыбается и трепет мои волосы.       - Вот твоя комната. Чтобы ты не перепутала, я специально повесил на твою дверь розовое солнышко, - улыбаясь, сообщает мне этот… нехороший человек.       Я в полном оцеплении смотрю на ядовито-розовое пушистое нечто, приклеенное к двери моей комнаты. Это не солнышко, это обожравшиеся гусеница, целиком заглотившая очередное яблоко! От срывания этого нечто с двери меня остановил лишь тот факт, что без этого нечто я не смогу отличить дверь своей комнаты от других дверей. А заходить без спроса в комнату офицера Варии – что-то мне подсказывает, что это может быть смертельно опасно. Бельфегор с радостью меня прирежет за такое вторжение, я даже мяукнуть не успею.       - Хару-тян, я рад, что тебе понравилось, но лучше иди переодеться. Капитан хочет тебя потренировать, - говорит Луссурия и несильно подтолкивает меня к двери.       - А… да, конечно, - я торопливо захожу в свою комнату. Мда, шикарно, но мрачновато, совсем как в кабинете Занзаса. Впрочем, намного хуже было бы, если б комнату на свой вкус обставил Луссурия. Так, мой чемодан стоит у закрытого шкафа. Коробок со сладостями нету – хотя, Луссурия же сразу распорядился отнести их на офицерскую кухню. Я открываю шкаф, достаю оттуда одежду варийских цветов и переодеваюсь. Блин, опять всё в пору, хотя размеры никто не спрашивал. Меня это нервирует, честно говоря. Это что намёк, мы знаем о тебе всё и даже больше?       Переодевшись, я выхожу из комнаты. Луссурия провожает меня до первого этажа, на первом этаже он подзывает первого попавшегося рядового и приказывает отвести меня к капитану. Рядовой понятливо кивает и отводит меня на полигон, к орущему на всё уличное пространство мечнику. Дальше начинается ад.       Скуало не стал отвлекаться от тренировок рядовых, вместо этого он поставил меня чуть в стороне от остальных и сказал:       - Врооой! Мелочь, я говорю бежать и ты бежишь сколько можешь, тебя не затопчут. Я говорю отжаться сто пятьдесят раз и ты отжимаешься двадцать раз. Все упражнения делаешь по двадцать раз, понятно?       - Да.       Затем начались тренировки. Я бегала, отжималась, прыгала в льдисто-грязевые лужи (потому что невозможно семилетней девочке перемахнуть через лужу, рассчитанную на здоровых мужиков), пыталась лазить по канату, каким-то чудом смогла перелезть через деревянный забор, снова бегала. Лишь когда моя скорость передвижения упала до скорости улитки, Скуало схватил меня за шкирку, отдал на руки какому-то рядовому и велел отнести меня к Луссурии в больничное крыло.       В больничном крыле Луссурия самолично разминает меня и растирает меня какой-то зелёной жидкостью, образовавшей на моей коже толстую зелёную плёнку.       - Так, а теперь будет немного больно, потерпи, - после этих слов этот садист что-то делает и зелёная плёнка покрывается микро грозами. Ощущение словно ты расслабленная лежишь в тёплой ванне с морской солью и вдруг на тебя сверху обрушивается лавина холодной воды, затем горячей, затем снова холодной… С учётом того, что я никогда не любила контрастный душ, эти ощущения для меня феерические.       - Ууууууууууууууууууу! – невольно кричу я и одним движением вскакиваю с массажного стола.       - Отлично, Хару-тян, одевайся и пойдём тренироваться. Я буду учить тебя уличной разновидности муай тай.       - Разве это не сугубо мужской вид спорта? – с сомнением спрашиваю я, натягивая на себя свежий комплект тренировочной одежды. – И как быть с кастетами?       - Хару-тян, я буду учить тебя уличному, грязному муай тай с ударами в область паха, со смертельными ударами в виски противника. Кастеты тебе пригодятся, ты же девочка, тебе не пристало набивать грубые мозоли. Знакомством с винтовкой займёшься, начиная с летних каникул.       Луссурия приводит меня в небольшой зал, в центре которого стоят деревянные столбы, обвязанные толстыми верёвками.       - В Намимори откроется небольшое додзё самоподготовки, там будут такие же столбы. Вначале ты должна делать разминку. Разминку ты уже сделала с нашим капитаном. Теперь ты должна сделать несколько упражнений на растяжку. Они простые. Ты теперь ходишь на гимнастику, выполнять надо вот такие упражнения, - Луссурия показывает мне знакомые упражнения, я послушно повторяю.       - Молодец. Теперь самое интересное, - с этими словами Луссурия бьёт ногой по столбу. – Поставим тебе стоечку для правильного удара ногой.       Достаточное количество времени спустя я медленно иду по полутёмным коридором замка в свою комнату. Луссурия сказал, что я буду кушать с офицерами. У меня в комнате есть будильник и наручные часы. Ужин будет в восемь вечера, Луссурия в семь сорок пять подойдёт к моей комнате и проводит меня в офицерскую столовую. Сейчас семь вечера, мне надо побыстрее до…       Резко падаю на пол, уклоняясь от летящих в меня ножей. Ну что за непруха!       - Ши-ши-ши, простолюдины должны падать ниц, когда рядом находится особа с королевской кровью, ши-ши-ши.       Не отвечая этому психу, быстро вскакиваю на ноги и бегу прямо на него. К моему счастью, заточенный под дистанционные атаки мальчишка автоматически отпрыгивает в сторону, давая мне тем самым пробежать мимо него и прыгнуть на перила лестницы, съехать по перилам вниз, как в кино, соскочить, побежать прочь из чересчур просторного холла… Тут меня резко останавливают и поднимают за шкирку.       - Врооооооооооооой! Бельфегор! Тебе же сказали не трогать девчонку! – в бешенстве орёт схвативший меня Скуало, размахивая своим мечом. – Мелкий говнюк! Завтра в семь тридцать утра жду тебя на полигоне, врооой!       - Ши-ши-ши, принц не будет тренироваться вместе с рядовыми простолюдинами, - раздаётся голос юного психа откуда-то сверху и затем этот недопринц убегает.       - Маммон, проводи девчонку в её комнату, - просит грязный Скуало, который, судя по его виду, собирается идти мыться.       - Сколько ты мне за это заплатишь? – интересуется Маммон.       - Врооой, за это я тебе меч в задницу воткну, но проворачивать не буду!       Мармон молча левитирует меня за собой. С первого этажа на третий по воздуху! Блин, я ненавижу иллюзионистов!       Отлевитировав меня до двери моей комнаты, аркобалено тумана наконец-то ставит меня на пол.       - Спасибо, - вежливо благодарю я иллюзиониста и захожу в свою комнату. Сюда принц-маньяк точно не сунется, личные комнаты неприкосновенны.       Смотрю на часы и принимаю душ. После душа надеваю чистый тренировочный комплект – Луссурия сказал, что одеваться не по форме имеют право лишь офицеры. То-то они все в манге так украшены – статус свой подчёркивают. Бельфегор, кстати, пока что на полноценного офицера не тянет и вынужден носить простую форму рядовых, ему позволено лишь диадему оставить в знак своего полуофицерского статуса. Надеюсь, что его эго страдает от этого.       Грязную одежду кидаю в бельевую корзину. В качестве причёски делаю простой конский хвост, не рискнув использовать канзаши – они слишком яркие для слабачки. Раз в Варии слабый должен одеваться без излишеств, то так тому и быть.       Луссурия провожает меня в офицерскую столовую. Что показательно, она находится на четвёртом этаже рядом с кабинетом Занзаса! Они не боятся, что босс у них жиром зарастёт?       На ужине не было Леви-а-тана – он до сих пор не вернулся с задания.       Меня искренне поражают сервировка и блюда. Сервировка самая простая, домашняя, даже салфеток нет. Стоит большой стол, во главе стола на кресле сидит Занзас. Остальные могут сесть где хотят, вокруг стола хаотично стоят диваны и стулья. Из еды только бифштексы, запечённое мясо с костью, запечённое мясо без кости и несколько запечённых гусей и индеек. Ни гарнира, ни овощей, ни хлеба. По крупным тарелкам разложены японские сладости. Из попить только красное вино. Ни сока, ни чая, ни простой воды. Блин, если б знала, купила бы кипятильник и крупу!       - Врооой! Мелочь, ты почему ничего не ешь? – спрашивает меня мечник.       - Я не привыкла есть всухомятку, а из попить здесь только вино. Мне хотя бы воды, а лучше чаю. Можно сходить на кухню? – робко спрашиваю я.       - Ох, Хару-тян, прости, я совсем забыл спросить тебя, что ты любишь пить, - повинился Луссурия. – Сиди, сейчас принесут кипяток и заварку, - варийское солнце споро достаёт планшет и печатает там свои распоряжения. Минуты четыре спустя приносят чайник с кипятком, чайник с заваркой (черной), сахарницу и пустые чашки с ложечками.       Я делаю себе чай и ужинаю сладостями, запивая их несладким чаем.       После ужина Луссурия ведёт меня в мою комнату.       - Хару-тян, подъём в семь, в семь двадцать ты должна быть в холле – Скуало-чан заберёт тебя на тренировку. Завтрак в десять, обед в два часа дня, ужин в восемь вечера.       - Луссурия-сан, а еда всегда будет только мясной? Ни гарнира, ни хлеба?       - Нет, это от дежурных зависит. Сегодня дежурили рядовые из отряда Леви-а-тана, они всегда готовят только любимые блюда босса.       - Понятно. А сколько всего в Варии отрядов?       - Сейчас четыре. Когда Бельфегор подрастёт, то будет пять отрядов.       - Ммм… А у Занзас-сана нет своего личного отряда?       - Ему ни к чему личный отряд. Любой рядовой знает, кто наш босс и выполнит любое его распоряжение.       - Значит, такая мясная диета будет каждый четвёртый день, - делаю вывод я.       - Ты не совсем права, Хару-тян. Тридцать первого декабря готовкой занимаются офицеры.       - Ммм? – я удивлённо смотрю на Луссурию. Он шутит так, что ли? – Почему?       - Это традиция. Когда-то давно Вонгола и Вария были довольно бедными организациями, состоящими лишь из офицеров. В память об основателях остались различные традиции делать на праздники всё собственноручно. Даже босс будет заниматься готовкой в этот день. Ты, как наша гостья, тоже будешь участвовать.       - О, понятно.       Время в Варии, заполненное тренировками и осторожными перебежками до пунктов назначения, летит быстро. Попытки Бельфегора убить меня не дают мне скучать. Способы спасения других офицеров меня от ножей Бельфегора дают пищу моему воображению. Скуало всегда просто отбивает ножи своим мечом и наказывает недопринца усилением тренировок, в присутствии Луссурии Бельфегор на меня не нападает. А вот Маммон и Леви-а-тан… Маммон, бурча себе под нос что-то о неоплачиваемом труде, попросту левитирует меня за собой. Ножи отбивают его ожившие иллюзии, которые напоминают мне тенкали и потому жутко пугают. Леви-а-тан отбивает ножи Бельфегора своим зонтиком, после чего начинает испускать молнии, которые могут задеть меня, если я не успеваю отбежать подальше, после чего хранитель грозы гонится за ураганом. Причём если меня успевает долбануть током и я беспомощно валяюсь на полу, то Леви-а-тан этого «не замечает» и никакую помощь мне не оказывает.       Но хуже всего было, если на наши с Бельфегором догонялки натыкается Занзас, у которого есть привычка изредка бродить по замку в самых неожиданных местах. Это полный эпик. Босс Варии просто стреляет в Бела и в меня! Хорошо хоть, что сильно ослабленными зарядами. Затем Занзас одной рукой поднимает мою наполовину оглушенную тушку, заносит в свой кабинет и небрежно бросает у камина (хорошо хоть, что весь пол в кабинете застелен мягким густым ковром). Когда я прихожу в себя, Занзас устраивает мне тренировку, после которой кто-то из офицеров на руках выносит меня из кабинета либо до моей комнаты, либо передаёт рядовому и рядовой доносит меня до моей комнаты. Короче говоря, жизнь в Варии бурлит!       И вот наконец настаёт тридцать первое декабря. С утра мы встречаемся в холле, после чего идём на свежий холодный воздух.       - Девчачий мусор, что любишь больше, птицу или мясо? – спрашивает меня Занзас.       - Свинину, - не задумываясь, отвечаю я.       - Ши-ши-ши, не осилишь, - смеётся недопринц.       Я бросаю на него недоуменный взгляд.       - Врооой! Лусс, какого чёрта ты не предупредил её! – орёт Скуало на Луссурию.       - Ой, Скуало-чан, не сердись, я просто забыл, - Луссурия жеманно оправдывается, на всякий случай отходя подальше от мечника.       - Не предупредил о чём? – переспрашиваю я.       - Каждый должен убить, выпотрошить и разделать то животное, чьё мясо собирается съесть, - поясняет мне Леви-а-тан.       - Вы шутите?! Мне всего семь лет! Мне не хватит сил убить столь крупное животное, - возмущаюсь я. – Могу только курице голову отрубить, даже с гусем или индейкой я не справлюсь.       - Сам факт убийства животных тебя не смущает? – спрашивает Луссурия.       - Нет, я не вегетарианка и прекрасно знаю, откуда берётся мясо, - жму я плечами в ответ.       - Раз любишь свинину, то будешь убивать и потрошить молочных поросят, - произносит Занзас. – Сделаешь домашней ветчины на всех, заодно пару килограмм заберёшь себе домой в качестве сувенира.       Я послушно киваю.       Мы заходим в сарай. В одном стойле стоит громадный бык. В другом стойле визжат голодные свиньи.       Скуало отводит меня к следующему стойлу, там находятся милые чистенькие розовые поросята. Они жалобно пищат от голода. Когда мы заходим в стойло, поросята бросаются к нам и доверчиво тыкаются в нас своими пятачками, прося кушать. Скуало небрежно берёт на руки одного поросёнка и велит мне сделать тоже самое. Я с некоторым трудом поднимаю на руки одного поросёнка и выхожу из стойла вслед за мечником. Скуало кладёт своего поросёнка на земляной пол и одним движением меча отсекает ему голову.       - Ты так не сможешь. Давай вначале подвесим его, - Скуало берёт проволоку и споро подвешивает живого поросёнка за передние ноги. Поросёнок недовольно верещит, ему явно больно так висеть. – Теперь ножом перережь ему горло вот здесь или же проткни ему сердце вот здесь, - мечник пальцем показывает мне места, в которые надо бить ножом.       - Думаю, мне не хватит сил проткнуть тушу насквозь до сердца, - замечаю я. Хотя я и воспринимаю поросят как ходячее мясо, но убивать самой мне ещё ни разу не доводилось и потому я нервничаю. Мне хочется убить поросёнка быстро, чтоб он не мучился, но на самый милосердный, по моему мнению, удар в сердце мне не хватает сил. Стискивая нож повлажневшей от волнения ладонью, я глубоко вздыхаю и решительно наношу несколько сильных ударов в указанные мечником места на горле. Жаль, но это довольно грязная и мучительная смерть для несчастного поросёнка. Я убиваю в первый раз, неумело углубляя раны, не с первого и даже не со второго раза полностью перерезая артерию на шее. Поросёнок отчаянно верещит и дёргается так сильно, что в местах соприкосновения проволоки с передними ножками выступает кровь, постепенно визг поросёнка переходит в страшный хрип и, наконец, он затихает. Меня ещё при первых ударах окатывает ярко-алой артериальной кровью.       - Оставь его пока так, пусть кровь стечёт, - советует Скуало, подвешивая за задние ноги поросёнка с отрубленной головой. – Бери следующего.       Следующих трёх поросят я тоже убиваю ножом по горлу, мои удары становятся более умелыми и поросята умирают быстрее, меньше мучаясь. Только вот теперь, когда я захожу в стойло, поросята с жалобным визгом пытаются убежать от меня – ведь от меня пахнет кровью их товарищей.       Потом, когда поросята закончились, меня подзывает к себе Луссурия и учит сворачивать шеи курам и гусям. Оказывается, на это способна даже семилетняя девочка. Единственное, хранитель солнца сворачивает шеи птицам одной рукой, а мне на это пока что требуется обе руки.       Быка пристрелил и разделал Занзас. Леви-а-тан и Бельфегор убили и разделали свиней. Луссурия занялся птицами. А молочных поросят убили мы со Скуало.       - А где Маммон-сан? – тихо спрашиваю я у мечника, пока мы встряхиваем тушки поросят.       - Он любит рыбу, потому занимается её чисткой на улице, - отвечает мне Скуало. – Врооой! Я думал, что ты как японка тоже будешь заниматься рыбой.       - Ну, я свинину люблю больше, чем рыбу, - говорю я и принимаюсь разделывать очередного поросёнка.