Меня зовут Миура Хару.

      Учебные будни привычно затянули меня. К моим занятиям художественной гимнастикой и пробежкам добавилась самоподготовка в одном из ближайших к моему дому додзе. Луссурия пока что показал мне один удар ногой и один удар кастетом, их я и отрабатываю по деревянным макиварам (по очереди, обеими ногами и обеими руками). За пользование кастетом и соответственный ущерб макиваре приходиться доплачивать. Ну, деваться-то некуда, мне нужно тренироваться. Ведь Занзас и прибить меня может, если я не достигну уровня варийского рядового к шестнадцати.       Время летит быстро. Нападений на меня со стороны школьников-хулиганов больше не происходит. Лишь Реохей периодически экстремально со мной соревнуется на пробежках и экстремально сокрушается, что я выносливее его. Ещё бы, после тренировок с рядовыми под руководством Скуало, моя выносливость сильно возросла. Но надо отдать Реохею должное, с каждым соревнованием он всё меньше отстаёт от меня. Скоро будем наравне бегать, а там и до обгона недалеко. По канону Реохей довольно сильный.       В начале февраля привычно ем жареные бобы в честь сэцубуна. Нет, ну садистский же праздник! В этом году мне приходится съесть семь бобов.       Ко дню основания государства, который празднуют одиннадцатого февраля, все члены нашего литературного клуба написали рефераты.       Ко дню святого валентина я сделала домашний шоколад себе (люблю молочный шоколад), папе, брату и по чуть-чуть каждому мальчику из нашего клуба. Это называется гири чоко, шоколад вежливости. Надо заметить, что в Японии вежливость довольно ощутима в денежном плане. Мне папа специально дал денег на шоколад, иначе мне пришлось бы потратить свои карманные за полтора месяца. Никак не могу привыкнуть к дороговизне продуктов в Японии. Вот поэтому жирных людей в Японии практически нет – все поневоле следят за своим питанием, плюс порции еды маленькие, зато красиво оформленные. Кстати говоря, за всю свою пока что маленькую вторую жизнь я ни разу не объелась. Впрочем, это даже хорошо, так что в дальнейшем постараюсь не обжираться, чтобы желудок не растягивать.       Март пролетел быстро и незаметно. И вот, наконец-то, окончание второго класса начальной школы. Ура!       На каникулы бабушка вместе со мной снова поехала в тот горный санаторий при буддийском храме, в котором я взяла несколько уроков медитации в прошлом году. Тадаши туда второй раз ехать не захотел, у него тренировки в футбольном клубе.       Я спросила монахов, можно ли медитировать во время движения. Оказалось что можно, но они такого не умеют. Такому в наше время учат только в самых глухих китайских монастырях. Обидно, но ничего не поделаешь.       Бабушка попыталась было затащить меня на занятие икебаны, но я с ужасом отбилась. Ну не флорист я, не флорист!       Я предпочла просто много гулять по живописным окрестностям. И тут я поняла, почему в манге Хибари такой злой. Чёртов японский менталитет, оказывается гулять одной – плохо. Надо обязательно присоединяться к хотя бы небольшой компании. Я вначале вежливо, потом не очень вежливо послала окружающих, чтобы мне не мешали отдыхать. От меня отстали только, когда я избила всех своих погодков и семпаев. Но вообще, это ужас. Понятно теперь, чего Кёя такой злой – ему пришлось подняться над японской системой, чтобы иметь возможность находиться в одиночестве. Блин, я не представляю, как мы с ним будем сосуществовать в одной школе. Насколько помню мангу, Хибари – самый сильный хранитель Тсуны. Хибари слабее Занзаса. Но на меня его силы вполне хватит, я ведь слабее даже Бельфегора. Чёрт, может быть, записаться в среднюю школу какого-нибудь соседнего городка? Хотя это я всегда успею, вначале попробую ужиться с Хибари. Я ведь школьных правил не нарушаю, авось пронесёт.       Вообще, из всех персонажей манги мне больше всего хочется увидеть Хибари и Фонга. Насчёт Хибари интересно, правда ли он такой своеобразный или же автор сильно преувеличила? Фонг же кажется мне очень интересным человеком. Хотелось бы проверить, какой из него собеседник.       Что касается остальных хранителей Тсуны, то Рокудо Мукуро я не понимаю в силу его специфического жизненного опыта, Реохей – простой хороший парень, Гокудера слишком громкий, Ламбо – ребёнок, а Ямамото я в упор не понимаю. Если бы я не читала мангу, то для меня Ямамото был бы обычным популярным парнем. Но поскольку я читала мангу, то не понимаю его. Почему он суицидник? Ведь он любит своего отца и был готов из-за какой-то ерунды оставить его совсем одного. Или это было проявление нервного срыва? На него сильно давили в команде? Не знаю, но в любом случае мне не нравится та его попытка спрыгнуть с крыши.       Аркобалено… С Маммоном общий язык я не нашла. С Верде надеюсь никогда не встретиться: безумный учёный – это смешно только в книгах и в фильмах, в реальности же страшно стать подопытным или вовсе материалом. Череп – даже если он по жизни клоун, а не носит маску придурка, он всё равно является одним из сильнейших людей своего времени, выбранным Кавахирой для ношения пустышек. Колонелло – кореш Реборна, вроде как работает на Цедеф, как и его возлюбленная Лар Милч. Реборн – если Тсуну выберут наследником, то я его по любому увижу. Интересно, лучшие друзья Тсунаеши, Ивао и Мадока станут простыми мафиози или займут места хранителей?       В Намимори я вернулась отдохнувшая и задумчивая. Как и все остальные второклашки, я хорошо написала итоговые контрольные и без проблем перевелась в третий класс начальной школы.       В ближайшие выходные буду праздновать свой день рождения, мне исполняется восемь лет. Для празднования сняли кабину в караоке-клубе с возможностью принести свои продукты – Тору-чан маленький, нам нельзя много гостей. Я пригласила Мадоку, Хану, Киоко, Ивао, Тсуну и Тадаши. Тадаши отказался под тем предлогом, что вкусняшки он и дома поесть может, а общаться с моими одноклубниками ему не интересно. Ну и ладно.       Мне всего восемь лет исполнилось, а празднование мы с друзьями закончили в полицейском участке. Бедная Киоко, все остальные уже привычные, а вот пай-девочка получила сильное моральное потрясение. Нет, в клубе все вели себя воспитанно. Просто когда мы всё съели и вволю наболтались, нам стало скучно. Но ведь у нас пол компании – великие начинающие изобретатели! Киоко – тихоня, я – настроена на веселье, так что у одной занудливо-благоразумной Ханы не вышло притормозить полёт фантазии наших изобретателей.       Ивао, Тсуна и Мадока пошушукались меж собой на малопонятном для окружающих полу шифрованном языке, состоящим из только им понятных сокращений, ассоциаций и намёков. После чего дружно предложили пойти гулять на свежий воздух и заодно пообещали показать свою очередную тайную базу. Дело в том, что когда очередной эксперимент выходит из-под контроля, то очередная тайная база становится непригодной для использования. К тому же, их ещё гоняют полицейские после получения анонимных сообщений, что дети лазили в опасных местах (думаю, это охранники семьи Савад сообщают, дабы сын главы Цедеф не покалечился).       Очередная тайная база великих начинающих изобретателей находилась в дальней части парка, медленно переходящей в лес. Там уже не было гравийных дорожек и не ставили скамеек. Лишь протоптаны редкие тропы между деревьями и кустарниками. На небольшой полянке, удачно скрытой со стороны ближайшей дорожки зарослями какого-то колючего кустарника (поэтому нам пришлось добираться к ней от более дальней тропинки), за двумя рядом растущими деревьями находился небольшой деревянный ящик, обитый фанерой. В нём были спрятаны различные вещи и вещества, могущие пригодиться для очередной задумки. Дома их не хранили из боязни конфискации бдительными родителями (Ивао и Мадока) или из боязни обвинения мамы другими родителями в безалаберности (Тсуна). Ивао торжественно вытащил готовые самодельные фейерверки. На вид это были большие непонятно из чего сделанные трубы, диаметром где-то около взрослой ладони и длиной с локоть взрослого человека. Всего было три таких фейерверка. Мы сложили их в спортивную сумку и пошли гулять по парку. До темноты было ещё далеко. До наступления вечера мы успели покататься на роликах и скейтбордах, проголодаться, объесться мороженым, подраться (нам встретилась Хиро, она набросилась на меня и проиграла), ещё раз подраться (оказывается, у Хиро есть десятилетний кузен, он мне тоже продул, я ему нос расквасила), убежать от чьего-то свиста (мы не стали проверять, свистел ли какой-нибудь полицейский или просто прохожий), помочь нашей троице экспериментаторов присмотреть очередную тайную базу. Короче говоря, мы развлекались как могли.       И вот, наконец, стемнело. Запускать фейерверки решили со старой заброшенной баскетбольной площадки, чтобы никому не мешать. Там уже давно не было забора, стояли лишь два столба без колец и собственно сама площадка со старым покрытием, изломанным сильными трещинами и рытвинами. Первый фейерверк запустила Мадока «потому что девочкам надо уступать». Фейерверк оказался шикарным – он взлетел высоко вверх и рассыпался крупными разноцветными искрами: красными, зелёными, синими и жёлтыми. Вторым фейерверк запустил Ивао. Третьим свой фейерверк поджёг Тсуна. Савада как раз собирался отпустить фейерверк и шагнуть назад к нам, как вдруг на нас резко направили свет автомобильных фар и чей-то голос в громкоговоритель прокричал:       - Стоять! Вы все арестованы за мелкое хулиганство и нарушение общественного порядка!       Даже я вздрогнула от неожиданности (хотя после ора Скуало я вроде должна была приобрести иммунитет к громким звукам), что уж говорить об остальных. Тсуна же, от испуга и неожиданности, резко развернулся, держа в руках подожжённый фейерверк, запнулся и начал падать. Ивао и Мадока слаженно проорали что-то вроде «Тсуна, брось!». Ну, Тсуна и бросил. К несчастью, фейерверк попал в патрульную машину (не иначе, как кровь мафиози сказалась). К счастью, ни один человек не пострадал. Фейерверк пробил переднее стекло, на пробивание заднего стекла силы фейерверку уже не хватило, зато он взорвался в машине, из-за чего она получила внутренние повреждения и загорелась обивка. Тот полицейский, который сидел в машине, успел вылезти из машины, поэтому не пострадал во время взрыва. Но теперь нас всех обвиняют ещё и в нападении на полицейских, находящихся при исполнении своих обязанностей (это очень тяжёлая статья в Японии), и порче муниципального имущества. Блин, надеюсь Вонгола сможет это как-нибудь уладить… Ксо, ещё и местные журналисты с камерами набежали. Ну да, подрыв патрульной машины – это большое событие для маленького городка. Блин, у того журналиста эмблема канала Хиретеки – а это федеральный канал, а не областной. Мы на всю Японии ославились! Ками-сама, ну мы же не специально!       Пять дней спустя.        Мда, официального суда избежать не удалось. В Намимори нет здания суда, на суд пришлось ездить в Томазу. У нас был хороший адвокат из местной томазской конторы (его нам оплатило частное лицо, пожелавшее остаться неизвестным) и снисходительное отношение к нам прокурора и судьи. Тем более, оказалось, что задерживали нас горе-стажёры, которые выпендривались, за что и пострадали. Стажёрам вынесли дисциплинарное наказание, нас же наказали очередной мойкой полов в полицейском участке и уборкой близлежащих улиц. А для того, чтоб жизнь мёдом не казалась, мы в обязательном порядке должны мыть полы и мести улицы во время золотой недели. Другими словами, ни мы, ни наши родственники не сможем съездить отдохнуть. К тому же, с этой суетой и переживаниями из-за суда мы пропустили праздник любования сакурой. Обидно… Больше всего в этой ситуации мне жалко Хану и Киоко, все остальные к поломойкам и сплетникам привычные.       Кстати говоря, я получила на свой мейл крайне эмоциональные послания от Луссурии и Скуало. Если тон послания Луссурии был волнительно-взволнованным, пропитанным беспокойством за меня, то вот в послании Скуало было ясно написано «Вроооооой! Чёртова девчонка! Славы захотелось?! Летом я сгною тебя на полигонах!». Что-то я немного нервничаю.       Оставшиеся время до начала золотой недели было заполнено многочисленными нотациями учителей, родственников и просто неравнодушных взрослых. Я сделала жёсткое разделение: нотации пожилых я выслушивала краем уха, а вот просто взрослых посылала работать и убегала по своим делам. Конечно, это отрицательно сказалось на моей репутации, но мне было всё равно, так как моя репутация и так испортится, когда станет известно о моём летнем наказании.       Мои родственники восприняли произошедшее с истинно буддийским спокойствием. Бабушка лишь вздохнула, «что Хару-чан очень активная девочка», папа с ней согласился, Тадаши обиженно пробурчал «я тоже умею драться», мама просто вздохнула. Думаю, такой спокойной реакции семьи я обязана Тору-чану – он наконец-то перестал часто плакать по ночам и мы все стали высыпаться.       Когда наступила золотая неделя каникул, взрослые наконец-то отстали от нас со своими нотациями. Ведь мы и так были наказаны невозможностью никуда уехать. С самого утра мы встречались в полицейском участке и мыли полы. Потом мы сдавали швабры, брали мётлы, совки и тележки и шли убирать городские улицы – в полицейском участке было слишком мало работы для нас шестерых. До обеда мы успевали убрать три-четыре улицы, после чего сдавали инвентарь, принимали листки с отметками о проделанной работе, брали свои бенто и под присмотром Реохея («эй, я экстремально не рад наказанию моей сестры») и Тетсу («как тебе не стыдно, Мадока-тян, позорить своим поведением такие фамилии») шли в парк и вместе обедали, после чего расходились по домам. Мы ещё дети, поэтому нас не наказали полным рабочим днём.       Золотая неделя пролетела довольно быстро, снова продолжилась учёба. В школе Реохей и я несколько раз участвовали в драках с теми, кто пытался задрать кого-нибудь из нашей провинившейся шестёрки. Точнее говоря, дрались мы после школы. Блин, не пойму почему, но к нам стали приходить хулиганы из других школ.       А потом на меня обиделся Тадаши. Почему я не рассказала ему о драках? Он бы помог мне, ведь он мой брат и должен меня защищать. Я как можно мягче постаралась убедить его не вмешиваться и заниматься спортом, а не драками (он же гражданский, я не хочу превращать его в хулиганьё или тянуть в мафиози), но брат сильно обиделся и, что называется, упёрся рогом. Неделю спустя Тадаши получил своё первое взыскание за драку. Вот же, блин - я плохо влияю на брата.       За месяц до начала летних каникул моя семья узнала, что все летние каникулы я обязана провести в исправительной школе-интернате. Это был кошмар. Папа посерел и несколько дней ходил как зомби. Мама от волнения приболела и температурила два дня, после чего ещё с неделю отлёживалась. Тадаши мне откровенно завидовал и огорчался, что сестра круче него.       Бабушка же железной рукой загнала меня на занятие икебаной и занятия вышивкой – ибо эти занятия должны научить меня женскому терпению. В результате я ждала начала летних каникул с большим нетерпением, а чёртова икебана стала сниться мне ночами в кошмарах – ну не флорист я, не флорист.