The hammer pounds again But flames I do not feel This force that drives me, helplessly, through flesh, and wood reveals A burn that burns much deeper It's more than I can stand The reason for my life was to take the life of a guiltless man. So dream a little, dream for me In hopes that I'll remain And cry a little, cry for me So I can bear the pain And hurt a little, hurt for me My future is so bold This task before me may seem unclear But it My maker holds.* -«The Hammer Holds»
*** ДРАКО
Мы не встретили никого на пути к чему-бы-оно-ни-было, куда потянула меня Гермиона. Подошвы нашей обуви тяжело стучали о камень, и этот звук звонким эхом разносился вверх и вниз по коридорам, пока мы тяжело дышали, болезненно втягивая носом воздух, резавший легкие. Я пытался не поворачивать голову — я испытывал приступ тошноты и головокружения, и все вокруг вдруг стало казаться чересчур ярким, близким, резким. Я был жив. Но мой страх от этого не уменьшился. Мимо нас стремительно мелькало пламя горевших факелов и свет, лившийся из окна, пока мы бежали, держась за руки, и ладонь Гермионы сжимала мою так крепко, что мне показалось, что она сломает мне кости. Я хотел, чтобы она держала меня еще сильнее. Она потянула меня за угол, и нам пришлось затормозить, чтобы повернуть; я вдруг обнаружил, что мчусь по проходу между партами в пустом классе по трансфигурации. Мое тело охватила дрожь, но я не мог заставить Гермиону остановиться. — Профессор! — Воскликнула она, и ее голос зазвенел — яркий, стремительный и такой настоящий. Мои глаза метнулись к фигуре за письменным столом. За ним сидела профессор МакГонагалл, — ее длинное перо что-то энергично строчило, а поля шляпы прикрывали стекла ее очков. Несмотря на это, она подняла голову в ответ на шум, который мы создали, и ее глаза мгновенно расширились. — Мисс Грейнджер! Настоятельно прошу вас не бегать! — Предупредила она. — И вы не должны кричать, когда… — Она замолкла, заметив меня, и посмотрела на наши сцепленные руки. На ее лице возникло замешательство. — Профессор, — проговорила Гермиона с отчаянием в голосе, судорожно ловя ртом воздух, когда мы оказались у ее письменного стола. — Нам сейчас же нужно поговорить с профессором Дамблдором. — Мисс Грейнджер… — Прошу вас, Профессор. — Взмолилась Гермиона. — Это вопрос жизни и смерти. МакГонагалл мгновенно поднялась из-за стола, и ее тело застыло. Взгляд метался между нашими лицами. Мы затаили дыхание. А потом МакГонагалл, должно быть, увидела что-то, что ее убедило, потому что ее челюсти сжались. — Идите за мной. Она обогнула стол, спустилась с помоста и зашагала прямо вдоль прохода между партами. Пока мы с Гермионой следовали за ней, мы все еще не разжимали рук — я чувствовал, что она тоже дрожит. Мой желудок переворачивался снова и снова, а сердце билось так часто, что я боялся, как бы оно не остановилось совсем. Дамблдор. Мы шли к Дамблдору… И я знал, зачем. Я знал, чего хотела от меня Гермиона. И я знал, что я это сделаю. Я не мог поступить иначе. Мы спешили за МакГонагалл, которая, однако, только шла, а не бежала. Я боялся, что студенты увидят нас, пока мы идем вот так, — держась за руки, — и озадаченно размышлял над тем, что скажу им в этом случае —, но я бы ни при каких обстоятельствах не разжал руку Гермионы. Мы преодолели несколько коридоров, сбегая вверх и вниз по лестнице, и, наконец, остановились у укромного уголка, который охраняла огромная крылатая горгулья. — «Кислые Шипучки». — Проговорила МакГонагалл, и со скрежетом, которым сопровождается трение камня о камень, горгулья отъехала в сторону, открывая нашему взору извивающуюся лестницу. — Пожалуйста, пройдите дальше. — Подстегнула нас МакГонагалл. — Я должна подготовиться к уроку, который вот-вот начнется. — Спасибо. — Сказала Гермиона, и все, что я смог сделать, было лишь кивнуть ей. В течение каких-то нескольких секунд МакГонагалл пристально меня рассматривала, затем развернулась и поспешила по коридору, постукивая каблуками. Я повернулся к Гермионе. Она ответила мне взглядом сиявших глаз и крепче сжала мою руку. Я поднялся с ней по лестнице. Мимолетная вспышка света, какое-то мгновение, и мы находились в кабинете профессора Дамблдора. Это была круглая комната с высоким потолком, стены которой были увешаны портретами предыдущих директоров и директрисс. Столы были накрыты различными угощениями и мисками со сладостями, подсвечниками, книгами, лежавшими повсюду; на специальном возвышении стоял широкий письменный стол Дамблдора. Там было так тихо, что я слышал каждый свой вдох и каждый удар своего сердца. — Профессор? — Голос Гермионы прорезал густую тишину. Профессор Дамблдор, сидевший за столом, поднял голову. На нем была светло-лиловая мантия и изогнутая шляпа, и он взглянул на нас поверх своих очков-половинок. Его взгляд проник прямо внутрь меня, на какое-то мгновение пригвождая меня к месту. — Доброе утро, мисс Грейнджер. — Поприветствовал он Гермиону спокойным и глубоким голосом. — Доброе утро, мистер Малфой. — Он кивнул мне и положил руки на стол. — Чем я могу быть вам полезен? — Это… Вообще-то, это довольно долгая история, сэр. — Гермиона поморщилась и начала рассеянно поглаживать большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Дамблдор приподнял брови, терпеливо ожидая. Гермиона откашлялась и взглянула на меня. Но я не мог оторвать взгляда от Дамблдора. — Видите ли, — снова начала Гермиона. — Мы застряли…на какое-то время, как мне кажется, в Выручай-комнате… — А! — Вдруг воскликнул Дамблдор, мгновенно выпрямляясь. — Как раз над этим я и размышлял. Я озадаченно нахмурился. — Вы размышляли над тем, где мы? — Отважилась спросить Гермиона. — Нет, совсем нет. — Он покачал головой. — Я размышлял над Выручай-комнатой и над теми магическими волнами, которые исходят от нее на протяжении всего последнего часа. — Он наклонил голову. — Удивительная вещь, подумал я, — и как раз собирался спуститься и внимательно изучить ее, когда вы вошли. Я изумленно на него уставился. Затем приложил усилие и повернул голову, чтобы взглянуть на Гермиону. Она, в свою очередь, перевела на меня ошарашенный взгляд, и ее лицо было невероятно бледным. — Часа? — Пробормотал я. Гермиона тяжело сглотнула. — Вам казалось, что прошло больше времени, пока вы находились внутри? — Спросил Дамблдор. Она, все еще белая как снег, снова обратила взгляд на директора. — Вообще-то, сэр… Он наклонился вперед. — Насколько долгим это показалось вам, мисс Грейнджер? — Около месяца, сэр. — Слабым голосом ответила она. — А. — Снова проговорил он очень низким тоном. — Прошу вас, подойдите ближе. Прошу вас. — Он тихонько поманил нас. Гермиона направилась к нему, и тогда я оторвал свои ноги от того места, где стоял, и подошел вместе с ней — несмотря на слабость в коленях. Один час… Мы остановились перед его письменным столом, и в течение долгого времени Дамблдор пристально всматривался в наши лица. Затем сделал глубокий вдох и заговорил. — Однажды, давным-давно, четверо молодых людей, которые практиковали магию — две колдуньи и два колдуна — попали в Выручай-комнату во время одного незначительного происшествия в стенах Хогвартса. В то время замок был еще совсем молодым, а эти четверо незадолго до этого разругались. — Дамблдор придвинул к себе правую ладонь и накрыл ее левой рукой. Он продолжал. — Вместе они вынесли множество трудностей и испытаний, пытаясь снова отыскать дверь — пытаясь понять, что за магия их там удерживала. Им это удалось, и они стали лучшими друзьями и еще более великолепными волшебниками. Также они обнаружили, что, хоть им и казалось, что они провели внутри Комнаты две недели, в настоящем мире прошло лишь полчаса. — На мгновение Дамблдор смолк. — Их звали Годрик Гриффиндор, Кондида Когтевран, Салазар Слизерин и Пенелопа Пуффендуй. Я почувствовал, как Гермиона испускает глубокий вздох облегчения. — Спасибо, что рассказали нам это, сэр. — Выдохнула она. — Я боялась, что вы сочтете нас за сумасшедших. — Я все еще испытываю некоторое сомнение касательно этого вопроса, мисс Грейнджер. — Возразил Дамблдор, а затем указал на нас. — Как я вижу, вы держите мистера Малфоя за руку. Достаточно крепко, насколько я могу судить. — Я… В общем, да. — Запнулась Гермиона, хотя и не выпустила моей руки. — Видите ли, в Комнате нас было только двое в течение…как нам казалось, в течение очень долгого времени, сэр. И с нами произошло много страшных вещей, и мы… Ну, у нас была возможность обсудить…некоторые вещи… — Она все чаще и чаще бросала на меня выразительные взгляды, и я понял, что она просит о помощи. Я глубоко вдохнул. — Мы были до смерти напуганы, профессор. — Наконец, заговорил я. — Видениями самого ужасного рода — видениями того, как убивают наших родителей; как мы бежим по Хогвартсу совсем одни; образами змей, гоблинов — и Темного Лорда. Дамблдор застыл. Я продолжал, чувствуя, как меня пронизывает холод. — Это научило нас тому, кто мы на самом деле, сэр. — Произнес я. И значительно понизил голос. — И я… Я понял, что я не такой, каким считал себя изначально. В течение очень долгого времени Дамблдор внимательно изучал мое лицо. Затем, когда он заговорил снова, его голос звучал очень тихо и ласково. — Ты пришел, чтобы что-то рассказать мне, Драко? Тело охватила крупная дрожь. Я почувствовал, как вся моя решимость рассыпается. Гермиона крепче сжала мои пальцы. — Да, сэр. — Выдавил я охрипшим голосом. — Темный Лорд приказал мне убить вас. В течение какой-то бесконечно долгой минуты в комнате царила абсолютная тишина. Затем, наконец, Дамблдор кивнул. На его мудром лице не проявилось ни намека на удивление. Он тяжело вздохнул и опустил лицо. Его затопила печаль. — Я знаю. Меня захлестнула волна удивления. — Вы знаете? — Озадаченно переспросил я. — Сэр? — Воскликнула Гермиона. Дамблдор поднял на нас взгляд, и его лицо внезапно стало выглядеть изможденным. — Во всяком случае, я ожидал этого, по многим причинам. — Он взглянул на меня. — Но как ты собирался сбежать после того, как дело было бы сделано, мой мальчик? Это ласковое обращение зашевелило во мне острое чувство вины. — Я должен был впустить группу Пожирателей Смерти в Хогвартс. — Тихо проговорил я. — Через Исчезательный шкаф. Он… — Имеет близнеца, не так ли? — Догадался Дамблдор. Я кивнул, все еще пытаясь переварить тот факт, что он уже обо всем догадался… — Д…Да. В… В «Горбин и Бэркис». — И в чем заключаются их обязанности, этих Пожирателей Смерти? — Поинтересовался Дамблдор. — Они должны проверить, выполнил ли я свою работу. — Ответил я, пока в моем мозгу энергично крутились шестеренки. — А потом забрать меня оттуда, а по пути нанести столько вреда, сколько будет возможно. Долгое время Дамблдор молчал, рассматривая свои сложенные руки. Затем он медленно поднялся и обошел письменный стол, после чего остановился перед ним и прислонился к его деревянному краю. Он сцепил руки в замок перед собой и задумчиво опустил голову. Наконец, он снова поднял глаза, встречаясь со мной взглядом. — Я допускаю, мистер Малфой, что с того самого момента, как вы сюда вошли и признались в преступлении, которое еще не совершили, а также рассказали мне детали этого заговора, — вы либо собираетесь убить меня прямо сейчас… — Он приподнял брови. — Либо вовсе не хотите меня убивать. Я целую вечность выдерживал его внимательный взгляд. — Нет, сэр. — Прохрипел я, и мое сердце тяжело забилось. — Я не хочу убивать вас. Я почувствовал, как трепет Гермионы проникает в меня, просачивается из кончиков ее пальцев в мою руку, в грудь. Я не мог посмотреть на нее. Все мое внимание было приковано к Дамблдору. — Тогда ты должен довериться мне, Драко. — Медленно проговорил он. — И я расскажу тебе дальнейший план действий. Руку Гермионы сковала нервная дрожь. В то время как мое сердце чуть не выпрыгнуло наружу, прорывая грудную клетку. — Какой? — Сдавленно спросил я. Дамблдор поднял руку. — Послушайте минутку; послушайте. — Настоятельно призвал он, после чего поманил нас еще ближе. Мы сделали шаг к нему, и он опустил одну руку на плечо Гермионы, а вторую — на мое. Его взгляд то и дело порхал от ее лица к моему, пока он говорил — очень мягко, — а его глаза проникали прямо в наши души. — Приостановление плана во время его исполнения будет для вас роковым, мистер Малфой. Ваше ослушание будет стоить вам жизни, — а также жизней членов вашей семьи и кое-кого еще, кому мы не можем позволить умереть в данный момент. Вы должны впустить Пожирателей Смерти в Хогвартс в назначенный срок… — Он сделал глубокий, вдумчивый вдох. — А я должен умереть этой ночью. Рука Гермионы задрожала в моей ладони, и я отчетливо услышал, как она борется с подступающими слезами. — Не понимаю, сэр. — Беспомощно признал я дрожащим голосом. — Я не могу — я не стану… — Тихо, тихо. — Успокоил меня Дамблдор, стискивая мое плечо. — У меня нет намерения превратить тебя в убийцу, Драко. Гермиона вскинула голову. — Тогда как вы…? — Она умолкла. В первую секунду Дамблдор улыбался, очень печально. — Это я обсужу с мистером Малфоем позже — наедине. Чем меньше людей будет знать о нашей маленькой лазейке, тем будет лучше. Я попытался смягчить выражение своего лица. Не сработало. Дамблдор посмотрел на меня очень серьезно. — Я обещаю тебе, Драко — я защищу тебя от той участи, которой ты страшишься. — Поклялся он. — Есть и другие, кто сделают то же самое без промедления. Но сейчас я должен попросить вас — вас обоих — быть сильнее, чем я имею право от вас требовать. — Он повернулся к Гермионе, замолчав, и окинул ее выразительным взглядом. — Так как некоторые студенты Хогвартса являются детьми Пожирателей Смерти, — и потому что наш общий друг мистер Поттер — любопытный и решительный юноша, — вы двое должны вести себя так, словно ни одного из ваших приключений в Выручай-комнате никогда не происходило. В желудок словно проскользнули острые осколки стали. Я не мог говорить. Дамблдор продолжал, крепче сжимая наши плечи. — Вы должны продолжать жить, как прежде, будто вы не лучшие друзья. Но лишь потому, что вы так сильно волнуетесь друг о друге, что найдете в себе силы держаться друг от друга подальше. И никаких тайных встреч. Ни один слух о перемене в сердце мистера Малфоя не должен достичь другой группировки, в противном случае это может означать конец, — не только для мистера Малфоя, но и для каждого, кто вам дорог. — Дамблдор замолчал и обратился к Гермионе. — Мисс Грейнджер? — Да, сэр? — Проговорила она, и когда я на нее взглянул, ее нижняя губа дрожала, а ее блестящие глаза застилали слезы. — Вы необычайно храбрая и способная юная волшебница. — Тихо похвалил ее Дамблдор. — Поэтому я вынужден просить вас держать это все при себе — вы не должны говорить мистеру Поттеру или мистеру Уизли о том, что произошло между вами и Драко или между нами тремя. У Гарри многое на уме, и он, несомненно, предпримет что-то неразумное, чтобы защитить меня — но это ничему не сможет помочь. Вы меня понимаете? Не сможет. — Да, сэр. — Лишь прошептала она. — И, мистер Малфой. — Дамблдор перевел взгляд на меня. — Если кто-то из последователей Воландеморта узнает, что мисс Грейнджер делала все, что могла, чтобы заставить вас передумать… — Он умолк и красноречиво изогнул бровь. Я боролся с побуждением заключить Гермиону в объятия. Дамблдор снова опустил голову и посмотрел на нее. — И я сожалею, мисс Грейнджер, но вы также больше ничего не можете знать о наших намерениях, и вы не должны строить догадки, — даже в своем личном дневнике. Я не могу в достаточной степени подчеркнуть всю важность такой секретности. Понятно? На этот раз Гермиона только кивнула. — У вас такое лицо, дорогая девочка. — Дамблдор печально вздохнул. — Я ни в коем случае не принуждаю вас молчать все оставшееся время! Как и вас, мистер Малфой. — Он взглянул на меня. — Когда буря утихнет, — после того, как опасность минует, — вы оба, безусловно, должны поговорить о вашей дружбе и постараться присматривать друг за другом. — Он назидательно поднял указательный палец. — Но еще не время. Резкое головокружение от осознания того, что мы выжили, моментально отхлынуло. В тот момент я чувствовал себя так, словно все мое тело состояло из жидкого свинца. — Мистер Малфой, мне еще многое нужно с вами обсудить. — Произнес Дамлбдор, отклоняясь назад и убирая руки с наших плеч. — Не могли бы вы вернуться в мой кабинет сегодня в восемь вечера? Если придете, загляните в кабинет профессора Снейпа и приведите его с собой. — Да, профессор. — Хрипло проговорил я, чувствуя, что меня накрывает оцепенение. — А теперь поспешите на свои уроки, — вы и так уже пропустили часть, это может вызвать лишние вопросы. Я пошлю за вами послание, в котором объясню вашим преподавателям, что вы были у меня, и мы вместе обсуждали торжества по случаю окончания учебного года. Ступайте. В течение долгого времени мы стояли неподвижно, будто приросли к полу, а затем Гермиона легонько потянула меня за руку. Мы спустились с возвышения и направились к двери. — О, и, Драко… Я обернулся и посмотрел на своего директора. Он долго не отрывал взгляда от моих глаз, а затем заговорил, горячо и тихо. — Я крайне горжусь тобой. Горло болезненно сжалось, и я не смог выговорить ни слова. Мне удалось лишь наклонить голову, а затем повернуться к нему спиной и зашагать вниз по ступенькам, рука об руку с Гермионой, чувствуя, как что-то в моей груди разбивается вдребезги.*** ГЕРМИОНА
В грудной клетке гнездилась боль. Где-то глубоко, глубоко внутри, и сердце выталкивало ее прямо в мои руки — словно какой-то жизненно важный орган разрывался. Мы с Драко достигли нижней ступеньки лестницы, и теперь находились за пределами кабинета Дамблдора в пустующем коридоре, рядом с висевшим на стене факелом. Мы остановились, все еще держась за руки. Мы не смотрели друг на друга. Мы выбрались из Комнаты — мы пережили наши злейшие и страшнейшие кошмары. Я и не догадывалась, что наихудший кошмар обрушится на нас, как только мы вырвемся на свободу. Теперь у меня появилась надежда. Да, — появилась надежда, — в тот самый момент, когда Дамблдор узнал правду и поклялся защитить Драко. Но тот факт, что осуществление этого ужасного замысла каким-то образом будет продолжаться и дальше, словно пожар в степи, несмотря на все то, за что мы боролись… Я не могла этого понять. Как и тот факт, что я больше не могла говорить с Драко, не могла идти рядом, смеясь с ним над квиддичем, шахматами и «Гордостью и предубеждением», не могла сидеть на солнце и смотреть на облака, — но должна была вести себя с ним как с незнакомцем; нет, с врагом… Мое бедное сердце больше не могло это вынести. Я придвинулась ближе к нему, чувствуя, как все расплывается перед глазами; моя голова была опущена. Он возвышался надо мной, и мой лоб находился всего в нескольких сантиметрах от его груди. Я ощущала его дыхание на своей макушке. И я почувствовала, что он дрожит, словно в лихорадке. Я сморщила лоб и положила голову ему на грудь. Он был теплым. Он отпустил мои пальцы и опустил обе ладони на мои плечи. На мгновение мне показалось, что он оттолкнет меня. Но затем его руки скользнули по моей спине, и он меня обнял. Я не выдержала. Я протянула руки и отчаянно обняла его за шею, прячя лицо в ворот его рубашки и пытаясь задушить подступающие рыдания. Он крепко прижал меня к груди и опустил голову, зарываясь носом в мои волосы. Я судорожно смяла пальцами ткань его рубашки и повернула к нему лицо, глубоко вдыхая запах его одеколона, пахнувшего сосной, и утыкаясь носом в его щеку. Он поднял голову и сделал вдох, чтобы что-то сказать мне, но я бы не вынесла, если бы он заговорил. Я бы не вынесла, если бы мне пришлось от него отодвинуться. И тогда мои губы врезались в его рот. И уже в следующее мгновение мы целовали друг друга в губы, не дыша, пока наши рты все глубже, сильнее, отчаяннее вжимались друг в друга. Мы продолжали целоваться, и наши сердца приостановились, а все, что мы знали или о чем думали, вырывалось наружу. Я вцепилась в его плечи, и он поднял меня с земли, и в тот момент, когда я чувствовала его губы на своих губах, и вдыхала его запах, и мы дышали одним воздухом, наши сердца находились так близко друг к другу, что, казалось, вполне могли слиться в одно. В дальнем конце коридора раздался голос. Мы оторвались друг от друга. Я тяжело и рвано дышала, судорожно ловя ртом воздух. Серебристые глаза Драко пристально вглядывались в мои, его нос был всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Его плечи тяжело вздымались. Он устремил взгляд в темноту кородора. Я не могла оторвать от него глаз. — Она сказала: «Встретимся в общей гостиной» — я ее слышал. Это был… Это был голос Рона. — Что ж, ее там нет, Рон. — Ответил Гарри, и его голос прозвучал разочарованно. — Должно быть, она попала в какую-нибудь неприятность. Драко повернулся ко мне, все еще тяжело дыша. Он отстранился, выскользнув их моих объятий. — Драко… — Проговорила я одними губами, будучи не в состоянии издать ни единого звука. По моим щекам текли слезы. Он крепко сжал мои ладони и снова заглянул вглубь коридора. — А где ты предлагаешь ее искать? — Настаивал Рон, и на этот раз его голос раздался ближе. — На Астрономической башне? Во всех остальных местах мы уже были. — Я иду к Дамблдору. — Решительно произнес Гарри. Драко снова повернулся ко мне — и с внезапным ужасом я осознала, что это был последний раз, когда он смотрел на меня вот так. Он тяжело сглотнул. Мы так крепко сжимали руки друг друга… — Давай быстрее, Рон… — Поторопил его Гарри. — Мы опоздаем на следующий урок. Я задержала дыхание. Лицо Драко заполняло собой весь мой разум — его потрясающие голубые глаза, красивое бледное лицо и взъерошенные белоснежные волосы… Он отпустил меня. Отступил, развернулся и зашагал по коридору, сжав руки в кулаки и опустив голову. Подошвы его туфель с глухим, тяжелым звуком стучали о каменный пол. На мгновение его шаги замедлились, и он оглянулся на меня через плечо. Я прижала кулаки к животу. — Гермиона! — От неожиданности я вздрогнула и резко обернулась. Ко мне несся Гарри, чуть позади него бежал Рон. Мое сердце бешено забилось. Я оглянулась, чтобы в последний раз поймать взгляд Драко… Он ушел. Я порывисто развернулась, когда Гарри и Рон, наконец, добежали до меня. Взгляд Гарри моментально заострился. — Ты в порядке? — Да. — Я натянула на губы дрожащую улыбку. — Думаю, мне что-то попало в глаз. В коридорах так грязно… — Мы думали, ты куда-то пропала. — Сказал Рон, внимательно меня изучая. — Прошел целый час, Гермиона! Мы были уверены, что Малфой ударил тебя чем-то по голове! Или ты ударила по голове его. — Правда? — Воскликнула я, пытаясь заставить свой мозг заработать и прорваться сквозь туман воспоминаний целого месяца, вспомнить, что я делала до…до всего этого… — О, нет. — Я отрицательно покачала головой. — Он… Нет, он не доставил мне никаких неприятностей. — Так… — Гарри выжидающе на меня посмотрел. — Ты что-нибудь выяснила? Я заглянула в его зеленые глаза — глаза, которые я так любила, — посмотрела на Рона — которого я любила ничуть не меньше, — и ласково им улыбнулась, а затем снова покачала головой, чувствуя, что сердце раскалывается на куски. — Нет. — Проговорила я. — Ничего важного.