Новогоднее желание

(А я опять залипла: «The Oral Cigarettes — Kyoran Hey Kids»)

«Красная нитка судьбы может растягиваться или сжиматься, но не рваться.» ©Древнекитайский миф

— Луна, что это значит? — Простите, я провалила задание, — девушка стояла, пытаясь закрыться за чёлкой. — Но я смогла уложить остальных! — она подняла глаза. В них блеснули искры задора, и на пару мгновений радужка поменяла свой цвет. — Но на то, чтобы справиться с последим, у меня уже не оставалось сил… — Так в чём проблема? — её папаша задорно вскочил с места, в поднятой руке уже горел огонь. — Пойдём все вместе и уложим этого чубрика! — А ты совсем не изменился, — вздохнула Люси, но встала рядом с ним. — Не могу же я оставить то, что мою дочку ранили, безнаказанным. — Нашу дочь, — на её талию опустилась чья-то рука, прижимая блондинку к Драгнилу. — Ну да. — Я тоже иду! — подал голос Фуллбастер-старший. — Их нельзя вдвоём наедине оставлять: ещё каких-нибудь дел натворят. Думаю, что Шторм тоже пойдёт, — он кивнул в сторону сына. — Куда идёт Грей-сама, туда идёт и Джувия. — Кто-то же должен проследить, чтобы всё было в порядке, — встала та, кого до сих пор боятся Драгнил и Фуллбастер, — Эльза. Джерар, лишь улыбнувшись, сказал: — Кто-то же должен следить за тобой. В конечном итоге, собралась самая сильная команда «Хвоста Феи». *** Закат — самое прекрасное время суток наравне с восходом. Это время между шумным, тяжёлым днём и спокойной ночью. Две противоположности, делающие великую вещь. Во время заката кажется, будто солнце, из последних сил пытаясь согреть землю, отдать ей своё последнее тепло, не жалея себя, вытягивает свои лучи, окрашивая всё в нежные розовые и фиолетовые цвета. Дневное светило умирает, чтобы воскреснуть утром. Он любит закаты. Он любит смотреть на окрашенные в мягкие цвета облака. Он знал, что солнце вернётся, чтобы светить. Чтобы жить. Даже сейчас, перед простым, на первый взгляд, заданием с родителями, где им, в принципе, ничего делать не придётся, он напряжённо о чём-то думал и беспокоился, гладя на закат. — Шторм! — послышался знакомый голос. Повернув голову, он увидел бегущих к нему Сильвию и Рина. Точнее, бежала только девушка, парень же спокойно и не торопясь шёл следом за ней. — Это правда, что ты отправляешься на задание с папой, дядей Нацу, — Силь начала загибать пальцы на руках, — дядей Джераром… — Не продолжай! Я тебя понял. Да, правда, — утвердительно кивнув, парень поднялся с земли. — И даже нас не взяли! — обижено проговорила девушка. — Береги себя, — кивнул Рин. — Ого, ты разговаривать умеешь? — Братик, а мы приготовили для тебя подарок! — Рин достал из-за пазухи какую-то коробку, перевязанную синей ленточкой. — Что это? — А ты открой и посмотри, — подмигнула сестра. — Хм… ладно. Но это останется на твоей совести, — хмыкнул он, — нечасто вы меня подарками балуете. — Открывай уже, — буркнул молчаливый близнец. В коробке оказалось серебряное изделие, напоминающее то ли крест, то ли меч. В середине кулона был вставлен драгоценный камень глубокого синего цвета, кажется, его называют сапфиром. Он где-то видел этот кулон… Но где? — Подарок отца, — вздохнула девушка, — они сейчас слишком заняты предстоящим заданием, то есть подготовкой к нему. Поэтому они попросили нас передать это тебе. *** Пришлось несколько раз возвращаться в гильдию за Драгнилом, что, в принципе, не впервой. Когда за ним приходила Эльза, он отпирался, как только мог. Тогда за ним послали Элизу, сказав, что он съел её тортик. Без боя он не сдался. Но когда пришла Люси, он поднял белый флаг. И сейчас он лишь изредка подавал признаки жизни, лёжа на коленях любимой. Напротив, отшучиваясь про состояние друга, сидели Фернандесы- и Фуллбастеры-старшие. Их дети сидели в соседнем купе. Самым странным было то, что Луну не укачивало. Ехать пришлось больше двух часов, что не особо-то и радовало Нацу. Но то, что Люси, на коленях которой расположился убийца драконов, с нежностью смотрела на него, с лаской поглаживая его волосы и изредка зарывая свои пальцы в его шевелюру, придавало ему сил. — Люсиии! — послышался знакомый голос. Кажется, его сегодня Шарли загрузила работой, но эта «шаверма» всё-таки смогла сбежать. И сейчас этот комок синей шерсти расположился на груди давней подруги и плакал. — Угу, — лишь улыбнулась она. — Ну-ну, не плачь. — Б-больше та-а-ак не делай. Ты не представляешь, сколько мы искали тебя-я, — вспоминая былые деньки, иксид расплакался. Нацу хотел скинуть друга с его собственности, но морская болезнь дала о себе знать: он даже пошевелиться не смог. — А Нацу вообщ… — названному по имени всё-таки удалось найти немного сил и заткнуть коту его чересчур болтливый рот. — Что-то случилось? — девушка явно не понимала, о чём идёт речь. Наблюдавшие за этой сценой чуть ли не заваливались на бок от едва сдерживаемого смеха. А убийца драконов, как ни в чём не бывало, лёг на колени заклинательницы и, использовав Хэппи в качестве мягкой игрушки и всё ещё затыкая ему рот, улёгся спать. Дальнейший путь на поезде прошёл без приключений. Разве что обиженный таким грубым отношением к себе иксид разговаривал лишь с Люси, да и то только потому, что очень сильно соскучился. *** Приехав на место, они расположились в той же гостинице, где жила и девушка. После заселения на волшебницу всё время смотрели с кошачьим выражением лица, что сильно её смущало. Но когда решили сходить к заказчику… — Хозяина сегодня нет дома. Приходите завтра, — сказали им из-за закрытой двери. А на следующий день… — Доброе утро, Люси. Что случилось? — Луне… плохо… Я не знаю, что мне делать… — по её щеке покатилась слеза. — Что с ней?! — Озноб, те-температура тела ниже, ч-чем надо… Ещё всё время про красный снег бормочет. — Чёрт, — он рванул к своей дочери, не обращая внимания на оклик: — Погоди, Нацу. Ты что-нибудь знаешь?! — Позови Джувию и врача. Но ни Джувия, ни врач не смогли помочь. Пуховое одеяло её не согревало. Аппетита не было. Руки дрожали. С каждым днём её кожа становилась всё холоднее. Ей посоветовали побольше пить чего-нибудь горячего, согревающего, но это не помогало. Даже врачи, владеющие волшебством, не могли помочь, лишь смущённо разводя руки. Так прошла неделя. В сердце каждого теплилась надежда на то, что утром девушка встанет и, улыбнувшись, скажет: «Всё хорошо. Правда. Можно было и не беспокоиться!» Но надежда была разбита вдребезги, когда хмурый Нацу сказал: — Её запах… он исчезает…