Долгий путь

~O~ Свобода ~O~ Гарри закрыл дверь и сел на диван. Что сейчас произошло? Он глубоко спал, можно сказать, впал в забытье. Мгновенно уснул после долгой изматывающей тренировки на ледяном ветру, — он не хотел лежать без сна и воображать, как там, в подземельях, Снейп лапает Петера за задницу. Не хотел вспоминать стоны и выражение лица Снейпа. Сначала Гарри решил, что стук ему послышался, и не стал вставать, но потом постучали громче, и он, спотыкаясь, спустился в гостиную и открыл дверь. Неужели Петер ДеВрис действительно только что был здесь? Он приходил отменить утренний полет? Но ведь они ни о чем и не договаривались? «Мы расстались. Поэтому… ну, я ухожу. Навсегда. И не смогу завтра полетать. Просто хотел, чтобы вы знали». Может, Петер был пьян? Он не выглядел сердитым или выбитым из колеи, как человек, который только что закончил длительные отношения. Более того, вид у него был довольно жизнерадостный. Гарри босиком ступил на засыпанный снегом балкон, дрожа на морозном ночном воздухе — на дворе был декабрь. Луна освещала Петера, который в одиночестве направлялся к точке аппарации. Значит, Гарри не приснилось. Он вернулся в комнату и обнял себя руками, стараясь согреться. Сердце готово было выскочить из груди. Он стоял посреди гостиной, а в голове билась одна-единственная мысль: Снейп свободен. Снейп свободен. Снейп свободен. Опустившись на диван, он закрыл лицо ладонями и засмеялся. Снейп был свободен. Их ждали недели, месяцы, годы в Хогвартсе — и Снейп был свободен. Внутри зародилось какое-то теплое, всепоглощающее чувство, которое рвалось наружу… Надежда. У него появилась надежда. Гарри поднялся с дивана и покачнулся. Он еле стоял на ногах от усталости. Медленно взобравшись по лестнице в спальню, он рухнул на кровать. На его губах была блаженная улыбка: Снейп свободен. Гарри проснулся поздно: накануне он столько тренировался, что сегодня решил сделать перерыв. На улице валил снег, в воздухе кружились большие пушистые снежинки. Гарри обожал снег. Он встал с кровати и как следует потянулся. Потрясающе. Он зашел в душ. Ах… Как же хорошо под горячей водой. Мурлыча себе под нос, Гарри вытерся (какая прелесть эти мягкие полотенца), натянул теплую удобную одежду. Что может быть лучше кашемира? Он спустился в гостиную. Какие же у него замечательные комнаты! И вдруг он вспомнил. Снейп свободен. Его охватила паника. А вдруг ему все приснилось? Ведь это запросто могло оказаться всего лишь сном. Не чуя под собой ног, он слетел вниз по лестницам и как сумасшедший помчался к Большому залу. Перед самой дверью он попытался взять себя в руки и ступил внутрь. За Большим столом сидел Снейп. Один. Сердце Гарри запело. Он добрался до своего места рядом с Невиллом (милашка-Невилл) и попытался разобраться, для чего нужны вилки и ложки. Ложка для творога, вилка для грейпфрута. Нож сегодня лучше не трогать. Он выпил сок из ростков пшеницы. Как же вкусно! Стоп, совсем не вкусно! Он терпеть не может эту пакость. Нужно взять себя в руки и перестать ухмыляться, как умалишенный. Вот уже и Невилл на него странно поглядывает. Гарри сделал глубокий вдох и фыркнул от смеха. — Что на тебя нашло? — неуверенно улыбаясь, спросил Невилл. Гарри расхохотался, словно Невилл выдал шутку года. Невилл озадачился, но его губы дрогнули, и через мгновение он тоже рассмеялся. Несколько минут они даже взглянуть друг на друга не могли, чтобы снова не прыснуть от смеха. Гермиона села на пустующее место Дермотта. — Что такого смешного? Ее слова вызвали новый взрыв смеха, и понадобилось время, чтобы они слегка успокоились. — Ну, — сказала Гермиона. — Рассказывайте. Невилл откашлялся: — Не знаю, — признался он. — Это Гарри начал. Гарри посмотрел на них. — Я тоже не знаю, — солгал он, вытирая слезящиеся глаза. — Ни малейшего представления. — Сумасшедшие, — возмутилась Гермиона и хихикнула, когда они оба очень серьезно закивали головами. За стол уселась Септима Вектор. Она необычно припозднилась, видимо, воспользовалась шансом поспать подольше в первый день каникул. — Всем доброго утра. Доброе утро, Северус. А где Петер? — Боюсь, ему пришлось уехать в Амстердам, — невозмутимо ответил Снейп. — И когда он вернется? — поинтересовалась Септима, расправляя салфетку. Снейп ответил не сразу, и Гарри затаил дыхание. — Мне жаль, Септима, но Петер не вернется. Наши пути… разошлись. Рука, в которой Септима держала стакан с соком, замерла на полпути к ее губам. — Ого. — Потом Септима пожала плечами: — Ну что ж, жизнь продолжается, — и выпила сок. Гарри выдохнул. Снейп был свободен. — Мы по-прежнему друзья, добрые друзья, — добавил Снейп в пространство, очевидно, пытаясь сгладить неловкий момент. — Это всего лишь конец нашей… нашего более тесного общения. — А он не слишком расстроен, — прошептала Гермиона. — Вроде нет. — Гарри вновь неудержимо захотелось смеяться. Нужно было убираться отсюда и успокоиться, а не то он… взорвется. Внезапно его осенило: — Гермиона, дети уже встали? — Да, должны были. А что? — Как думаешь, они захотят строить снежную крепость? Гермиона просияла: — Будут в восторге. Дай мне несколько минут, я одену их потеплее. Мы к тебе спустимся. Она быстро направилась к выходу. Гарри повернулся к Невиллу: — Ну, Невилл, что скажешь? — Что? — недоуменно переспросил Невилл. — Иди оденься. Будем строить снежную крепость. — Гарри, нам тридцать лет, — урезонил его Невилл. Приподнявшийся было Гарри сел обратно. Он заглянул Невиллу в глаза и положил руку ему на плечо. — Друг мой, у тебя есть какие-то более важные дела? Невилл заулыбался: — Что-то не припомню. — Вот и отлично. Идем! Они провели на улице все утро. Сначала построили снежную крепость, потом принялись за снеговиков. Подошедший Хагрид слепил из снега дракона. А Флитвик начал военные действия. Он притворялся, что любуется их творениями, а сам потихоньку лепил снежки. Когда у него набралась целая горка, он зачаровал снежки так, чтобы они время от времени врезались в кого-нибудь, а сам принял невинный вид. Гермиона первой поняла, чьих рук это дело, и ответила более традиционным способом. Вскоре разразилась настоящая битва. К ним присоединились Дермотт, Уизерспун, даже Филч. Несколько оставшихся на каникулы студентов с трудом поверили своим глазам, но тоже с удовольствием принялись бросаться снежками. К концу сражения все разрумянились, вымокли до нитки, но были страшно довольны. Когда Гарри возвращался к себе, чтобы переодеться к обеду, он чувствовал, что наконец-то усмирил бушующие эмоции. Еще никогда он не был так счастлив. ~O~ Остаток дня Гарри провел в Хогсмиде: покупал подарки с Невиллом. Рождество они собирались провести в Норе, а там было кого баловать. Сочельник в Хогвартсе ничем не отличался от любого другого тихого вечера, разве что поданные блюда были праздничными. Гарри слегка сомневался, стоит ли навещать Северуса после ужина. С одной стороны, они проводили вместе каждую субботу, и Гарри очень хотел наедине вручить ему подарок, который наконец доставили из Франции. С другой стороны, они не собирались встречаться до восьмого января, и если прийти сейчас, то не получится ли, что он пляшет на костях Петера?.. Что если за завтраком Снейп только притворялся спокойным? Что если на самом деле он страдает? Вдруг он горюет и не обрадуется компании? Вдруг подарок Гарри покажется ему неуместным?.. Черт с ним со всем. Гарри хотелось пойти. Он хотел провести вечер с любимым человеком. Хотел насладиться тем, что впервые может вести себя, как вздумается, не следя за словами, не беспокоясь, что выдаст свои чувства. Может быть, удастся даже немного пофлиртовать, не ощущая вины. В восемь Гарри постучал в дверь Снейпа. Он чуть не подскочил от неожиданности, когда Снейп сам открыл дверь, а потом едва не стек лужицей к его ногам, когда услышал тихий низкий голос: — Я надеялся, что это ты… Северус отодвинулся, чтобы дать ему войти, и Гарри положил упакованный в коробку подарок на столик. К его удивлению, кресла у камина куда-то пропали, а на полу появился пушистый ковер и большие подушки. Что еще удивительнее, на Снейпе были… узкие? Обтягивающие? В общем, самые изумительные брюки, какие Гарри когда-либо видел. Черные замшевые брюки... — Прошу извинить, что здесь так жарко, Поттер. Я валялся на полу, и там было прохладно… — пояснил Снейп и снял рубашку, оставшись в одной майке. Майке-борцовке, услужливо подсказал мозг Гарри. Борцовка. Какое странное название, но какая чудесная, восхитительная деталь одежды, позволяющая увидеть рельефные плечи, бицепсы, трицепсы, гладкую-прегладкую кожу и… — Присоединишься? — Снейп уже опустился на ковер, облокотился на подушки и вытянул к огню ноги. Приглашение оказалось весьма своевременным, потому что колени у Гарри подкашивались, и он все равно вот-вот бы свалился на пол. Свободные подушки были явно трансфигурированы из его кресла, но не успел Гарри прилечь, как Снейп потянулся к нему и стащил с него свитер. Швырнув его через плечо, он наклонился, снял с Гарри ботинки и тоже отбросил их так, что они ударились о дверь. — Ведь так лучше? — спросил Снейп. — Хорошая футболка. Такая мягкая. Он медленно провел тыльной стороной ладони по груди Гарри, вверх и вниз, похоже, не замечая напряженных сосков и невольно вырвавшегося стона. Гарри не мог выдавить ни слова, в голове не было ни единой связной мысли. Его ждало разочарование: Снейп снова облокотился на подушки и, закинув руки за голову, уставился на пляшущие языки огня. Потом он глубоко вздохнул: — Я люблю, как ты одеваешься. Люблю… Дьявол. Кажется, я пьян. Он попытался коснуться мизинцем носа и ткнул себя в глаз. — Ох черт! — засмеялся он. — Как же я напился. На трезвую голову мимо такого носа ни за что не промахнешься! — Он повернулся к Гарри: — Прости, Поттер. Я праздновал. Сейчас вернусь. А то сдерну с тебя носки и начну облизывать пальцы на ногах, или еще что похуже. С легкостью, противоречившей его словам об опьянении, Снейп поднялся на ноги, подхватил свою рубашку и ушел в спальню. Ух ты. Это было… необычно. Гарри тоже встал. На полу рядом с тем местом, где полулежал Снейп, стояла бутылка огневиски, и валялись кусочки воска, которым она была запечатана. Огневиски в бутылке оставалось на донышке, и, судя по отсутствию бокалов, Снейп успел хорошенько напиться прямо из горлышка. Может, он просто рухнул на кровать и уснул мертвым сном? Без лишних раздумий Гарри взмахнул палочкой, приводя комнату в привычный вид, обулся и натянул свитер — в гостиной стало заметно прохладнее. Мысленно сокрушаясь о несостоявшемся облизывании пальцев ног, он налил себе чаю и пристроил вторую чашку для Снейпа на подлокотнике кресла. На полке рядом с чайными принадлежностями лежал небольшой сверток. Уж не ему ли это подарок? Снейп вернулся и, казалось, обрадовался, что гостиная приняла прежний вид. Опустившись в кресло, он сделал глоток чая: — Прошу меня простить. Боюсь, я слегка перебрал огневиски. Надеюсь, я не сделал или не сказал ничего предосудительного. Отрезвляющее зелье, которое я принял, освежает, словно восьмичасовой сон, но не улучшает четкости воспоминаний. — Я едва заметил, что ты пил. Пустяки, — отмахнулся Гарри. Он отдал бы свой вес в галлеонах, лишь бы узнать, что еще полюбилось Снейпу, кроме его одежды. И, наверное, даже больше за упомянутое облизывание пальцев. — Я думал, что ты сегодня не придешь, — заметил Снейп, — что у тебя другие планы. Я рад, что ошибся. — Он подошел к полке. — У меня для тебя подарок. Улыбаясь, он вручил Гарри тот самый небольшой сверток, что лежал на чайной полке, и снова сел в кресло. Гарри развязал белую ленточку и посмотрел на Снейпа: тот внимательно наблюдал, прикусив нижнюю губу. Он нервничал! Гарри с улыбкой развернул синюю бумагу. Под ней обнаружилась простая деревянная коробка, а внутри — обычный стеклянный флакон. Такой же, как студенты использовали на уроках. Зелье было синее, схожего с оберткой оттенка, а на этикетке значилось: «Для сохранения тепла конечностей во время полетов в холодную погоду». — Один глоток согреет пальцы и нос в любую погоду. Зелье действует четыре часа, — пояснил Снейп. — Правда? Мерлин! Как оно называется? Жаль, что я не знал о нем, когда играл за «Паддлмир»! Я бы что угодно отдал за что-нибудь похожее, особенно зимой две тысячи четвертого! — У него нет названия… Пока что. Я сделал его, чтобы тебе было легче тренироваться по утрам. На улице сейчас так холодно. — Ты создал его? Недавно? Для меня? — Идея возникла, когда мы в первый раз летали в снегопад, но закончил его я только на прошлой неделе. У него вкус черники, — улыбнулся Снейп. — Две недели назад у него был привкус несвежих носков. В школе ты всегда жаловался на вкус моих зелий, поэтому я постарался его улучшить… Гарри задумался, сколько времени и сил было вложено в этот небольшой флакон. Это трогало до глубины души. И пусть Снейп с легкостью может заработать состояние, если продаст патент какому-нибудь поставщику товаров для квиддича. Главное, что он создал это зелье для Гарри. Гарри взглянул на Снейпа. Было очевидно: он доволен, что его подарок пришелся по душе, но он даже не представлял, что на самом деле это значило. И Гарри не мог ему сказать. Наверное, Гарри видел то, что хотел видеть, но он ощущал, что любимый человек заботится о нем, лелеет его. Он ограничился улыбкой и постарался вложить в нее все свои невысказанные чувства. Снейп улыбнулся в ответ, слегка удивленно. Гарри достал свой подарок. Теперь он казался незначительным, но другого у него не было. Снейп скользнул внимательным взглядом по безупречно упакованному свертку — бледно-оранжевой бумаге и широкой атласной ленте серого цвета, и Гарри мысленно похвалил себя за усердие. Снейп улыбнулся: бумага скрывала простую деревянную коробку, такую же, как в его собственном подарке. Внутри на серебристой шелковой подкладке лежала бутылка арманьяка «Артемис» 1909 года. Уникальный напиток столетней выдержки, старейший «Артемис», который Гарри получил от главы семейства Артемис. Их замок и изумительный грот, в котором хранили вино, медленно сползали к реке Дордонь. Фундамент, заложенный пятьсот лет назад, по неведению строителей оказался над постепенно обрушающейся глубокой подземной пещерой. Французские архитекторы уверяли, что ничего нельзя сделать, но однажды молодой британский студент, изучавший архитектуру, пробрался в пещеру и, как он заявил, проделал дыру в стене, чтобы вода, подтачивавшая пещеру, стекала в реку. — Невозможно! — восклицали архитекторы. — В эту пещеру даже нет входа! И они были совершенно правы. Но Гарри был не начинающим архитектором, а волшебником. Могущественным волшебником. Ему удалось переместить камни, залегавшие глубоко-глубоко под виноградниками, в подземную пещеру под фундаментом замка, наполнив ее и исправив допущенную древними строителями ошибку. Благодарный хозяин пообещал вознаградить его всем, чем только он пожелает, и Гарри попросил самую ценную бутылку из его коллекции. Снейп изумленно взглянул на Гарри: — Столетний «Артемис»? Во имя всего святого, Поттер, как тебе удалось его раздобыть? Ему понравилось! — У меня свои способы… — Получается, мы оба подарили друг другу то, что согреет конечности, — усмехнулся Снейп. — Это просто невероятно, Поттер, спасибо. — О, это только первый подарок. Как и всех остальных в замке, включая домовиков, тебя еще ждет пара красных носков с летающими снитчами… — Лицо Снейпа отразило ужас, и Гарри расхохотался. — Шучу, шучу. На самом деле это красные шелковые боксеры с ревущими львами. — И он снова захихикал. Снейп закатил глаза, но улыбнулся. — Когда ты уже вырастешь, Поттер? — беззлобно спросил он. — Кстати о занятных аксессуарах. Покажешь? Снейп усмехнулся: — Она в моем кабинете, рядом с Распределяющей шляпой. — Пожалуйста. — Ну хорошо. Но только потому, что ты задобрил меня столетним арманьяком, ясно тебе? Он встал, швырнул в камин горсть летучего порошка, внезапно притянул Гарри в крепкие объятия и шагнул в огонь. Как только они оказались в кабинете директора, Снейп отстранился. Вспыхнули факелы, и Снейп указал на книжные полки позади стола. Снейп не имел ни малейшего представления, почему его пригласили на оглашение завещания женщины, которую он едва знал. Оказалось, что бабушка Невилла оставила ему нечто особенное. Когда Минерва зачла вслух строки о наследстве, бедняга Невилл чуть не сгорел со стыда, но, к его огромному удивлению, Снейп лишь искренне рассмеялся. На полке, рядом с Распределяющей шляпой, лежала знаменитая шляпа со стервятником. — Ух ты, — сказал Гарри. — Впечатляет. Какой он… большой. Снейп сложил на груди руки и, глядя Гарри в глаза, оперся на стол. — Именно это говорят мне мужчины, когда впервые видят… моего стервятника. Гарри расхохотался, а Снейп скривился: — Видимо, протрезвляющее зелье оказалось не таким действенным, как я рассчитывал… Прошу простить мне эту вульгарность. — Почему ты извиняешься? Это было забавно. Мне тридцать лет, Снейп. Я вполне могу пережить случайную двусмысленность, а пара пошлых шуточек не изменят моего высокого мнения о тебе, — сказал Гарри. — Ко всему прочему это еще и позволяет дышать свободнее. Я не стану паниковать, если ляпну что-нибудь неотесанное. — Неотесанное? — улыбнулся Снейп. — Я впечатлен, Поттер. Подумать только, ведь когда-то я считал, что ты не умеешь ясно выражать свои мысли. — Да, неотесанное, — с улыбкой повторил Гарри. — Как там… Грубое, вульгарное, невежливое, непристойное, безвкусное, оскорбительное, бестактное… Как же Гарри нравился этот рокочущий смех! Снейп сидел на столе, так что они с Гарри оказались одного роста. Их разделяло всего полметра, они посмотрели друг на друга, и ни один не отвел взгляд. Глаза Снейпа были совсем черными, его взгляд — глубоким, но мягким, словно бархат. Гарри не доверял тому, что читал в этих глазах, он знал, что проецирует свои чувства и желания на Снейпа. И все же Снейп неотрывно смотрел на него, а на его губах играла легчайшая улыбка… — Дорогие мои! Как же приятно вас видеть! — Неожиданно проснувшийся портрет Дамблдора испортил момент (да и был ли этот момент, или он существовал лишь в воспаленном воображении Гарри?) — Счастливого Рождества! — Счастливого Рождества, профессор Дамблдор, — подхватил Гарри. Ему пришлось задрать подбородок, чтобы посмотреть на портрет. — Счастливого Рождества, Альбус. Приятно видеть тебя бодрствующим. Я уже прикидывал, не поцеловать ли тебя… Дамблдор хихикнул: — Может, ты и Принц-полукровка, но я уж точно не Спящая красавица. Ты прекрасно справляешься с обязанностями директора, тебе не нужны мои советы. А спать и видеть сны о небесах так приятно… — Тогда мы не будем тебе мешать. Хороших снов, Альбус. — До свидания, мальчики мои. Так приятно видеть вас наконец вместе… Они покинули кабинет через дверь и зашагали в Большой зал. До завтрашнего отбытия в Нору Гарри собирался запаковать целую уйму подарков. И потренироваться утром — придерживаться диеты, когда на столе оказывалась стряпня Молли, было невозможно. К тому же он понимал, что, оставшись наедине со Снейпом, попытается создать еще один «момент», хотя и знал, что такие вещи всегда случаются внезапно и сами собой. Гарри боялся, что, поторопившись, испортит со Снейпом отношения. Что бы Снейп ни чувствовал из-за разрыва с Петером, Гарри должен был дать ему время. Выждать. И только потом осторожно подать ему идею, что, возможно, — всего лишь возможно — они могут быть друг другу не только друзьями… — Я домой, Снейп. Мне еще нужно упаковать до завтра подарки и потренироваться морозным утром, опробовать твой подарок в военно-полевых условиях. — Он улыбнулся: — Это было удивительно заботливо с твоей стороны. Я… Это… Я хочу сказать, что… Ладно. Спасибо. Большое спасибо. — Ага! Вот и красноречивый Гарри Поттер, которого я так хорошо помню! — ухмыльнулся Снейп. — Язва, — с улыбкой парировал Гарри. — Я тоже очень благодарен за подарок, Поттер. — Ну, куда ему до шляпы со стервятником, но я сделал все, что мог. Да, кстати, ты же не передумал заглянуть в Нору завтра после обеда? — Если не случится ничего непредвиденного, я с радостью воспользуюсь щедрым приглашением Молли. — Отлично. Буду ждать. — Гарри ступил на лестницу. — Тогда до завтра. Спокойной ночи, Снейп. — Спокойной ночи, Поттер.