Долгий путь

~O~Плохая идея~O~ Гарри целиком сосредоточился на том, чтобы как можно быстрее лететь вперед. Сила встречного ветра и его свист в ушах были мерилом успеха. Гарри уже приходилось проводить на метле по нескольку дней, но еще никогда он так упорно не вкладывал в полет всего себя. Желание сбежать переросло в вызов самому себе, а потом в цель — как быстро, как долго и как далеко он сможет пролететь? Под утро он внезапно ощутил упадок сил. Он замедлился и резко пошел на снижение, а потом неуклюже свалился на землю без сил. Кажется, даже задремал на пару минут с по-прежнему зажатой между ног метлой. Когда он поднялся на ноги, то даже стоять получалось с трудом, — никогда в жизни он не чувствовал себя таким измотанным. Гарри огляделся: он понятия не имел, где находится. Он покинул свою гостиную в десять вечера, вылетев из южного окна, но под утро направлялся на восход. Вставало солнце. Видимо, было уже около семи утра. Получается, он провел на метле почти девять часов. Где же он очутился? Он попытался превратить метлу в посох или хотя бы уменьшить ее, но ему не хватило магии. Закинув «Молнию» на плечо, Гарри зашагал к дороге на краю поля. Минут через тридцать он добрался до небольшой деревушки с необычного вида старинными домами. На пастбищах неподалеку паслись коровы и лошади, церковный колокол прозвонил восемь раз — значит уже восемь утра. Что за язык на вывесках — немецкий? Ага, вон там край крыши разрисован эдельвейсами, а рядом красный флаг с белым крестом. Получается, он добрался аж до Швейцарии? Наверное. Мимо на велосипеде проехала женщина. Она покосилась на него, и, едва она скрылась из виду, Гарри наконец уменьшил метлу и осторожно положил ее рядом с палочкой — в специальный, вшитый в шов брюк карман. Он ужасно замерз. Заметив на углу маленькую гостиницу с кафе, Гарри поспешил в тепло. Бармен, тощий голубоглазый тип в очках с проволочной оправой, ответил ему на безупречном английском. Пока Гарри дожидался заказанных кофе и круассанов, он понял, почему бармен ничуть не удивился тому, что ни свет ни заря в его заведение пришел завтракать англичанин. В кафе были и другие иностранцы, и они все прибывали и прибывали на завтрак из комнат наверху. Из обрывков нескольких разговоров на английском, Гарри понял, что здесь проходят скачки, а из рекламного буклета на стойке выяснил, что попал в городок Эльг неподалеку от Цюриха. Гарри приободрился: он много раз бывал в Цюрихе, когда играл в квиддич. Там не было своей квиддичной команды, зато в близлежащем Винтертуре была не только команда, но и большая волшебная община, скрытая в лабиринте пешеходных улочек, и Гарри отлично помнил, где расположен пункт аппарации. Добраться домой будет несложно. Он подсмотрел, чем расплачиваются за соседним столиком, и трансфигурировал из буклета пятьдесят франков. Обходительный владелец кафе принес ему сдачу, и Гарри, снедаемый виной, пообещал себе, что позже обязательно возместит убытки. Покинув кафе, Гарри нашел безлюдную тропку возле облюбованного утками канала и аппарировал в Винтертур. Там он сразу же отправился в швейцарское отделение Гринготтса за деньгами, чтобы оплатить путешествие домой. В терминале международной каминной сети он заколебался. На дворе была суббота — значит ни одного занятия до понедельника. Ему очень не хотелось возвращаться и… Эх. От воспоминания о неприятной ухмылке Снейпа становилось тошно. Дурацкая книга. Что только Снейп теперь о нем думает? Почему ему непременно надо быть таким гадким, таким ублюдком? Не мог Снейп хоть раз закрыть глаза на промах вместо того, чтобы тыкать Гарри в него носом? В тот момент Гарри был так нужен Снейп, его голос, его спокойствие. Почему, ну почему он настолько нуждался в нем, так сильно хотел его? Почему именно Снейпа? Мерлин, как же он ненавидит этого ублюдка! Нет, возвращаться домой пока рано. Гарри нужна была передышка от всей этой круговерти, и, раз уж его лишили убежища в подземельях, он решил устроить небольшой отпуск. Он связался с Гермионой, чтобы предупредить, что уезжает (она не могла знать, что он не у себя в комнатах) и вернется в воскресенье вечером. Нет, он пока не знает, куда. Может, в Нору? Волноваться не о чем. Да, она права, передышка пошла бы ему на пользу… Что же теперь делать с тридцатью шестью часами свободы? В Нору он точно не собирался. Гарри как наяву видел краснеющую Молли, которая, конечно, не смогла удержаться и прочитала в Пророке «откровения» о его бурной личной жизни. Но оставаться одному не хотелось. Может, найти Виктора или какого-нибудь приятеля из бывшей команды? Подчинившись внезапной прихоти, Гарри вызвал по каминной сети Петера ДеВриса. Он наплел, что очутился в Амстердаме на обратном пути в Хогвартс, который покинул из-за важных школьных дел, и Петер пригласил его поужинать. Затем Гарри отправился в волшебный квартал Винтертура и потратил все деньги на великолепно пошитые брюки и рубашку, безобразно дорогой жилет и самую потрясающую мантию, которую когда-либо видел. Он даже расщедрился на высокие ботинки из телячьей кожи и новое белье. С увесистым свертком под мышкой он добрался до Гринготтса, снял еще денег и переместился в лучший отель для волшебников в Амстердаме. Приняв душ, он отправился на массаж, педикюр, маникюр и, наконец, к парикмахеру. Так Гарри кутил только давным-давно, на пике квиддичной карьеры. Когда Петер зашел за ним в гостиницу, Гарри был уже готов на любую авантюру. Может, Петер уловил его настроение, а, может, сам был не прочь развеяться, но они провели вечер в претенциозном джаз-клубе, где подавали отличную еду, обильно курили разрешенную в Амстердаме марихуану, и смазливые официанты заигрывали с посетителями, которые не скрывали своей сексуальной ориентации. Позже, уже в квартире Петера они продолжили пить Арманьяк из больших бокалов, курить крепкую траву, — и Гарри окончательно перестал что-либо соображать. Многочисленные фотографии Снейпа и Петера на каминной полке напомнили ему о том, что Снейп целовал этого человека, трахал его. И когда Петер подступил к Гарри вплотную, чтобы показать какую-то фотографию из Праги, а потом ухватил его за затылок и страстно поцеловал, Гарри думал лишь о том, что Снейп ласкал эти губы, этот язык и этот член. Петер, который не настолько потерял над собой контроль, аппарировал их в спальню, не разрывая объятий, и избавил от одежды. Снейп спал в этой комнате, трахал этого мужчину на этой кровати. Через мгновение Гарри сосал член, который когда-то сосал Снейп, и слушал стоны, которыми когда-то наслаждался Снейп. Вскоре одурманенный, зациклившийся на Снейпе Гарри забыл, кому на самом деле принадлежит это длинное худощавое тело. Он взглянул на лоснящиеся черные волосы и закрыл глаза, упиваясь стонами Снейпа. Когда Петер перекатил его на живот и начал растягивать, Гарри уже полностью уверился, что его касаются руки Снейпа, пальцы Снейпа, и наконец, о блаженство, член Снейпа проникает в него и возносит к вершинам наслаждения. Ладонь Снейпа ласкает его член, и имя Снейпа срывается с губ в экстазе.