Утраченный путь

Согнувшись пополам, Нанаси в очередной раз сплюнул на землю остатки рвотных масс. Его трясло, как это всегда бывает, если долгое время низвергать содержимое желудка. Колени подгибались, ему приходилось держаться за дерево, чтобы не рухнуть в свою же зловонную рвоту. Это было унизительно примерно настолько же, насколько в тот раз, когда Асаги наведался в дом Юшенга. – Это всегда тяжелый процесс, – проговорил Асаги. – Но так ты быстрее оправишься. Нанаси вытер рот тыльной стороной и оглянулся. Асаги бережно перебирал вещи, прихваченные с собой, и делал вид, что его совершенно не волнует происходящее за его спиной. Отвар, который он дал выпить Нанаси, был предназначен именно для такого эффекта, хотя монах все же волновался, как бы ни случилось полнейшее обезвоживание организма. – Мог бы предупредить, – с упреком сказал Нанаси, нетвердой походкой направившись к ручью. Он почувствовал, что больше никаких спазмов не намечается, а желудок уже выдал все, что только мог. – Поверь, второй способ выведения яда тебе понравился бы еще меньше. – Даже знать не хочу. Асаги улыбнулся, взглянув на профиль ронина. Он не заметил, что безотрывно наблюдает за тем, как Нанаси набирает воды, полощет рот и небрежно выплевывает все обратно, а затем ополаскивает лицо, избавляясь от выступивших капель пота. Он выглядел изнеможенным, но все таким же несломленным. Это вызывало истинное восхищение и немного смущало, поскольку Асаги стал невольным свидетелем всех бед, произошедших с этим человеком за последнее время. – Чего? Асаги быстро заморгал, услышав вопрос Нанаси. Он почувствовал, как кровь приливает к голове от неловкости. – Просто задумался, прости. Чтобы не дать себе совсем уж смутиться и зардеться, Асаги с завидной сосредоточенностью принялся стаскивать с себя мешающуюся одежду. В конце концов ему удалось обнажить бок со слегка запекшейся кровью, и он начал промывать рану. – Я в порядке, если тебя это беспокоит, – сказал Нанаси твердо, но тон выдавал, насколько сильно он хочет отстраниться от всего, что успело с ним произойти. – Да, знаю, – отозвался Асаги негромко. – Если знаешь, то прекрати смотреть на меня с такой жалостью, – недовольно проворчал ронин, усевшись рядом. – Я в этом не нуждаюсь. И это раздражает. Нанаси грубо оттолкнул руку Асаги, когда тот только-только закончил очищать рану от лишних сгустков крови и грязи. Он взял баночку с лечебной смесью и понюхал ее. – Так и тянет отомстить за тот раз, произошедший в храме, – криво усмехнулся Нанаси, окунув пальцы в смесь. – Да расслабься ты, мне не хочется потом тащить тебя на себе. Асаги даже зажмурился, предположив, что месть все же свершится хотя бы в легкой форме, но, к его удивлению, Нанаси очень бережно провел холодными пальцами по ране. Его прикосновения были практически невесомы, и подобное умение было сложно приписать закаленному в боях воину. Боль постепенно отступала, давая волю совершенно неуместным ощущениям. – Ты дрожишь, – подметил Нанаси, продолжая покрывать рану слоем лечебной смеси. – Холодно, – ответил монах. Частично это было правдой, но Асаги никак не хотел себе признаваться в том, что дрожь его вызвана вовсе не холодом. Ночь делала свое дело, поэтому с каждой минутой воздух становился все более морозным, а от ручья, у которого они сделали очередной привал, ветер доносил ледяные капли. Небольшие передышки позволили Нанаси немного прийти в себя. Ему все еще было тяжело свободно передвигаться самостоятельно, но он упорно не позволял себе помогать, когда они решили сделать последний рывок и двинулись вдоль ручья. Вскоре им удалось добраться до лошадей, которых Асаги предусмотрительно оставил на достаточном расстоянии от места засады, но не слишком далеко, чтобы дорога не успела вымотать. Впрочем, когда он помогал Нанаси забраться в седло, он понял, насколько тяжелая предстоит дальнейшая дорога. К тому же его все еще беспокоила возможная погоня, признаков которой совершенно не было, что и волновало Асаги больше всего. Лошади шли рысью, но даже так Нанаси периодически морщился от боли в теле и крепче сжимал поводья, остерегаясь свалиться. Мышцы все еще отказывались его слушаться, усталость накатывала волнами, а живот подозрительно урчал – то ли последствия от выпитого отвара, то ли голод. Нанаси оглянулся через плечо, убеждаясь в том, что ему и так отлично подсказывал слух: погони нет. Однако меры предосторожности не помешают, к тому же это наверняка сумеет немного успокоить Асаги, который выглядел слишком взволнованным и нервным. – Ускоряемся. А потом ненадолго остановимся, – сказал Нанаси и, прежде чем услышал что-либо протестующее, несильно, но ощутимо ударил лошадь в бока, пуская животное галопом. Асаги не стал спорить и лишь последовал примеру ронина. Все это время он оставался чуть позади, чтобы беспрепятственно наблюдать за состоянием своего спутника. Он видел, что Нанаси не слишком уверенно держится в седле, хотя предполагал, что прежде он был отличным наездником. «И скоро он вновь таким станет», – подумал Асаги, решив, что сделает все возможное для этого. До деревушки, где остался Котаро, по примерным расчетам необходимо было скакать еще несколько часов, но время это увеличилось за счет запутывания следов. Асаги подробно объяснил, куда именно следует направляться и предоставил Нанаси быть ведущим, поскольку тот со знанием дела петлял по дороге, а иногда делал такие большие крюки, что время путешествия заметно растягивалось. Несколько раз они возвращались к воде, заставляя лошадей скакать по ней, однако привал устроили в глубине рощицы, подальше от ручья, чтобы ночной холод ощущался не так сильно. Обоюдным согласием было решено развести огонь, поскольку простофили, охранявшие Юшенга, вряд ли сумели бы их выследить после столь тщательного заметания следов, да и затянутое темными тучами небо помогало скрыть поднимающийся дым. Нанаси принял из рук Асаги бурдюк со свежей прохладной водой, сделал несколько жадных глотков, плотнее запахнул плащ и придвинулся к костру. Тени, созданные языками пламени, заплясали на его лице, увязнув в запавших щеках и темных кругах под глазами, запутавшись в растрепанных волосах. – Куда ты? – вяло поинтересовался Нанаси, когда Асаги вдруг поднялся с места. – Тебе нужно поесть. – Все в порядке. Это может подождать. – Я не собираюсь тратить время на споры с тобой. Асаги упрямо вздернул подбородок и прошагал мимо Нанаси, постепенно исчезая в ночной темноте. Пока его не было, Нанаси начал дремать, хотя беспокойство не позволяло ему совсем отключиться. Он уже всерьез задумался над тем, чтобы отправиться на поиски, когда Асаги вдруг вернулся, держа в руках большую рыбину. Не говоря ни слова, монах принялся насаживать добычу на палку, а после – обжаривать на огне. – У тебя есть семья? Асаги покачал головой, не отрывая взгляд от огня. – А как же братья-монахи? Невесело усмехнувшись, Асаги посмотрел на Нанаси. – Ты действительно думаешь, что после всего, что я натворил, кто-то будет считать меня своим братом? – Дело не в них, а в твоем отношении к этому, – пожал плечами Нанаси. – Я принял решение. Сейчас моя семья – ты и Котаро, хотите вы этого или нет. А то, что будет дальше, находится во власти богов. Быть может, я и не доживу до момента, когда снова придется остаться одному. Асаги снял рыбу с огня и протянул Нанаси. Ронин ловко разделил рыбу на две части и, минуя сопротивление, впихнул вторую часть в руки Асаги. – Ты, случаем, не самурай на самом деле? – поинтересовался Нанаси и впился зубами в лакомый кусочек. – Речи толкаешь такие, что хоть сейчас в бусидо* записывай. – Нет, – рассмеялся Асаги, – кровь у меня совершенно не самурайская. Да и я слишком труслив для этого. Нанаси вопросительно приподнял бровь и с неким упреком посмотрел на Асаги. – Впервые вижу настолько упрямого глупца, игнорирующего свои таланты и достоинства. Оставшаяся часть скромной трапезы прошла в тишине. Нанаси не смог съесть слишком много, несмотря на голод, поскольку его желудок отказывался принимать пищу с распростертыми объятиями после голодовки. Асаги тоже кусок в горло не лез, но понять причину он никак не мог. – Скоро рассвет, – сказал Нанаси, взглянув в небо. – Можем выдвигаться, ехать осталось недолго. – Лучше потратить это время на сон, – возразил Асаги. – Пара часов сейчас уже ничего не решит. – Что ж… У Нанаси не было сил на пререкания, и именно в этот момент он понял, что без хорошего сна он не сможет подняться на ноги. Он откинулся назад, прислонившись спиной к дереву и вытянув ноги к костру. Глаза закрылись сами по себе, и уже спустя несколько минут его сознание провалилось в глубокий сон. Асаги некоторое время прислушивался к ровному дыханию мужчины, сидя по другую сторону от костра. Он немного поколебался, но затем пересел к Нанаси, убеждая себя в том, что так им обоим будет теплее. Спасть сидя было не особо удобно, но если сам Асаги смог бы пережить одну ночь в таком положении, то для Нанаси он желал хорошего сна, в котором дискомфорт сведется к минимуму. Именно поэтому – и только поэтому, убеждал он себя, – он бережно обхватил плечи Нанаси и осторожно уложил его себе на колени. Ронин не выказал никакого сопротивления, лишь что-то сонно пробормотал. Асаги запустил пальцы в его спутанные волосы и прикрыл глаза, нашептывая молитвы, которые, он надеялся, помогут Нанаси быстрее исцелиться – и духовно и физически. За этим занятием он и не заметил, как сам медленно стал погружаться в сон, несмотря на страх быть обнаруженным врагами. Часы, оставшиеся до рассвета, пролетели совершенно незаметно, поэтому, когда оба путника вынужденно проснулись, они чувствовали себя скорее помятыми и вялыми, чем бодрыми и отдохнувшими. Впрочем, остаток рыбы на быстрый завтрак и ледяная вода из ручья немного привели их в чувства, хотя кости нещадно ныли после холодной ночи на открытом воздухе, а в груди засел мороз, отзывающийся на каждый вздох. Подгоняемые желанием быстрее оказаться в теплом доме и увидеться с Котаро, они запрыгнули на лошадей (в этот раз Нанаси обошелся без посторонней помощи) и помчались в деревню. Нанаси был прав – скакать пришлось совсем недолго, и этого времени явно было недостаточно для раздумий о том, как сообщить мальчику о необходимости отправиться на поиски мерзавца, заслуживающего смерти. Помимо этого Нанаси был одержим и мыслью о мести Юшенгу, посмевшему затоптать его достоинство в землю и вылить сверху ведро помоев. Хорошо бы пополнить список именами тех, кто не единожды надругался над его телом в усладу своим прихотям, но, к сожалению, он едва ли помнил даже количество его ночных посетителей, не говоря уже об их именах. Все, что творилось в притоне Юшенга, оказалось окутано туманом смутных воспоминаний, наполненных болью, горечью и обидой. – Сюда, – сказал Асаги и свернул с главной дороги. Через несколько кварталов показался нужный дом. Жизнь в деревне уже кипела, однако возле дома старика практически не наблюдалось сельчан, местность казалась заброшенной, хотя подобное сложно было представить. И все же сердце Асаги пропустило удар, и он постарался скрыть от Нанаси свой перепуганный вид. Асаги спешился и краем глаза заметил, что Нанаси сделал то же самое. Что ж, по крайней мере хотя бы ронин не выглядел настороженным. Откуда-то из дома послышался лай, а уже спустя несколько секунд дверь приоткрылась и им навстречу вылетел Тобимару. Пес радостно вилял хвостом, прыгал вокруг мужчин и всячески напрашивался на ласку. Пока Нанаси трепал пса по холке, Асаги опасливо осматривал двор, но как только дверь открылась еще шире, он перевел дыхание. – Нанаси? – Мальчик смотрел на ронина большими глазами. Его взгляд переместился на монаха. – Ты правда это сделал!.. Котаро, за которым прежде особых сантиментов не замечалось, сбежал с крыльца во двор и кинулся к мужчинам. Если бы они стояли чуть ближе друг к другу, он бы обязательно обнял их обоих одновременно, но первым делом он подпрыгнул и обвил руками шею Нанаси. Ронин едва сумел удержаться на ногах, однако поспешил обнять мальчика в ответ, некоторое время удерживая его на весу. Во избежание неловкости, Асаги неспешно двинулся к дому: что бы ни успело произойти за прошедшее время, он все еще был чужаком для этих двоих. Он как раз положил ладонь на створку двери, намереваясь ее открыть, когда Котаро окликнул его. – Что? – не расслышал Асаги. – Старик Дзинтаро умер, – негромко повторил мальчик, неопределенно махнув рукой в сторону дома. Асаги припоминал, что так звали хозяина этого дома. Того самого, которого он отравил своими отварами, чтобы вызвать у него неопасную хворь – для перестраховки, только и всего. – Это кто? – нахмурился Нанаси. – Старик, приютившись нас с Асаги, когда мы бежали, – ответил Котаро, выглядевший теперь совсем погрустневшим. – Он был очень добр к нам, но вдруг слег с болезнью на следующее утро после нашего приезда. Асаги пошатнулся и с глухим стуком прислонился плечом к стене, схватившись правой рукой за свой грязный дорожный плащ в районе сердца. – Асаги?.. – Нанаси обеспокоенно взглянул на него. Монах замотал головой, стараясь скрыть свое лицо. – Я ухаживал за ним, как и обещал, – словно оправдываясь, проговорил Котаро. – Но он, наверное, был слишком стар… – Я это сделал… – забормотал Асаги. – Снова одни лишь несчастья… Продолжая бормотать бессвязные предложения, Асаги с трудом зашел в дом. Котаро хотел было пойти за ним и рассказать, что тело старика еще два дня назад ему помогли вынести соседи, но Нанаси остановил его. – Он немного не в себе после долгой дороги, – сказал Нанаси как можно более добродушным тоном. – Мы жутко устали и проголодались. Ты не мог бы сбегать в город и прикупить чего-нибудь чертовски сытного? Котаро недоверчиво покосился на дом, однако спорить не стал. Это взрослые разборки, ему сейчас не следует лезть со своими детскими капризами. К тому же главным оставалось то, что они оба вернулись, а остальное как-нибудь уладится, поэтому, позвав за собой пса, мальчик побежал на рынок. Дождавшись, когда ребенок скроется из виду, Нанаси вошел в дом и отыскал Асаги. Монах стоял над кроватью, некогда принадлежавшей хозяину дома, с опущенной головой, плечи его слегка подрагивали. – Ты знал его? – спросил Нанаси. Асаги мотнул головой. – Лишь несколько часов, – дрожащим голосом произнес он и рухнул на колени. – Но он умер из-за меня. – Ты не должен винить себя во всех плохих событиях, которые… – Это все я, как ты не понимаешь?! Асаги резко вскинул голову, по щекам его телки слезы. – Я не должен был становиться монахом. От меня одни беды. Даже то, что произошло с тобой – это все тоже моя вина! Боги наказывают меня… – Еще хоть слово о подобной чуши и я тебя ударю, – предупредил Нанаси, приблизившись. Асаги неуклюже расстегнул плащ и спустил его с плеч, обнажив шею и опустив голову в смиренном жесте. – Избавь меня от всего этого. Ты ведь прекрасно знаешь, как это делается. Произнесенных слов вкупе с позой готового к казни человека хватило, чтобы взбесить Нанаси. Он схватил Асаги за шиворот, рывком поставил его на ноги и тут же швырнул на пустую кровать. Злость всегда придавала ему силы, которые, казалось, давно покинули его тело. Он навис над Асаги, одной рукой вцепился ему в плечо, а вторую занес для удара, который, однако, так и не смог нанести. Его кулак с глухим ударом опустился в двух сантиметрах от лица Асаги, а сам он наклонился совсем близко. – Почему ты так отчаянно борешься за чужие жизни, но не дорожишь своей? Асаги отвел взгляд и повернул голову вбок. В комнате царил полумрак, сквозь закрытые створки окон едва ли просачивался утренний свет, но все же было отчетливо видно, как щеки монаха залились стыдливым румянцем. – Что ты сделал, чтобы спасти меня? – угрюмо спросил Нанаси. – То, что должен был. – Или то, что хотел? Асаги повернул голову и с изумлением понял, что невольно его губы практически соприкасаются с губами Нанаси. Ронин и не думал отстраняться, он лишь продолжал сверлить его взглядом. – Всегда делай то, что хочешь, а не то, что должен, – прошептал Нанаси. Эти слова произвели эффект звонкой пощечины. Или, быть может, дело в проникновенном шепоте? Асаги почувствовал, что Нанаси собирается отстраниться, и, рефлекторно вскинув руки, вцепился ему в спину, чтобы притянуть к себе. Он был уверен, что в любой момент Нанаси оттолкнет его и посмеется над его беспомощностью, но этого не произошло. Он покорно прильнул всем телом к телу Асаги и позволил себя поцеловать. Поцелуй вышел осторожным и неуверенным, но чем крепче прижимал к себе ронина Асаги, тем более проникновенным и чувственным он становился. На крыльце послышались шаги, и Нанаси прервал поцелуй. – Огромную тушку гуся мне отдали почти задаром, представляете? – послышался звонкий голос Котаро. Нанаси многозначительно улыбнулся и резво вскочил на ноги. – Неужто кто-то повелся на твой щенячий взгляд? – крикнул он и неспешно пошел навстречу Котаро, запустив пятерню в волосы и проведя рукой ото лба к затылку. Как только он скрылся из виду, Асаги закрыл пылающее лицо руками. Он искренне надеялся, что Нанаси что-нибудь соврет мальчику и позволит ему еще какое-то время побыть наедине со своими мыслями и насладиться оставшимися после почти невинной, но все же близости ощущениями.