— Ты действительно спас мне жизнь. — Я не хотел… то есть, хотел… ну, не знаю я, оно само получилось! — с отчаянием воскликнул Гарри, будто оправдываясь. — Само, говоришь? — еще более задумчивым тоном переспросил Волдеморт. — Да, само! — с вызовом вскинул голову Поттер. — Что ж… даже если и так — благодарю, — Волдеморт изобразил самую теплую и искреннюю из обширного арсенала улыбок. Поттер, глядя на его человеческое лицо (Оборотное Зелье еще не выветрилось) с правильными чертами и темными глазами, как-то странно сглотнул и опустил взгляд. Волдеморту в этот момент как никогда захотелось воспользоваться легилименцией и узнать, о чем же думает его визави. («Черт-те что!», Alisse) Хогвартс, Шотландия 1998 год, май
— Гарри Поттер. Мальчик-Который-Выжил… пришел умереть. Гарри с трудом удержал истерический смех. Сердце неожиданно перестало колотиться о ребра так, будто стремилось вырваться наружу. Гарри до боли хотелось сомкнуть пальцы на палочке, но он ещё на входе в Запретный лес специально убрал в её задний карман джинсов, чтобы избежать искушения сопротивляться. Он знал: его смерть даст остальным надежду выжить. Предпоследний хоркрукс будет уничтожен, Волдеморт вновь станет смертным, а Гарри наконец исполнит пророчество. Рон и Гермиона убьют змею, и после этого Риддла сможет прикончить кто угодно. Он выполнил свое предназначение. Вся его жизнь подчинялась пророчеству, и Гарри видел своеобразную логику в том, что лишь после смерти он будет свободен. А ещё… А ещё смерть позволила бы ему увидеться с близкими. Обнять маму, отца, Сириуса, попросить прощения у Ремуса и Тонкс… Да, Гарри хотел бы жить, но он не возражал против смерти, если она оборачивалась благом для остальных. Сглотнув, Гарри поднял взгляд на Волдеморта. Глаза того светились в отблесках огня от костра, как раскалённые угли, и Гарри, несмотря на очки и тьму вокруг, мог разглядеть каждую чёрточку этой уродливой восковой маски, что заменяла Волдеморту лицо. Он с вызовом уставился на Волдеморта, но в ответ получил странно-задумчивый и почти сожалеющий взгляд. Бескровные губы едва заметно пошевелились, двинулась рука со Старшей палочкой… Всё вокруг залил ослепительный зелёный свет. ***Неизвестное место 1998 год, май
— Но что теперь, профессор? Я должен вернуться? — Как хочешь, Гарри. — У меня есть выбор? — Конечно, — улыбнулся Дамблдор. — По твоим словам, мы на вокзале. А значит, ты можешь сесть на поезд. Можешь выбрать, на какой именно поезд, и куда он тебя повезёт. Гарри оглянулся на плачущее существо. Ему хотелось помочь, пусть теперь он и догадывался, что, или, скорее, кто это. Он вновь повернулся к своему бывшему директору: — Что будет, если я не вернусь? — Не знаю, Гарри. Будущее не предопределено. Гарри не был уверен, чего именно хочет. Но одно он знал точно: он не вернётся. Там его ждали новые потери, боль и смерти. Здесь… Он не знал, что будет, если он откажется возвращаться, но сомневался, что навсегда останется здесь, на Кингс-кросс. — Профессор… Я не вернусь. — Ты уверен, Гарри? — улыбка Дамблдора померкла. — Да, сэр. Пророчество исполнено, Волдеморт убил меня. Кто-нибудь из наших точно прикончит его. А я… Я хочу отдохнуть. Я заслужил это! — Конечно, Гарри, конечно. Успокойся, тебя никто не заставляет возвращаться, если ты не хочешь этого. — Но… что тогда? И почему меня встретили вы, а не мама с папой? — Гарри, — Дамблдор погрустнел, — у меня было незавершённое дело. Я должен был помочь тебе. А твои родители давно принадлежат миру мёртвых. Они не могли увидеться с тобой. — Но я ведь решил остаться — значит, сейчас я могу встретиться с ними? — Не знаю, Гарри. — Послышался шум, напоминавший стук колес. — Тебе пора. Гарри оглянулся. В тумане проступили очертания края платформы, рельсы и подъезжающий поезд, чем-то похожий на Хогвартс-экспресс. Он беззвучно остановился совсем рядом; двери открылись. Дамблдор поднялся с кресла, и Гарри поспешно вскочил со своего, чуть пошатнувшись. Это место было действительно странным: всё выглядело и чувствовалось так же, как в реальном мире, но в то же время Гарри ощущал, что не зависит от собственного тела. Казалось, захоти он взлететь без метлы, он проделает это без секунды сомнений. Дамблдор повел рукой в сторону поезда. Из трубы, окрашенной, как и весь паровоз, в алый цвет, вырвалась струя пара, и Гарри автоматически шагнул вперёд, будто бы боясь опоздать к отправлению — но потом, задумавшись, снова повернулся к Дамблдору. — Профессор, куда… Куда я попаду? — Не знаю, мальчик мой. — Гарри посмотрел на несчастное существо. — Нет, его ты взять с собой не можешь. Он должен остаться здесь, Гарри. Гарри покачал головой, поднимая несчастного ребенка на руки, в последний раз взглянул в мудрые голубые глаза и, глубоко вздохнув, шагнул в поезд. ***Лондон, Англия 1943 год, июль
(Прим. автора: я никак не могла послать Гарри в более раннее время, поэтому исторической достоверностью пришлось пожертвовать. Я знаю, что Лондон бомбардировали двумя годами раньше.) Он вновь лежал ничком. На этот раз вокруг было отнюдь не тихо: воздух сотрясали взрывы, шершавая земля — асфальт? — на которой Гарри распластался, заметно колебалась. Гарри не понимал, где очутился, но это место явно не было мирным. Неужели снова война? Рядом прогремел очередной взрыв, и Гарри вскочил на ноги, сообразив, что, прежде чем пытаться понять, куда его занесло, нужно найти укрытие. Он быстро оглядел себя: изношенные кроссовки, старые, потрёпанные джинсы, футболка и грязная куртка — в общем, то, в чём он был во время битвы; разве что одежда почему-то оказалась чистой и будто бы отглаженной. Очки были на месте, палочка из боярышника нашлась в заднем кармане джинсов, а вот мантия-невидимка пропала. Обнаружив это, Гарри, не вдаваясь в долгие размышления, решил, что она стала платой за возвращение Оттуда. Он огляделся, судорожно сжимая в руке палочку. Место было смутно знакомым: старинная улица с рядами домов по обе стороны. Она лежала в руинах, на дороге валялись обломки камней и разбитые в щепки деревья, но несколько домов всё еще стояли, счастливо избегнув участи своих соседей. Задрав голову к небу, Гарри с изумлением увидел самолёты — было толком не разглядеть, но даже размытыми силуэтами они выглядели старыми, как из фильмов про войну, которыми одно время увлекался Дадли. Где же он оказался? Совсем рядом раздался ещё один взрыв; Гарри дёрнулся от неожиданности и, отмерев, быстро зашагал вниз по улице: уцелевшие дома в основном стояли именно там. Возможно, щиты и заклятия могли уберечь от осколков камней, но Гарри предпочёл не рисковать и подстраховаться. Он пробежал мимо нескольких домов и заскочил в следующий; что-то тянуло его туда. Квадратное здание, окружённое решётчатым забором, очень сильно напоминало о чём-то, но Гарри не сосредотачивался, а потому неясная мысль быстро ускользнула. Какое-то странное ощущение вело его наверх. Он прошёл через холл и поднялся по каменной лестнице, ведомый смутным ощущением правильности. Возможно, он очутился здесь не просто так, возможно, ему нужно было что-то сделать, а потом он… Хотя в данный момент это было неважно. Добравшись до второго этажа, Гарри остановился и прислушался. Здесь, внутри, звуки взрывов были приглушёнными, и потому он сумел понять, что дом пуст. Обстановка оказалась бедной, но всё вокруг было чистым и аккуратным, пусть и далеко не новым. Вообще-то этот дом выделялся среди других, словно что-то защитило его от разрушения. Даже плиты, которыми был вымощен небольшой дворик перед входной дверью, остались нетронутыми. Гарри заглянул в несколько комнат, но ощущение, что он должен что-то отыскать, так и не пропало — вплоть до того момента, когда в очередной комнате он заметил лежащего на полу человека. Беззвучно ахнув, Гарри бросился к нему, уже поняв, что человек находится без сознания. Тёмные волнистые волосы слиплись, а когда Гарри прикоснулся к ним, на его пальцах осталась липкая красная влага. — Чёрт, — пробормотал он себе под нос. — Надо вытащить тебя отсюда. Человек лежал лицом вниз и не шевелился; перевернув его на спину, Гарри склонился над ним и прислушался, пытаясь уловить дыхание. Оно было слабым, но размеренным, и Гарри с облегчением выдохнул — а потом поднял глаза. Длинные ресницы, высокий лоб, точёные скулы и прямой нос; тёмные волосы и наверняка карие глаза под закрытыми веками. Риддл. Перед ним лежал Том Риддл — такой, каким был в школе. Гарри уже ничего не понимал. За последние сутки столько всего произошло, что он даже не удивился, когда понял, что не чувствует ярости или желания прикончить Риддла не сходя с места. Была только опустошающая усталость — и ещё, пожалуй, обречённое принятие того, что от Волдеморта ему, похоже, никуда не деться. Он поднялся с колен и брезгливо отряхнул руки, а потом отёр их о джинсы, избавляясь от крови на пальцах. Волдеморт лежал неподвижно, его лицо застыло равнодушной маской, а грудь еле заметно поднималась и опускалась — и только это показывало, что он ещё жив. Гарри развернулся и побрёл к выходу. Теперь стало ясно, почему дом был цел: стихийная магия Риддла и его страх смерти наверняка оградили его чем-то вроде щита, а бессознательные заклятия, как говорил им Флитвик, всегда получались сильнее. Гарри не хотел думать, почему Волдеморт выглядит именно так, почему над Лондоном — а это точно был Лондон, Гарри наконец-то узнал место: детский приют Риддла, — летают самолёты, почему вокруг падают бомбы и что он сам делает здесь. Это неизбежно привело бы к пониманию происходящего, а последнее, чего Гарри хотел сейчас, — думать о том, где и когда он оказался и как отсюда выбраться. Он спустился в холл и остановился в нерешительности. Куда ему идти? Можно было бы найти Дамблдора, но при одной лишь мысли об этом внутри у Гарри всё сжималось. Можно было бы вернуться и, воспользовавшись состоянием Волдеморта, прикончить его, предотвратив будущие трагедии и смерти — но это казалось настолько мерзким, что Гарри скривился в отвращении. Не в его правилах было нападать со спины и во сне. Он закусил губу и оглянулся на лестницу. Волдеморт лежал там, наверху, без сознания и с разбитой головой. Наверное, он не удержался на ногах, когда приют сотрясали взрывы вокруг, и упал, ударившись затылком. Это объясняло и то, почему Волдеморт оставался в доме в полном одиночестве: скорее всего, приютских детей отправили в бомбоубежище и просто не заметили в суматохе, что одного из них не хватает. Сквозь треснувшее стекло в окне Гарри увидел, как одна из бомб упала во двор. Он рухнул на пол, прикрывая голову руками — и вовремя: стёкла разлетелись вдребезги, стена задрожала, но выстояла, а хлипкая входная дверь с громким треском выскочила из косяка и распалась на несколько кусков. Гарри выругался, вскинул палочку и окружил себя щитом в надежде, что тот хоть как-то защитит, а потом, не давая себе времени на раздумья, развернулся и бросился вверх по лестнице. Ворвавшись в комнату, он приподнял Волдеморта, закинул его руку себе на плечо и поковылял к двери так быстро, как только мог. Очевидно, что пресловутая стихийная магия не обладала особенной силой, как Гарри решил вначале, и приют отнюдь не был в безопасности от бомбардировки. Стоило бы бросить Волдеморта тут, и все проблемы разрешились бы в один миг, но Гарри не мог, просто не мог подставить беззащитного человека под бомбы, когда мог спасти, — и плевать, что это Волдеморт, всё равно человек, какой бы он ни был мразью. Гарри вытащил его во двор и отчаянно завертел головой. Он понятия не имел, как должно выглядеть бомбоубежище — подвал? Какое-то укреплённое здание? Переложив палочку в другую руку и с трудом не уронив при этом Волдеморта, он окружил их обоих щитом — не особенно, впрочем, надеясь, что тот выдержит, — и пошёл вперёд, пошатываясь под весом чужого тела. Аппарировать куда-то он боялся: попал ли он в прошлое или в какой-то параллельный мир, — если такие миры вообще существовали, — предметы и места могли располагаться по-другому, и Гарри не улыбалось оказаться в каменной стене, вынырнув из аппарационной воронки. Побродив по округе минут пять и каждый раз вздрагивая от звука взрывов, Гарри опустил Волдеморта на землю и растерянно зарылся пальцами в волосы. Бомбоубежища он так и не нашёл, все дома на улице опустели, и он понятия не имел, где искать помощь и укрытие. И как бы Гарри ни хотелось избежать этого, кажется, ему оставалось только одно. Он направил палочку на Волдеморта и произнёс: — Enervate. Тот слабо пошевелился, потом напрягся и резко распахнул глаза. Настороженно уставившись Гарри в лицо, он спросил: — Кто ты? Гарри, не убирая палочки, наблюдал за тем, как Волдеморт сел, поморщившись, — очевидно, удар не прошёл даром и голова у него болела, — огляделся и медленно поднялся на ноги. — Что происходит? — отрывисто спросил он, с подозрительностью взглянув на Гарри. — Кто ты такой? Гарри заметил, как Волдеморт отвёл руку назад и забрался пальцами в карман брюк, нащупывая палочку, — и мысленно пнул себя за то, что не догадался забрать её, пока Волдеморт был без сознания. Будь на месте Гарри кто-то другой, вряд ли он обнаружил бы это, но за годы выживания Гарри стал куда более наблюдательным, чем в детстве, — хотя Волдеморт и правда действовал искусно, этого он отрицать не мог. Звуки вернулись внезапно: вдруг раздались оглушительные взрывы, и снова загрохотали рушащиеся здания где-то неподалёку, и послышался треск и даже чьи-то крики. Гарри моргнул, не понимая, когда он перестал всё это замечать — когда очнулся Волдеморт? Раньше? И главное, почему? Когда бомба упала совсем рядом, несколькими десятками футов выше, Волдеморт вздрогнул и затравленно огляделся — это должно было быть незаметным, но Гарри слишком пристально следил за каждым его движением, чтобы пропустить это. Гарри вполне мог понять его: наверняка эта бомбёжка была не первой, и Волдеморт не зря боялся, — но всё равно где-то внутри поднялось мстительное удовлетворение. Было до невозможного приятно видеть своего врага настолько испуганным, что он даже не смог удержать свою вечную маску на лице, пусть и всего лишь на миг. — Ты знаешь, где здесь бомбоубежище? — выдавил из себя Гарри. Похоже, он был прав, потому что Волдеморт явно не подозревал, кто он такой, и вёл себя… ну, на самом деле, нормально для того, кто очнулся под прицелом палочки незнакомого волшебника посреди обстреливаемого Лондона. Гарри бы даже сказал, что Волдеморт слишком спокоен, если бы не был уверен, что тот уже успел перебрать сотню планов и догадок и отбросить их, посчитав неубедительными, — слишком уж хорошо он изучил эту сволочь за последние годы. Волдеморт бросил на него неприязненный взгляд и открыл рот, собираясь что-то ответить, но рядом — слишком рядом, слишком близко на этот раз, — раздался очередной взрыв, — и мир погрузился во тьму. ***Приют Вула, Лондон, Англия 1943 год, июль
Голова была тяжелой, а в глаза под веками словно насыпали песку. Гарри протянул руку, попытавшись нашарить очки, но рука повисла в воздухе. Он застонал и тут же пожалел об этом: стук в висках только усилился. Ресницы, кажется, слиплись, а когда ему всё же удалось поднять веки, то он еле удержался, чтобы не зажмуриться: даже слабый, будто серый, свет нестерпимо резал глаза. Кто-то сунул ему в руку очки, и Гарри неуклюже нацепил их на нос, чуть не заехав себе дужкой в глаз. Проморгавшись, он уставился на людей, стоявших у… кровати? Смутно знакомая женщина, — и Волдеморт рядом. Только его тут не хватало. Да где он вообще очутился? — Как тебя зовут? — спросила женщина. Гарри замялся. Было уже ясно, что он находится либо не в девяносто восьмом, либо не в этом мире, но всё равно он настолько привык отзываться на чужие имена и вздрагивать при словосочетании «Гарри Поттер», что изменять этому обыкновению сейчас отчаянно не хотелось. Поддавшись своей паранойе — а по-другому он назвать это просто не мог, — Гарри вначале хотел выдать первое пришедшее в голову имя, но передумал за секунду до того, как слова слетели с губ, и, натянув на лицо потерянное выражение, прошептал: — Я не помню. Взгляд женщины смягчился, и она утешающе коснулась его волос; Гарри еле сдержался, чтобы не отпрянуть. — В тебя попал один из осколков. Наверное, это последствия удара, — она убрала руку, и Гарри подавил вздох облегчения. — Скорее всего, это временно, а пока мы можем подобрать тебе какое-нибудь имя. Может быть… Джон? Гарри поморщился и покачал головой, — и застонал, вскинув руки к вискам. — Голова болит, — прохрипел он, старательно не замечая ухмылку Волдеморта, который стоял за спиной женщины. — Тебе стоит отдохнуть, — женщина надавила ему на плечи и силой уложила обратно на подушку, а потом водрузила ему на лоб влажную холодную тряпку. Гарри благодарно взглянул на неё, буквально чувствуя, как остывает горевшая кожа. — Давай ты пока побудешь Джеймсом, а когда тебе станет лучше, мы определимся, что же с тобой делать. А сейчас постарайся уснуть. Она отвернулась и пошла к двери; Волдеморт последовал за ней, и Гарри скривился, когда увидел, как на его лице снова появилось выражение, которое сам Гарри называл про себя «идеальный мальчик» — Перси Уизли одно время выглядел именно так, но у Волдеморт это получалось не в пример лучше. «А крови-то у него в волосах больше нет, — отстранённо отметил Гарри. — Видно, он хорошо овладел беспалочковой магией, раз смог самостоятельно залечить рану». Уже в дверях женщина, словно вспомнив что-то, обернулась. — Меня зовут миссис Коул, — сказала она, — а это Том Риддл. Он принёс тебя сюда, когда ты был без сознания. Ты в приюте Вула, Джеймс, в Лондоне. Гарри обречённо закрыл глаза. ***Приют Вула, Лондон, Англия 1943 год, июль
Миссис Коул и Волдеморт вернулись, когда на улице уже стемнело. За окном горел только один фонарь, и это только перебивало свет луны. Комната же была тускло освещена единственным огарком свечи на тумбочке, так что, когда дверь открылась и вошла миссис Коул с подсвечником в руках, Гарри даже слабо улыбнулся. — Тебе лучше, Джеймс? — миссис Коул поставила подсвечник рядом с ним и задула огарок, который последние четверть часа уже не горел, а чадил. — Да, мадам, спасибо, — кивнул Гарри. За прошедшее время он успел подремать и обдумать стратегию поведения. Спустя некоторое время после ухода миссис Коул и Волдеморта Гарри, убедившись, что они уже не вернутся, поднялся с постели и, не обращая внимания на головокружение, обследовал комнату. Своей — вернее, не своей, а Малфоя, — палочки он не нашёл, и это было очень плохо. Но на подоконнике обнаружилась страница из газеты, и на самом верху была указана дата: третье июля 1943 года. Так Гарри убедился, что его догадки верны и его действительно занесло в прошлое. Если уж он начал с потери памяти, стоило придерживаться этой версии: она прекрасно могла сгладить все его промахи в незнакомом времени и месте. Вот только Гарри не хотел притворяться перед Волдемортом, что ничего не помнит о магии: он был уверен, что так или иначе выдаст себя. А еще он не хотел, чтобы его называли именем его отца, — и если не говорить, что память вернулась, то оставался только один выход. — Миссис Коул, — позвал Гарри. Миссис Коул закончила возиться со свечой и, выпрямившись, повернулась к нему: — Да, Джеймс? Гарри немного неловко улыбнулся: — Я не Джеймс, мадам. Меня зовут Анри. А ещё я вспомнил Тома, — он кивнул в сторону Риддла, внутренне кривясь от необходимости называть его по имени, — точнее, не совсем вспомнил… Я помню, что я его куда-то нёс и что-то грохотало, но… но это пока всё. Оно — воспоминания — они возвращаются будто вспышками, но после этого очень болит голова, — он поморщился. Миссис Коул всплеснула руками: — Это чудесно! Думаю, ты скоро вспомнишь всё и… Постой, а фамилия? Гарри виновато покачал головой, комкая в пальцах тонкое, изношенное одеяло. — Ну, ничего страшного. Я попросила Тома пока присмотреть за тобой, а раз ты его помнишь, вам будет куда проще найти общий язык. — Миссис Коул попыталась ласково улыбнуться ему, но вместо улыбки получилась некрасивая гримаса; Гарри внутри передёрнулся. В думосборе Дамблдора он видел её совсем не такой добродушной и, честно говоря, не понимал, почему она так изменилась — и почему говорит о Волдеморте с такой интонацией, если раньше боялась и презирала его. «Впрочем, — подумал Гарри, — учитывая, что за эти годы он мастерски научился располагать к себе людей… Только ведь Дамблдор-то не поддался на его уловки». Он одновременно гордился своим бывшим директором и винил его за это: кто знает, может быть, получи Волдеморт заветное место в Хогвартсе, он удовлетворился бы властью над умами учеников и сделался бы вторым Слагхорном, а не Тёмным Лордом. Гарри качнул головой, мысленно отвечая самому себе. Нет, как бы ему ни хотелось обвинять Дамблдора во всех грехах после того, что он узнал, в конкретно этом случае он сделал наилучший выбор. С учётом амбиций Волдеморта, ему не хватило бы Хогвартса; нет, он бы вырастил себе поколение смотрящих ему в рот последователей, а потом с их помощью пробрался бы в Министерство и начал перекраивать магический мир — и на этот раз законно. Действительно: скольких бы жертв ни потребовала победа над Волдемортом, уж лучше так, чем получить очарованных им, преданных ему волшебников и узаконенную травлю магглорождённых и полукровок. Сказав напоследок, что если в течение нескольких дней Гарри не вспомнит, кто он и откуда, то она обратится в полицию, чтобы узнать, не пропадал ли у кого сын или внук, — потому что, по её словам, Гарри выглядел несовершеннолетним и наверняка жил с родителями, — миссис Коул ушла. Волдеморт, до того стоявший у самой двери, неслышно притворил её и прошёл вперёд, почти нависнув над Гарри и пристально смотря на него. Гарри поборол трусливое желание отвести глаза и вместо этого уставился своему врагу в переносицу. Не добившись ожидаемого эффекта, Волдеморт отступил назад и сложил руки за спиной. — Значит, Анри? — спросил он на удивление нейтральным тоном. — Да, — Гарри пожал плечами. — Нет, я не знаю, француз ли я, если ты именно это хочешь спросить. — Ты говоришь с акцентом, это верно, — Волдеморт выглядел задумчивым, — но я не могу понять, каким именно… Возможно, ты и правда француз, но сейчас это неважно, — он резко оборвал сам себя. — Ты что-то скрыл от миссис Коул — что? Гарри удивлённо моргнул, но потом вспомнил, с кем разговаривает; ничего странного в том, что Волдеморт заметил его недоговорки, на самом деле не было. Как говорили Дурсли, косясь на Гарри, свой своего всегда узнает, и Волдеморт, мастер лжи, просто обязан был понять, что Гарри не сказал всего, что ему было известно. Гарри прикусил губу. С одной стороны, он был абсолютно уверен, что его палочку взял Волдеморт. С другой — даже если допустить, что он мог «вспомнить», что он волшебник, было бы глупо говорить об этом Волдеморту, который, предположительно, волшебником не был. И как он должен был выйти из ситуации? — Я кое-что потерял… — начал он. Волдеморт, не дослушав, опустил руку в карман своего поношенного пиджака и вытащил его палочку. Гарри подозрительно прищурился: — Откуда она у тебя? — Миссис Коул маггла. Она не должна была её видеть, — Волдеморт равнодушно пожал плечами, — поэтому я забрал её, пока нёс тебя сюда. Бери, — он протянул ему палочку на раскрытой ладони. Гарри подавил недоверчивый звук, рвавшийся из горла. Так просто? Он схватил палочку и облегчённо выдохнул, чувствуя, как уходит напряжение. Год, проведённый в бегах, не прошёл даром, и теперь без палочки Гарри чувствовал себя даже не голым — так, как будто у него забрали руку или ногу. Он ненавидел это ощущение беззащитности. — Почему ты вот так отдаёшь её мне, не требуя ничего взамен? — недоверчиво спросил он. — А почему я должен? — Волдеморт присел на край его постели и — Гарри не поверил своим глазам — улыбнулся. Той самой улыбкой, под действием которой Диппет поверил, что это Хагрид открыл Тайную комнату, увидев которую, Слагхорн рассказал юному Риддлу всё, что тот хотел знать о хоркруксах. Неужели Волдеморт решил его очаровать? — Я знаю, каково это: остаться беспомощным, без палочки. А ты спас мне жизнь — разве мог я так поступить с тобой? — Спас тебе жизнь? — тупо повторил Гарри. Он подтянул колени к груди, пытаясь отодвинуться от Волдеморта, и обнял их руками. Тот негромко, но не злорадно рассмеялся: — Ах да, ты же не помнишь. Ты вынес меня из приюта и прикрыл щитом от осколков. Думаю, это считается за спасение жизни, — он снова улыбнулся, словно предлагая Гарри вместе посмеяться над хорошей шуткой. Гарри подавил желание ущипнуть себя за руку и вместо этого спросил, крутя палочку в пальцах: — А почему меня задело-то, если нас укрывал щит? Волдеморт пожал плечами: — Возможно, он ослаб потому, что это был не первый осколок, что попал в него. Возможно, было что-то еще. Но тебя тем не менее задело, а я успел отскочить. — Понятно... Получается, ты тоже волшебник? — Да. — Волдеморт прищурился: — А что ты помнишь о магии? Гарри неловко передёрнул плечами: — Немногое, на самом деле. Несколько заклинаний, какое-то место под названием «Косой переулок» — но я не знаю, как туда добраться и что там вообще… И ещё, кажется, какую-то школу… Он импровизировал, лихорадочно раздумывая, что же ему теперь делать. Оптимальным вариантом было бы пойти к Дамблдору и всё ему рассказать, а самому умыть руки. Но после всего случившегося Гарри не хотел доверяться Дамблдору — да и вообще предпочёл бы не иметь с ним никаких дел. Менее лёгким, но более надёжным путём было убийство Волдеморта. Много ли нужно, чтобы наколдовать заклинание подножки, когда тот будет спускаться по лестнице? Сломанная шея и мгновенная смерть или множественные переломы в сочетании с маггловской больницей — несовместимо с жизнью, Волдеморт исчезнет, едва появившись. Но Гарри, несмотря ни на что, всё ещё оставался гриффиндорцем, и подобная подлость — удар в спину, — казалась ему мерзейшим, что только можно было придумать. Он даже удивился, почему такое в принципе пришло ему в голову, — но долго раздумывать над этим не было времени: Волдеморт смотрел выжидающе и нужно было продолжать говорить. — Ты не знаешь, здесь есть волшебные школы? — неуверенно спросил Гарри. — Есть одна. Хогвартс. — Я… кажется, я должен был попасть туда, — Гарри нахмурился, будто припоминая. — Через Лондон… Нет, не могу ухватить мысль. Но мне точно нужно было туда. — Ты колдовал до того удара, — Волдеморт по-птичьи склонил голову набок. — Значит, ты уже совершеннолетний. Зачем тебе в школу? — Я не помню! — Гарри сдавил ладонями виски и прижался лбом к коленям. Он спрятал лицо, подозревая, что ещё чуть-чуть и Волдеморт обо всём догадается. В комнате повисла давящая тишина, нарушаемая только приглушёнными голосами где-то в коридоре. Гарри невольно прислушивался ко всем шорохам, пытаясь угадать, о чём сейчас думает Волдеморт, какое у него выражение лица — сползла ли маска? — и потому, сосредоточившись на звуках, подпрыгнул от неожиданности, почувствовав едва уловимое прикосновение к руке. — Анри, — позвал Волдеморт. Гарри поднял голову и бездумно уставился на чужую ладонь, что свободно лежала на его предплечье. Пока он был без сознания, его переодели, и сейчас его одежда состояла из каких-то серых штанов и тонкой футболки с длинными рукавами. И то, и другое было почти впору, но рукава оказались слишком длинны, так что Гарри закатал их — и сейчас он действительно жалел об этом. Опомнившись, он резко дёрнулся в сторону и чуть не упал с кровати. Волдеморт удивлённо взглянул на него, и Гарри затравленно отвёл глаза. Волдеморт покачал головой, но промолчал, спросив вместо этого: — Может быть, тебе нужно было встретиться с кем-то? Гарри пожал плечами, а потом прикусил губу и неуверенно сказал: — Какой-то старик. С длинной бородой и странным именем. Лицо Волдеморта осталось бесстрастным, но Гарри заметил сверкнувшее в его глазах отвращение. — Альбус Дамблдор, — спокойно сказал Волдеморт, — преподаватель трансфигурации. Если он знает, что ты ехал к нему, то ты можешь написать ему: возможно, он расскажет тебе, кто ты, и свяжется с твоими родителями. — Хорошо. Они помолчали. С каждой минутой Гарри всё больше хотелось неуютно заёрзать на постели, но он пока сдерживался, твердя про себя что-то вроде мантры: «Пусть он уйдёт, пусть он уйдёт, пусть…» Наконец Волдеморт поднялся и улыбнулся уголками губ. — Отдыхай, — сказал он, — и постарайся вспомнить что-нибудь ещё. Если не получится, я помогу тебе написать Дамблдору. — Спасибо, Риддл, — выдавил из себя Гарри. — Том, — поправили его. — Том, — повторил он. — Спасибо. Волдеморт кивнул — его улыбка превратилась из успокаивающей в удовлетворённую, — и ушёл. Гарри лёг, до самой шеи укрывшись одеялом, и только сейчас понял, что дрожит. Чёртов Волдеморт.