Ты - единственное исключение

      Северус захлопнул книжку, заложив место, до которого дочитал, писчим пером. Ещё раз взглянул на обложку, на синем фоне которой был нарисован стилизованный чёрный силуэт мужчины, стоявшего в пол-оборота и державшего в согнутой в локте руке палочку, конец, которой смотрел вертикально вверх. Над палочкой был пририсован изящный арабеск, видимо, обозначающий выпущенное только что заклинание. Мужчина был одет в мантию, покрой которой очертаниями очень напоминал аврорский. А на обращенном в сторону лице можно было разглядеть дужку очков и контур линзы. Всё это графическое безобразие вкенчалось названием книги. Тиснённые серебром буквы гласили: «Герой, который меня любил».       Северус провёл пальцем по выпуклым буквам и усмехнулся. В этот раз мисс Флеминг постаралась обойтись без прямых указаний, что героем её второго романа является Поттер. Но намёков на это было предостаточно, начиная от обложки книги, кончая описанием внешности и профессии героя. Поттеру вновь не отвертеться от славы, которой его щедро оросит эта беллетристическая чушь.       Северус отошёл к северному окну и всмотрелся вдаль. Погода была чудесная, видимость - отличная, так что ему удалось разглядеть чёрные точки, мельтешащие над квиддичным полем. Уроки у Поттера. Северус впервые за месяц дал себе труд обстоятельно подумать о нём. Кто бы знал, что всё обернётся именно так? Снейп растянул губы в саркастичной улыбке, усмехаясь над самим собой. Это же надо, умудриться переиграть самого себя?! Похоже, Поттер действительно очень удачливый.       Когда Северус увидел на своём столе бланк соискателя на должность профессора ЗоТИ, подписанный Поттером, он сначала хотел порвать его в клочки и отписать жёсткий отказ. Не хватало ещё, лицезреть героическую рожу Поттера, уже порядком намозолившую глаза со страниц газет, вживую каждый день. Сама мысль об этом была невыносима. Но первая волна раздражения сошла, и Северус посмотрел на всё совершенно другим взглядом. Почему это он, Северус Снейп, должен принимать такое решение? Мало, что ли, у него своих проблем?       Например, нужно следить за вездесущим Пэйном, который постоянно норовит сунуть свой нос, куда не следует. Дементор что ли дёрнул, принять этого типа на должность профессора ЗоТИ? Северусу он сразу не понравился, но веских оснований отказывать не было. И, рассчитывая, что этот тип испарится уже к следующему учебному году, а то и к концу первого семестра, не справившись с одичавшими студентами, Северус решил показать свою снисходительность. Но Пэйн оказался настолько квалифицированным специалистом, что к нему нельзя было придраться. И сбегать он, похоже, тоже не собирался. Но было что-то в этом человеке отталкивающее и пугающее. Северус чувствовал исходящую от него опасность, а своим ощущениям он привык доверять. И хотя внешне странность Пэйна никак не проявлялась, тем не менее, приходилось держать его поближе к себе.       А тут ещё и Поттер! Нет уж! Пусть этот заигравшийся герой сам откажется от должности, поставленный в неудобные условия. Всё равно мадам Хуч собиралась уходить, а место профессора ЗоТИ — это не то же самое, что тренер полётов на мётлах. Но, как оказалось, условия были не такие неудобные для Поттера. Стоило готовиться к худшему.       И это худшее не заставило себя долго ждать. Поттер пришёл и навел свои порядки. И сделал это, как само собой разумеющееся. И на всё у него был готов продуманный ответ. Это очень нервировало, если не сказать, что приводило в дикое бешенство. Радовало только одно: Поттер не стал устраивать разборки по поводу того неожиданного эмоционального всплеска. Да, иногда трудно не иметь возможности выразить себя словами. На какое-то время после их «разговора» наступило затишье, которым Северус пытался насладиться сполна, ощущая, что это ненадолго.       И действительно, спустя неделю Поттером стали бредить абсолютно все. За завтраком, обедом и ужином профессора беседовали только на одну тему. Студенты сходили с ума от новых поттеровских методов преподавания. Девицы, начиная с пятого курса, все как одна, таскались с этой новой дурной книжонкой, наверняка, мечтая получить заветный автограф от Поттера. Или ещё хуже: представляли себя на месте главной героини, которой безымянный героический аврор «…щекотал горячим дыханием нежную шею, и спускался дорожкой из поцелуев до подключичной впадинки». Похоже, скандальная история романа между Поттером и мисс Флеминг не только не оттолкнула романтичных барышень, а наоборот - создала вокруг парня легкий флёр героя-любовника. И даже опровержение факта самого романа, имевшего место быть лишь в бурной фантазии вздорной писательницы и опоенного любовным напитком Поттера, не смогло убавить интереса.       Наверняка, Поттер даже не подозревал о такой популярности среди женщин. Иначе бы уже давно ходили слухи о его очередных отношениях. Северус вообще не мог понять, почему Поттер такой близорукий. Мозги, что ли, ему переклинило от пары пережитых смертей? Хотя Северус, тоже умудрившийся выжить после, казалось бы, смертельной раны, отчасти понимал его нежелание встречаться с кем-либо. Очень трудно найти общий язык с людьми, которые не переживали и части того, что испытал он сам. Можно сказать, что у него с Поттером даже больше общего и понятного, чем с кем-нибудь ещё, как бы дико и странно это не звучало. Осознание этого факта Северуса одинаково и раздражало, и странно волновало.       Но Поттер, кажется, был единственным, кто не замечал всеобщего помешательства на нём. Даже слизеринцы, всегда ведущие себя холодно и высокомерно, по каким-то неведомым причинам относились к новоиспеченному преподавателю уважительно и ставили его персону в один ряд с ним, самым уважаемым и устрашающим человеком во всей школе. И даже отпрыск Малфоя, который умудрился довести сначала до белого каления, а потом - и до полной апатии к своей персоне, почти весь профессорский состав Хогвартса (за исключением таких мастодонтов преподавания, как Макгонагалл и Слизнорт), и целую неделю портивший кровь Пэйну, сломал зубы об Поттера на первом уроке. А всенародный герой даже не понял этого! (То ли Поттер - непрошибаемый болван, то ли гениальный педагог). Отчего Малфой вообще потерял интерес к подлянкам и каверзам и уже месяц ходил с безразличной миной, подражая Пэйну. Но, в отличие от Малфоя, профессор только делал вид. А ещё Поттер каким-то невероятным способом уговорил Малфоя вступить в слизеринскую сборную по квиддичу. Он сделал то, чего не смогли сделать ни сам Северус, ни Драко Малфой, ни профессор Слизнорт. И это был самый тяжёлый удар по самолюбию.       И вроде бы Поттер не делал ничего, из ряда вон выходящего, но все его поступки вызывали космический экстаз у окружающих. Что в нём такого особенного? Что заставляет людей занимать все свои мысли только им одним? Даже Северусу никак не удавалось отделаться от мыслей о Поттере. Оставалось надеяться, что это скоро пройдет, и всё, наконец, придёт в норму. Но Северус никогда не питал ложных надежд (кроме одного-единственного раза, стоившего ему любви всей его жизни), и чувствовал, что этому не суждено случиться. Поттер всегда будет величественен и недосягаем для обычных смертных. Хогвартс уже никогда не станет прежним.       А эта новая мода на тренировки сборных по квиддичу? Хаффлпаффцы всю душу из него вытрясли, чтобы получить это треклятое разрешение, даже заручились поддержкой остальных команд, чего раньше в принципе не могло быть. Но это же невероятный Поттер! Он вечно перетягивает одеяло на себя, и просто не может оставаться в тени. С ним возможно всё! И это подтверждает его биография. Он сам по себе рояль в кустах, об который Северус уже устал запинаться. Проще всего было пустить всё на самотёк и делать вид, что его это не касается. Он чувствовал, что скоро к нему придут Рейвейнкловцы и потребуют того же, что и Хаффлпафф. А за ними придут львы и змеи.       Последний матч по квиддичу показал всем, на что Поттер способен. Кто знал, что у него к этому талант? Северус, когда подбирал ему должность, колебался между профессором травологии и тренером полетов на мётлах. Но, так как уже имел договорённость с Лонгботтомом, решил не рисковать. А возможно, стоило рискнуть гением от травологии, чтобы поставить на место зарвавшегося аврора. Лонгботтома он бы всё равно взял, но на семестр позже, когда уволил бы Поттера с отметкой о неквалифицированности. Теперь уже ничего нельзя было поделать. Человек с фамилией Поттер снова стал звездой Хогвартса. И это невероятно бесило. Северус был готов рвать волосы на голове от собственного бессилия.       На мгновение промелькнула мысль, что ему это даже скорее нравится. Будто бы он получает удовольствие от того, что раздражен Поттером. Даже не так. Наконец, у него появился хороший повод быть раздражительным, грубым, саркастичным, ядовитым. Всем тем, кем он привык быть. Его уже достало рафинированное директорское кресло, в котором он чувствовал себя как в ловушке. Ему надоело быть всегда пугающим для окружающих. Хотелось, чтобы кто-то ему сопротивлялся. По-настоящему сопротивлялся, а не играл, как Пэйн. Хотелось, чтобы его, наконец, воспринимали всерьез. И никто, ни один живой человек на Земле не подходил на эту роль так идеально, как Поттер. Он был единственным исключением, которое Северус мог допустить. Вопреки здравому смыслу.       Он вдруг понял, что наоборот, отчаянно желал, чтобы Поттер появился в его жизни и разрушил устоявшийся уклад. Кажется, Северус уже пятнадцать лет ждал только Поттера. Он ждал его появления каждый день: читая газеты, попивая кофе, подписывая приказы, нагнетая ужас на студентов. Он пытался дотянуться до него мыслями, желая нечаянно притянуть к себе. И даже когда думал, что, наконец, забыл об этом несносном человеке, Северус обманывал себя. Он лишь выжидал, сам не подозревая этого. И предпринимал крохотные шажочки, могущие приблизить его к Поттеру. Вот почему Северус так радовался и разводу Поттера, и скандалу с мисс Флеминг, и вынужденной отставке. Видимо, его подсознание подсказывало, что доведенный до отчаяния человек захочет вернуться к истоку. А истоком Поттера всегда был Хогвартс. Это единственное место, где он будет чувствовать себя в безопасности.       Северус похолодел от собственных догадок. Неужели, та внезапно накатившая волна гнева была признаком еле скрываемой радости? Неужели всё, что он чувствовал в отношении Поттера - это всего лишь отражение его истинных чувств?       И если он так сильно ненавидит его, то не значит ли, что это л…?       Северус остановил себя. Жёстко оборвал цепь размышлений. Но было слегка поздновато. Он знал, какое слово венчает оборванное предложение. И, странным образом, это не шокировало. Он с каким-то величественным спокойствием принял этот факт. Будто всё встало на свои места, и душа, наконец-то, успокоилась. Но, что бы он не испытывал к Поттеру на самом деле, это не имело никакого смысла. Лишь ещё одна зарубка на дереве неразделённых чувств. От этой мысли ему стало ещё спокойней на душе. Ведь это было его привычным состоянием. У него был сорокалетний стаж в области напрасных душевных терзаний.       Всё окружающее пространство вдруг посерело и поскучнело. Внезапное осознание своих истинных мотивов и мгновенное примирение с ними сыграло с Северусом злую шутку. Он тут же впал в меланхоличную апатию, уже понимая, что Поттер с такой стороны ему не интересен, и вся его исключительность вдруг стала незначительной. Мальчишка был сыном своей матери. И, наверно, только с Северусом могла произойти такая оказия. И если Поттера можно считать очень удачливым, то его - полным неудачником, всю жизнь потратившим на несуществующие чувства. Да кому вообще они нужны? Что от них когда было хорошего? Северус ощутил мгновенную вспышку обиды, но тут же попытался себя успокоить. Глупо было тратить силы и время на то, чего с ним никогда не произойдёт. Он смирится.       Северус отошёл от окна, посмотрел на замысловатые вращающиеся часы, доставшиеся ему в наследство от Дамблдора, и, отметив, что время уже обеденное, в сосредоточенном спокойствии направился в Большой зал. Настроение было серое, как и окружающее пространство. Это не значило, что он чувствовал грусть, нет. Что чувствуют камни? Если есть ответ на этот вопрос, то он будет самым близким к тому, что Северус сейчас испытывал на себе. Это нельзя было обозначить словом «ничего», потому что определённо что-то было. Но он не знал, как это называется.       Общая серость была хорошим фоном для его неспешных мыслей, и вдруг в глаза бросилось яркое цветное пятно. Северус даже не сразу сообразил, в чём дело. Это пятно заполнило всё пространство вокруг. Наконец, он разглядел, что центром раздражителя является Поттер. Поттер, сидящий за обеденным столом. Поттер, болтающий с профессором Вектор. Поттер, лучезарно улыбающийся её шуткам. Поттер, в очередной раз, сломавший ему систему. Поттер, оказавшийся корнем всех его проблем. Поттер, Поттер, Поттер…       И Северус окончательно понял, что как бы он не старался смириться со своими чувствами, Поттер всегда вывернет его наизнанку, обнажая самое чувствительное и незаживающее. Он будет резать по живому одним только своим присутствием. А его отсутствие повергнет Северуса в бездну унылого отчаяния. Как вообще можно жить с этим? Как выносить его присутствие? Как теперь сохранять хотя бы внешнюю невозмутимость, зная правду о себе?       Поттер заметил его, и странно сверкнул глазами. Северус на мгновение заколебался, но шагнул в Большой зал и направился к обеденному столу, на ходу пробегая профессоров глазами. И внезапно натолкнулся взглядом на Пэйна, пристально глядящего на него. Дизмал растянул тонкие губы в улыбке и слегка прикрыл глаза, будто наслаждаясь тем, что Северус обратил на него внимание. По спине побежали мурашки. Он поспешно дошел до места и опустился на директорское кресло, оказавшись зажатым между Поттером и Пэйном. Северус натурально почувствовал горячую живую волну, исходящую от Поттера, жар пробрал до самых кончиков пальцев. И тут же его окунуло в холодную, спокойную уверенность Пэйна. Казалось, что он попал в эпицентр назревающей бури, двух столкнувшихся стихий. Обычно, он сам был этим холодным спокойствием, но Дизмал каким-то образом оказался более мощным источником.       Пэйн и Поттер были абсолютными противоположностями. Дизмал по темпераменту был ближе к Северусу, что иногда помогало его понять. И Северуса вдруг передёрнуло от странной мысли. Почему он должен чувствовать себя не в своей тарелке из-за Поттера? Почему должен довольствоваться крохами его внимания? Неужели, он не может хоть чем-то или кем-то заменить его? Например, тем же Пэйном? Ему стало страшно. Он быстро оглянулся на Дизмала.       Тот неторопливо ел, аккуратно орудуя ножом и вилкой, тщательно пережёвывая. Он всё всегда делал обстоятельно и даже как-то чопорно. Будто его род древнее Малфоев и Блэков вместе взятых. Хотя Пэйн был американцем, и на его родине априори не могло быть древних магических родов. Но он был каким-то неправильным американцем. Северусу всегда казалось, что они должны вести себя совершенно по-другому: развязно, нагло и глупо. Но Пэйн имел образ породистого британца. Ну, или тщательно его создавал. Чёрные длинные волосы, перетянутые чёрной же лентой; холодные голубые глаза; узкие губы; высокие острые скулы и аккуратный тонкий нос. Образец Британского аристократа. Его внешность и манеры привлекали внимание. До появления Поттера, Пэйн был предметом мечтаний старшекурсниц. Но к ним он, похоже, как и Поттер, не испытывал особого интереса. То ли его интересовали более взрослые леди, то ли леди его вообще не интересовали. Он со всеми был одинаково холодно-безразличен. И только к нему, Северусу, Пэйн питал какие-то иные чувства.       Северус поймал себя на мысли, что, возможно, чувства Пэйна к нему сродни его чувствам к Поттеру. И в таком случае, все его, на первый взгляд, странные поступки, можно было расценить как попытку сблизиться, а не сунуть нос не в свое дело. Хотя нельзя было исключать и первый вариант. А лучше всего брать в расчет оба. В таком случае, почему бы не использовать Пэйна в своих личных эгоистичных целях? И пусть Поттер делает что хочет. Пусть хоть на голове ходит, лишь бы не трогал его больше. Но для начала, нужно было проверить Пэйна. Немного расстраивала его молодость. Уж слишком большой у них разрыв в возрасте. Даже Поттер лет на семь старше. И хотя Пэйн уже вышел из возраста, которым обычно обозначают молодых людей, Северус всё равно почувствовал себя старым развратником.       Новая навязчивая идея, овладевшая Северусом, требовала скорого воплощения. Он с трудом переждал время от обеда до ужина, не сумев занять себя хоть сколько-нибудь полезным делом. На ужин он пришёл с опозданием, чтобы уйти с него последним. И он опять оказался зажатым между Поттером и Пэйном, как по заказу. Какие-то невероятные приятные случайности! Когда Дизмал собирался покинуть общество профессоров, Северус тихонько придержал его за руку, не позволяя встать с места. Пэйн обдал его странным жгучим взглядом, которого он раньше не замечал. Когда профессора разошлись, Северус встал и кивнул Пэйну. Тот послушно встал и направился следом. Они добрались до пустующей Северной башни минут за десять. Пэйн за это время не издал ни звука. Северус остановился на ступеньках, не доходя до бывшего кабинета Прорицания пары завитков лестницы, и развернулся к Пэйну. Дизмал некоторое время молча смотрел на него снизу вверх стоя на пару ступенек ниже, а потом улыбнулся.       — Надеюсь, я прав в своих предположениях, — Пэйн поднялся на одну ступеньку с Северусом, — и вы не проклянёте меня за это.       Северус, в принципе, был не против. И Пэйн, расценив его взгляд правильно, шагнул навстречу, вплотную приблизившись к нему. Эта необычная близость слегка взволновала Северуса, он редко кого подпускал так близко. А Пэйн, положив свою руку ему на грудь, осторожно коснулся своими губами его губ. Касание сухих тёплых губ вызвало странное чувство, схожее одновременно с ужасом и радостью. Это было что-то новое, и Северус позволил Дизмалу продолжить. Пэйн осмелел и углубил поцелуй, стараясь не торопиться. Поцелуй был скорее изучающий, чем страстный, но Северусу хватило и этого, чтобы понять, что Поттер может резать его по живому, но теперь у него есть хорошее лекарство.       Поцелуй длился бы дольше и, возможно, перешёл во что-то более увлекательное, но Северус краем глаза заметил какую-то неясную тень, мелькнувшую буквально на долю секунды. Возможно, это была тень пролетавшей мимо стрельчатого окна совы, или мышь, бежавшая по своим делам, но настрой был потерян. Северус остановил Пэйна, немного отстранившись назад. Дизмал понимающе кивнул. Было немного неловко, но Северус взял себя в руки и, не глядя на Пэйна, пошёл вниз. Пэйн остался на лестнице.       — Это всё? — спросил он спокойно. Северус развернулся и отрицательно качнул головой. Пэйн улыбнулся и ответил: — Хорошо. Дай мне знать, когда будешь готов.       Северус кивнул и продолжил спуск вниз. Нужно было всё хорошенько обдумать и взвесить.