Ты - единственное исключение

      Еще какое-то время Гарри находился в глубокой прострации. Кто мог знать, что на пути к бывшему кабинету Прорицания, облюбованному им как секретное убежище и место для расслабления и отдыха, он встретит Снейпа, да еще и не одного?       Он считал эту часть Хогвартса заброшенной. Гарри и вспомнил-то об этом месте, только когда они с Фредом искали несчастного Арчера, и то только потому, что несколько раз пролетал мимо. На следующий же день он отправился туда посмотреть, как обстоят дела. Профессор Трелони давно не преподавала, и её кабинет остался в нетронутом виде. Обстановка была такая же, что и двадцать лет назад. Окна, плотно задрапированные тяжёлыми бордовыми шторами; множество пуфиков и стульев, расставленные в хаотичном порядке; маленькие круглые столики с необычными светильниками, завешанными какими-то тряпками, отодвинуты к стенам, и мёртвый камин. Раньше ему не нравилось здесь. Возможно, это из-за въевшегося, кажется, даже в каменные стены замка, густого запаха благовоний, или всегда тусклого сумрачного освещения, а может, и самой, вечно пахнущей хересом, придурковатой Трелони. Но сейчас Гарри оценил всю прелесть такого дизайна. И если разжечь огонь в камине, то это место оживёт.       Так Гарри и поступил, тут же очутившись в каком-то чарующем загадочном месте. Он сдвинул пару пуфиков к камину и составил их в ряд. Получилась неплохая и вполне удобная тахта, на которой и заснуть можно, и просто поваляться, читая какую-нибудь книжку. Целую неделю это место оставалось только его маленьким секретом, но не сегодня. Хорошо, что он по старой привычке надел мантию невидимости. Почему-то не хотелось попадаться кому-то на глаза. Ведь сразу могли возникнуть вопросы, куда и зачем он идет в столь поздний час.       Уже подходя к последним трём завиткам лестницы Северной башни, он услышал какие-то неясные шорохи. Ему даже показалось, что кто-то говорил. По аврорской привычке Гарри приглушил заклинанием свои ботинки и затаил дыхание. Он медленно-медленно поднялся еще на полвитка лестницы и увидел две фигуры, укутанные тьмой. Какое-то время фигуры стояли почти неподвижно, близко друг к другу, что могло значить только одно – они целовались. И Гарри, засмотревшись на них, оперся ладонью на стену. Но тут же спохватился и спрятал руку под мантию. Кажется, его неловкое и недостойное настоящего аврора движение заметили, конечно, вряд ли поняв, что это было. Но фигуры зашевелились и разошлись в стороны.       Гарри чертыхнулся: не хватало ему ещё застукать студентов-старшекурсников за интимным занятием. Но тут же у Поттера возникла и другая мысль. Может, они не целовались, а о чём-то договаривались? Может, в замке назревает какой-то заговор? Гарри тут же одёрнул себя: аврорская паранойя иногда давала о себе знать. Какие заговоры могут быть в Хогвартсе? Хотя, он бы мог поверить в это, если бы одним из неизвестных оказался Пэйн. Уж сильно он настораживал Гарри.       Одна из фигур, наконец, отправилась вниз по лестнице, и Гарри узнал в ней Снейпа. Вторая фигура голосом Пэйна спросила:       - Это всё? – Гарри, ещё не веря собственным ушам, посмотрел на Снейпа. Тот покачал головой, похоже, имея в виду, что это отнюдь ещё не всё. Поттер перевел взгляд на предполагаемого Пэйна, ответившего: - Хорошо. Дай мне знать, когда будешь готов.       Снейп согласно кивнул и спустился ниже, поравнявшись с Гарри. Он пристально всмотрелся в то место, где стоял Поттер, но, видимо, ничего не обнаружив, отправился дальше. Гарри медленно выпустил воздух сквозь зубы, стараясь не издавать звуков. Он знал, что стоило Снейпу использовать Гоменум Ревелио - и никакая мантия невидимости не спасла бы его от обнаружения. Дамблдор часто использовал этот трюк, произнося его невербально. Поттер похолодел. А вдруг Снейп тоже невербально использовал это заклинание, и уже знает, что он здесь стоял всё это время? Краска стыда залила его лицо. Если так, то у Снейпа теперь есть ещё несколько причин не любить его. Ведь появление Поттера именно здесь больше напоминало слежку, чем случайность. И уж Снейп точно не поверит в то, что он вообще мимо проходил и целью его был кабинет Прорицания, а не их парочка.       Тем временем Пэйн, кажется, не собирался уходить с лестницы, и Гарри уже прикидывал в уме, как поступить дальше: тихонько спуститься вниз и сделать вид, что ничего не видел, или всё-таки дойти до кабинета Прорицания. Но неудержимое поттеровское любопытство, бывшее его извечной проблемой, видело и третий вариант: остаться и посмотреть, что будет делать Пэйн. Он даже нашёл разумное оправдание своей неуместной заинтересованности. Гарри до конца не был уверен, что видел именно поцелуй. И брошенные Пэйном слова могли значить что угодно. Возможно, весь предыдущий монолог Дизмала был сокрыт от Гарри пологом приватности. Может, он пытался завербовать Снейпа? Хотя, сразу становилось ясно, что это полнейший бред. Прошло то время, когда возникали вопросы по поводу доверия Снейпу. Может, у него и отвратительный характер, но это ещё не значит, что он плохой человек. И Снейп уже много раз доказывал свою лояльность. В конце концов, на лацкане его парадной мантии тоже висит «зелёный Мерлин». А это что-то, да значит. С Пэйном было не всё так однозначно. Гарри, пока не делая никаких поспешных выводов, решил остаться и присмотреть за ним. Всё-таки было интересно, что на самом деле чувствует Пэйн к столь одиозной личности, как многоуважаемый директор Снейп.       Меж тем, сам Пэйн, видимо, был немного расстроен столь быстро оборвавшимся свиданием. Он еще несколько минут стоял на прежнем месте, глядя вслед ушедшему Снейпу. Глаза Поттера уже привыкли к полумраку, и он мог разглядеть его лицо. Ставшее уже привычным для окружающих безразличие уступило место какой-то болезненной задумчивости. Гарри определил бы это выражение лица, как невыносимое мучение от собственного бессилия. Ему даже стало немножко жалко Пэйна. Неужели Снейп мог вызывать у кого-то такие сильные эмоции? В подтверждение этого, Дизмал подошел к стене и коснулся её лбом, будто желая остудить свой любовный жар о холодные камни, и издал такой неподдельный страдальческий стон, что у Гарри на руках встали волосы дыбом. Это уже было чересчур. Ну не мог Поттер поверить в такое, особенно в исполнении Пэйна. Дизмал, постояв так примерно с минуту, отшатнулся от стены, снял ленту с волос и распустил галстук, сев на ступеньку и откинувшись на стену. Его бледное красивое лицо, обрамленное распущенными волосами, было спокойно, на губах играла странная полуулыбка. Гарри, наблюдавший за этим добрых десять минут, уже откровенно устал стоять на одном месте и, подумав, что продолжения точно не последует, решил вернуться к себе в комнату.       - Уже уходите, Гарри? – Поттер остановился, успев спуститься лишь на пару ступенек. По спине пробежал холодок. Похоже, Пэйн совсем не так прост, как могло показаться. Гарри развернулся и скинул капюшон мантии.       - Как давно вы меня заметили? – спросил он.       - А как долго вы здесь стоите? – улыбнувшись, спросил Пэйн, поднимаясь с холодных каменных ступеней.       - Достаточно долго, чтобы постараться сохранить свое инкогнито. Не люблю смущать людей своим присутствием, - пожал плечами Гарри. Было глупо отрицать что-либо.       - Почему же вы решили уйти только сейчас? – Пэйн подошёл к Поттеру почти вплотную. Отчего Гарри испытал некоторую неловкость и отступил на шаг. Дизмал был выше него минимум на полголовы. На его лице отразилось искреннее недоумение.       - Я убедился, что вам моя помощь не требуется, - в принципе, это было почти правдой. Пэйн усмехнулся.       - Как благородно с вашей стороны, - сказано это было вполне убедительно, с выверенной дозой восхищения. Но Гарри все же уловил некую нотку фальши. И Дизмал, без всякого выражения, добавил: – Гарри Поттер всегда приходит на помощь нуждающимся.       - Кто, если не я? – улыбнувшись, бросил Поттер. Он слышал нечто подобное из уст недоброжелателей уже много раз, и успел привыкнуть. Но Пэйн сказал это скорее с досадой, и Гарри его прекрасно понимал. Кому понравится, что за ним наблюдают исподтишка, да ещё застав за таким интимным процессом? Пэйн вновь улыбнулся и вздохнул, сказав:       - Я провожу вас.       Гарри кивнул и двинулся следом за ним. Некоторое время они шли молча, и Поттер был даже рад этому. Ему не очень хотелось вступать в диалог с Пэйном из-за того, что он ещё не разобрался что тот за человек. Каждое его слово будто имело несколько смыслов, а интонация, с которой Пэйн говорил, не позволяла понять, в каком ключе воспринимать его слова. Но иногда он всё же говорил с вполне конкретным смыслом. Бил наотмашь словами, совсем не жалея собеседника, выкладывая голую неприглядную правду. Этот факт делал его похожим на Снейпа, любившего в своё время использовать слова как кнут. Гарри даже невольно порадовался, что теперь Снейп был «чаще» молчалив. А всё, что он хотел сказать, обычно было написано у него на лице. Те, кто знал Снейпа так же долго, как Поттер, могли даже с уверенностью сказать, какие именно слова он бы использовал в разговорной речи.       Но Пэйн всё же задал вопрос:       - Как думаете, у меня есть шансы? – Гарри сразу понял, что он имел в виду, но отчего-то это его смутило. Помолчав пару секунд, Гарри ответил:       - Я не знаю. Вам должно быть виднее. Почему вы спрашиваете у меня?       - А у кого мне ещё спрашивать, как не у вас? – Пэйн остановился в арке холла на первом этаже, и Поттеру тоже пришлось затормозить.       - Я не совсем вас понимаю, Дизмал. Причём здесь я? – Гарри внимательно посмотрел на Пэйна. Тот сначала долго молчал, изучая его лицо, а потом, невесело усмехнувшись, ответил:       - Притом, что это вы занимаете львиную долю его сердца. Вот мне и интересно, хватит ли там места и для меня, - Пэйн был абсолютно спокоен. Кажется, собственная откровенность нисколько его не волновала. Гарри смотрел на него, находясь в полнейшем замешательстве. Горячая волна смущения и стыда прокатилась от макушки до пяток. Ему стало так неловко, что он не мог вымолвить ни слова. Да, даже если бы и мог, что бы он сказал? «Конечно, у вас есть шансы. Забирайте Снейпа себе, я им всё равно не пользуюсь» - так, что ли? И почему Пэйн думает, будто Снейп испытывает к нему хоть какие-то чувства, кроме ненависти и отвращения? Гарри, неожиданно даже для самого себя, выпалил:       - С чего вы это взяли? Откуда вы знаете? Как...?       Но Пэйн лишь усмехнулся, повергая Поттера в ещё большее недоумение:       - Спокойной ночи, Гарри Поттер, - он развернулся на каблуках в сторону Восточной башни, жестом, не лишенным изящества, откинул ниспадающие на грудь волосы за спину, и вышел. Гарри ошеломленно смотрел ему вслед. Сегодняшний вечер принес столько сюрпризов, что впору было уже начинать праздновать Рождество, до которого оставалось чуть меньше месяца. И не сказать, что все сюрпризы были приятными.       Гарри не помнил, как добрался до своей комнаты. Он очнулся, только когда запнулся об ножку кресла, больно ударившись мизинцем. Слова Пэйна не выходили у него из головы. Личная жизнь Снейпа никогда Гарри не волновала, и даже случайно застукав его (теперь в этом точно не было никаких сомнений) целующимся с Пэйном, он нисколько не удивился. В конце концов, это было не его дело. Правда, он почему-то думал, что Снейпу нравится несколько другой тип людей. Вот взять хотя бы его, Поттера, маму – как сейчас известно, его первую влюблённость. Даже лично не зная её, Гарри мог сказать, что с Пэйном у них нет ничего общего. Ну абсолютно никакого сходства ни во внешности, ни в характере. С другой стороны, выходило, что Пэйн как раз был прав, говоря, что Снейп неравнодушен к нему. У него-то общего с матерью было хоть отбавляй. Каждый, кто хорошо знал Лили Эванс, отмечал сходство. Да даже сам Снейп говорил об этом. Но всё равно, принять этот факт было очень трудно. Как-то не вязалось одно с другим. Хотя, у Гарри был скудный опыт любовных отношений, заключавшийся в неудачном поцелуе с Чжоу Чанг и не особо удачном браке с Джинни, но даже этот опыт говорил, что поведение Снейпа было прямо противоположенным поведению влюбленного человека.       От размышлений на эту тему у него разболелась голова. Гарри никогда не понимал и не любил амурные хитросплетения. Он считал себя искренним с окружающими, и чаще всего говорил именно о том, что чувствовал. И от окружающих ждал того же. А ломать голову над схемами а-ля "Я тебя ненавижу, потому что люблю, потому что глаза бы мои тебя не видели" было пустой тратой времени. Всё равно в этом кольце нельзя было найти начало и конец. Но он всё же завидовал людям, которые чувствовали себя в таких отношениях как рыба в воде. Наверное поэтому с ним и произошёл тот неприятный случай с мисс Флеминг. Были в этом и свои положительные стороны, теперь он совсем не пил алкоголь, особенно принятый из чужих рук.       Перед сном Гарри на добрых полчаса застрял в душе, совершенно забыв о том, что он там находится. Он хотел взглянуть на Снейпа под другим углом. Старался понять его. Но, то ли его мозг был настолько закостенелым, то ли он слишком устал, у него ничего не получалось. Гарри пытался припомнить хоть один раз, хоть крохотный намёк, хоть что-нибудь сделанное Снейпом, говорившее об правдивости версии Пэйна. Но мог вспомнить только Визжащую хижину и укус Нагайны. Тогда Снейп, уверенный в том, что скоро умрёт, скорее всего был предельно искренним. В тот момент он попросил Гарри посмотреть на него. И Поттер посмотрел. Возможно, то, что он увидел в глазах Снейпа и до сих пор не мог интерпретировать, было тем самым? Проявлением любви? Гарри знал точно только одно: если бы он, неизвестно, из каких побуждений, тогда не пожелал сильно-сильно, чтобы профессор остался в живых, то дамблдоровский феникс Фоукс не прилетел бы. И не ходил бы сейчас Северус Снейп среди живых. Пожалуй, один единственный искренний взгляд нельзя было причислять к доказательствам. И, больше не придя к каким-либо другим выводам, Гарри решил оставить эту тему. Он всё равно не мог ответить Снейпу взаимностью, так чего раздувать из мухи слона? Успокоившись на этом, он отправился спать.       Оставшиеся три недели до рождества пролетели в ритме вальса, в прямом и переносном смысле. На следующий же день после конфуза с Пэйном, профессор Макгонагалл огорошила Гарри новостью, что в этом году будет Святочный бал-маскарад. Поттер возразил на это тем, что Святочный бал проходит только во время Тримудрого турнира, а до него ещё почти десяток лет. Но Минерва была неумолима. Она объяснила, что долгое время профессор Слизнорт устраивал Рождественские вечеринки, но не все студенты могли попасть на них. Поэтому, она, желая устроить праздник для всех, договорилась с директором проводить Святочные балы каждые два года. А этот год как раз был одним из таких. И теперь в срочном порядке было необходимо изучить вальсовые па всем студентам старше тринадцати лет. Ну, заодно и профессорам стоит вспомнить премудрость переставления ног под ритмичную музыку. А ещё обязательно нужно было найти себе пару.       Гарри смиренно покивал головой, и, совсем чуть-чуть пораскинув мозгами, придумал выход из ситуации. Всё равно на Рождество в Хогвартс приедет Джинни, приглашенная им для тренировок, так почему бы ей не составить ему пару? В этот же день Гарри отписался бывшей супруге, и получив положительный ответ, некоторое время пребывал в благостном расположении духа. Пока не увидел мрачную мину Снейпа, и рядом с ним - скучающего Пэйна.       И с этого момента вся его жизнь на три недели превратилась в бесконечное хождение по кругу. Когда Гарри видел за завтраком Снейпа или Пэйна, он до обеда не мог думать больше ни о чём, на автомате проводя тренировки и одновременно думая об этих двоих, постоянно пережёвывая и пережёвывая увиденное и услышанное, сопоставляя факты. И вроде бы ко второй половине дня он немного успокаивался, но всё начиналось по новой, когда он видел кого-то из них в Большом зале за обедом. И так до ужина. А после ужина у него, слава Мерлину, начинались факультативы у старшекурсников, и он всё внимание сосредотачивал на них. Всё-таки это были не обычные тренировки, а высший пилотаж, и здесь задумчивость или секунда промедления могла стоить студенту жизни. Гарри всегда держал наготове палочку, готовый подхватить падающего Левикорпусом, или Арресто моментумом хотя бы замедлить падение. После факультатива у него три раза в неделю стояли тренировки с Арчером Уитби, которому Гарри обещал найти учителя.       Поттер сдержал своё слово. И даже правильно угадал реакцию своего подопечного на личность его «тренера». Когда Арчер увидел перед собой хмурую рожу Скорпиуса Малфоя, он долго не мог прийти в себя, переводя растерянный взгляд с него на Гарри и обратно. И даже сделал трусливую попытку сбежать, но Поттер обездвижил его Иммобулюсом. Гарри знал, что Малфоя будет непросто уговорить. Пришлось назначить ему недельную отработку. И он не нашёл лучшей формулировки причины для неё, чем абсолютное игнорирование обязанностей ловца во время матча по квиддичу. Как Поттер выяснил, Стэнтон, когда подлетал к Малфою перед дракой, пообещал переломать тому ноги, если Скорпиус сейчас же не поймает снитч. Хотя, по спокойной реакции Малфоя, догадаться об этом было невозможно. Скорпиус скорее сделал Стэнтону одолжение, отправившись ловить снитч.       Как ни странно, но Малфой согласился с назначенным наказанием, видимо, совсем проигнорировав его причину. Он же не знал, чем ему предстоит заниматься на отработках. Наверно, думал, что обойдется обязанностями кэдди*. Но и не сказал ничего против, увидев перед собой Уитби. Сам Гарри не участвовал в процессе тренировки, всё больше наблюдая со стороны и обеспечивая безопасность. И как-то само собой произошло, что Малфой втянулся и не бросил работу с Арчером, когда закончилась отработка. Гарри даже стал замечать в его глазах маленький озорной огонек. Чаще всего этот огонек загорался, когда Скорпиус распекал Уитби за неправильную посадку на древке, снижающую аэродинамику и без того медленной школьной мётлы, или скупо хмыкал, когда Уитби делал что-то правильно.       На тренировках Арчера Гарри часто видел сидевшего на трибунах Фреда, закутанного по самую макушку в толстый гриффиндорский шарф. Когда-то давно, Гермиона и Рон проводили так своё время, ожидая его и Джинни с квиддичных тренировок. Возможно, это было начало новой дружбы. Три подростка с трёх разных факультетов проводили вместе время. Редкое зрелище.       После факультативов у Гарри было пару свободных часов, которые раньше не были заполнены чем-то полезным, но потом он нашёл кабинет Прорицания и целую неделю проводил их там, читая взятые из библиотеки книги. А теперь он перестал ходить туда, опасаясь снова натолкнуться на кого-нибудь. Эти пара часов перед сном вновь освободились. И как бы Гарри ни старался, он всё равно уходил мыслями к Снейпу, тратя на это большую часть свободного времени. Его сознание цеплялось за устоявшийся образ, никак не желая принимать новый. Но это было не всё. Мысли со Снейпа плавно перетекали на Пэйна. И если с первым всё более-менее однозначно, нужно было только определить своё отношение к возникшей двойственности Снейпа, то второй представлял из себя загадку загадок.       Гарри совсем не понимал Пэйна. То он вёл себя таинственно, то искренне выражал свои чувства. То носил маску скучающего мизантропа, то предстал в образе отвергнутого любовника (что не совсем было истиной). Он тоже был какой-то двойственный, но совсем по-другому. Снейп всегда оставался Снейпом, он не менял линию своего поведения. Изменилось только отношение Гарри к нему. А Пэйн будто был двумя разными людьми, заставляя Поттера всё время гадать, какую из его ипостасей он сейчас наблюдает. Переходы от одной к другой были настолько незаметные, что он не сразу их улавливал. Пожалуй, только Снейп замечал эту двойственность. Остальные то ли не хотели вникать в особенности поведения Пэйна, то ли действительно не замечали их. Даже когда Пэйн зло шутил над профессором Спраут, она не замечала этого, воспринимая его слова не как сарказм, а как повод посмеяться над самой собой.       Злая ирония Пэйна была настолько изощренной, что он даже осмелился пригласить Помону на Святочный бал в качестве своей пары. Поттеру стало её жалко, ведь было же очевидно, что профессор ЗоТИ издевается над ней. Гарри немного жалел, что пригласил Джинни и не смог уберечь Спраут от насмешек Дизмала. Бедная Помона даже не понимала, как она нелепо смотрелась на фоне Пэйна. Видимо, ей льстило внимание молодого обаятельного американца. В конце концов, Гарри смирился. Он был не в том возрасте, чтобы лететь сломя голову на помощь первому страждущему. И уж точно не собирался никому оказывать медвежью услугу.       Но не со всеми Пэйн вёл себя так. Например, с Гарри он всегда был откровенен, иногда даже излишне. И это очень настораживало. Эта откровенность не была похожа на способ поделиться своими переживаниями с близким человеком. А скорее имела цель шокировать, чтобы увидеть реакцию человека. Это либо моральный эксгибиционизм, либо осознанная попытка управлять эмоциями другого человека. Естественно, это не могло нравится. Пэйн будто играл с людьми. Может он и со Снейпом играл? От этой мысли Поттеру вдруг стало совсем мерзко. Почему-то не хотелось, чтобы Снейп пострадал. Гарри даже вознамерился рассказать ему о своих подозрениях. Но он тут же одёрнул себя. Это было совершенно не его дело, а Снейп достаточно взрослый и опытный чтобы хорошо разбираться в собственных отношениях.       За две недели до рождества директор, видимо, решил устроить Поттеру настоящее веселье. За завтраком Макгонагалл передала ему приказ, подписанный Снейпом. Развернув его, Гарри узнал, что он назначен на должность руководителя сразу двух клубов. Одним из них был клуб игры в плюй-камни, а второй - клуб магических шахмат. Также ему надлежало популяризировать обе игры среди студентов, и в следующем семестре провести турниры по ним. Чемпионство приносило выигравшему студенту и его факультету сто очков в общешкольный зачёт.       Гарри обалдело смотрел на приказ, стараясь припомнить, когда это он умудрился дать своё согласие на такое. И сразу же отправился к директору. Но Снейп с деланным безразличием слушал его гневную отповедь. Поняв, что ничего этим не добьется, Гарри затребовал повышение оклада за дополнительную внеклассную работу. Не то чтобы ему были нужны деньги, скорее даже наоборот, но очень хотелось поставить на место зарвавшегося директора. Снейп пожал плечами и тут же согласно кивнул. Поттер, зло скрипнув зубами, покинул директорский кабинет. Нет, нельзя было поверить в слова Пэйна. Это была полнейшая чушь. Ну как этот желчный мерзавец мог испытывать какие-то тёплые чувства к нему?       Гарри взялся за новое дело рьяно. За первые же три дня он смог укомплектовать из студентов первых трех курсов, казалось бы, абсолютно бесперспективный в плане общественного интереса клуб игры в плюй-камни. Поттер подозревал, что студентами двигал отнюдь не интерес к игре, а скорее его личность, как руководителя клуба. Потому, что в клуб в основном вступали девочки. Гарри на свои деньги купил клубу пару наборов игры и подарил их на первом заседании. Даже пообещал, что чемпиону школы, помимо заработанных баллов, он лично подарит набор игры, состоящий из серебряных шаров и с его автографом на коробке, в честь первого чемпионата школы за последние пятьдесят лет. Давно он не видел в глазах детей такого азарта!       С шахматным клубом было попроще. Он пользовался большей популярностью, чем плюй-камни. Чемпиону школы Гарри пообещал подарить свой собственный набор шахматных фигур, который попался ему в рождественской хлопушке ещё на первом курсе.       Оба клуба благополучно тренировались два раза в неделю, и Гарри остался доволен проделанной работой.       Но, похоже, Снейпу было этого мало. А может, он был ни при чём, и инициатором стал Пэйн. Потому как Дизмал подошёл к Гарри где-то в двадцатых числах декабря и предложил восстановить Дуэльный клуб. Поттер еле сдержался от ехидной улыбочки. Неужели на него ещё и этот клуб решили повесить? Но нет, оказалось, что Пэйн будет руководить им сам, и ему требовался ассистент. Гарри вместо себя сначала предложил профессора Флитвика. Филиус когда-то был чемпионом магических дуэлей. Но Пэйн отверг его кандидатуру, сказав, что ему не пристало обижать пожилых людей. А Гарри ему вполне подходит по возрасту. Дизмал также добавил, что клуб будет иметь большую популярность среди студентов, если Поттер станет ему ассистировать. Где ещё можно увидеть столь беспрецедентный дуэт профессора ЗоТИ и бывшего главы Аврората, победившего Воландеморта? Гарри, скрепя сердце, согласился, уже подсчитывая свои свободные вечера и выходные дни, которые в последнее время с неумолимой скоростью таяли, как первый снег.       В тех же числах в Хогвартс прибыла Джинни. Она взяла на себя половину тренировок, причем распределив их так, чтобы заниматься с каждым курсом каждого факультета индивидуально, или в спарке двух факультетов одновременно. Поттер на пару дней облегчённо вздохнул. Ему казалось, что он единственный во всём замке так сильно загружен. Скорее всего, это было неправдой. Он, в отличие от остальных профессоров, не проверял длиннющие свитки с контрольными и лабораторными. А его клубы вполне самостоятельно вели всю необходимую отчётность. Первая дуэль в Дуэльном клубе должна была состояться только в конце января. И Гарри наконец нашел время заглянуть в свой дом на Гримо, чтобы забрать оттуда смокинг и парадную мантию.       За пару дней до Святочного бала, вечером к нему в гости заглянула Джинни и предложила прогуляться до Астрономической башни, как в старые добрые времена. Забравшись туда, Гарри тут же почувствовал себя подростком, сбежавшим из факультетской гостиной на свидание с подружкой. Они оба сели на край парапета, свесив ноги вниз. Лунный свет освещал площадку, лаская всё такое же молодое и красивое лицо Джинни. Гарри даже залюбовался ей. Этот момент со стороны мог показаться наполненными квинтэссенцией романтики. Но только со стороны.       Джинни, наверно, всё ещё была в него влюблена, поэтому четыре года назад и настояла на разводе. А для него бывшая миссис Поттер навсегда останется юной мисс Уизли, его опорой и поддержкой, лучшим в мире другом и советчиком, отличной охотницей гриффиндорской сборной, бесстрашной красавицей. Гарри искренне переживал за неё. Ему было стыдно, что она из-за него потеряла столько лет и до сих пор не нашла того единственного, кто бы её беззаветно любил - того, кем не смог для неё стать он сам. И Гарри даже не понимал, в какой момент их брак превратился в очень крепкую дружбу. Он был уверен, что в начале их отношений находился в состоянии умопомрачительной влюблённости в Джинни. Они не могли надышаться друг другом первые пару лет. Делали всё вместе: воспитывали Тедди как настоящая семья, ездили отдыхать, проводили время с друзьями. Гарри присутствовал на всех играх Холихедских Гарпий, а Джинни не спала ночами, ожидая его с опасных аврорских операций. И им обоим это никогда не надоедало. И даже через двенадцать лет брака абсолютно ничего не изменилось. Но где-то по дороге Гарри внезапно потерял свою любовь, даже не заметив этого. А Джинни - заметила.       Поттер не мог себе представить, что она испытала в тот момент, когда поняла, что он её не любит. Какая же она всё-таки волевая и смелая, нашла в себе силы отказаться от него, и заставила Гарри отказаться от неё. Он почти два месяца уговаривал её не разводиться с ним, ползал на коленях перед ней, но Джинни была неумолима. Сейчас Гарри понимал, что она была права. Она всегда была права. Конечно, какое-то время ему было трудно без неё, но это больше напоминало сожаление о полезной, но потерянной вещи. Это сравнение Джинни с вещью обескураживало его. И тогда Гарри понял, что бессовестно пользовался её добротой, ни частички не отдавая взамен. Ему было просто с ней удобно. Вот и сейчас, сидя рядом с ней, он чувствовал лишь комфортную расслабленность и душевное спокойствие от её присутствия рядом.       - Знаешь, что говорят про тебя старшекурсницы? – Джинни посмотрела на него, откинув рыжую прядь с лица.       - Нет, - помотал он головой.       - Они считают тебя самым интересным преподавателем Хогвартса. Правда, мистер Пэйн обошёл тебя своей неземной красотой, - она усмехнулась и посмотрела на испещренное звездами чёрное небо. – Они гадают, кого ты пригласил на Святочный бал. Разве ты никому не сказал? – Гарри отрицательно покачал головой. Она рассмеялась и прокомментировала: – Очень на тебя похоже. Они хотят потанцевать с тобой. Будешь?       Гарри снова отрицательно помотал головой и объяснил:       - Я не могу танцевать со всеми ними. Если потанцую с одной, то другие расстроятся. Ну, может быть только с Розой, всё-таки я её дядя.       - О, если ты будешь танцевать со всеми своими племянницами, которые сейчас учатся в Хогвартсе, то придётся танцевать с половиной Гриффиндора! – Джинни заливисто захихикала и принялась перечислять по пальцам: - Мари-Виктуар, Доминик, Молли-младшая, Люси и Роза. Целый кулак получился! – она показала Гарри зажатый кулак в доказательство.       - Ты преувеличиваешь, - он улыбнулся и вздохнул. – Мари-Виктуар вряд ли захочет танцевать со мной. У неё уже есть Тедди, и она им сильно увлечена. Доминик и Люси по возрасту ещё не допускаются на Святочный бал. Ну а с Молли Второй я плохо знаком. Так что остается только Роза.       Они оба захихикали и на некоторое время замолчали.       - Приятно быть частью большой семьи, - вздохнув с сожалением, вдруг сказал Гарри. Джинни внимательно посмотрела на него и кивнула. Она положила голову ему на плечо и пробормотала:       - Ты и есть часть большой семьи. Наш развод - не повод отдаляться от нас. Мы все тебя любим и жутко скучаем, когда ты подолгу к нам не заходишь. А ты ещё и заперся в своём особняке, а теперь вот в школу переехал. Ты стал недосягаем, как солнце. Светишь нам издали, согреваешь сердца своим существованием, но не позволяешь дотянуться до себя, - Гарри приобнял её за плечо и чмокнул в макушку. Помолчав с минуту, он всё же спросил:       - Говоря «мы» и «нас», ты имела в виду себя? – Джинни вздохнула, убрала голову с плеча, посмотрев на него пристально, и ответила:       - Иногда ты бываешь таким болваном в области чувств. Но иногда поражаешь меня своей проницательностью.       - Ты всё ещё любишь меня, - он не спрашивал. Джинни слегка порозовела и улыбнулась украдкой.       - Не вижу в этом ничего плохого, - она будто оправдывалась за свои чувства. Гарри шикнул на неё, чтобы она замолчала и уткнулся своим лбом в её.       - Я хочу кое-что проверить, если ты не против, - прошептал он. Джинни согласно прикрыла глаза. И Гарри добавил: - Возможно, это будет не совсем приятно для тебя.       Она совсем закрыла глаза и усмехнулась. Гарри понял, что она догадалась о его намерениях и была совсем не против. И Поттер не стал ничего ждать, он коснулся своими губами её губ. Джинни вздохнула и с каким-то отчаяньем прижалась к нему сильнее, углубляя поцелуй. Гарри понял, что ничего не чувствует. Ни одна частичка души не отозвалась радостным трепетом. Одна немая тьма. Он резко оборвал поцелуй и отстранился, от стыда не сумев взглянуть Джинни прямо в глаза.       - Ну как? – с надеждой спросила она.       Гарри ничего не ответил. Джинни подождала ещё пару секунд, и сказала, с дрожью в голосе:       - Ну, мы ведь ничего и не ждали, правда? Всё, как и раньше, правда? Это же хорошо! – она попыталась сказать это весело, но голос её надломился, и она закончила почти шёпотом: - Наверно...       Гарри ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Он мельком глянул на Джинни. Она смотрела на звезды, щеки её были малиновыми, и он бы мог поклясться, что в глазах стояли слезы. Но она даже дыханьем не выдала своего расстройства. Гарри краем глаза заметил за спиной какое-то мельтешение и обернулся. Джинни тоже обернулась.       - О, мистер Снейп! – наигранно бодро произнесла она, вскакивая на ноги. – Добрый вечер и спокойной ночи! – она обернулась к Поттеру и быстро буркнула: - До завтра, Гарри.       Джинни быстрыми шагами достигла арки и скрылась за поворотом. Гарри молча смотрел на Снейпа, решая, что делать дальше. Спать ему не хотелось, но и с директором в нерабочее время оставаться тет-а-тет было уже неловко. Будто боялся, что Снейп неожиданно набросится на него. Но Гарри вдруг стало интересно, как долго он уже здесь находится и видел ли их поцелуй с Джинни.       «Око за око», - невесело подумал он, и поднялся с парапета, намереваясь уйти.       - Доброй ночи, Северус, - бросил Гарри проходя мимо Снейпа, задумавшись о так быстро сбежавшей Джинни. Но когда до него дошло, он залился краской и ускорил шаг. Названный им так опрометчиво по имени, ожидаемо ничего не ответил. ____ * - помощник игрока в гольфе, в чьи обязанности входит перенос спортивного инвентаря и помощь советами. Думаю, для квиддича это тоже подойдёт.