Заставь меня хотеть жить.

Утро. Мёрфи проснулась не от ярких лучей солнца озаряющих всю комнату, как это было еще совсем недавно, а от будильника. Всё это навевало ужасную грусть. Люди… стали жить как скот, каждый забивался от природы в своих домах, думая, что это спасет его. Мёрфи была рада, что она может хотя бы дышать…, но ее семья уже держит окна закрытыми. Мёрфи дышит воздухом лишь тем воздухом, который не свеж. Запертое пространство никогда не даст полностью насладится далеким, забытым свежим воздухом… Мёрфи страшно. Страшно от того, во что превратился этот мир. В школе тоже наглухо закрывают окна. На улице приходится ходить в кислородных масках. Для более полезного дыхания создали специальные стаканчики, наполненные искусственным воздухом, который похож на настоящий. Но это не помогает. По ночам Мёрфи мечтала о том воздухе, который был раньше. Иногда она чувствовала, что задыхается от кашля, и вот, уже пришел конец… но нет, это был только кратковременный, близкий к смерти путь. Мёрфи укутывалась в одеяло с головой. Там ей было не так страшно. До самого утра она просила Бога повторяющимися детскими молитвами сделать всё так, как было раньше. Воздух — чистым, свежим, настоящим. Небо — голубым (оно становилось чернее с каждым днем), а еду — пригодней для употребления. После того, как звенел будильник, Мёрфи обнаруживала себя всю в слезах, закутанную одеялом. Проводила пол-часа в ванной, умывалась, терла глаза полотенцем, и снова всхлипывая, не могла остановить слез. Мысль о том, что мир уничтожается, и наступает апокалипсис на ее глазах — убивала. Всё тело дрожало. Мёрфи подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Голубые глаза, такие родные, приятные. Искренне чистые. Небо таким уже никогда не будет… -Папа… пожалуйста, вернись, — Мёрфи всхлипнула, сжимая руку в кулак. Она была не маленькой девочкой, но до сих пор верила, что он может вернуться. *** Мёрфи снова направилась в библиотеку. До школы еще несколько часов — сегодня она проснулась очень рано, так как вчера неправильно завела будильник, в порыве чувств, убивающих ее. Дверь тихонько, еле заметно скрипнула. Мёрфи сглотнула тяжелый ком, и повернулась, подняв голову. Перед ней стоял Дональд. Сделав глубокий, тяжелый вздох-выдох, он осуждающе покачал головой и пристально посмотрел на девочку. -Я же говорил тебе, больше не плакать. Ты расстраиваешь звезды… и можешь изменить своим настроением пространство. Тем самым еще больше отдалив папу от возвращения, — Дональд не спеша, тихо делал шаги к Мёрфи. -Хватит. Я больше не верю во всю эту чушь. И папа бросил нас ради спасения этого мира. Но мир не становится прежним! Он жестоко обманул нашу семью, так жестоко расправившись! Он нагло врал в лицо, нисколько не стыдясь! — девочка с ненавистью смотрела в глаза пожилого мужчины. Тот лишь вздохнул, и снова покачал головой. Мёрфи даже не заметила, что он оказался в пару миллиметрах от нее. Девочка ощущала дыхание Дональда на себе. -Не надо расстраивать меня, — Дональд поднял руку, в которой, как Мёрфи раньше не увидела, он держал полотенце, и стал утирать слезы девочки. — Не надо жалеть меня, — раздраженно проговорила Мёрфи. — Послушай меня. Чем ярче горят звезды на небе, тем быстрее папа вернется к нам. Обещаю, он не умрет. Никогда. -Я не маленькая глупая дурочка! — уже крикнула девочка, и развернулась к Дональду спиной, когда он собрался в очередной раз занести руку с полотенцем. Ее, еще все-таки детские, шаги, тихо, отдалялись от комнаты. Мёрфи бежала на чердак. Подальше от Дональда. Подальше от мира. Подальше от лжи. Подальше от всех.